Сергей Прокофьев в Перми (к истории создания "Золушки")

Размещено на http://www.allbest.ru/

СЕРГЕЙ ПРОКОФЬЕВ В ПЕРМИ (К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ «ЗОЛУШКИ»)

Анна Георгиевна Фефелова

Кандидат искусствоведения, лектор-искусствовед Пермского академического театра оперы и балета им. П.И. Чайковского (Пермь, Россия)

В статье представлена история взаимоотношений Сергея Прокофьева с городом Пермью и кратко - с Уралом в целом. В центре внимания находится балет «Золушка», который композитор завершил в Перми во время эвакуации в 1943 году. Также рассматривается история Перми как центра освоения музыкально-театрального наследия Прокофьева с момента первого исполнения его сочинений в Перми до сегодняшних дней.

Ключевые слова: Сергей Прокофьев, Пермь, «Золушка».

Abstract

Anna G. Fefelova

Perm Opera and Ballet Theatre, Perm, Russia.

SERGEY PROKOFIEV IN PERM (TOWARDS RECONSTRUCTING THE HISTORY OF CINDERELLA)

The article presents the history of Sergei Prokofiev's relationship with the city of Perm and briefly - with the Urals in general. In the center of the article is the ballet “Cinderella”, which the composer completed in Perm during the evacuation in 1943. Also considered is the history of Perm as the center for the development of the musical and theatrical heritage of Prokofiev since the first performance of his works in Perm until today.

Keywords: Sergey Prokofiev; Perm; “Cinderella”.

Сергей Прокофьев не относится к числу персон, имена которых называют в первую очередь, говоря о культурной истории Перми. Пермские культурные «бренды» - это, безусловно, Сергей Дягилев, Борис Пастернак, Василий Каменский, Антон Чехов, наконец, Пётр Ильич Чайковский, который хоть и родился в удмуртском Воткинске, всё же имел достаточно связей и с Пермью, и с Пермским краем. Между тем, Пермь оказалась одним из значимых пунктов на жизненном пути Прокофьева, а творчество мастера весьма и весьма плотно вписано в пермскую культурную историю.

Характерно, что первое соприкосновение композитора с пермской темой произошло благодаря другому великому пермяку - Сергею Павловичу Дягилеву. В 1914 году на волне успеха «Весны священной» импресарио заказал Сергею Прокофьеву партитуру «Сказки про Шута, семерых шутов перешутившего», предложив для вдохновения сборник сказок Пермской губернии. Выбрав среди прочих несколько сюжетов о находчивом шуте, обставляющем глупых богачей, Прокофьев написал либретто и в короткие сроки закончил балет в клавире. Полному завершению работы помешала Первая мировая война, поэтому премьера балета состоялась лишь в 1921 году. С того времени и до наших дней «Шут» оказался совершенно выпавшим из поля зрения хореографов. В 2011 году балет был поставлен в Пермском театре оперы и балета в хореографии Алексея Мирошниченко. Сценография и костюмы были воссозданы по оригинальным эскизам художника-футуриста Михаила Ларионова, сделанным к первой постановке «Шута».

Еще один важнейший пермский «бренд» - река Кама, вошедшая в биографии, сочинения и воспоминания многих выдающихся авторов. Для Прокофьева Кама оказалась местом, связанным с переломными моментами в жизни. В 1934 году, когда решался вопрос о возвращении в советскую Россию, Сергей Сергеевич один, без предполагавшихся компаньонов А. Афиногенова и Б. Гусмана, совершил на пароходе путешествие по Оке, Волге, Каме и Белой (до Уфы). «Можете спокойно наслаждаться берегами, видами, воздухом и остановками, а также базарами на остановках, которые дальше по Каме и Белой становятся совсем живописными, с башкирками, ни слова не говорящими по-русски» (из письма к В. В. Алперс от 30 августа 1934 года, цит. по: [2, 362]). Путешествие по уральским краям произвело глубокое впечатление на Прокофьева - это была часть той России, которой он так долго был лишён.

