Феноменологический проект в педагогике

Размещено на http://www.allbest.ru

Феноменологический проект в педагогике

Берулава М.Н., Конке В.А.

Феноменологическая философия, основателем которой является немецкий философ Эдмунд Гуссерль (1859 1938), до настоящего времени относится к собранию самых авторитетных философских направлений. Неоднократно делались попытки перевода наук (особенно о человеке, в частности педагогики) на феноменологические рельсы. Далеко не всегда эти попытки получали адекватную оценку. Наша основная задача состоит в оценке перспектив феноменологического подхода в педагогике. В короткой журнальной статье нет возможности рассмотреть все тонкости феноменологической философии. Мы ограничимся в основном реконструкцией ее сердцевины.

Гуссерль был знатоком не только философии, но и психологии, и математики. Однако даже состояние этих наук он оценивал негативно. Знаменитый философ отлично сознавал, что состояние науки определяется истолкованием природы понятий, и как раз это истолкование он подверг решительной ревизии [1].

Во времена Гуссерля, равно как и в наши дни, в науке было широко распространено истолкование понятий в качестве абстракций и идеализаций: абстракции получают посредством исключения из анализа несущественного, остается только существенное. Идеализации же являются результатом приукрашивания действительного, то есть его известного искажения. Например, тело маленьких размеров считается точечным образованием, каковым оно на самом деле не является.

По мнению Гуссерля, абстрагирование и идеализирование, равно как механизация и формализация знания, приводит к формализму в науке. Формализм появляется постольку, постольку наука лишается своей изрядной доли жизненности. Наука как самый многообещающий проект человеческого прогресса перестает соответствовать своему назначению. Гуссерль ре© Берулава М.Н., Канке В.А., 2012 шил реанимировать науку, придав ей максимально возможную жизненную полноту. Но как достигнуть поставленной цели?

Прежде всего, Гуссерлю было необходимо найти альтернативу методу абстракций и идеализаций. Отказываясь от данного метода, он предложил метод синтеза переживаний. Центральная идея Гуссерля состояла в понимании понятий как результата синтеза переживаний человека, сопровождающих феномены, того, что приходит в сознание людей от вещей. В результате понятия оказываются не тощими абстракциями, а эйдосами, то есть максимально конкретными образами вещей, будь то деревья, минералы или люди. Эйдосы просто-напросто усматриваются, или, выражаясь более наукообразно, постигаются интуитивно. Они сохраняют полноту насыщенного чувствами и эмоциями жизненного мира, лебенсвельта (нем. ЬеЬепвшеП).

Концепт эйдоса восходит к античной философии, в частности, к Платону. Основатель теории идей, размышляя о них, как правило, использовал термин “эйдос”. Гуссерль энергично выступал за идеалы эйдетической науки, которая является противоядием от формализма. Во избежание недоразумений отметим, что основатель феноменологии не имел ничего против формальных наук, в частности логики и математики. Он выступал против формализма в любой науке, в том числе в формальных дисциплинах. Формализм понимался им в качестве не абсолютизации формальных наук, а как забвение полноты жизненного мира человека.

Гуссерль полагал, что только перевод всей философии и науки на феноменологические рельсы способен избавить человечество от глобальных кризисов, таких, например, как фашизм. Разрушение жизненного мира ведет к упадку, воспитывает безразличие к людям [2]. Гуссерль поэтому провозгласил лозунг “Назад к вещам!”, назад к подлинному жизненному миру, который исчерпывающим образом познается благодаря феноменологическому методу.

В какой степени был прав Гуссерль? Не заблуждался ли он? На наш взгляд, его критика метода абстракций и идеализаций вполне правомерна. Разумеется, будучи незаурядным философом, Гуссерль понимал, что не следует полностью отказываться от абстракций и идеализаций, вполне приемлемых в качестве упрощающих процесс познания приемов. Но эти приемы актуальны лишь уже при наличии понятий. Абстракции и идеализации являются не приемами изначального формирования понятий, а их упрощения.

Но заслуживает ли одобрения метод синтеза переживаний? Далеко не во всём. В известной степени Гуссерль повторил ошибочный подход своих оппонентов. Подобно им, Гуссерль считал, что по отношению к чувствам понятия в познании являются вторичным, а не первичным образованием. Чувства, в том числе ощущения, восприятия, представления, эмоции и переживания, первичны, а понятия вторичны. В действительности же, все формы познания человека изначально обладают понятийной природой. Истолковывать следует не понятия на основе чувств, а чувства посредством понятий. Приведем показательный пример на этот счет.

Обжегшись на молоке, человек испытывает боль как биологический фактор. Чтобы объяснить его придется обратиться к понятиям биологии. Если же человеку сообщают о беде, случившейся с его близкими, то он также испытывает боль. На этот раз оно объясняется понятиями, не биологических, а социальных наук. Наш пример иллюстрирует всеобщее эпистемологическое правило: все чувственные проявления жизнедеятельности человека являются разновидностями понятий. Что же касается требования Гуссерля относительно учета всех переживаний человека, то оно, как нам представляется, должно приветствоваться, но с учетом известной приемлемости метода абстракций и идеализаций.

Выше мы очертили пределы актуальности метода абстракций и идеализаций. К сожалению, этот метод часто принимается некритически, причем его якобы первостепенная мощь чаще всего обосновывается ссылками на математику. Нет, мол, точек, прямых линий и безупречно гладких поверхностей. Тем не менее, соответствующие понятия, являющиеся абстракциями и идеализациями, выделяются своей необыкновенной актуальностью. Приведенное рассуждение не выдерживает критики.

