Проблемы образования

Размещено на http://www.allbest.ru/

78

404

Министерство образования и науки РФ

Проблемы образования

Фурсенко А.А.

На прошлой неделе в Бонне состоялась конференция ЮНЕСКО, посвященная роли образования в обеспечении устойчивого развития. Тема более или менее стандартная и привычная, и терминология уже общепринятая. Тема устойчивого развития обсуждается уже много лет, существуют достаточно четкие, связанные с ней ключевые слова: ресурсы, экология.

Самым интересным было то, что докладчики конференции разделились практически на две равные части. Одна часть придерживалась традиционного прочтения этой темы: обсуждался вопрос о ресурсных ограничениях, изменениях климата. Вторая часть, по количеству да и по уровню докладчиков не менее значимая, говорила о вопросах, ключевое слово в которых было «ответственность». Мы все увидели, что устойчивость и экономики, и развития оказалась в опасности не в связи с экологическими или ресурсными ограничениями (хотя это тоже сыграло свою роль), а в связи с системой внутренней ответственности государств, корпораций либо отдельных людей, ответственности, понимаемой в самом широком смысле слова.

Думаю, что наше ответственное поведение, в широком плане, должно способствовать осознанию нами того факта, что после выхода из кризиса мы окажемся в принципиально иной экономике. Этот кризис (по-моему, это для всех очевидно) отличается от всех других, как и войны начала прошлого века отличались от войн позапрошлого века тем, что они стали мировыми. Вроде начинались они так же, с каких-то конкретных проблем, а заканчивались тем, что происходила полная перестройка (сейчас модное слово - «перезагрузка») всего, что только есть.

Пожалуй, проблемы образования становятся ключевыми. Образование должно воспитывать (должно - я не говорю, что оно делает это), давать информацию, предоставлять возможности. Пожалуй, именно это является сегодня ключевым для подготовки кадров, для запуска, для сохранения устойчивой экономики. Модные слова «инновационная экономика» привычны для всех, мы все их употребляем. Это экономика, которая несет какие-то нововведения. Но, наверное, плюс к этому мы сегодня можем говорить об устойчивости и должны понимать, что устойчивость - это как езда на велосипеде, она проще всего достигается в движении, движении достаточно быстром; как только мы начинаем останавливаться, то можем упасть.

Что необходимо для того, чтобы достичь этой устойчивости в динамике? Во-первых, я думаю, в вопросах задания движения и определения направления очень важен по отношению к образованию внешний заказ, внешние требования. Это заказ на знания, на умения, на социальную востребованность. К сожалению, с этим большие проблемы. Давайте вспомним, что еще год назад, когда мы встречались на экономических форумах, на любых заседаниях правительства, постоянно лейтмотивом звучал тезис о том, что кадров катастрофически не хватает, что надо готовить кадры для оборонного сектора, надо готовить кадры для информационных технологий.

Начались экономические проблемы, и немедленно пошла волна сокращений, причем именно на тех предприятиях, которые больше всего говорили о том, что им не хватает людей, не хватает кадров. Наверное, мы должны признать, должны быть честными сами с собой: те, от кого сегодня избавляются, вчера тоже были не сильно нужны. Дело все-таки не в нехватке кадров, не в нехватке специалистов, даже не в демографическом спаде, а дело в квалификации тех людей, которые работают, или тех, кто их готовит.

Вообще в тот период, когда ситуация требует принципиальных, новых решений, квалификация становится критическим фактором. Об этом все знают, об этом все говорят, при этом далеко не всегда можно четко сформулировать, что мы понимаем под квалификацией. Сегодня принципиальный момент профессионального образования - это направленность на реальные ценности. У нас тяга к образованию, абсолютно понятная, и повсеместные требования все более высокой квалификации работника зачастую привели к спросу на атрибуты. Под атрибутами я имею в виду дипломы о степенях, свидетельства об окончании престижного вуза, на Западе это пиджак с лейблом «правильной» высшей школы, в конце концов просто диплом о высшем образовании. При этом вторая составляющая, составляющая действительных знаний и компетенций человека, отходит на второй план. Это касается не только России.