В самой Перми Прокофьев оказался значительно позднее, хотя на Урал вернулся очень скоро - в марте 1935 года он побывал в Свердловске. За два дня, помимо концертов в оперном театре, Клубе Уралмашзавода и Клубе железнодорожников, Прокофьев выступил в зале консерватории, встретился с художественной интеллигенцией города в Доме литературы и искусств, вместе со свердловскими артистами и музыкантами принял участие в утреннике деткоров, организованном редакцией газеты «Всходы коммуны» в оперном театре. Официальную часть визита дополнила экскурсия на Уралмаш. «Большой современный композитор посетил большой социалистический завод»: осмотрел его основные цехи и побеседовал с сотрудниками заводской газеты (об этом подробнее см.: в [1]).

Следующая страница в пермской истории Прокофьева тесно связана с трагичнейшим периодом в жизни страны, который для культуры города, носившего в то время название «Молотов-основной», оказался невероятно счастливым. Версии, по которым в Перми оказалась труппа Кировского театра оперы и балета, разнятся. По одной из них, 19 августа 1941 года труппа в количестве трёх тысяч человек была официально отправлена в город Молотов. По другой, первоначальным пунктом назначения был Новосибирск, а решение о том, чтобы разместить эвакуированный Мариинский (Кировский) театр в Молотове, принял Арий Моисеевич Пазовский (1887-1953), в то время художественный руководитель и главный дирижёр Ленинградского театра оперы и балета. Он родился и вырос в Перми, в семье владельца шляпной мастерской, в детстве брал уроки у пермских музыкантов. В 1897 году с помощью пермской общественности продолжил образование в Петербургской консерватории у Л. Ауэра и П. Краснокутского. В Пермь вернулся уже дирижёром, здесь и в Екатеринбурге выступал с «отчётными» концертами, дебютировал как хормейстер, концертмейстер-пианист и артист оркестра, в 1905-ом - как оперный дирижёр. Город, имевший столь важное значение в его судьбе, музыкант не забывал и, безусловно, сыграл свою роль в том, что именно в Молотове оказалась труппа Кировского театра, во главе которой он стал в 1936 году.

Для Прокофьева, как и для многих его коллег-современников, годы войны - это эвакуация и напряжённая работа, когда все «стремились своим творчеством внести вклад в борьбу с германским фашизмом» [5, 122]. В ряду сочинений, прямо или косвенно связанных с военным временем, хочется обратить особое внимание на «Золушку». Балет был начат в счастливое довоенное время, в конце весны 1941 года первые два акта, уже почти завершённые, были отосланы для разучивания в Кировский театр и в конце июня Прокофьев с либреттистом Н. Волковым собирались ехать в Ленинград, чтобы вместе с В. Чабукиани заняться третьим актом. В заметке «Художник и война», написанной для Совинформбюро 24 мая 1944 года, Прокофьев рассказывал: «Лето 1941 года мы с женой проводили на даче в Кратове под Москвой. Там я писал балет „Золушка“, заказанный мне Ленинградским театром оперы и балета имени С. Кирова. 22 июня, тёплым солнечным утром, я сидел за письменным столом. Вдруг появилась жена сторожа и с взволнованным видом спросила меня, правда ли, что „немец на нас напал, говорят, что бомбят города“. Известие это ошеломило нас» [3, 114]. Мирные приключения «Золушки» отошли на второй план. Возвращение к героине, одним из прототипов которой стала Маша Чернушка из афанасьевских сказок, было связано с очередным пермским «поворотом» в жизни Прокофьева. 12 июня 1943 года он пишет Н. Мясковскому из Алма-Аты: «Центральным событием, вокруг которого мы сейчас вращаемся, является наш предстоящий выезд в Молотов-областной для окончания „Золушки“, которую кировцы обещают начать ставить уже с августа, с тем, чтобы выпустить премьеру до Нового года. Так как первые два акта у меня худо ли, хорошо ли набросаны, кажется, я смогу задушить эту красавицу в нужный для театра срок. Поедем ли мы в ближайшие дни через Куйбышев, где местная дирекция Большого театра обещает посадить на пароход, идущий прямо в Молотов. Едва ли эта часть пути будет ужасно комфортабельной, но Волга остаётся Волгой, а Кама Камой. Я, как говорят американцы, „с удовольствием гляжу вперёд“, на это путешествие» [4, 470].

