С.В. Рахманинов. "Всенощное бдение": о восприятии православных архетипов и символов сакрального хронотопа

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

С.В. Рахманинов. «Всенощное бдение»: о восприятии православных архетипов и символов сакрального хронотопа

И.П. Кладова

Аннотация

Статья посвящена изучению специфики воплощения и восприятия архетипов и символов сакрального хронотопа в хоровом цикле С.В. Рахманинова «Всенощное бдение» (на примере песнопения «Приидите, поклонимся»). Анализируются феномен православного архетипа «бесконечного времени-вечности» и выражающие его образы-символы поклона, покаяния, благодарения, значимые для обиходного литургического действа и композиторского музыкального мышления. Подчеркивается, что природа сакрального хронотопа, архетипическое содержание молитвопения «Приидите, поклонимся» выражают, по мысли П. Флоренского, духовный строй православной культуры и жизнедеятельности человека. На основе учения о символической природе ритуала В. Тернера отмечается «лиминальная» функция литургического мышления, «переходное» экзистенциальное состояние от мирского к сакральному, представленное в прологе хоровой соборной фрески композитора молитвопением «Приидите, поклонимся». Для понимания особенностей восприятия сакрального хронотопа и воздействия архетипа «бесконечного времени-вечности» рассматривается его преломление в образе-символе поклона, участвующем в порождении психолого-семантических смыслов. Становление образа-символа раскрывается на концептуальном (сознательном, рациональном), эмоциональном и коммуникативном уровнях, включая бессознательные, телесно-перцептивные, чувственные формы. Этот процесс осмысливается через анализ таких свойств, характерных для сакральной образности, как синтетичность, нелинейность, континуальность, интровертивность литургического восприятия-мышления. В процессе психолого-семантического анализа акцентируется роль коммуникативных образов призыва, прошения, медитации (по Д.К. Кирнарской), выражающих в молитвопении «Приидите, поклонимся» особенности сакрального «времени-вечности», также отмечаются характерные для древнерусского, церковного «богодухновенного пения» символические, сакральные свойства (дипластия, исповедальность, диалогичность), значимые и для литургического мышления С.В. Рахманинова.

Ключевые слова: русская духовная музыка, С.В. Рахманинов «Всенощное бдение», психологический, архетипический анализ текста и контекста, сакральный архетип времени-вечности, образ-символ поклона, концептуальный, эмоциональный и коммуникативный уровни восприятия, музыкально-семантическое содержание

S.V. Rachmaninov. “All-Night Vigil”: on the perception of orthodox archetypes and symbols of the sacred chronotope

I.P. Kladova

Abstract

This article is devoted to the study ofthe specifics ofthe embodiment and perception ofthe archetypes and symbols of the sacred chronotope in S.V. Rachmaninov's choral cycle “All-Night Vigil” (chant “Come, let us bow”). The article analyzes the phenomenon of the Orthodox archetype of “infinite time-eternity” and the (expressing it) images-symbols of bowing, repentance, thanksgiving, significant for everyday liturgical action and compositional musical thinking. It is emphasized that the nature of the sacred chronotope, the archetypal content of the prayer “Come, let us worship” expresses, according to P. Florensky, the spiritual structure of Orthodox culture and human life. On the basis of the teaching about the symbolic nature of V Turner's ritual, the liminal function of liturgical thinking is noted, the “transitional” existential state from the mundane to the sacred, represented in the prologue of the choral cathedral fresco of the composer by the prayer “Come, let us worship”. To understand the peculiarities of the perception of the sacred chronotope and the impact of the archetype of "infinite time-eternity", its refraction in the image-symbol of the bow, participating in the generation and formation of psychological and semantic meanings, is considered. The formation of the image-symbol is revealed at the conceptual (conscious, rational), emotional and communicative levels, including unconscious, forest-perceptual, sensory forms. This process is comprehended through the analysis of such properties characteristic of sacred imagery as synthetics, nonlinearity, continuality, introversion of literary perception-thinking. In the process ofpsychological and semantic analysis, the role of communicative images of invocation, petition, meditation (according to D.K. Kirnarskaya) is emphasized, expressing in the prayer “Come, let us worship” the features of the sacred “time-eternity” characteristic of the Old Russian, church “inspired singing” (diplasty, confessionality, dialogicity), significant and for the liturgical thinking of S.V. Rachmaninov.

