Характеристика народов Поволжья по данным дискретно-варьирующих признаков посткраниального скелета

Характеристика народов Поволжья по данным дискретно-варьирующих признаков посткраниального скелета

Вагнер-Сапухина Елена Андреевна - младший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН (Россия, Санкт-Петербург, научный сотрудник Научно-просветительского центра палеоэтнологических исследований

Статья посвящена изучению изменчивости дискретно-варьирующих признаков в поволжских популяциях. В качестве теоретической основы были взяты гипотезы о происхождении народов Волго-Уральского региона, сформулированные в результате анализа данных о морфологии зубной системы. Материалом для данной работы послужили 11 остеологических серий близких к современности групп - 7 по народам Поволжья и 4 сравнительных, общей численностью 626 индивидов. Методика исследования включала в себя фиксацию 64 признаков на посткраниальном скелете, 16 из которых были использованы при статистической обработке материала. Эмпирический анализ данных показал значительную вариабельность большинства признаков. При описании их изменчивости удалось обнаружить некоторые тенденции: например, башкирская и бурятская серии часто оказывались в пределах крайних значений частот ряда признаков. Группа мордвы-мокши также обладала особой специфичностью. Две группы удмуртов, как и чувашей, оказались достаточно близки между собой, а русские Старой Ладоги не отличались от поволжских групп. Многомерные статистические анализы позволили уточнить эмпирически сформулированные гипотезы. Полученные результаты по распределению дискретно-варьирующих признаков длинных костей скелета хорошо согласуются с одонтологическими данными. Буряты обладают специфическим комплексом признаков, который крайне далек от комплекса, характерного для поволжских групп. Башкиры оказались отделенными от поволжских популяций не только по одонтологическим данным, но и по частотам неметрических признаков посткраниального скелета. Близость саамов к поволжским сериям также согласуется с данными по морфологии зубной системы.

Ключевые слова: остеология, одонтология, дискретно-варьирующие признаки посткраниального скелета, поволжские народы, сравнительные популяционные исследования

Введение

народ поволжье посткраниальный скелет

Популяционные исследования на основе дискретно-варьирующих признаков (ДВП) посткраниального скелета хорошо зарекомендовали себя как метод изучения древнего и близкого к современности населения (Saunders 1978: 356-398; Winder 1981; Saunders, Rainey 2008: 553-554; Burrel 2018). Однако в нашей стране подобные работы единичны и затрагивают только отдельные признаки, либо только описывают популяцию в силу недостаточности сравнительных данных (Перерва 2014: 55-64; Карапетян 2015: 109-136; Karapetian 2017).

В данной работе была предпринята попытка определить место поволжских популяций среди населения Восточно-Европейской равнины по данным дискретно-варьирующих признаков костей верхней и нижней конечности. Были поставлены следующие задачи:

1. дать характеристику распределения частот дискретно-варьирующих признаков костей верхней и нижней конечности посткраниального скелета;

2. проанализировать положение групп в многомерном статистическом пространстве;

3. сравнить полученные результаты с литературными данными по одонтофенетике.

В качестве теоретической базы для настоящего исследования были взяты одонтологические данные об этногенезе поволжских и приуральских народов, которые в разное время были опубликованы отечественными антропологами.

Финно- и тюркоязычные народы Поволжья и Приуралья по морфологии зубной системы изучались достаточно подробно. Первые работы на эту тему были опубликованы А.А. Зубовым и Н.И. Халдеевой. В них было отмечено специфическое сочетание признаков у финноязычных популяцй - высокая частота коленчатой складки метаконида, традиционно считающаяся характеристикой восточного одонтологического ствола, совместно с предельно высоким уровнем редукции нижних моляров (Зубов 1972: 72; Зубов, Халдеева 1974: 53; Зубов, Халдеева 1979: 67). Позднее этот комплекс признаков был выделен в отдельный северный грацильный тип. Такой вариант распределения частот был отмечен у групп горных и луговых мари. Кроме того, авторы выделили у этих народов черты южного грацильного типа, характерного для некоторых групп населения Кавказа и Средней Азии. В работе А.А. Зубова по одонтологической характеристике населения Финляндии были углублены сведения об морфологии зубной системы финноязычных народов. Помимо северного грацильного типа, теперь у разных народов были прослежены черты северо-восточного реликтового типа, также отмечается близость общности «восточные финны - саамы» к марийцам (Зубов 1982: 144-145).