Спустя десять с лишним лет после первого плавания по рекам Урала Прокофьев вновь отправляется в путешествие. На этот раз он доезжает до «города на лесистых берегах реки Камы», где работает огромный коллектив Мариинки, втиснутый, по словам Прокофьева, «в скромное помещение городской оперы», ставшее испытанием и для художников-декораторов, и для артистов балета, вынужденных после просторов родной сцены «танцевать на пятачке» [3, 119]. Прокофьев вместе с семьёй поселился в гостинице «Центральная», или, как её называли в то время, «семиэтажке», через дорогу от оперного театра. Мира Александровна писала: «Получили комнату в гостинице, недалеко от Камы. Часто ходим на реку. Как Серёженька и предполагал, самочувствие его здесь лучше, работается ему хорошо. Он закончил сюиту „Семён Котко“, оркеструет „Балладу о мальчике“ и пишет сонату для флейты. Вскоре займётся „Золушкой“. Дирекция театра очень заботлива и в бытовом отношении мы устроены хорошо. Я занимаюсь либретто казахской оперы» (из письма к Е.В. Копосовой-Держановской, цит. по: [2, 477]).

О том, как старались в Перми облегчить непростые бытовые условия музыкантов, пишет и Арам Хачатурян, который приехал в Пермь чуть ранее, в ноябре 1942-го для работы над балетом «Гаянэ» и практически заново написал его в номере пермской гостиницы «Центральная»: «Приехав в Молотов, я писал партитуру балета, не расставаясь с грелкой и манной кашей. К счастью, я пользовался столовой театра, которая снабжалась по тем временам потрясающе, а обслуживали обедающих научные сотрудники - ленинградцы. В гостинице в моём распоряжении были инструмент и табурет». Премьера балета состоялась 9 декабря 1942 года, и Прокофьев, который по приезде, разумеется, стал постоянным гостем театра, посмотрел и «Гаянэ», и другие спектакли труппы, даже написал рецензию на «Тщетную предосторожность» для столичной газеты «Литература и искусство», где отмечал: «Коллектив Кировского театра был вознаграждён за все трудности тем интересом и даже обожанием, с которым встречали жители Перми каждый спектакль и его участников. Зрительный зал был переполнен, и каждый вечер у дверей театра можно было видеть большую группу людей с разочарованными лицами, которым не удалось достать билеты» [3, 119].

Ещё перед приездом в Молотов Прокофьев просил разместить его и жену «на даче, если на этой даче будет тишина, располагающая к работе». С дачей не вышло, но, по свидетельствам пермских историков, в июле 1943-го власти города предоставили композитору и ленинградским артистам пароход.

Прокофьев в третий раз отправился в путешествие по Каме, где на протяжении четырёх недель продолжал работу над созданием балета. Сочинял он музыку без инструмента, а вечерами, после ужина, шёл в кают-компанию, где стояло фортепиано, садился и проигрывал то, что сочинил за день.

Срочно был вызван из Москвы либреттист Н. Волков. Вместе с танцовщиком К. Сергеевым и дирижёром балета А. Фельдтом они работали над завершением «Золушки». Сергеев вспоминал: «Вместе с Волковым и Фельдтом мы собирались в маленьком номере пермской гостиницы. Это были волнующие встречи с большим композитором. Прокофьев очень вдохновенно и быстро сочинял музыку. Он полюбил балет и поэтому вся его работа шла в стремительном темпе... На композитора невозможно было смотреть без улыбки. Высокий, худощавый, он буквально преображался, рассказывая о своём замысле как режиссёр, видящий этот эпизод во всех деталях. Мы с художником много думали, как удовлетворить „режиссёрское видение“ Прокофьева» [6, 60].