Евгений Григорьевич говорил по поводу разрыва квалифицированных мест и спроса на них, т.е. о том, что у нас не все квалифицированные люди обеспечены местами, которые соответствуют их квалификации. По-моему, перефразировать надо немного по-другому: у нас не все люди, имеющие атрибутику, обеспечены теми местами, которые, как они считают, должны соответствовать этой атрибутике. Если бы всем людям, имеющим сегодня диплом о высшем образовании, предложили бы места, которые должны соответствовать этим дипломам, то, я думаю, большая часть из них провалилась бы, в чем мы, собственно говоря, и убедились, когда начался кризис и начались сокращения. Квалифицированных людей, как правило, все-таки не сокращают, не высвобождают, за этих людей держатся из последних сил, создавая все возможности для того, чтобы они сохранились на своих местах.

При этом возникает вопрос об ответственности (и это обсуждалось и в Бонне, и моя точка зрения такая). Мы, как правило, очень активно говорим об ответственности государства, об ответственности высшего учебного заведения и гораздо меньше говорим об ответственности человека перед собой, перед обществом; о том, что вообще-то знания нужно получать, искусственное кормление тут вряд ли будет успешным, через капельницу или через рот - это не имеет значения.

На сегодняшний день количество людей, которые действительно учатся, вбирая то, что им дают (не всегда дают то, что надо, но вбирают то, что все-таки дают), достаточно невелико. В общем, это тоже связано с безответственным поведением достаточно большого количества людей. Я уже не говорю об обучении в течение всей жизни, о том, что это абсолютно необходимо, тем не менее, далеко не всегда востребовано просто потому, что обучение в течение всей жизни далеко не всегда дает эту атрибутику - а тогда зачем учиться, в крайнем случае, можно прикупить какой-то еще диплом. Когда я говорю «прикупить», это необязательно купить в переходе между станциями метро, в принципе, можно прийти на какие-то курсы, оплатить обучение, в результате которого, в общем, вы получите диплом, но самих результатов не получите, да и не особо к ним стремитесь. При этом я считаю, что принципиально важно сегодня соблюдение баланса между академически ориентированными, университетскими курсами и системой подготовки «синих воротничков».

Мы в значительной степени ушли от подготовки «синих воротничков». Надо сказать, что есть страны, в которых это достаточно успешно сохраняется. Все обычно называют Германию, но, видимо, гораздо более интересная система в Швейцарии, причем она интересна тем, что там не только дают знания, статус людей, которые получают неакадемическое образование, в этой стране очень высок. Думаю, что эта проблема не менее важна, чем проблема технологическая.

Статусность сегодня в мире высоко ценится. По-моему, принципиально важно, чтобы профессионализм сопровождался статусностью, так как это создает правильную структуру не только экономики, но и социальной стабильности в обществе. Наверное, большинство проблем, которые у нас есть, могли бы решаться через опережающую подготовку, подготовку людей для будущей экономики. В 1949 г. сэр Уинстон Черчилль сказал: «Наше военное ведомство всегда готовится к прошлой войне». Не уверен, что он был первым, кто сказал эту фразу, но то, что это относится не только к военному ведомству, я бы даже сказал, не столько к военному ведомству, - это очевидно сегодня для всех.

Мы сегодня, 60 лет спустя, в огромной степени в нашей высшей школе готовимся к прошлой экономике, которой уже не будет - я абсолютно убежден в этом; но, наверное, беда в том, что мы не очень хорошо знаем, какой будет будущая экономика. Когда мы говорим о том, что для правильной организации обучения необходим очень жесткий, очень желательный, очень четкий заказ со стороны экономики, то мы одновременно должны понимать, что надежда на сформулированный заказ со стороны экономики - это такая же иллюзия, как и то, что образовательные учреждения сами сформулируют, кого же нам надо готовить на будущее.