С одонтологической точки зрения поволжские народы изучались также Г.В. Ры- кушиной. В первую очередь она описала одонтологические характеристики центральных и северных удмуртов, отметив, что для большинства из них характерны черты северного грацильного типа, однако некоторые специфические особенности позволили автору выделить вятско-камский вариант северного грацильного типа. Г.В. Рыкушина отмечает тесные связи северных удмуртов с юго-западными финнами, коми-зырянами и вепсами, а центральные удмурты оказались близки к одонтологическому варианту, который наблюдается у мордвы-эрзи (Рыкушина 1987: 5558). Позднее, проанализировав 42 финно- и тюркоязычные группы, Г.В. Рыкушина выделила четыре локуса формообразования одонтологических черт: поволжский с преобладанием частот восточного одонтологического ствола, вятско-камский с умеренными характеристиками восточных особенностей, приполярный с пониженными значениями частот как восточного, так и западного ствола, и юго-западный - с умеренными частотами восточного и пониженными западных особенностей (последний характерен только для башкир) (Рыкушина 1997: 558; 2000: 105).

Башкирские группы - периферийные в географическом отношении для Среднего Поволжья - были подробно исследованы Н.А. Лейбовой. В её работах были выделены характерные особенности башкир, заключающиеся в сочетании северного и южного грацильных типов с некоторыми признаками архаичности и матуризованности, и отмечена их таксономическая удаленность от ближайших соседей - урало-поволжских групп (Лейбова 2011: 303-317). Антропологическую специфичность башкир отмечали и другие авторы (Рыкушина 2000: 105-106; Аксянова, Харламова 2013: 162).

Г.А. Аксянова и Н.В. Харламова исследовали особенности тюркоязычных групп Поволжья и Урала, отметив два морфологических массива: башкиры с одной стороны и татары, кряшены и чуваши с другой, при этом последние по одонтологическим данным оказались близки ещё и к южным удмуртам и мордве-мокше (Аксянова, Харламова 2013: 159).

Таким образом, одонтологическая литература дала ряд гипотез, на которые можно было бы опираться в данной работе. В первую очередь это положения, высказанные А.А. Зубовым о специфичном сочетании восточных и западных особенностей среди финоязычных групп, которое в дальнейшем было выделено в северный грацильный тип, а также его частный вывод о близости саамов с горными и луговыми марийцами. Кроме того, Г.В. Рыкушина предположила географическое распределение доли восточного компонента, которая уменьшалась в Поволжье в северо-восточном направлении, и особенно ярко восточный компонент проявлялся у марийцев и татар. Сочетание одонтологических признаков у удмуртов и коми представлялись ею как исходный, предковый морфологический пласт. Популяции татар, чувашей, марийцев и некоторые группы мордвы предполагались метисными и сформировавшимися при участии степного компонента на протяжении последних двухсот лет и одонтологических особенностей славянского населения. Башкиры рядом авторов считаются своеобразным для Поволжья населением со своими специфическими особенностями, выражающимися в сочетании западных и восточных черт при доминировании последних.

Материалы и методы

Материалом для данной работы послужили 11 групп - 7 поволжских (мари горные, две группы удмуртов, чуваши верховые и низовые, мордва-мокша, мордва-эрзя) и 4 сравнительные (башкиры, буряты, саамы и русские Старой Ладоги). Данные серии хранятся в НИИ и Музее антропологии МГУ им. М.В. Ломоносова и Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН. Большинство серий было получено в результате раскопок середины XX века и датируется близким к современности временем. Всего было изучено 626 индивидов (табл. 1).

Методика исследования популяций по системе дискретно-варьирующих признаков посткраниального скелета включает в себя фиксацию 64 признаков на костях плечевого и тазового пояса, длинных костях, шейного, поясничного и крестцового отделов позвоночника, а также надколеннике и костях предплюсны (таранная и пяточная). Основу программы исследования составили признаки, опубликованные М. Финнеганом и Ш. Сондерс (Finnegan 1978: 24-31; Saunders 1978: 63-78). Дополнили перечень признаки, предложенные Р. Мартином и Г. Валуа и популяризированные среди русскоязычной аудитории В.П. Алексеевым (Martin 1928; Vallois, 1932; Алексеев 1966: 60, 72-74). Подавляющее большинство признаков являются дискретно-варьирующими по природе, и лишь небольшое количество признаков имеют балловую оценку.

Таблица 1

Материалы, использованные в работе, с количеством исследованных индивидов

Таблица 1 (продолжение)

Рис. 1. Форма лучевой ямки плечевой кости.

Рис. 2. Двойная запястная суставная поверхность лучевой кости.

Рис. 3. Отверстие гребня супинатора локтевой кости.

Рис. 4. Инфантильная форма венечного отростка локтевой кости.

