Современное состояние политической философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат по теме:

Современное состояние политической философии

Современное состояние политической философии

либеральный социализм консервативный модернизация

Тесное взаимодействие философии и политики представляет необходимое условие для поступательного развития общества. Именно философия разрабатывает мировоззренческие ориентиры, во многом под воздействием «духа эпохи», тогда как политические деятели принимают решения в связи с определенной ситуационной спецификой. В то же время разработка таких решений без учета традиционных ценностных устоев, а также общественных настроений на тот момент времени может серьезно воспрепятствовать достижению поставленных целей. Здесь сочетание философии и политики представляется как единство теории и практики.

В современном мире все еще действуют те формы политической философии, которые сложились несколько веков назад, в эпоху трансформации традиционного общества в индустриальное. Этот процесс сопровождался существенными духовными сдвигами: ценностнорациональные стандарты сменялись целерациональными (М. Вебер), религиозные взгляды на мир, предполагающие ретроспективную рефлексию, уступали место идеологическим проектам, ориентированным на социальную динамику. Философские разработки того времени (XVII- XIX вв.), получившие общее название «проект Просвещения», стремились отразить как особенности объективной реальности, так и определенный социальный интерес.

Либеральный проект (Т. Гоббс, Д. Локк, Д. Милль), претендующий на роль самой прогрессивной системы идей, выступал за окончательную ликвидацию принципов сословного порядка и предоставления всем индивидам одинаковых шансов в хозяйственной деятельности. Особая роль в этом плане возлагалась на правовую сферу, которая предполагала наличие законодательства - одинаковых для всех правил и стандартов. Результатом реализации либерального проекта становится классовый порядок, где главную роль играют экономические различия. В строгом смысле лишь либерализм является подлинной классовой идеологией, и не случайно вот уже не один век либеральное мышление является неотъемлемой чертой предпринимательской деятельности.

Консерватизм (Э. Берк, Ж. де Местр, Л. Тихомиров) в отличие от либерализма выступал за более жесткий общественный порядок, основанный на качественных различиях «элиты» и «массы». При этом предполагалась ставка на сохранение национального ценностного ядра, обеспечивающего легитимацию общественного порядка. Не отрицая ряд постулатов либерализма (свобода хозяйственной деятельности, правовая система), консерваторы требовали при их реализации учитывать национальные социокультурные особенности. Из этого должен был сформироваться порядок, со своей уникальной спецификой, но в то же время адекватный внешней реальности.

Социализм (Ш. Фурье, К. Маркс, М. Бакунин) своей целью объявил ликвидацию какой бы то ни было социальной иерархии. Тем самым социалистический проект явился отражением многовековых чаяний человечества (и, как показывает практика, вовсе не только социальных низов). Предлагая различные варианты осуществления общества равенства, теоретики социализма зачастую коренным образом расходились в определении источника социальной иерархии. Так марксизм обвинял в этом частную собственность, тогда как анархический социализм - государственные структуры. Подобное обстоятельство не способствовало единению социалистически ориентированных сил.

Все эти направления политической философии стремились к утверждению своего господства, в том числе и на мировоззренческом уровне, привлекая для этого значительные в количественном отношении социальные группы. Исторический процесс, в ходе которого развернулась реализация этих трех проектов, обеспечил конечное преимущество либерализма. Вероятно, этому содействовали следующие обстоятельства. Во-первых, либеральный проект являлся отражением социальных практик, приобретающих универсальный характер особенно на западном пространстве. Речь идет о хозяйственной деятельности, повсеместно подчиненной задачам индустриализации. В этом контексте предпринимательская инициатива и рациональный дух демонстрировали свою эффективность и адекватность. Во-вторых, распространение либеральных правовых стандартов, вполне соответствовало задачам утверждения политического господства предпринимательского класса, но одновременно играло на массовых утопических стремлениях. Подобный момент воплощается, например, в принципе всеобщего избирательного права.