Keywords: Russian sacred music, S.V.Rachmaninov “All-Night Vigil”, psychological, archetypal analysis of the text and context, sacred archetype of time-eternity, image-symbol of bow, conceptual, emotional and communicative levels of perception, musical and semantic content

«Всенощное бдение» С.В. Рахманинова (1989) монументальная хоровая литургическая фреска, отражающая религиозно-философские, экзистенциальные взгляды композитора на природу православного искусства. В сочинении воплотились духовные искания художника о судьбе России, размышления о православной культуре, национальном пути развития русского хорового искусства как церковного, канонического, так и авторского литургического творчества¹. Хоровая партитура «Всенощного бдения» свидетельствует о сопричастности музыкального мышления композитора к разным пластам русской православной культуры, стилистике древнерусских песнопений, обиходу, к литургическим произведениям П.И. Чайковского, А. Кастальского (Келдыш Ю., 1973).

Историческое место и значение «Всенощного бдения» С. В. Рахманинова для русского православного искусства точно обозначил в одном из писем Н.К. Метнер: «Это произведение упоительное по своей бесконечной, тихой религиозной нежности! И это настоящее богослужение. И хотя он пользовался древними церковными "распевами", но пользование это, я думаю, значение лишь известного ограничения себя в определенном колорите, и оно нисколько не убавило от рахманиновской индивидуальности» (Метнер Н., 1973, с. 162). В этом высказывании отмечено соединение в цикле «Всенощного бдения» обиходного, национального и индивидуально-авторского начала, а также подчеркнуты «упоительные...» для русской души лирико-психологические, мистические, рефлексивные черты, характерные для стиля С.В. Рахманинова. Отметим, что на образно-символическом уровне, как пишет Н.К. Метнер, в содержании цикла были претворены присущие храмовому богослужению свойства «...бесконечной, тихой религиозной нежности...», исповедальности, значимые как для православной ментальности, так и для выражения психологической атмосферы сакрального пространства, «бесконечного времени-вечности».

Целью настоящего исследования является изучение специфики образно-смыслового, психолого-семантического содержания архетипов и символов сакрального хронотопа, участвующих в организации и становлении жанрового инварианта духовно-концертного цикла, на сознательном и бессознательном уровне восприятия-мышления. Методологическую основу исследования составляет системный, интегративный подход, направленный на изучение восприятия архетипов и символов «богодухновенного пения» в сочинении С.В. Рахманинова на основе трудов в области философии (С.С. Аверинцев, П.А. Флоренский, Н.А. Бердяев), психологии искусства (К. Юнг, М.А. Чехов), эстетики, культурологии, (М.М. Бахтин, А.Ю. Большакова), антропологии (В. Тернер), музыкознания (М.Г. Арановский, Т.Ф. Владышевская, Ю.В. Келдыш, Д.К. Кирнарская, В.В. Медушевский, М.А. Никушина, В.Н. Холопова) и др.

Сакральные архетипы и символы в истории религии, философии, в литургическом искусстве образуют основное экзистенциальное, сущностное «инвариантное ядро человеческой ментальности», участвующее в формировании и воспитании духовной ипостаси личности (Большакова А., 2010, с. 48). По мысли П. Флоренского, на протяжении многих столетий в России «христианство и культ были центром жизни», внутри которого происходило «духовное возрастание», оформление литургического образа человека (1977, с. 117). «Культура родилась из культа. Истоки ее сакральны», отмечает Н. Бердяев. «Культура имеет религиозные основы. Культура символична по своей природе... В культуре не реалистически, а символически выражается духовная жизнь человека» (1989, с. 461). Литургическое искусство, церковное молитвопение, как органичная часть культа, отражали основные, сущностные черты сакрального символизма, «Духа и Слова» Церкви.