Динамика процессов такова, что практически невозможно предвосхитить те требования, которые будут предъявляться к образовательным программам, профессиональным квалификациями через 5-6 лет - мир меняется очень быстро. Он вообще быстро меняется, а сегодня просто как скорый поезд летит, и мы даже не всегда в последний вагон успеваем прыгнуть. Поэтому принципиально важна (это давно было существенно, а сейчас просто является императивом) трансформация государственного профессионального образования по всем уровням подготовки.

Я упомяну несколько вещей, по которым идут непрерывные споры, они будут всегда идти. Думаю, что эти споры отчасти связаны с известной формулировкой «от добра добра не ищут», как-то готовим - и слава Богу. Следует отметить, что у нас все изменения в образовании (я бы сказал, и в науке тоже) всегда несвоевременны. Когда все идет хорошо, то не надо ничего менять, и так все идет хорошо, даже когда есть ресурсы, когда есть деньги. Давайте немножко добавим денег на то, на это, но не будем трогать - вы же видите, что все нормально. Когда становится плохо, мы говорим: вы, что, с ума сошли?! И так все раскачивается.

Образование - система не просто стабильная, а стабилизирующая, ее ни в коем случае нельзя трогать, ее надо сохранять, потому что именно она способна успокоить, облегчить переход к новому состоянию. Как мы видим, никогда ничего менять нельзя. Если мы будем двигаться по этому пути, то я думаю, что ситуация будет ухудшаться, причем качественно ухудшаться с каждым днем. Что же все-таки необходимо делать сегодня?

Если говорить о высшей школе, то мы должны переходить на то, что называют сегодня двухуровневым образованием. К сожалению, споры о переходе на уровни образования перешли из принципиальных споров в технологические. Никто не задумывается над тем, что это, пожалуй, единственная возможность добиться того, чтобы преподаватели начали качественно менять свою систему преподавания, не улучшать где-то, а именно задуматься о том, что надо принципиально менять курсы, принципиально менять подходы к образованию.

Я абсолютно убежден, что если не будет каких-то внешних, очень сильных сигналов, никаких существенных внутренних изменений происходить не будет. Я не говорю о том, что всегда есть какие-то энтузиасты, которые хотят и готовы что-то менять. Любая система не склонна ни с того ни с сего к серьезным изменениям. Кроме этого, тут существует реальный конфликт интересов.

В докладе Евгения Григорьевича было упомянуто (а в том докладе, который опубликован, в еще большей степени) то, что происходило в 1990-х гг. с нашей системой образования, это существенно большая демократизация, внесение рыночных инструментов в образование. Следует сказать, что эти рыночные элементы вносились по отношению к самой системе. Тут есть конфликт интересов между рынком труда для преподавателей и тем рынком труда, на который должны выйти те, кого учат. Конечно, одно с другим связано, но рынок труда преподавателей сегодня ориентирован на то, что (я все-таки скажу эту фразу, не желая никого обидеть) можно продавать дипломы, пока они покупаются. Собственно говоря, никаких побудительных мотивов для того, чтобы что-то менять, нет. То, что продается некондиционный товар, потому что когда человек с этим товаром выходит в мир, оказывается, что он не востребован или востребован гораздо меньше, - этот вопрос вторичен.

Конечно, в нормальной рыночной экономике должна быть обратная связь: будет сигнал, и постепенно этот рынок образовательных услуг тоже должен поменяться. Я хотел бы, чтобы мы с вами понимали, что образование - вещь инерционная, и обратная связь работает не настолько быстро, как хотелось бы, особенно когда мы четко фиксируем срок 5-6 лет.

Почему еще интересна двухуровневая система? Потому что время обратной связи сокращается. Если мы готовим бакалавра в течение четырех лет, и он ориентирован на многие профессии, то реально мы сокращаем время обратной связи на уровне магистратуры до двух лет. Я думаю, мы еще раз должны вернуться к обсуждению вопроса перехода на двухуровневую систему не с позиций технологических, не с позиций того, какой системе мы следуем - скажем, советской физтеховской системе или англосаксонской. Мы должны вернуться с принципиальных позиций, с позиций осознания того, что меняется мир, экономика и должно меняться образование, и каким образом нам лучше всего запустить этот процесс изменений, признав, что альтернативы этому нет и не будет.