Таким образом, установление господства либерализма представляется вполне закономерным, хотя по ходу и встречались определенные проблемы. Последние обычно связаны с кризисами капитализма как социальной системы. Так в первой половине XX в. товарное перепроизводство, помноженное на фритредерство государства, ввергло западные общества в затяжной социально-экономический кризис, выход из которого ряд стран стал искать в альтернативном либерализму консервативном проекте. Его крайний вариант представляет нацистская Германия, буквально сгоревшая в собственном экспансионизме. Более сбалансированные, а стало быть, жизнеспособные модели являли собой «Новое государство» Салазара в Португалии (1926-1974), франкистский режим в Испании (1939-1975 гг.). Следует сказать, что одновременно в России происходила реализация социалистического проекта. Однако и консерватизм и социализм в итоге не выдержали конкуренции с либерализмом. Ценностные основания названных общественных устройств ставились под сомнение и трансформировались под неумолимым воздействием либеральной практики, заявляющей о себе в транснациональных формах.

Вот уже несколько десятилетий либерализм является «парадигмой современности на уровне рационального», став чем-то вроде метаидеологии глобализирующегося мира [3, с. 430]. Либерализации в той или иной степени подвержены все национальные общественные системы, вовлеченные в процесс мирового разделения труда (Валл). В контексте глобализации либерализм содействует утверждению сложившейся мир-системы, но на национальном уровне его роль куда более противоречива. Во многих странах воплощение либерального проекта влечет за собой имущественную поляризацию населения, культурно-цивилизационный раскол и закрепление периферийного статуса в мир-системе [5, с. 207]. Альтернативные же проекты, как правило, составляют реальную конкуренцию лишь на теоретическом уровне. Их практическое воплощение носит локальный и фрагментарный характер и нередко подвергается растворению в либеральной риторике, выполняющей кроме всего прочего еще и нивелирующую функцию (политкорректность).

Однако в настоящий момент все явственнее обнаруживаются негативные последствия воплощения глобального либерального проекта. Можно указать на следующие моменты. Во-первых, социально-экологические проблемы, связанные с дефицитом природных ресурсов, имеющих цивилизационное значение (например, нефть). Во-вторых, социально-экономическая проблематика - в последние 30 лет волна неолиберальных реформ буквально потрясла основы государства всеобщего благосостояния, утвердившегося в странах Запада с середины прошлого века. В-третьих, культурно-цивилизационные противоречия, неизбежно возникающие при неограниченных перемещениях дешевой рабочей силы. Адекватные ответы следует формировать при учете ряда обстоятельств, а именно, статуса данного общества в рамках глобальной экономической системы, а также культурно-цивилизационной близости в отношении обществ Запада.

Как нам представляется, для национальной политической философии стран бывшего СССР адекватным было бы обращение к проекту консервативной модернизации, который уже был успешно воплощен в ряде стран - Японии и частично в Португалии и Испании. На сегодняшний день консервативная модернизация должна основываться на следующих приоритетных направлениях, практическое внедрение которых будет иметь стратегическое значение.

Во-первых, это надклассовое государство, без которого весь проект консервативной модернизации обречен на неудачу (яркий тому пример - Россия).

Во-вторых, сочетание либеральных и социалистических элементов в хозяйственной деятельности, что устранит (или, во всяком случае, снизит) социально-экономические противоречия, одновременно повышая интеграционный потенциал.

В-третьих, активное обращение к культурно-историческому прошлому с целью поднятия авторитета традиционных ценностей. Это поможет сохранить этнокультурную идентичность, основательно выхолащиваемую глобальным либерализмом.

