История развития анархизма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Пьер Жозеф Прудон

2. Михаил Александрович Бакунин

3. Диалектика и факторы эволюции анархизма

4. Классификация анархизма

Заключение

Список использованной литературы

Введение

В этом кратком введении мы рассматриваем анархизм с ряда сторон (теоретической, исторической, интернациональной), представляя воззрения главных анархистских мыслителей от Кропоткина до Хомского. Он смотрит на анархизм критически, оценивая его ключевые идеи, такие как протест против заключения в тюрьмы и бескомпромиссная позиция по отношению к аппарату государственной власти. Он размышляет над тем, может ли анархия функционировать как политическая сила и является ли она более "организованной" и "разумной", чем это кажется в настоящее время!

анархизм прудон бакунин

1. Пьер Жозеф Прудон

«Отцом анархизма» нередко называют выдающегося французского мыслителя Пьера Жозефа Прудона (1809-1865). Сын крестьянина, самоучка, проведший жизнь в тяжелом физическом труде и крайней бедности, Прудон был одним из немногих вождей социалистического движения XIX в., которые, говоря о благе народных масс, сами были непосредственно представителями и выразителями интересов трудового народа. С именем Прудона связаны самоидентификация анархизма, разработка его основных социальных идей, распространение анархизма в массах, превращение его в одну из самых влиятельных идейных сил XIX столетия.

Ученый и публицист, издатель газет и депутат Национального собрания, участник революции 1848 г. и отважный критик французских властей, проведший свои последние годы в эмиграции. Прудон написал множество книг и статей, из которых наиболее известны работы «Что такое собственность?» (1840), «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» (1846), «Исповедь революционера» (1849) и «О политической способности рабочих классов» (1865).

В воззрениях Прудона, как и в его жизни, соединялось немало противоречивых черт и, казалось бы, несочетаемых качеств: личная скромность и склонность к мессианству, революционность провозглашавшихся целей и приверженность к реформистским средствам, вольнолюбие в общественной жизни и крайняя патриархальность в семейном быту. Отстаивая индивидуальную свободу, Прудон одновременно писал работу «Порнократия, или Женщины в настоящее время», выступая против женской эмансипации и обосновывая тезис об извечном неравенстве полов. Передовой консерватор, реформистский революционер, оптимистический пессимист -- таким предстает этот человек, которого А.И. Герцен называл «действительным главой революционного принципа во Франции» и «одним из величайших мыслителей нашего века».

На протяжении всего своего пути Прудон плыл «против течения», вызывая ненависть и со стороны власть имущих, и со стороны «передовых» буржуазных республиканцев-якобинцев и социалистов-государственников. Вот что заявляет Прудон в предполагаемом диалоге со своим читателем в книге «Что такое собственность?»: «... вы демократ? -- Нет. -- Как, неужто вы монархист? -- Нет. -- Конституционалист? -- Боже сохрани! -- Ну, значит, вы аристократ. -- Вовсе нет! -- Так вы желаете установления смешанного правительства? -- Еще раз нет! -- Да кто же вы, наконец? -- Я анархист! -- Я понимаю вас, вы иронизируете по адресу правительства. -- Вовсе нет: то, что я сказал, составляет мое серьезное и глубоко продуманное убеждение; хотя я большой приверженец порядка, тем не менее я в полном смысле слова анархист». Этим эпатирующим заявлением Прудон впервые вводит слова «анархия, анархизм», не как ругательные, бранные выражения, но как самоназвание нового течения мысли. Со словом анархия -- безвластие -- случилось тоже, что случалось не раз до и после этого, например, со словами «киники» (собаки), «санкюлоты» (люди без штанов), «гезы» (разбойники) -- когда слово, изначально бывшее в устах оппонентов обвинением и оскорблением, с достоинством принималось обвиняемыми в качестве самохарактеристики. И Прудон поясняет свою мысль: «власть человека над человеком, какую бы форму она ни принимала, есть угнетение. Высшая степень совершенства общества достигается в соединении порядка с анархией, т.е. в безвластии».

Большой любитель парадоксов и эпатажа, Прудон высказал и обосновал два афоризма: «Собственность -- это кража» и «Анархия -- мать порядка!». Показав неразрывную связь власти и эксплуатации, Прудон «восстал против двух крайностей» -- крайности «частной собственности» и «коммунизма», выдвинув в противовес им идею трудовой собственности, то есть собственности человека на продукт произведенного им труда. Прудон выступал за общество, в котором «все пользуются плодами своего труда, когда богатства и состояния, возможно, более уравнены, и когда каждый работает».

Прудон был противником государственного насилия в любых формах: будь то конституционная монархия Луи Филиппа, бонапартистская империя, якобинская республика или революционная диктатура. Проанализировав опыт революции 1848 г., Прудон сделал вывод: революция несовместима с государством, а попытки реализовать утопии приверженцев государственного социализма (Луи Блана, Огюста Бланки и других), рассчитывавших овладеть властью и использовать ее как инструмент преобразований, ведут только к победе реакции и к поражению революции.