Литургическая деятельность, определяющая сакральный строй православной культуры, отмечена особым отношением ко времени и пространству, которое было направлено на выражение сущностных, духовно-нравственных потребностей человека. Во временной аспект православного образа мышления входили такие категории, как вечность, век и время, темп и ритм литургической жизни человека. Пространственно-временную парадигму определяли архетипические, священные первообразы, влияющие на символическое содержание храмового православного действа в целом, в том числе и на хоровое, соборное и композиторское литургическое творчество. Специфика содержания хронотопа в искусстве, по мысли М.М. Бахтина, во многом определяется жанром и его разновидностями, которые в свою очередь влияют на формирование образа человека: «Хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение <...> Хронотоп как формально-содержательная категория определяет и образ человека в литературе; этот образ всегда существенно хронотопичен...» (1993, с. 121-122, 133). Содержание литургического православного хронотопа составляют архетипы и символы Священного Писания, Обихода, «богодухновенного молитвопения», особую роль, при восприятии которых играют экзистенциальные, «эмоционально-ценностные» отношения, картина мира, образ православного человека.

В содержании, логике построения сакрального хронотопа, развитии богослужебных песнопений на разных уровнях становления и восприятия литургического цикла проявляется действие архетипа «бесконечного времени-вечности»². Отметим, что образно-символическое и структурно-семантическое содержание архетипической образности цикла «Всенощного бдения» С.В. Рахманинова это обширная тема, требующая обстоятельного изучения: в контексте настоящей статьи она будет представлена на основе анализа песнопения «Приидите, поклонимся», выполняющего своеобразную драматургическую функцию пролога сложного, синтетического литургического действа.

Центральный архетип «бесконечного времени-вечности» как глубинный первообраз и сакральный вектор молитвопения «Приидите, поклонимся» выражается в образе-символе поклона. Символический образ поклона (поклонения, покаяния) считаем правомерным рассмотреть на трех уровнях его воплощения: концептуальном, эмоциональном и коммуникативном.

Концептуальный, логический уровень содержания и восприятия образа-символа поклона определяется литургическим контекстом, психолого-семантическим характером, который выражается местом образа в церковной службе³. Песнопение «Приидите, поклонимся» исполняется в Церкви в начале вечерни после призыва священника к поклонению Господу и по сути является одним из хоровых эпизодов, который открывает вечерний суточный богослужебный круг. Это песнопение исполняют хор и прихожане в первом разделе Божественной литургии после малого хода и возглашения священника «Премудрость, прости»; этот призыв к верующим подхватывает хор песнопением «Приидите, поклонимся и припадем ко Христу»⁴. Образ-символ поклона в контексте храмового действа выполняет сложную символическую и структурно-семантическую функцию: открывая цикл, он осуществляет образно-смысловой переход от земного к сакральному пространству. Человек при входе в Церковь совершает ряд символически значимых для православного ритуала действий таких, как крестное знамение, земные, поясные поклоны, то есть форм, «сонастраивающих» на особое переходное экзистенциальное состояние, способствующее диалогу о священном, душевном раскаянии, покаянии.

Для концептуального понимания природы сакрального пространства молитвопения значимо обращение к символической теории ритуала антрополога B. Тернера, выделяющего «лиминальные» формы культовой деятельности (т.е. состояния «перехода» и «пороговости») (см.: (Тернер В., 1983, с. 169)). Эти сакральные литургические переживания, состояния «пороговости» повлияли на особенности структурно-семантической организации духовно-концертного жанра «Всенощного бдения», созданного

C. В. Рахманиновым (см.: (Тернер В., 1983, с. 169)). Ценностно-смысловой, экзистенциальный вектор анализа позволяет отметить состояния, в которых в момент соборного действа совершается переход от мирского к священному, от внешнего к внутреннему, интровертированному, рефлексивному мировосприятию божественных первообразов.

Выполняя своеобразную драматургическую и структурно-семантическую функцию сакрального «зачина», молитвопение «Приидите, поклонимся» на концептуальном уровне провозглашает лиминальный переход из земного времени и пространства в сакральное. В этом молитвопении, в первой строке «Приидите, поклонимся Цареве нашему Богу» представлен образец сочетания авторского и канонического начала в единое стройное духовное песнопение, когда молитва соборная, обиходная, отражающая «Мы-сознание» прорастает и «соединяется едиными устами» с лирическим-исповедальным высказыванием прихожанина «Я-сознания» (Арановский М., 1997, с. 826). Тем самым молитвопение позволяет осуществить диалогический переход в сакральное пространство литургического действа, совершить «духовное возрастание человека», в момент приобщения к таинствам веры... Этот процесс можно также осмыслить и интерпретировать, через «хронотоп встречи», «внутреннего, символического, глубинного диалога», обращения человека к «Цареве нашему Богу», о котором пишет М. Бахтин, рассматривая феномен священного хронотопа и возможности его влияния на преображение, сакрализацию личности (Бахтин М., 1993, с. 152).