Кроме того, в исследовательский бланк вошли анатомические варианты, обнаруженные Д.В. Пежемским и автором на длинных костях (Вагнер-Сапухина 2019). Среди них:

1. форма лучевой ямки плечевой кости фиксируется при глубокой или среднеглубокой лучевой ямке с образованием над ней небольшого костного валика (рис. 1);

2. двойная запястная суставная поверхность лучевой кости заметна при разделении поверхности нижнего эпифиза костным валиком с хорошо идентифицируемыми с двух сторон вырезками на две фасетки для полулунной и ладьевидной костей запястья (рис. 2);

3. отверстие гребня супинатора локтевой кости - хорошо заметный признак, находящийся непосредственно под лучевой вырезкой (рис. 3). Иногда необходимо проверять наличие признака зондом;

4. двойная суставная поверхность блоковой вырезки локтевой кости считается присутствующей, если видно отчетливое разделение на суставную поверхность олекранона и суставную поверхность венечного отростка;

5. инфантильная форма венечного отростка локтевой кости фиксируется, если в латеральной норме отросток опущен вниз, как у детей в возрастной когорте Infantilis I (рис. 4);

6. двойное питательное отверстие большой берцовой кости отмечается при наличии дополнительного отверстия диафиза вблизи от основного.

Учёт билатеральных признаков производился как на правую, так и на левую сторону. Подсчет частот производился по каждой стороне отдельно и на индивида. В данной работе приведены частоты, полученные по правой стороне. Все группы были просмотрены по полной программе, если это позволяла комплектность и сохранность материала.

В данной работе было решено использовать признаки, которые фиксируются на длинных костях скелета, так как их частоты были получены для каждой из исследованных групп. Выбор правой стороны был сделан в качестве эксперимента по аналогии с анализом данных в одонтологии.

Статистический анализ был произведен при помощи программы Microsoft Excel 2013 и пакета программ Statistica 8.0. В качестве формулы для вычисления доверительного интервала использовался метод Вальда, а там, где частота встречаемости была равна нулю, применялась формула Ван-дар-Вардена (Рокицкий 1973: 172-176). Многомерные вычисления были проделаны при помощи анализа соответствий (correspondence analysis). Как дополнительный метод было применено многомерное шкалирование матрицы евклидовых расстояний.

Результаты и обсуждение

Ряд признаков обладает небольшим размахом изменчивости (табл. 2). Среди них - надмыщелковый отросток и межмыщелковое отверстие плечевой кости, отверстие гребня супинатора и инфантильная форма венечного отростка локтевой кости, двойное питательное отверстие большой берцовой кости. Надмыщелковый отросток встретился лишь в нескольких случаях у башкир, горных марийцев и саамов. Межмыщелковое отверстие плечевой кости варьирует слабо, и либо не встречается вовсе, как у низовых чувашей, либо достигает всего лишь 13,3 % у русских Старой Ладоги. Отверстие гребня супинатора фиксируется крайне редко. Признак наблюдался лишь в небольшом проценте у мордвы-эрзи, верховых чувашей и русских. У саамов частота встречаемости отверстия достигала 7,1 %. Инфантильная форма венечного отростка локтевой кости также достаточно редкий признак: у четырех из исследуемых групп он не встретился ни разу. Рекордно высокая частота наблюдается у башкир - 68,4 %. Возможно, это связано с тем, что население, оставившее могильник Мавлютово, принадлежало одному башкирскому роду «дувани», члены которого обладали этой редкой морфологической особенностью. В остальных сериях частота инфантильной формы венечного отростка варьирует от 1,6 до 11,1 %. Двойное питательное отверстие большой берцовой кости встречается обычно в одном - двух случаях на всю группу, поэтому значения его частоты не превышают 10%.

Таблица 2

.

Дискретно-варьирующие признаки длинных костей скелета в группах, близких к современности

Продолжение таблицы 2

Таблица 2 (продолжение)

228 Вестник антропологии, 2021. № 1 (53

Продолжение таблицы 2

Другие признаки более изменчивы. Так, у формы лучевой ямки плечевой кости, которая фиксируется при значительной глубине образования и обрамлении сверху валиком со сглаженными краями, размах вариации значителен - от отсутствия признака у бурят до 57,1 % у мордвы-мокши. Достаточно высокие частоты данного признака наблюдаются также в башкирской группе - 54,2%. Средние значения встречаемости наблюдаются в чувашских сериях, у северных удмуртов и русских Старой Ладоги. В остальных группах частота не достигает 20 %. Двойная запястная суставная поверхность также достаточно изменчивый признак. Пониженные значения частоты признака фиксируются у мордвы-мокши, русских и саамов - самые западные в географическом отношении серии, а наибольшая частота отмечается у бурят (52,9 %) - самой восточной и рассматриваемых групп. В поволжских сериях признак распределяется без какого-либо «географического градиента». Двойная суставная поверхность блоковой вырезки локтевой кости

ни разу не встретилась у бурят, во всех остальных сериях её частота варьирует от 35,7 % (мордва-мокша) до 68,3 % (русские Старой Ладоги).