К началу осени «Золушка» была завершена, но, как и многие другие планы военного времени, надежда на скорую премьеру в декабре 1943 года не оправдалась. И всё же короткая пермская пора оказалась на редкость продуктивной: композитор закончил флейтовую сонату D-dur, оркестровал кантату «Баллада о мальчике, оставшемся неизвестным», сочинил симфоническую сюиту по опере «Семён Котко». Кроме того, он готовил к печати клавир «Обручения в монастыре», делал наброски в свои автобиографические книжки, вёл переписку с Эйзенштейном о продолжении работы над музыкой к «Ивану Грозному». Прокофьев выехал в Москву из Молотова в октябре 1943-го. Сочинения, написанные или задуманные в Перми, были исполнены сразу после его возвращения в Москву. Уральские впечатления композитора позднее нашли своё фундаментальное воплощение в его последнем большом балете «Сказ о каменном цветке», а премьера «Золушки» состоялась 21 ноября победного 1945 года в Большом театре, с Галиной Улановой и Михаилом Габовичем в главных ролях.

В Перми первой постановкой из обширного прокофьевского наследия стал балет «Ромео и Джульетта», премьера которого прошла 15 мая 1956 года (хореограф Т. Е. Рамонова). Однако музыка балета на тот момент была уже хорошо знакома пермякам.

В 1945 году силами артистов Театра оперы и балета, вернувшегося после отъезда кировцев на родную сцену, был сформирован симфонический оркестр, и Пермская филармония приступила к проведению симфонических концертов для трудящихся Молотова в выходные дни театра - понедельники. В программах этих концертов сочинения Сергея Прокофьева были отнюдь не редкостью. «Классическая симфония», сюиты из балетов «Ромео и Джульетта», «Золушка», Первый фортепианный концерт и камерные произведения регулярно звучали на разных площадках города. Концерты проходили на сцене Театра оперы и балета, Дома культуры им. И. Сталина, летнего закрытого театра в Саду им. М. Горького, Дома культуры им. В. Ленина.

«Золушка» же, так тесно связанная с молотовским периодом жизни композитора, появилась на пермской сцене только в 1980 году. Лирико-романтический спектакль Г. Алексидзе занял достойное место в репертуаре театра, уже освоившего такие партитуры, как «Семён Котко» (премьера состоялась 12 апреля 1960 года; режиссёр Ю.А. Петров, ученик Бориса Покровского; дирижёр А.Д. Шморгонер) и Седьмая симфония (одноактный балет Марата Газиева на музыку I части; премьера 9 марта 1961 года).

В 1971-1977 годах пермскую балетную труппу возглавлял Николай Боярчиков. Урождённый ленинградец, в годы войны он вместе с матерью, педагогом Ленинградского хореографического училища М. В. Бояр- чиковой находился в эвакуации в Молотове. Позднее он вернулся в город, оставивший яркий след в его памяти. Благодаря этому репертуар театра обогатился тремя прокофьевскими сочинениями. В 1972 году Н. Боярчиков создал свою версию «Ромео и Джульетты», которая стала одним из самых любимых спектаклей горожан, а позднее поставил балеты «Три карты» на музыку Прокофьева к неосуществлённому фильму М. Ромма «Пиковая дама» (премьера 6 мая 1973 года) и «Царь Борис» на музыку к неосуществлённому спектаклю В. Мейерхольда (премьера 24 марта 1975 года). Ещё одна небалетная партитура композитора нашла своё воплощение на пермской сцене в 1982 году - балет «Клеопатра» (постановка А. Романенко) на симфоническую сюиту «Египетские ночи», написанную Прокофьевым по музыке к одноименному спектаклю А. Таирова в Камерном театре (1934).