Вторая вещь, которая тоже очень важна, это вопрос о том, что за основу программ профессионального образования должен быть взят не напрямую сформулированный заказ промышленности или экономики, а выявленные в рамках научно-технологических прогнозов новые социально-экономические и технологические тренды. Я посмотрел то, что я в прошлом году говорил (благодаря тому, что издали), и понял, что один год - маленькое время, поэтому, в принципе, можно было почти то же самое повторять. Говорил я главным образом о том, что принципиально важен технологический прогноз, мы тогда как раз выходили на этот прогноз. Мы его в министерстве сделали, завершена работа (в том числе с участием экспертов Высшей школы экономики) по научно-технологическому прогнозу на период до 2025 г. Прогноз, абсолютно ясно, не может содержать конкретных, четких рекомендаций по поводу того, что надо заниматься этим или не надо заниматься другим, он содержит тенденции. Но даже эти тенденции показывают, как мы могли бы и как мы должны были бы менять систему образования.

Следует сказать, что это сегодня в гораздо большей степени может быть сигналом, чем, я еще раз повторяю, непосредственные заказы, запросы промышленности, того или иного бизнеса. Абсолютно ясно, что прогноз не может быть и не должен быть разовым событием, в этом прогнозе на самом деле гораздо интереснее и важнее процесс, чем результат. Это процесс, в который вовлечено достаточно большое количество экспертов, процесс, который не позволяет остановиться и сказать: все в порядке, мы поняли, как надо двигаться дальше. Это процесс, который заставляет нас все время по-новому оценивать наши подходы, ситуацию. Собственно, именно это для образования, в первую очередь, может быть главным побудительным мотивом.

Конечно, сегодня первый день конференции, а завтра - второй, посвященный кризису, но мы не можем не говорить о каких-то вопросах, связанных с антикризисными мерами. Мы в министерстве не рассматриваем антикризисные меры как какой-то новый, отдельно взятый блок. Министерство существует уже пять лет, и все эти годы мы собственно антикризисными мерами и занимаемся. Они, может быть, немного по-другому назывались, но реально то, что мы сегодня предлагаем, не является абсолютно иным, более того, сегодняшняя ситуация позволяет нам некоторые вещи, о которых мы говорили довольно давно, запустить и реализовать. В этом смысле кризис является положительным фактором.

Кризисные явления как в экономике, так и в образовании высветили проблемные зоны, о которых специалисты говорили в той или иной степени, а сейчас они очевидны для всех. Первое, что мы начали, это разработку комплексной программы, нацеленной на переобучение лиц, нуждающихся в новой работе. Если раньше образование в течение всей жизни было в большей степени фигурой речи, чем реальным процессом, то сегодня ясно, что это насущная необходимость. Сегодня мы уже начали разработку и закупку на конкурсной основе широкого спектра программ дополнительного профессионального образования и обучение по этим программам работников, не только тех, которые высвобождены, но и тех, которые понимают, что они в любую секунду могут потерять работу, и начинают осваивать новые рынки.

Мы сегодня гораздо более активно занялись сами, не ожидая никого, оценкой новых рынков труда, которые могли бы появиться, которые будут существовать и во время и, что еще более важно, после окончания этой фазы кризиса. Я не имею в виду кризис вообще, потому что все зависит от определений. Можно сказать, что мы вошли в инновационное время, можно сказать, что мы вошли в кризисное время, в общем, мы вошли во время таких изменений, когда за достаточно короткие сроки все будет меняться. Дальше все зависит от того, как мы это назовем, какое слово применим.

В принципе, «кризис» - не такое уж страшное слово. Кризис - это время возможностей, новых возможностей. Это означает ситуацию, в которой императивно должна быть изменена система. Мы оцениваем, прогнозируем, что для России может быть наиболее перспективным в будущем, в среднесрочной перспективе. Наверное, это сфера услуг, которая недооценена в России. Наверное, это инфраструктурный менеджмент, потому что мы абсолютно недостаточное внимание уделяли и продолжаем уделять эксплуатации элементов инфраструктуры, инфраструктуры, понимаемой в самом широком смысле слова - от нефтепроводов до обслуживания торговых центров или образовательных учреждений. У нас нет квалифицированных специалистов, но эти специалисты могут и должны появиться.