Эмоционально-чувственный уровень образа-символа поклона проявляется в содержании и восприятии песнопения на основе «энергийно-смыслового» характера высказывания, в тональной, интонационной семантике, в реакции личности на переживания сакральных слов молитвы. Эмоционально-выразительное символическое движение поклона воспроизводится в музыке с помощью иконических знаков через уподобление телесному жесту полукругу, волновому рисунку. Запечатление в музыке эмоциональных архетипических состояний происходит на основе разных музыкально-выразительных средств: метроритмической организации, темпа, мелодического рисунка темы, передающей характер, скорость, динамику, направленность движения, на основе «миметических» и «энергетических» эмоций (Холопова В., 2010, с. 77-78). Каждая из четырех строк «Приидите, поклонимся» звучит с постепенным повышением интонации, тесситуры в партии сопрано, с нарастающей динамикой, с эмоциональной напряженностью, что создает особую лирико-психологическую, драматическую «энергийно-смысловую» атмосферу молитвопения.

Православное богослужебное пение предполагает соборное, диалогическое хоровое высказывание в процессе молитвопения. Для воплощения в музыке исконно архаического, архетипического чувства поклонения С.В. Рахманинов создает мелодию песенно-обиходного склада, с характерным для нее континуальным рисунком мелодического движения, «неупорядоченной» метроритмикой, «ненормативными последованиями, параллелизмами многозвучных аккордов» (Кандинский А., 1989, с. 76). Начальное песнопение во «Всенощной» С.В. Рахманинова «Приидите, поклонимся» это торжественно-эпический «пролог», который на основе многократного, многовариантного повтора сакрального символа поклонения-благодарения создает ощущение вневременного течения действа и тем самым как бы задает тон лирически-повествовательному эпическому настрою «малого цикла» песнопений «Вечерни».

Процессы эмоционального моделирования, образной передачи архетипа бесконечного времени-вечности, сакрального хронотопа в рахманиновском песнопении «Приидите, поклонимся» осуществляются благодаря комплексу музыкальных средств, истоки которых обнаруживаются в средневековом обиходном «богодухновенном пении» и содержат такие свойства, как несимметричность, нелинейность, мономерность (Металлов В., 1995). Отметим некоторые структурно-семантические особенности изложения материала этой хоровой фрески, которая открывает цикл, свидетельствуя о начале соборного действа.

Построение целого песнопения «Приидите, поклонимся» складывается из чрезвычайно протяженных строк, границы которых отмечены цезурами тактовыми чертами. Неравномерность и несимметричность строк создает различные по протяженности образы поклона (первый «поклон» 27 счетных ед., 16 слогов; второй 40 сч. ед., 22 сл.; третий 48 сч. ед., 26 сл.; четвертый 35 сч. ед., 14 сл.). Напомним, что для православного культа характерны малый и великий поклоны, по внешнему рисунку они представляют малый и большой полукруг. Возможно, в строении строк ассоциативно отразилась разная мера движений поклонов (поясного малые мелодические строки, земного наибольшие).

Основой композиции служит также отсутствие строгих повторов и равномерных внутренних членений, при этом господствуют принципы непрерывной метроритмической вариантности, неравносложности строк, континуальное, свободное, нелинейное, непериодическое ритмическое развертывание, отсутствие жесткого метрического членения. В песнопении используется одна из композиционных особенностей знаменного распева, строения по музыкально-словесным строкам, когда ведущей оказывается словесно-мелодическая и символическая логика. Четыре музыкально-словесные строки песнопения («Приидите, поклонимся») воспринимаются как четырехкратный призыв поклонения и символическое звукообразное эмоциональное состояние, выражающее архетип «бесконечного времени-вечности».