Признаки бедренной и большой берцовой костей также довольно изменчивы. Наименьшая встречаемость ямки Аллена отмечена у саамов - 11,8 %, наибольшая зафиксирована в группе мордвы мокши - 60 %. Повышенные частоты ямки шейки бедренной кости наблюдаются у мордвы-эрзи, горных мари и русских. В остальных сериях, включая бурят и башкир, частота признака изменяется от 23,2 до 30,8 %. Фасетка Пуарье встречается в группах достаточно часто - от 41,2 % у низовых чувашей до 88,5 % у северных удмуртов. Близки по этому признаку к южным чувашам марийцы, башкиры, русские и чуваши верховые. К северным удмуртам тяготеют серии мордвы и южные удмурты. Буряты по данному признаку занимают срединное положение. Бляшка шейки бедренной кости изменяется от 20 % у мордвы-эрзи до 54,5 % у башкир. Наиболее близки по частоте к первым оказываются северные удмурты и саамы, а к башкирам - группа мордвы-мокши. Подвертельная ямка среди остальных признаков является, вероятно, единственным, у которого на данном материале прослеживается географическое распределение частот с востока на запад. У башкир и бурят самые низкие частоты встречаемости подвертельной ямки - около трех процентов, а у русских и саамов достигают 28,6 и 34,6 % соответственно. Среди поволжских групп повышенные значения признака наблюдаются у мордвы-мокши и северных удмуртов, в остальных сериях процент встречаемости подвертельной ямки не превышает 20-ти. Самая большая частота встречаемости третьего вертела фиксируется у башкир и бурят (50 и 41,4 % соответственно). Немного снижается этот показатель у русских и северных удмуртов. В остальных исследуемых сериях частота третьего вертела варьирует от 15,4 до 23,8 %. Экзостоз вертельной ямки также достаточно вариативный признак. Наивысших значений он достигает у мордвы-мокши, горных марийцев и саамов, наименьший показатель фиксируется у низовых чувашей. Фасетки переднего края нижнего эпифиза большой берцовой кости довольно распространенные признаки. Медиальная фасетка имеет большой размах изменчивости - от 19,2 % у саамов до 91,7 % у мордвы-мокши. Небольшая по сравнению с остальными сериями частота признака наблюдается у башкир и бурят. Латеральная фасетка варьирует от 33,3 % у мордвы-эрзи до 78,8 % у башкир. Высокие значения признака отмечаются также у бурят, а низкие в сериях низовых чувашей и саамов. В остальных группах латеральная фасетка изменяется от 55,6 до 69,2 %.

Признаки бедренной и большой берцовой костей также довольно изменчивы. Наименьшая встречаемость ямки Аллена отмечена у саамов - 11,8 %, наибольшая зафиксирована в группе мордвы мокши - 60 %. Повышенные частоты ямки шейки бедренной кости наблюдаются у мордвы-эрзи, горных мари и русских. В остальных сериях, включая бурят и башкир, частота признака изменяется от 23,2 до 30,8 %. Фасетка Пуарье встречается в группах достаточно часто - от 41,2 % у низовых чувашей до 88,5 % у северных удмуртов. Близки по этому признаку к южным чувашам марийцы, башкиры, русские и чуваши верховые. К северным удмуртам тяготеют серии мордвы и южные удмурты. Буряты по данному признаку занимают срединное положение. Бляшка шейки бедренной кости изменяется от 20 % у мордвы-эрзи до 54,5 % у башкир. Наиболее близки по частоте к первым оказываются северные удмурты и саамы, а к башкирам - группа мордвы-мокши. Подвертельная ямка среди остальных признаков является, вероятно, единственным, у которого на данном материале прослеживается географическое распределение частот с востока на запад. У башкир и бурят самые низкие частоты встречаемости подвертельной ямки - около трех процентов, а у русских и саамов достигают 28,6 и 34,6 % соответственно. Среди поволжских групп повышенные значения признака наблюдаются у мордвы-мокши и северных удмуртов, в остальных сериях процент встречаемости подвертельной ямки не превышает 20-ти. Самая большая частота встречаемости третьего вертела фиксируется у башкир и бурят (50 и 41,4 % соответственно). Немного снижается этот показатель у русских и северных удмуртов. В остальных исследуемых сериях частота третьего вертела варьирует от 15,4 до 23,8 %. Экзостоз вертельной ямки также достаточно вариативный признак. Наивысших значений он достигает у мордвы-мокши, горных марийцев и саамов, наименьший показатель фиксируется у низовых чувашей. Фасетки переднего края нижнего эпифиза большой берцовой кости довольно распространенные признаки. Медиальная фасетка имеет большой размах изменчивости - от 19,2 % у саамов до 91,7 % у мордвы-мокши. Небольшая по сравнению с остальными сериями частота признака наблюдается у башкир и бурят. Латеральная фасетка варьирует от 33,3 % у мордвы-эрзи до 78,8 % у башкир. Высокие значения признака отмечаются также у бурят, а низкие в сериях низовых чувашей и саамов. В остальных группах латеральная фасетка изменяется от 55,6 до 69,2 %.