Я считаю, что мы можем еще раз вернуться к теме, о которой неоднократно говорили, к вопросам инжиниринга, причем инжиниринга как производственного, так инжиниринга в области услуг, в области инноваций. По-моему, с точки зрения перспектив для России это очень интересное направление. Как я уже сказал, реализация этой программы невозможна в прежних условиях.

Мы определенные шаги предприняли, предпринимаем и будем предпринимать. В рамках национального проекта была запущена программа поддержки инновационных проектов. Вы знаете, что была выделена группа высших учебных заведений, учреждений начального и среднего профессионального образования, программы которых были поддержаны. При этом главный лозунг у нас был «Деньги в обмен на обязательства». Мы давали деньги, оказывали поддержку тем, кто брал на себя обязательства действительно серьезно перестроить систему.

Для подавляющего числа учебных заведений, которые мы поддержали, такой скачок в качестве образования по некоторым направлениям составил 10-15 лет. Это не значит, что мы на 10-15 лет опередили других, это значит, что мы догнали те учебные заведения в других странах, которые были на достойном уровне. Я считаю, что это тоже очень важно. Сегодня готовится следующий шаг, это конкурс по поддержке национальных исследовательских университетов. Реально это абсолютно логичный следующий шаг.

Несмотря на определенные изменения бюджета, причем изменения не в сторону увеличения, мы все-таки сохранили большинство программ развития. Это была принципиальная позиция нашего министерства, поставившего перед собой задачу даже ценой отказа от каких-то текущих расходов сохранить поддержку программ развития. Мы запустим эту программу, причем понимаем, что исследовательский университет - это не только учебное заведение, которое ведет помимо образовательной программы и научные исследования, это принципиально новая структура, которая интегрирует на своей базе и образование, и исследования, и сетевое взаимодействие с бизнесом и наукой.

Строго говоря, мы должны создавать сеть новых структур, которые обеспечивают адекватное сегодняшнему времени развитие человеческого капитала. Это ни в коем случае не закрывает существующие сегодня институты, эти институты имеют свои задачи. И вообще любые революционные организационные изменения в этот период вряд ли приведут к чему-то хорошему. Но мы прекрасно понимаем, что должны возникать принципиально новые подходы и принципиально новые структуры.

Я не могу сказать, что ничего не происходит и в структурах традиционных. Абсолютно ясно, что менять образование и менять науку необходимо. В 2008 г. утверждена программа фундаментальных научных исследований Академии наук на 2008-2012 гг. Выделены довольно существенные деньги. Впервые было анонсировано, заявлено, утверждено, что исследования в академиях наук должны финансироваться, поддерживаться по программному принципу. Одновременно мы сумели найти взаимопонимание с нашими коллегами из других министерств, с научным сообществом в том, что необходимо вводить общие подходы к оценке результативности деятельности научных организаций. Конечно, они будут разные для фундаментальных и прикладных исследований, но должна быть внешняя оценка, базирующаяся на общих принципах. Думаю, что это еще более актуально во время кризиса.

К сожалению, мы двигаемся в этих направлениях медленнее, чем следует. Абсолютно ясно, что эта скорость движения определяется не возможностью каких-то организационных решений, она определяется менталитетом, определяется психологией, потому что эта сфера - сфера образования и науки - как никакая другая связана с человеческим капиталом, с человеческими ограничениями и возможностями.

Программный подход в академическом секторе пока что реализован только на бумаге. Потихоньку ситуация меняется, я думаю, что она сдвинется, но рассчитывать на то, что все перейдет на чисто программный подход, во-первых, нереально, во-вторых, наверное, это было бы неправильно. Существует определенная необходимость поддержки среды как таковой. Нельзя все переводить на жесткий проектный подход. То же самое касается оценки результативности.