В том же 1982 году в Перми один из выдающихся советских режиссёров Эмиль Пасынков, незадолго до этого возглавивший оперную труппу театра, осуществил постановку дилогии Прокофьева «Война и мир» (дирижёр-постановщик В. Рылов). Премьера первой части состоялась 5 ноября, второй - 26 декабря, в дальнейшем спектакль шёл как «двухвечерний». Это событие укрепило позиции Перми как одного из центров освоения музыкально-театрального наследия Прокофьева. Поэтому закономерным видится тот факт, что именно здесь в апреле 1984 года прошёл Всероссийский фестиваль оперно-балетного творчества С. С. Прокофьева, а также научно-творческая конференция с участием крупнейших советских музыковедов. В течение восьми дней на сцене театра были показаны «Война и мир», «Золушка», первая в СССР постановка «Огненного ангела» (режиссёр Э. Пасынков; дирижёр А. Анисимов), балеты «Царь Борис», «Блудный сын», «Ромео и Джульетта». В фестивале принимали участие Г. Рождественский, В. Постникова, солисты Большого театра, мастера ведущих хореографических трупп страны.

В дальнейшем прокофьевская палитра театра обогатилась постановками «Маддалены» (1992, режиссёр Г. Исаакян; дирижёр Мюнстер), «Золушки» в хореографии О. Виноградова (2002), уже упоминавшегося «Шута» (2011, хореография А. Мирошниченко), «Дуэньи» в постановке А. Жагарса (2013), «Ромео и Джульетты» в хореографии сэра Кеннета Макмиллана (этот спектакль и сейчас в репертуаре театра). Музыкальным руководителем постановок последних лет является Теодор Курентзис, который ещё в период работы в Новосибирском театре оперы и балета получил специальный приз жюри Российской национальной премии «Золотая Маска» - «за яркое воплощение партитуры С. Прокофьева „Золушка“». Именно этот балет стал завершающей 2016-й год балетной премьерой театра.

Надеемся, что по инициативе Пермского театра оперы и балета удастся осуществить установку мемориальной доски на здании гостиницы «Центральная», где Прокофьев провёл столь плодотворное лето 1943 года.

прокофьев пермь золушка музыкальный

Литература

1. Беляев С. Е. Композитор Сергей Прокофьев в столице Урала // Урал. 2011. № 9. С. 207-210.

2. Нестьев И. В. Жизнь Сергея Прокофьева. Москва: Совет. композитор, 1973. 713 с.

3. С. С. Прокофьев: Материалы, документы, воспоминания. Москва: Музгиз, 1956. 468 с.

4. С. С. Прокофьев и Н. Я Мясковский. Переписка. Москва: Совет. композитор, 1977. 599 с.

5. Прокофьев о Прокофьеве: Статьи и интервью. Москва: Совет. композитор, 1991. 285 с.

6. Сергеев К. М. Высокое воздействие // Советская музыка. 1966. № 4. С. 59-61.

References

1. Belyaev S. E. Kompozitor Sergey Prokof'ev v stolitse Urala [Composer Sergey Prokofiev in the Capital of Ural], Ural, 2011, no. 9, pp. 207-210. (in Russ.).

2. Nestyev I. V. Zhizri Sergeya Prokof'eva [Sergey Prokofiev's life], Moscow, Sovetskiy kompozitor, 1973, 713 p. (in Russ.).

3. S. S. Prokof'ev: Materialy, dokumenty, vospominaniya [S. S. Prokofiev: Materials, documents, memoirs], Moscow, Muzgiz, 1956, 468 p. (in Russ.).

4. S. S. Prokof'ev i N. Ya Myaskovskiy. Perepiska [S. S. Prokofiev and N. Y. Myaskovsky. Correspondence], Moscow, Sovetskiy kompozitor, 1977, 599 p. (in Russ.).

5. Prokof'ev o Prokof'eve: Stat'i i interv'yu [Prokofiev about Prokofiev: Articles and interview], Moscow, Sovetskiy kompozitor, 1991, 285 p. (in Russ.).

6. Sergeev K. M. Vysokoe vozdeystvie [High impact], Sovetskaya muzyka, 1966, no. 4, pp. 59-61. (in Russ.).

Размещено на Allbest.ru