В современной политологии систематизация, структурирование политического знания сохраняет свою актуальность. Особенно проблемным остается вопрос о размежевании между философией политики, политической философией и теорией политики. Философия политики - это продолжение философского знания, которое выходит на исследование онтологии политической власти, политического времени и пространства. В рамках философии политики формируется исследовательская установка постичь саму идею политического вообще, абстрагируясь от его конкретных воплощений. Это знание, по мнению А.Г. Дугина, «проникает в глубинную сторону политики, добирается до того внутреннего измерения, где скрыты бытийные корни самого этого явления. Изучая философию политики, мы должны расширять пространство того, чем может быть политика» [4, с. 11, 25]. А.Г. Дугин обращает внимание, что К. Шмитт для определения онтологии политического ввел понятие «политическая теология», чтобы «подчеркнуть то фундаментальное, почти религиозное значение, которое имеет для человечества область Политического» [4, с. 26]. Действительно, К. Шмитт неоднократно отмечал, что понятия современного учения о государстве, представляют секуляризированные теологические понятия, эта систематическая аналогия пронизывает все учение о государстве, праве, политике [7, с. 57-79]. Философия политики требует особых интеллектуальных усилий, это уровень максимального абстрагирования, в котором «политика уже исчезает, - пишет М.В. Ильин, - растворяясь "в конечной" информационно рафинированной реальности. Прикосновенными к нему смогли оказаться Платон, Августин, Кант и немногие другие избранные» [5, с. 394].

При определении предмета политической философии подчеркивается в большей степени его политическое содержание. Б.Г. Капустин характеризует политическую философию как знание собственно политическое, как саморефлексию в политике (см. [6]). Это специфический тип знания о фундаментальных основаниях политической деятельности, акцентирующее внимание на проблемах справедливости, должного, личного и общественного блага. Политическая философия нормативна, ценностно-ориентирована на идеал социально-политической организации общества. Это проектный тип отношения к миру, направленный не просто на его изменение, а на совершенствование. Политическая философия ориентирована на нравственную цель, на достижение проектированного знания, направленного на организацию лучшего социального мира. Политическая философия не может не затрагивать аксиологический аспект мира политического. Более того, можно говорить о политической аксиологии как самостоятельном подразделе политической философии. Ценности и идеалы, воплощенные в социальных и гуманитарных науках, зависят от основных характеристик общества, которому эти науки принадлежат, поскольку они носят исторический характер. В центре внимания политической философии также находятся вопросы о сущности политического в контексте функционирования политических систем, государства, их предназначении и целях.

Рассматривая политику в категориях «друг-враг», К. Шмитт полагал, что любые социальные отношения превращаются в политические при необыкновенной интенсивности общественных противоречий. Дихотомия «друг-враг» выступает в качестве главного конституирующего признака политических отношений, самого смысла существования политического как самостоятельной сущности. Поэтому центральное место в политической философии занимает вопрос о том, как совместить друг с другом конфликт, порождаемый неизбежной конкуренцией различных интересов в борьбе за ресурсы, с требованиями порядка и согласия, без которых невозможно представить себе жизнеспособность любого человеческого сообщества.

Политическую философию часто определяют как нормативную политическую теорию, которая ищет ответы на вопросы, связанные с разработкой правильного политического порядка и оптимальной организации политической власти. Это «система знаний, раскрывающая содержание, характер формы политической деятельности, сущность власти, политического выбора и ориентаций» [1, с. 12]. Политическая философия выступает в трех основных формах: конструктивизма (создания оптимальной модели политического устройства), артикулирования (раскрытие содержания и смысла той или иной концепции), интерпретации имеющихся философско-политических текстов [2, с. 133-134]. Нормативная политическая теория всегда несет в себе и большей или меньшей степени политико-философское содержание. Л. Штраусс в период поведенческой революции решительно и последовательно отстаивал право политической философии как нормативной политической теории на существование. Л. Штраусс отмечал, что ориентация на ценностную нейтральность в политическом познании опасна и нереализуема. Акцент на ценностной нейтральности извращает саму сущность человека как индивида, способного к ценностному выбору, более того провоцирует пренебрежение моралью в политике. Политические исследования, ориентированные только на эмпирический позитивизм будут искаженными, так как невозможно понять ценностно-ориентированное поведение, не прибегая к оценочным суждениям [8, с. 11]. Поэтому цель любого политического действия соотносится с благом, справедливостью, «правильным» социальным устройством, с соотнесением с ценностными ориентациями, а значит и политическая наука должна стремиться к выяснению подлинных ценностных критериев, позволяющих выносить правильное суждение о политических явлениях. Л. Штраусс усматривал главную причину кризиса современной политической философии в разрыве с классической политико-философской традицией, главным объектом внимания которой, по его словам, было должное.