Мы согласовали постановление правительства с задержкой минимум в полгода, а то и больше, но теперь нам предстоит начать это реализовывать. Но все небезнадежно. Три года назад начался так называемый пилотный проект по оплате труда в Академии наук. Я помню, как много было споров вокруг этого проекта. Были выставлены определенные требования по оценке результативности научных работников. Сколько мы прочитали и выслушали разных, в том числе юмористических, эссе по поводу того, насколько это нереалистично, есть только одна система оценки - это экспертная оценка, что не может быть никаких более или менее формализуемых показателей и что вообще это все кончится ничем.

Хочу отметить, что за три года произошло то, во что никто не верил. Действительно, средняя зарплата работника в Академии наук достигла 30 тыс. руб. Напомню, в 2005 г. это было 6,5 тыс. Кроме того, публикационная активность научных сотрудников Академии наук выросла в 1,5 раза. Да, конечно, мы должны оценивать, насколько эти публикации цитируемы, насколько они качественны. Но, уважаемые коллеги, я абсолютно убежден, что если мы начнем оценивать и качество этих публикаций, то это качество будет ничуть не ниже, чем качество тех публикаций, которые были два, три, четыре года назад. Я не знаю, насколько выше, но не ниже, это точно. Просто людей вынудили, в каком-то смысле, посмотреть на свою деятельность немножко с другой стороны. И оказалось, что это небессмысленно, как небессмысленны любые стремления к переменам.

Каждая научная работа проходит несколько стадий, как вы помните, начинается она с того, что это абсолютное безумие, а кончается тем, что это тривиально. Есть опасения, что в том темпе, в котором мы сегодня живем, меняемся, мы до стадии «тривиально» не доживем. Мы каждый раз вынуждены будем возвращаться к каким-то нововведениям и выслушивать, что это если не безумно, то, по крайней мере, маловероятно. Тем не менее я думаю, что кто-то все равно должен этот процесс начинать, запускать. И в этом плане кто, как ни те люди, которые считают, что они несут на себе ответственность за развитие интеллектуального потенциала, т.е. представители, лучшие представители образования и науки.

Я.И. Кузьминов: можно задать 2 вопроса. По крайней мере, один есть у меня. Одним из тезисов, который достаточно часто обсуждается в последнее время, является ожидаемый высокий уровень безработицы среди выпускников очных отделений вузов, по понятной причине, потому что у нас на рынке по ряду специальностей есть много опытных работников и работодатели предпочтут их. В связи с этим обсуждаются два предложения. Первое предложение: отложить переход на «4+2» и дать дополнительный год на то, чтобы люди доучились. Насколько я понимаю, Татьяна Львовна Клячко с этим выступила или Академия народного хозяйства - я видел эту записку. Второе предложение состоит в том, чтобы субсидировать для такого рода выпускников, которые не найдут работы, участие в программах дополнительного образования продолжительностью от полугода до года. Есть еще третий вопрос: резко расширить прием в магистратуру. Его министерство расширило, но, я надеюсь, не по этому поводу. Что вы считаете наиболее разумным ответом самой системы образования на этот вызов?

А.А. Фурсенко: во-первых, я не думаю, что нетрудоустройство приобретет катастрофический характер. По нашим оценкам, по мониторингу, который мы ведем постоянно, общаясь с работодателями, регионами, у нас нет впечатления, что не будут востребованы молодые люди, большая часть из них найдет работу. Во-вторых, мы считаем, что тут нет какого-то одного решения.

Могу начать с магистратуры. Мы увеличили почти вдвое прием в магистратуру, увеличили бы и больше, если бы была готовность высшей школы увеличивать это количество мест. На самом деле большинство вузов, к которым мы обращались (а мы обращались все-таки к вузам достаточно хорошим, которые действительно могут дать знания), не стремятся магистратуру расширять. Это влечет определенные требования к квалификации, к новым программам. При этом мы готовы дать финансирование, бюджетные места, о которых так много говорилось.