Соотносительность математических понятий реальности выясняется при их использовании в процессах моделирования. Он сводится к тому, что математические понятия нагружаются нематематическим содержанием, например, физическим или экономическим. Показательно в этом смысле, например, следующее положение дел. Точкой является не физическое тело, а центр масс физической системы. В последнем случае выясняется, что понятие математической точки не является результатом абстракций и идеализаций. Также обстоит дело со всеми другими математическими концептами. Только при моделировании выявляется их реальный статус, не искаженный абстракциями и идеализациями, равно как и возможность связывания их с этими операциями.

Итак, заявка Гуссерля на актуальный для науки метод прозвучал достаточно громко. Появилось немало исследователей, которые решительно стали переводить излюбленные ими науки на феноменологические рельсы. Сам Гуссерль пытался переосмыслить геометрию [3]. Макс Шелер, которого в Германии называли “феноменологом № 2”, обрушился с критикой на формализм в этике [4]. Причем в формализме был обвинен далеко не рядовой автор, а великий Кант. Альберт Шюц развил социологию повседневности, имея в виду, что она не является ареной абстракций [5]. Педагоги также не остались в стороне от феноменологического движения. Впрочем, в их среде, на наш взгляд, не нашлось фигур с феноменологическим талантом Шелера или Шюца.

Первым в 1914 г. попытался использовать феноменологический метод в педагогике А. Фишер [6]. В наши дни ведущими педагогическим феноменологами считаются В. Лох, В. Липпитц, М. Лангенфельд, К. Майер-Дро [7, 8, 9, 10]. Их работы многоплановые в них, так или иначе, рассматривается подлинность учащегося как “вещи” познания и воспитания. То же самое относится и к любому педагогическому мероприятию от урока в классе до путешествия в горы.К сожалению, мы вынуждены отметить, что феноменологи в своих построениях, как правило, непоследовательны. В качестве реформаторов им явно недостает научной прозорливости. Усилия феноменологов правомерно расценить как желание поставить уже существующую науку с ног на голову. А между тем, требуется совсем другое, а именно: во-первых, тщательно очертить границы применимости метода абстракций и идеализаций; во-вторых, перестать, как это часто делается, понятия противопоставлять чувствам; в-третьих, сами чувства следовало спасти от притязаний сенсуализма и интуитивизма. С этой задачей феноменологи, в том числе Гуссерль и Шелер, не справились. Особенно прискорбно, что феноменологический метод его адептам не удалось органично соединить с концептуальным содержанием науки.

Показательно в этой связи заявление Р.А. Куренковой, сделавшей, кстати, немало полезного для обогащения отечественной педагогики феноменологическим методом. По ее мнению, “первенство феноменологической точки зрения в той или иной педагогической ситуации означает способность отталкиваться от феномена как такового, а не от определенных идей, концепций, теорий. Поэтому осмысление целей и задач образования может осуществляться только в целостном контексте жизни” [11]. Но идеи, концепции и теории сами являются органическим содержанием жизненного контекста. Считать по-другому значит отказываться от концептуального содержания науки и, следовательно, от нее самой.

Замечательное достижение феноменологов состоит в новой интерпретации природы всех научных концептов, которые более не противопоставляются чувствам. Более того, вполне правомерно ставится задача развитие понятийного материала не вдали от чувств, а с всемерным учетом его жизненной силы. Гуссерль был прав в том, что формализму, забвению чувственного материала, не должно быть места в науке. Разумеется, это правило актуально для педагогики в неменьшей степени, чем для любой другой науки.

Феноменологи заслуживают еще одной похвалы. В отличие от аналитиков, герменевтов и постструктуралистов они не уводят сферу ментального в тень языка. Ментальность заслуживает внимания. На наш взгляд, похвально, что феноменологи стремятся уяснить себе и доказать другим процессуальные правила работы сознания. Но и в этом контексте, пожалуй, уместны некоторые критические замечания.

Феноменологи ставят во главу угла синтез переживаний, но не разъясняют, каким именно образом осуществляется этот процесс. По нашему мнению, синтез переживаний представляет собой не что иное, как чувственный аспект круговорота понятий, включающий их дедукцию, аддукцию (эксперимент), абдукцию (вывод законов из статистики экспериментальных данных) и индукцию (принятие решения об использовании экспериментальных законов в дедукции). Этим сказано главное относительно синтеза переживаний.

Итак, феноменологический метод обладает определенными достоинствами. Но его использование плодотворно лишь в случае, если он понимается не изолированно от метанауки, а органично встраивается в ее контекст, в том числе, и в контекст метапедагогики.

Литература

феноменологическая философия педагогика

Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994.

Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная философия // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 136 176.

Гуссерль Э., Деррида Ж. Начало геометрии. М., 1996.

Шелер М. Формализм в этике и материальная этика // Избранные труды. М., 1995. С.259 337.

ШюцА. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М., 2004.

Fischer A. Deskriptive Pдdagogik // Denkformen und Forschungsmethoden in der Erziehungswissenschaft. Muenchen, 1966.

Loch W. Lebenslauf und Erziehung. Essen, 1979.

Lippitz W. Phдnomenologische Studien in der Pдdagogik. Weinheim, 1993.

Langeveld M. J. Einfuhrung in die theoretische Pдdagogik. Stuttgart, 1978.

Meyer-Drawe K. Diskurse des Lernens. Paderborn, 2008.

Куренкова Р.А. Феноменология образования: современный диалог философии и педагогики (http://www.congress2008.dialog21.ru/Doklady/11010.htm). 04.03.2012.

Размещено на Allbest.ru