На третьем, коммуникативном уровне психолого-семантическое содержание, особенности прочтения и восприятия символического праобраза в молитвопении «Приидите, поклонимся» складываются из взаимодействия трех базовых образов: призыва, прошения и медитации. Отметим, что Д.К. Кирнарская называет данные образы коммуникативными архетипами, которые «опираются на синтез пространственных, моторно-двигательных представлений» (2004, с. 98). В контексте нашей статьи считаем более правомерным обозначить их как воплощающие коммуникативный уровень образа-символа поклона образные состояния, связанные с центральным архетипом времени-вечности. Так, образ призыва выражается характерным риторическим возгласом, приглашающим прихожан к началу службы и к совершению лиминального перехода. Психолого-семантическое содержание архетипа сакрального времени-вечности определяется также коммуникативным образом прошения, наиболее непосредственно отражающим символику поклона-покаяния. Это единовременное присутствие архетипов в одной молитвенной фразе, контрастных по психосемантике волевого и покаянного состояний, свидетельствует о синтетическом мышлении, характерном для православного миросозерцания, раскрывающемся в «двуголосом слове».

Диалогичность, дипластичность высказывания в трактовке этого молитвопения усиливается присутствием третьего базового коммуникативного, связанного с центральным архетипом образа, который в академической литературе получил название архетипа-медитации. Применительно к контексту православного молитвопения этот коммуникативный архаический образ просвечивается через мистические, рефлексивные, исповедальные интонации, способы изложения музыкального материала, которые, по словам В.В. Медушеского, привносят «энергийно-смысловую», духовно-нравственную атмосферу литургическому высказыванию. Многократное повторение коммуникативного образа призыва усиливает энергетический, эмоционально-смысловой, рефлексивный характер восприятия-переживания и медитативных свойств воздействия символа Поклона-покаяния.

Поклонение есть состояние, фиксирующее реакцию веры, которая захватывает все существо человека как внутренне, так и внешне. Символика поклона в православном чинопоследовании может также быть выражена и окрашена семантикой благодарения, прославления Святого Духа. Коммуникативные сакральные образы формировались как формы поведения человека в процессе синтетического храмового действа, позволяющие целостно воспринимать строй, дух и тело Христово на основе молитвопения. Размышляя о телесно-двигательной, чувственной природе коммуникативного уровня сакрально-символического образа поклона-покаяния, важно отметить, что они произрастают из литургических канонических жестов, речи. М. Чехов в одной из своих работ, посвященных психологии искусства, отмечает, что во внутренней речи, жесте как прообразе находит свое воплощение невидимое и неслышимое, глубинное «телесно оформленное движение души человека» (1986, с. 204).

В процессе литургической службы движение поклона, символически, телесно сопровождающее крестное знамение, выражено в форме полукруга, волны, которое закрепилось и в мелодическом рисунке песнопения «Приидите, поклонимся». На четыре строки песнопения приходится четыре мелодические волны разной протяженности, переданные сходными, плавно восходящими, а затем нисходящими интонациями в объеме терции или кварты.

Так, в первой мелодической строке «Приидите, поклонимся Цареве нашему Богу» происходит плавное, покачивающееся, распевное движение, первоначальное опевание основного тона d, затем поступенное движение к терцовому звуку тоники, далее постепенное возвращение к начальному тону и от него к нисходящему квартовому мелодическому «поклону». Теплота, лирическая трепетность высказывания с каждым новым «поклоном»-строкой становится более динамичной, интонационно интенсивной, энергетически насыщенной по типу выражения. Элегический секстовый мелодический объем волны, образованный сочленением восходящей минорной терции и нисходящей кварты, преобразуется в дальнейшем в более открытые, экспрессивные интонации. Важно отметить, что литургическая интонация покаяния «...оплотняет миросозерцательные... духовные энергии...», воплощает внутреннее, глубинное состояние переживание первообраза (Медушевский В., 1993).

Семантический «портрет», содержание глубокого поклона можно представить себе и через характер мелодического рисунка второй и особенно третьей строки («Приидите, поклонимся и припадем самому Христу Цареви и Богу нашему»), где интонационно-распевное последование, направленное на поступательное становление эмоционального выражения символического образа, совершает более широкое восходящее движение, и общий интонационный полукруг описывается от основного тона квартой вверх, а затем квартой вниз. В рахманиновском песнопении мелодический волновой рисунок в объеме септимы звучит интонационно экспрессивней, чем линеарные волновые распевы традиционного обиходного пения.