Вы помните, что одна из главных спекуляций по поводу магистратуры заключалась в том, что всю магистратуру государство хочет сделать платной. Мы предлагали бесплатные места, и никакой очереди за этими бюджетными местами не стояло. То же самое касается и аспирантуры. У нас впервые в прошлом году появились конкурсы небольшие, и наше расширение аспирантуры, небольшое, на 3000 мест, связано с тем, что вузы говорят, что если еще увеличить, то конкурсов не будет. Мы считаем, что одна из возможностей, которые есть, и мы сейчас работаем над этим, это восстановить и расширить институт стажеров-исследователей. Те мои коллеги, которые заканчивали университеты лет 20-30 или 40 тому назад, как я, помнят, что это был очень распространенный институт в Академии наук и в ведущих вузах. Это была форма, которая сегодня тоже может быть востребована, когда человек приходит не на постоянное место, а на год или на два с тем, чтобы он оценил то место работы, которое ему предлагают, а работодатель оценил, насколько ему годится этот человек. Мы считаем, что это может быть достаточно эффективной мерой, по крайней мере, для сферы образования и науки. образование школа преподаватель

Что касается дополнительного образования, я уже говорил, мы готовим программы. И тут главная проблема - на кого готовить? Потому что принципиально неверно, с моей точки зрения, рассматривать любые образовательные программы как некие камеры хранения: давайте как-то используем дополнительное образование для того, чтобы еще полгода человек был чем-то занят. Мы должны быть полными реалистами: за полгода кризис не кончится, он и за год не кончится. Я хочу, чтобы меня правильно поняли, он не кончится никогда, если говорить о ситуации, при которой жизнь будет меняться очень быстро и нужно каждый раз ставить новые задачи. На мой взгляд, это наше будущее. Мы должны сейчас решать вопросы не паллиативами, а должны искать системные решения. Если говорить о дополнительном образовании как о внедрении и расширении системы образования в течение всей жизни, да, мы этим занимаемся, считаем, что это принципиально важно.

Вопрос: как вырастить новую смену преподавателей, сделать престижной профессию молодого преподавателя вуза?

А.А. Фурсенко: специального указа президента не будет по этому поводу, не потому что президент не готов подписать, а потому что он абсолютно бессмыслен. Есть длинная тяжелая работа, эта работа связана с тем, что мы должны сделать принципиально новые стандарты для подготовки преподавателей. Мы должны вообще в какой-то степени уходить от подготовки профессиональных преподавателей к мотивации людей, ученых, квалифицированных людей к тому, чтобы они в первую очередь шли в преподаватели или в науку. Я считаю, что роль ученых, образовательный потенциал научных институтов у нас очень сильно недооценены, потенциал Академии наук, в частности, очень недооценен. И те первые шаги, которые мы сделали по поддержке академических университетов, по поддержке системы базовых кафедр, пожалуй, сегодня еще недостаточны.

Что для этого можно сделать? Мы говорили по поводу изменения системы оплаты труда. Это один шаг, не самый главный, на мой взгляд. В большей степени эффективной оказалась поддержка ведущих вузов с точки зрения предоставления возможностей создания новых программ, закупки нового оборудования. Это очень сильный мотивационный сигнал, когда молодой человек видит, что его работа в вузе, например, будет более интересной, чем на любом предприятии. Третья вещь, которая важна, это сильное расширение мобильности. У нас в программе «Научные и научно-педагогические кадры» было предусмотрено строительство общежитий, общежитий не чисто студенческих, в разных регионах страны. К сожалению, в связи с изменениями бюджета нам эту программу, по крайней мере на 2009 г., пришлось отложить, но мы это обязательно выполним. Программа «Научные и научно-педагогические кадры», которую мы, тем не менее, сохранили, позволяет оказать грантовую поддержку молодым преподавателям, которые не только преподают, но и занимаются наукой, вокруг себя создают молодые коллективы. Это тоже один из путей решения. Но это все набор мер, и никакого одного, разового решения, я боюсь, нет. Мы очень долго теряли, и теперь, к сожалению, также долго будем восстанавливать. Я считаю, что шаги в этом направлении сделаны, надо их ускорять.

Размещено на Allbest.ru