Эмпирический анализ полученных данных показывает значительную вариабельность большинства признаков. В результате описания размаха их изменчивости наметились некоторые тенденции. Наиболее заметным является расположение башкирской и бурятской серий в пределах крайних значений частот по многим признаков. Кроме того, также серия мордвы-мокши отделяется от поволжских групп. Стоит отметить, что северные и южные удмурты, как и две группы чувашей, достаточно близки между собой. В то же время, русские не сильно отличаются от поволжских групп по частотам рассматриваемых признаков.

Чтобы конкретизировать полученные ранее результаты, была проведена серия многомерных анализов. В первую очередь, стоит рассмотреть результаты анализа соответствий. Заметным своеобразием характеризуются башкирская и бурятская группа, причем они располагаются в разных частях графика, задавая определенный масштаб изменчивости (рис. 5). Такое своеобразие этих двух групп вполне объяснимо. Так, буряты являются представителями азиатско-американской расы и сильно отличаются от поволжских популяций морфологически. Башкиры же, если сравнивать с результатами одонтологических исследований, тяготеют к обским уграм, обладающим чертами уральской расы, и имеют некоторые черты, характерные для населения Средней Азии, поэтому их специфичность по данным дискретных признаков посткраниального скелета не вызывает недоумения (Лейбова 2011). Остальные серии компактно располагаются на графике, при этом русские Старой Ладоги, как и группа саамов, здесь тяготеют к остальным поволжским популяциям.

Рис. 5. Результаты анализа соответствий для 11 исследованных групп.

Рис. 6. Результаты анализа соответствий для 9 исследованных групп (буряты и башкиры исключены).

Рис. 7. Результаты многомерного шкалирования для 11 исследованных групп.

Для того, чтобы более пристально рассмотреть поволжские группы, из анализа были исключены крайние варианты - башкиры и буряты. Во втором варианте анализа соответствий от общего массива отделились саамы (рис. 6). Они далеки от поволжских популяций географически, поэтому их отдаленность вполне объяснима. Показали свою специфичность низовые чуваши и мордва-мокша, расположившись на двух полюсах графика, между которыми находятся все остальные группы. Нельзя отрицать, что специфические особенности, которые показывает на этом графи-ке мордва-мокша, связаны с малой численностью этой группы. В этой связи было бы опрометчиво утверждать какую-либо обособленность мордвы-мокшы от других поволжских серий. Две удмуртские группы оказываются близки друг к другу. При этом, верховые и низовые чуваши, будучи близки по частотам встречаемости анатомических вариантов при эмпирическом анализе, находятся в разных частях графика по совокупности расстояний между признаками.

Далее в качестве дополнительного анализа данных было проведено многомерное шкалирование матрицы евклидовых расстояний между группами (рис. 7). Результаты показали несколько отличающуюся картину от той, которая была получена в случае анализа соответствий. Особой специфичностью обладают башкиры и буряты, что было показано и на первом графике тоже. Мордва-мокша также значительно отдалилась от скопления поволжских популяций. Если рассматривать центральное скопление групп, то, исключив русских и мордву, можно заметить географическую зависимость северо-восток - юго-запад в расположении серий Поволжья: северные и южные удмурты находятся сверху этого скопления, затем располагаются марийцы и ещё ниже верховые чуваши и низовые. Несмотря на различия, полученные в результате использования двух разных многомерных анализов, некоторые закономерности вполне объяснимы.