Чувство незавершенности поклона, континуальности движения, характерное для начального этапа песнопения службы, создается благодаря тональной и функциональной разомкнутости последней мелодической строки. Начальное квартовое восходящее движение обрывается нисходящей последовательностью тонов в объеме малой терции не на привычной для предыдущих строк доминантовой тональности d-moll, а на созвучии G-dur, являющемся для последующего песнопения доминантой. В связи с этим музыкально-семантическое, эмоциональное состояние воспринимается как некий разомкнутый феномен, ценный в самом звучании в каждый момент, и потому как бы «не кончающийся».

Таким способом в песнопении композитора выявляется энергия архетипа «бесконечного времени-вечности», выражающего представления «богодухновенного пения» и инициирующего порождение семантических смыслов в становлении и организации целого. Это становление происходит как на сознательном, рациональном, концептуальном, так и на эмоционально-чувственном и коммуникативном уровнях, подкрепляемых телесно-перцептивными, интуитивными формами выражения.

Особо отметим, что цикл открывается тайносовершительной православной символической формулой «Аминь», которая настраивает на молитвенный дух, осуществляя своеобразный ритуальный, «лиминальный» переход от речи обыденной к речи возвышенной, провозглашая «духовную истину-скрепу»: «Да будет, так Аминь...» (Шмеман А., 1992, с. 41), по сути, формируя установку на восприятие священного «богодухновенного молитвопения».

Образ-символ молитвопения «Приидите, поклонимся» в дальнейшем будет выполнять роль семантической, психологической доминанты, скрепляющей сквозное развитие покаянной, молитвенной образной сферы в разных песнопениях и тем самым объединяющей все части литургического цикла в единое соборное целое. Так, семантика, символика поклона формирует определенное, архетипическое эмоциональное, покаянное состояние, которое, как и молитвопение ектении, «Господи, помилуй», может быть рассмотрено как «генеральная интонация», активно участвующая в структурно-семантической организации как обиходной службы, так и литургического цикла композитора.

Заметим, что звукообразное воплощение архетипа поклона в ином, контрастном толковании представлено в «Литургии Св. Иоанна Златоуста» С.В. Рахманинова. Песнопение «Приидите, поклонимся» исполняется в первой части службы так называемой «Литургии оглашенных», где после антифона «Во царствии Твоем» церковь призывает воздать благоговейное поклонение Богу. Это краткое по времени молитвопение эмоционально и выпукло по своему символическому содержанию. Поклонение благоговейно-трепетное и вместе с тем благодарственное определило в структуре песнопения два раздела.

Первый раздел является отражением покорного, скорбного состояния поклонения-покаяния, в то время как второй, контрастный, есть ликующая хвала поклона-благодарения «Аллилуиа». Такой тип контрастного эмоционального-семантического сопоставления характерен для религиозного миропредставления в описании особых литургических состояний, когда как бы единовременно скорбишь и радуешься. В символике этих песнопений запечатлено еще одно психологическое свойство «дипластия сознания»: в момент литургического действа представлены одновременно различные эмоциональные состояния: символ поклона пробуждает чувство кротости и смирения, а заключительный возглас «Аллилуиа» воспринимается как знак восторженного благодарения (Флоренский П., 1977, с. 136-137).

Феномен «дипластии сознания» также наблюдается и на уровне психосемантического развития богодухновенного молитвопения «Приидите, поклонимся» из цикла «Всенощного бдения». Этот механизм проявляется не только в принципах организации музыкального материала, но и подтверждается семантикой тонального движения, где тема поклона представлена бемольной сферой d-mol и символизирует земные образы, а символика «Аминь» выражена семантикой C-dur, свидетельствующей о совершенстве и святости Божественного бытия. Анализируя тональную семантику песнопения, М.А. Никушина отмечает ее сакральную направленность: «Просительная истовость мелодии, ее устремленность от земных тягот к Абсолюту протягивает вертикаль от бренного к Вечному» (2016, с. 127).

Возвращаясь же к пластическому выражению образа-символа поклона и поклонения-покаяния, отметим его связь с образами круга и волны. Исследуя психологию религии и культуры разных народов, К. Юнг рассматривал образ круга и его разновидность волну как метакультурный символ-архетип (Юнг К., 1991). Подобные архетипы действуют бессознательно, их психологический смысл заключается в просветленности, совершенствовании природы человека и собирании индивидуального «эго» в соборное целое.