И. Берлин придерживается аналогичной точки зрения, отмечая, что политическое познание обязательно включает в себя идеологические и философские вопросы, поскольку ценностный выбор в политике производится постоянно [3]. Берлин отмечает, что теория, которая максимально близка к жизни, безусловно, сложнее, содержательно богаче и глубже, но обладает меньшей прогностической силой и уровнем обобщения.

К исследованиям, которые сыграли определяющую роль в развитии современной нормативной политической теории (политической философии) можно отнести работы Х. Арендт «Удел человеческий» (1958), Л. Штраусса «Что такое политическая философия?» (1959), И. Берлина «Четыре эссе о свободе» (1969), Дж. Ролза «Теория справедливости» (1971), «Справедливость как честность» (1990), «Политический либерализм» (1996), Р. Нозика «Анархия, государство и утопия» (1974), Э. Макинтайра «После либерализма» (1981), М. Сандела «Либерализм и пределы справедливости» (1982). Этот уровень теоретического осмысления политики также определяют как метатеорию. Данный уровень теоретического осмысления отличается от политических теорий среднего уровня, призванных объяснить различные политические явления или конкретные виды политики и теорий низшего уровня, ориентированных на концептуальное объяснение развития конкретного политического явления. Современные политологи могут широко использовать как метатеоретический анализ, оперируя философскими категориями, отражающими онтологию политической власти и политической деятельности, так и эмпирическими методами познания политического.

В практической деятельности политика, осуществляющего принятые решения, можно выделить несколько предварительных этапов, которые не всегда подвержены рефлексии, но от которых зависит ее эффективность. Какова роль в политическом мышлении рационального и внерационального компонентов, в частности интуиции?

Во-первых, это этап «вхождения» в проблему. Он, как правило, исчезает из видения политика-практика, хотя во многом определяет особенности его социально-политического мышления и позднее позволяет аналитику лучше понять мировоззренческие установки действующего лица. Политик интуитивно улавливает характерный для общества тип политической культуры, с присущими ей традициями и ценностями, усваивает нормы приоритетного для него стиля руководства, впитывает дух властной корпоративности. На этом этапе происходит «державное самоопределение» политика, которое, однако, остается за пределами его рефлексии и которое, если политик заслужит своими деяниями признания и памяти, проясняется позже усилиями аналитиков и биографов.

Во-вторых, это этап осмысления проблемы. Он характеризуется проявлением у политика чувства зависимости от ситуации и осознанием дефицита возможностей для реализации своих планов. На этом этапе политик сталкивается с экзистенциальной ситуацией, охарактеризованной Э. Фроммом как противоречие между «иметь» и «быть». В данном случае она выражается в установке руководителя либо на основанную на рефлексии политическую стратегию, либо на преследующую достижение непосредственных прагматических результатов политическую тактику. Различие между этими установками передает известная сентенция, возводящая политика- стратега в ранг государственного деятеля: «политик думает о будущих выборах, а государственный деятель - о будущих поколениях».

Однако, даже в том случае, когда человек стремится на профессиональной основе заняться решением политических проблем - становясь членом парламента или входя в руководство политических партий, проблема, как правило, остается за пределом его осмысления. Желание «делать дело», предполагающее строгий учет ресурсов практической политики - в характере властвующего субъекта, ибо игнорирование наличных возможностей реализации власти означает для него утерю влияния в парламентской или внутрипартийной субординации.