Исходя из полученных выше результатов, появилась возможность сравнить наши данные с гипотезами, существующими в одонтологической литературе. Очевидным является своеобразное распределение дискретно-варьирующих признаков посткраниального скелета у бурят. По морфологии зубной системы они относятся к восточному одонтологическому стволу и отличаются от остальных десяти исследуемых популяций на уровне больших рас (Халдеева 1979: 187-194). Вполне ожидаемой оказалась специфичность башкирской серии. Как и по одонтологических данным, эта группа занимает особое положение относительно поволжских популяций, тяготея в своем морфологическом облике скорее к населению Западной Сибири (Рыкушина 1997: 105-106; Лейбова 2011: 303-317; Аксянова, Харламова 2013: 162). Саамы оказались близки по признакам посткраниального скелета к исследуемым сериям, однако обладали некоторыми специфичными особенностями. Это положение вполне согласуется с данными по морфологии зубной системы, так как эта группа, помимо северного грацильного варианта несёт в себе характеристики северо-восточного реликтового типа (Зубов 1982: 147). Две удмуртские серии по распределению ДВП длинных костей скелета оказались близки друг к другу, что не противоречит одонтологическим данным (Рыкушина 1987: 55). Кроме того, по результатам многомерного шкалирования обнаружилась та же географическая зависимость, которую отмечала Г.В. Рыкушина по одонтологическим данным (Рыкуши- на 1987; 2000). Возможно, при дальнейших исследованиях таксономического статуса признаков посткраниального скелета и более тщательном их подборе удастся уточнить отдельные аспекты изменчивости поволжских популяций.

Выводы

1. Эмпирический анализ данных дает нам первые представления об изменчивости дискретно-варьирующих признаков длинных костей скелета на территории Северной Евразии. Рассмотрение размаха изменчивости каждого признака, позволило отметить их особенности каждой из исследуемых групп.

2. Многомерная статистическая обработка данных позволила обнаружить специфический комплекс дискретно-варьирующих признаков посткраниального скелета у башкир и бурят. Саамы также оказались несколько обособлены от поволжских популяций, хотя на более широком сравнительном фоне скорее тяготели к ним. Во внутренней структуре распределения поволжских групп наблюдается связь с их географическим положением.

3. Гипотезы, распространенные в одонтологической литературе, частично согласуются с полученными результатами. Так, башкиры выглядят совсем не похожими как на поволжские группы, так и на бурят. Некоторая близость саамов к поволжским сериям демонстрируется как данными по дискретным признакам скелета, так и по морфологии зубной системы. Вероятно, полученные в данном исследовании результаты согласуются также с выводами Г.В. Рыкушиной о географическом распределении морфологических черт в направлении юго-запад - северо-восток, но этот аспект требует дополнительных исследований.

Научная литература

Аксянова Г.А., Харламова Н.В. Одонтология современных татар и кряшен Среднего Поволжья // Вестник антропологии, 2013. № 4 (26). С. 144-165.

Алексеев В.П. Остеометрия. Методика антропологических исследований. М.: Наука, 1966.

Вагнер-Сапухина Е.А. Методика фиксации дискретно-варьирующих признаков на посткраниальном скелете // «В этой связи...»: Сборник статей к юбилею Маргариты Михайловны Герасимовой / Отв. ред. Н.А. Лейбова. М.: «Буки Веди», 2019. С. 190-204, илл. 18-80.

Зубов А.А. Одонтологические данные по населению Прибалтики // Советская этнография, 1972. № 1. С. 68-72.

Зубов А.А. Географическая изменчивость одонтологических комплексов финно-угорских народов // Финно-угорский сборник / Отв. ред. А.А. Зубов, Н.В. Шлыгина. М.: Наука, 1982.

С. 134-148.

Зубов А.А., Халдеева Н.И. Одонтологические данные по нескольким финноязычным народам в связи с их происхождением // Этногенез финно-угорских народов по данным антропологии / Отв. ред. И.М. Золоторева. М.: Наука, 1974. С. 51-54.

Зубов А.А., Халдеева Н.И. Одонтологические исследования луговых и горных марийцев // Новые исследования по антропологии марийцев / Отв. ред. А.А. Зубов. М.: Наука, 1979. С. 65-74.

Карапетян М.К. Антропологические аспекты морфологической изменчивости костного позвоночника (по метрическим и остеоскопическим данным/ Дисс. ... канд. биол. наук, 2015.

Лейбова Н.А. Одонтология башкир // Антропология башкир / Отв. ред. Н.Х. Спицына, Н.А. Лейбова. СПб: Алетейя, 2011. С. 272-317.

Перерва Е.В. Дискретно-варьирующие признаки на костях посткраниального скелета: на примере антропологических материалов из некрополя Водянского городища // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения, 2014. № 4 (28). С. 51-70.