Как показал вышеприведенный анализ, архетипические свойства волны, ее модель подспудно присутствуют в духовных песнопениях С.В. Рахманинова в различных вариантах. Возможно, влияние этого архетипа на разных участках музыкального становления обусловливается не только жанровыми и композиционными требованиями, но и его психологическим и символическим содержанием. Так, П.А. Флоренский, описывая психологические особенности восприятия православного богослужения, пишет: «У каждой части службы есть внутренний, присущий ей ритм и темп, и если эти последние соблюдены, то чтение, пение, возглас, молитва производят свое действие на душу молящегося, хотя бы содержание всего этого воспринималось почти бессознательно, или почти не воспринималась» (1996, с. 211), тем самым, подчеркивая оказываемое архетипическими образами глубинное преобразующее воздействие на личность.

В целом, важно отметить, что в образе-символе поклона-покаяния и прошения духовного песнопения «Приидите, поклонимся Цареве нашему Богу» С.В. Рахманинова нашли воплощение важные свойства религиозно-символического мышления и поведения православного человека, представленые «хронотопом встречи» сакрального и земного, символизирующие идею преображения личности в пространстве литургического действа. Волновой принцип отраженияразвития музыкального материала, раскрывающий сакральный смысл «бесконечного времени-вечности» в песнопении способствует расцвечиванию и углублению архетипического молитвенного состояния, определяющего такие свойства сакрального хронотопа, как континуальность, нелинейность, несимметричность, что является основополагающим и определяющем для всего литургического цикла. Тип рефлексивного, медитативного, исповедального изложения духовных песнопений усиливает воздействие на восприятие, создавая суггестию, погружение молящихся, предстоящих на службе. Природа сакрального хронотопа дополняется многозначностью и диалогичностью воздействия религиозных архетипов, символов, представлений, суть которых Отцы Церкви определяют как возможность «водворить в твари Царство Божие, т.е. приобщить конечное и временное к бесконечному и вечному» (Флоренский П., 1996, с. 324).

Примечания

рахманинов православный архетип сакральный

¹ Рахманинов С.В. Всенощное бдение: для смешанного хора без сопровождения. М.: Музыка, 1989. 80 с.

² Природа восприятия сакральных символов и архетипов рассматривалась нами ранее на примере творчества П.И. Чайковского в статье «П.И. Чайковский. “Всенощное бдение”: контексты восприятия символов и архетипов сакрального времени // Вестник музыкальной науки. 2021. Т 9, № 2. С. 155-168.

³ Понятия «концептуальный архетип», «символ» мы используем на основе работ С.С. Аверенцева (1976), А.Ю. Большаковой (2010) и др.

⁴ Всенощное бдение. Литургия. М.: Изд. Моск. Патриархии, 1993. С. 5.

Литература

Аверинцев С.С. Символ // БСЭ. T. 23. М., 1976. С. 827-831.

Арановский М.Г. Расколотая целостность // Русская музыка и ХХ век / ред.-сост. М.Г. Арановский. М., 1997. С. 819-884.

Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 1993. С. 9-193.

Бердяев Н.А. Философия духа. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. 607 с.

Большакова А.Ю.Архетип-концепт-культура // Вопросы философии. 2010. № 7. С. 47-57.

Кандинский А. «Всенощное бдение» Рахманинова и русское искусство рубежа веков (к вопросу об интерпретации памятника) // Рахманинов С. Всенощное бдение. М.: Музыка, 1989. С. 73-78.

Келдыш Ю.В. Рахманинов и его время. М.: Музыка, 1973. 372 с.

Кирнарская Д.К. Психология специальных способностей. Музыкальные способности. М.: Таланты XXI век, 2004. 496 с.

Медушевский В.В. Интонационная форма музыки. М.: Композитор, 1993. 268 с.

Металлов В.М. Очерк истории православного церковного пения в России. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. 160 с.

Метнер Н.К. Письма. М.: Сов. композитор, 1973. 648 с.

Никушина М.А. Всенощное бдение: проблемы онтои филогенеза музыкального жанра: дис.... канд. искусствоведения. Саратов, 2016. 229 с.

Тернер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. 273 с.

Флоренский П.А. Из богословского наследия. Культ, религия, культура // Богословские труды. Вып. 17. М., 1977. С. 85-248.

Флоренский П.А. Избранные труды по искусству. М.: Изобраз. искусство, 1996. 332 с.

Холопова В.Н. Музыкальные эмоции: учеб. пособие. М.: Сов. композитор, 2010. 346 с.