В-третьих, это этап решения проблемы. Если общество сознает актуальность какой-либо социальной проблемы, то именно политики, для которых вопрос о влиянии и власти является главным, должны предложить пути ее решения. Однако действительность зачастую оказывается иной.

Стремление перевести концептуальный анализ проблемы в практическую плоскость, минуя предшествующие этапы, и одновременно сделать ее понятной для широкой аудитории, таит опасность. «Ирония» политики заключается в том, что редукция теории до уровня идеологии, а последней - до пропагандистской модели, ориентированной на население, оборачивается против самого политика-практика, который оказывается заложником этой схематики. Выхолощенная от теоретической мысли модель по-своему усваивается политиком и становится основой его видения мира. Более того, она становится своего рода виртуальной реальностью, в которой он живет и действует как администратор.

В-четвертых, это этап решения задач. Особенностью данного этапа деятельности является то, что политик ставит (или ему ставят) задачи, исходя из практической потребности, но без глубокого понимания сути самой проблемы. Это оборачивается «вырванностью» задачи из проблемного контекста, и, как следствие, отсутствием системы в решении этих задач. В итоге в принятии решений главная роль зачастую принадлежит не трезвому расчету, а импульсивности и интуиции, что негативно сказывается на последовательности и преемственности в осуществлении политико-административных действий.

Наконец, в-пятых, это этап реализации решения. Наличие схемы решения задачи, даже если она опирается на идеологические установки и, казалось бы, строгие калькуляции, не гарантирует рациональности действий по практической реализации принятого решения. Даже если допустить идеализированную ситуацию соответствия расчетных средств реально требуемым, на процесс практического воплощения принятого решения влияет множество не поддающихся рационализации факторов - культурно-исторические традиции народа, социальнопсихологическая обстановки в обществе, особенности психологического склада лидеров, характер отношений в правящей элите, наличие конкурирующих элит и другие. В итоге влияния этих факторов очевидна перманентная коррекция принятого решения, которое, в конце концов, может принимать форму, мало напоминающую первоначальную.

Таким образом, политическая деятельность пронизана интуитивностью - в этом ее плюсы и минусы. Рационализация политики, конечно, необходима, хотя бы для того, чтобы сделать ее более предсказуемой, а значит придать стабильность общественной жизни. Было бы утопичным требование сведения норм политической деятельности к формальной рациональности государственного управления. Достоинством политической деятельности является ее устремленность к новому, которое однозначно не предсказуемо, а потому всегда неожиданно. Поэтому реальная политика - это искусство не только возможного, но также и, невозможного с точки зрения рациональности. При этом невозможное, тем не менее, становится действительным благодаря как рационально, так и интуитивно определяемой деятельности политика.

Литература

1. Алексеева Т.А. Современные политические теории. - М., 2000.

2. Алексеева Т.А. Что такое политическая философия? Статья первая // Полития. - 2003. - № 3. - С.119-157.

3. Берлин И. Существует ли еще политическая теория? // Подлинная цель познания. Избранные эссе. - М., 2002. - С. 81-123.

4. Дугин А.Г. Философия политики. - М., 2004.

5. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. - М., 2007.

6. Капустин Б.Г. Что такое «политическая философия»? // Полис. - 2006. - № 6. - С. 83-96; 2007. - № 1. С. 145-156; № 2. - С. 148-158.

7. Шмитт К. Политическая теология. - М., 2000.

8. Валлерстайн И. После либерализма. - М., 2003.

9. Делягин М. Мировой кризис: Общая теория глобализации. - М., 2003.

10. Дугин А.Г. Философия политики. - М., 2004.

11. Мангейм К. Идеология и утопия. - М., 1994.

12. Тамбиянц Ю.Г. Почему побеждает либерализм: осмысление механизмов взаимодействия идеологии и социальной иерархии. - Ростов на Дону, 2006.

13. Харви Д. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение. - М., 2007.

14. Штраусс Л. Введение в политическую философию. - М., 2002.

Размещено на Allbest.ru