Рокицкий П.Ф. Биологическая статистика. 3-е изд., испр. Минск: Вышэйшая школа, 1973.

Рыкушина Г.В. Одонтологическая характеристика северных и центральных удмуртов // Проблемы этногенеза удмуртов / Отв. ред. М.Г. Атаманов. Устинов: НИИ при СМ УАС'С'Р. 1987. С. 49-58.

Рыкушина Г.В. Метисные формы в зоне контакта больших рас (особенности морфогенеза зубной системы в Приуральско-Поволжском регионе) // Единство и многообразие человеческого рода / Отв. ред. А.А. Зубов. Ч. 2. М.: ИЭА РАН, 1997. С. 532-575.

Рыкушина Г.В. Современное население Среднего Поволжья и Вятско-Камского междуречья по данным одонтологии // Антропология современных финно-угорских народов / Отв. ред. А.А. Зубов. М.: ИЭА РАН, 2000. С. 100-136.

Халдеева Н.И. Буряты // Этническая одонтология СССР / Отв. ред. А.А. Зубов, Н.И. Халдеева. М.: Наука, 1979. С. 187-194.

Burrel C.L. Skeletal Variation as a Possible Reflection of Relatedness within Three Medieval British Populations. PhD diss. 2018.

Finnegan M.J. Non-metric variation of the infracranial skeleton. Journal of Anatomy, 1978. No. 125 (1). Pp. 23-37.

Karapetian M.K. Discrete morphological variants of human cervical vertebrae: exploring pattern of distribution and biological significance. Homo, 2017. No. 68 (3). P 176-198.

Martin R. Lehrbuch der Anthropologie: Kraniologie, Osteologie. Jena: Verlag Von Gustav Fischer, 1928.

Saunders Sh.R. The development and distribution of discontinuous morphological variation of the human infracranial skeleton. Ottawa: University of Ottawa Press, 1978.

Saunders Sh.R., Rainey D.L. Nonmetric trait variation in the skeleton: Abnormalities, anomalies, and atavisms // Biological Anthropology of the Human Skeleton / Eds. M.A. Katzenberg, Sh.R. Saunders. 2nd ed. Hoboken, NJ: John Wiley & Sons; 2008. Pp. 533-559.

Vallois H.V L'omoplate humaine (suite) // Bulletins et Memoires de la Societe d'anthropologie de Paris, VIII Serie, 1932. No. 3 (1-3). Pp. 3-153.

Winder S. Infracranial nonmetric variation: an assessment of its value for biological distance analysis. PhD diss. Indiana University, 1981.

Vagner-Sapuhina E.V.

The Volga region peoples according to non-metric traits of the postcranial skeleton

The study of the variability of non-metric traits in Volga region populations is based on the hypotheses about the origin of the peoples of the Volga-Ural region, formulated through the analysis of data on the dental system morphology. The material for this work consists of 11 osteological groups close to modernity - 7 for the Volga region peoples and 4 comparative groups, with a total number of 626 individuals. The research method included recording 64 traits on the postcranial skeleton, 16 of which were used in the statistical analysis. Empirical analysis of the data revealed significant variability of most traits. Some trends could be detected: for example, the Bashkir and Buryat samples often demonstrated extreme values of frequencies of a number of traits. The Mordva-Moksha group was also specific. The Udmurtian samples, as well as the Chuvash groups, were quite close to each other, and the Old Ladoga Russians did not differ from the Volga groups. Multidimensional statistical analyses allowed to refine empirically selected hypotheses. The distribution of non-metric traits of long bones is in good agreement with odontological data. Buryats have a specific complex, which is very far from the one characteristic for the Volga groups. Bashkirs turned out to be an outlying group not only according to odontological data, but also according to the frequency of non-metric traits of the postcranial skeleton. The proximity of the Saam to the Volga samples is also consistent with the data on dental morphology.

Key words: osteology, odontology, non-metric traits of the postcranial skeleton, Volga region populations, comparative population studies

References

Aksyanova, G.A., and N.V Kharlamova, 2013. Odontologiya sovremennykh tatar i kryashen Srednego Povolzh'ya [Dental anthropological study of modern Tatars and Kryashens of Middle Volga region]. Vestnik antropologii 4 (26): 144-165.

Alekseev, V.P. 1966. Osteometriya. Metodika antropologicheskikh issledovanii [Osteometry. Methodology of anthropological research]. Moscow: Nauka Publ.

Burrel, C.L. 2018. Skeletal Variation as a Possible Reflection of Relatedness within Three Medieval British Populations. PhD diss. Liverpool John Moores University.

Finnegan, M.J. 1978. Non-metric variation of the infracranial skeleton. Journal of Anatomy 125 (1): 23-37.