Чехов М. Литературное наследие: В 2 т. Т. 2. Об искусстве актера. М.: Искусство, 1986. 559 с.

Шмеман А. Евхаристия. Таинство. Царства. М.: Паломник, 1992. 304 с.

References

Aranovskii, M.G. (1997), “Split integrity”, Russkaya muzyka i XX vek [Russian music and the twentieth century], in M.G. Aranovskii (comp.), Moscow, pp. 819-884. (in Russ.)

Averintsev, S.S. (1976), “Symbol”, BSE [Big Soviet encyclopedia], Vol. 23, Moscow, pp. 827-831. (in Russ.)

Bakhtin, M.M. (1993), “Forms of time and chronotope in the novel. Essays on historical poetics”, Bakhtin M.M. Epos i roman [Bakhtin M. Epic and novel], Azbuka, Saint Petersburg, pp. 9-193. (in Russ.)

Berdyaev, N.A. (1989), Filosofiya dukha. Smysl tvorchestva [Philosophy of the Spirit. The meaning of creativity], Pravda, Moscow, 607 p. (in Russ.)

Bolshakova, A.Yu. (2010), “Archetype concept culture”, Voprosy filosofii [Questions of philosophy], no. 7, pp. 47-57. (in Russ.)

Chekhov, M. (1986), Literaturnoe nasledstvo: v 2 t. T. 2: Ob iskusstve aktera [Literary heritage. In 2 vols. Vol. 2. About the art of the actor], Iskusstvo, Moscow, 559 p. (in Russ.)

Florenskii, P.A. (1977), “From the theological heritage. Cult, religion, culture”, Bogoslovskie trudy [Theological works], Issue 17, Moscow, pp. 85-248. (in Russ.)

Florenskii, P.A. (1996), Izbrannye trudypo iskusstvu [Selected works on art], Izobrazitel'noe iskusstvo, Moscow, 332 p. (in Russ.)

Jung, С. (1991), Arkhetip i simvol [Archetype and symbol], Renessans, Moscow, 304 p. (in Russ.)

Kandinskii, A. (1989), “Rachmaninov's «All-Night Vigil» and the Russian art of the turn of the century (on the question of the interpretation of the monument)”, Rahmaninov S. Vsenoshhnoe bdenie [Rachmaninov S. All-night Vigil], Muzyka, Moscow, pp. 73-78. (in Russ.)

Keldysh, Yu.V. (1973), Rakhmaninov i ego vremya [Rachmaninov and his time], Muzyka, Moscow, 372 p. (in Russ.)

Kholopova, V.N. (2010), Muzykalnye emotsii [Musical emotions], Sovetskii kompozitor, Moscow, 346 p. (in Russ.)

Kirnarskaya, D.K. (2004), Psikhologiya spetsialnykh sposobnostei. Muzykalnye sposobnosti [Psychology of special abilities. Musical abilities], Talanty XXI vek, Moscow, 496 p. (in Russ.)

Medtner, N.K. (1973), Pis'ma [Letters], Sovetskii kompozitor, Moscow, 648 p. (in Russ.)

Medushevskii, V.V. (1993), Intonatsionnaya forma muzyki [Intonation form of music], Kompozitor, Moscow, 268 p. (in Russ.)

Metallov, V.M. (1995), Ocherk istorii pravoslavnogo tserkovnogo peniya v Rossii [Essays on the history of Orthodox Church singing in Russia], Svyato-Troitskaya Sergieva Lavra, Moscow, 160 p. (in Russ.)

Nikushina, M.A. (2016), Vsenoshchnoe bdenie: problemy ontoi filogeneza muzykal'nogo zhanra [Allnight vigil: problems of the ontogeny and phylogeny of the musical genre], Cand. Sc. Thesis, Saratov, 229 p. (in Russ.)

Shmeman, A. (1992), Evkhrastiya. Tainstvo. Tsarstva [The Eucharist. The sacrament. Kingdoms], Palomnik, Moscow, 304 p. (in Russ.)

Turner, V. (1983), Simvol i ritual [Symbol and ritual], Nauka, Moscow, 273 p. (in Russ.)

Юнг К. Архетип и символ / пер. с нем. М.: Ренессанс, 1991. 304 с.

Размещено на Allbest.ru