Karapetian, M.K. 2015. Antropologicheskie aspekty morfologicheskoi izmenchivosti kostnogo pozvonochnika (po metricheskim i osteoskopicheskim dannym) [Anthropological aspects of morphological variability of the spine (according to metric and osteoscopic data)]. PhD diss. Lomonosov Moscow State University.

Karapetian, M.K. 2017. Discrete morphological variants of human cervical vertebrae: exploring pattern of distribution and biological significance. Homo 68 (3): 176-198.

Khaldeeva, N.I. 1979. Buryaty [Buryats] In Etnicheskaya odontologiya SSSR [Ethnic odontology of the USSR], edited by A.A. Zubov, N.I. Khaldeeva, 187-194. Moscow: Nauka Publ.

Leibova, N.A. 2011. Odontologiya bashkir [Bashkir odontology] InAntropologiyaBashkir [Anthropology of the Bashkirs], edited by N.Kh. Spitsyna, N.A. Leibova, 272-317. St. Petersburg: Aleteiya.

Martin, R. 1928. Lehrbuch der Anthropologie: Kraniologie, Osteologie. Jena: Verlag Von Gustav Fischer. Pererva, E.V. 2014. Diskretno-var'iruyushchie priznaki na kostyakh postkranial'nogo skeleta: na

primere antropologicheskikh materialov iz nekropolya Vodyanskogo gorodishcha [Traits of nonmetric variation on postcranial skeleton bones: the case of anthropological material from the

necropolis site of ancient settlement Vodyanskoe]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4. Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya 4 (28): 51-70.

Rokitskii, P.F. 1973. Biologicheskaya statistika [Biological statistics]. 3-d edited. Minsk: Vysheishaya shkola.

Rykushina, G.V. 1987. Odontologicheskaya kharakteristika severnykh i tsentral'nykh udmurtov [Odontological characteristics of the Northern and Central Udmurts] In Problemy etnogeneza udmurtov [Problems of the ethnogenesis of the Udmurts], edited by M.G. Atamanov, 49-58. Ustinov: NII SM UASSR.

Rykushina, G.V. 1997. Metisnye formy v zone kontakta bol'shikh ras (osobennosti morfogeneza zubnoi sistemy v Priural'sko-Povolzhskom regione) [Metis forms in the contact zone of large races (features of morphogenesis of the dental system in the Volga-Ural region)] In Edinstvo i mnogoobrazie chelovecheskogo roda [Unity and diversity of the human race], part 2, edited by A.A. Zubov, 532-575. Moscow: IEA RAN.

Rykushina, G.V. 2000. Sovremennoe naselenie Srednego Povolzh'ya i Vyatsko-Kamskogo mezhdurech'ya po dannym odontologii [Modern population of the Middle Volga region and the Vyatka-Kama interfluve according to odontology] In Antropologiya sovremennykh finno- ugorskikh narodov [Anthropology of modern Finno-Ugric peoples], edited by A.A. Zubov, 100-136. Moscow: IEA RAN.

Saunders, Sh.R. 1978. The development and distribution of discontinuous morphological variation of the human infracranial skeleton. Ottawa: University of Ottawa Press.

Saunders, Sh.R., and D.L. Rainey 2008. Nonmetric trait variation in the skeleton: Abnormalities, anomalies, and atavisms. In Biological Anthropology of the Human Skeleton, edited by M.A. Katzenberg, Sh.R. Saunders, 533-559. Second Edition. Hoboken. NJ: John Wiley & Sons.

Vagner-Sapukhina, E.A. 2019. Metodika fiksatsii diskretno-var'iruyushchikh priznakov na postkranial'nom skelete [A method of recording non-metric traits of postcranial skeleton]. In “V etoi svyazi...”: Sbornik statei kyubileyu Margarity Mikhailovny Gerasimovoi [“In this regard ...”: Collection of articles for the anniversary of Margarita Mikhailovna Gerasimova], edited by. N.A. Leibova, 190-204. Moscow: “Buki Vedi”.

Vallois, H.V. 1932. L'omoplate humaine (suite). Bulletins etMemoires de la Societe d'anthropologie de Paris, VIII Serie, 3 (1-3): 3-153.

Winder, S. 1981. Infracranial nonmetric variation: an assessment of its value for biological distance analysis. PhD diss. Indiana University.

Zubov, A.A. 1972. Odontologicheskie dannye po naseleniyu Pribaltiki [Odontological data on the Baltic Countries' population]. Sovetskaya etnografiya 1: 68-72.

Zubov, A.A. 1982. Geograficheskaya izmenchivost' od...