Если у Штирнера и Годвина, мало известных широкой публике, анархический идеал носил по преимуществу абстрактно-философский характер, а критика государства явно преобладала над конструктивными идеями, то Прудон развил и популяризировал, применительно к жизненной конкретике, анархическое мировоззрение, во многом воспитав европейское общественное движение и подготовив появление поколения парижских коммунаров.

Задачей социализма в XIX в. Прудон считал достижение реального социального равенства и обеспечение реальной свободы (т.е. преодоление власти государства над человеком). Прудон избегал абстрактных схем, не занимался прожектерством, а стремился изучить и оценить уже существовавшие тенденции. Он говорил: «Я не предлагаю никакой системы; я требую уничтожения привилегий и рабства, я хочу равноправия... Предоставляю другим дисциплинировать мир».

Государственной власти, иерархии, централизации, бюрократии и государственному праву Прудон противопоставил принципы федерализма, децентрализации, взаимности (мютюэлизма), свободного договора и самоуправления. Характеризуя современное общество, Прудон писал о круговой поруке буржуазии и власти, рынка и монополии: сочетание государственной централизации, чудовищных налогов и крупных монополий -- с безудержной конкуренцией, пронизанной «духом несолидарности и корысти». Во имя свободы Прудон нападал на государство, во имя равенства -- на собственность.

Прудон показал, что политическая свобода невозможна без экономического обеспечения и без децентрализации управления, ликвидации всемогущей центральной власти: «То, что называют в политике властью, -- писал он, -- аналогично и равноценно тому, что в политической экономии называют собственностью; эти две идеи равны друг другу и тождественны; нападать на одну -- значит нападать на другую; одна непонятна без другой; если вы уничтожите одну, то нужно уничтожить и другую -- и обратно». Исходя из этого, Прудон так формулировал собственное кредо: «Итак, то самое, что на экономическом языке называется нами взаимностью или взаимным обеспечением, в политическом смысле выражается словом федерация. Этими двумя словами определяется вся реформа наша в политике и в общественной экономии».

Вопреки принятым тогда (да и сейчас) взглядам, Прудон показывает, что не на основании государственной регламентации и централизации, но лишь на основе широчайшей и полной свободы личности, лишь в результате осознания людьми своих интересов и их взаимного согласования возможны истинная анархия, настоящий порядок и реальное единство. Лишь свобода -- здоровая и прочная основа единства общества, тогда как государство, декларируя стремление к «порядку» и общественному единству, на деле лишь убивает и жизнь, и общество, и личность, и приводит к внутренним расколам и конфликтам. Наряду с «правительственным предрассудком», Прудон отрицает и веру в партии, ведущие между собой ожесточенную борьбу за власть: «...все партии, без исключения, поскольку они добиваются власти, суть разновидности самодержавия... Долой партии! Долой власть! Полная свобода человеку и гражданину Такова, в трех словах, вся наша политическая и социальная вера».

Арсенал средств борьбы, предлагаемых Прудоном, довольно скуден: организация в рамках существующего общества учреждений, основанных на принципе «взаимности» и вытесняющих структуры старого общества, пропаганда анархических идей и гражданское неповиновение власти. Впоследствии анархисты дополнят этот арсенал идеей вооруженного восстания, так и идеей всеобщей захватной стачки.

Продолжая традиции Просвещения, Прудон наивно верил в то, что, открыв миру «вечную Истину и Справедливость», он тотчас уничтожит существующую ложь и несправедливость. Однако вера в прогресс парадоксально сочеталась у Прудона с глубоким пессимизмом в оценках современности. Подобно русским народникам (на которых, кстати сказать, его идеи оказали колоссальное влияние), Прудон принадлежит к тому направлению в социализме, которое не принимало наступающую индустриальную эпоху (с ее структурами, ценностями, моралью), но опиралось на элементы традиционного общества: общину, традиционную мораль -- стремясь трансформировать их в либертарно-социалистическом духе. Для этого направления характерен особый акцент на этическом моменте, глубокие и горькие пророчества в отношении грядущего общества-фабрики (с которым, например, марксисты всецело связывали свои оптимистические надежды на переход к социализму), но, вместе с тем, и определенная слепота, консерватизм и наивность. Стремясь избежать таких отрицательных последствий индустриализма, как одностороннее и уродливое развитие работников, стирание личности, казарменный деспотизм фабрики, Прудон в качестве выхода предлагал ассоциацию, кооперацию, сохраняющую свободу при соединении усилий трудящихся.

В центре всего учения Прудона стоит принцип «равновесия» и «идея справедливости» -- таков своеобразный мировоззренческий стержень, несущий на себе всю конструкцию его пестрых, разнообразных и часто меняющихся взглядов. Именно вера в Справедливость, будучи основным мотивом прудоновского учения, придает яркий этический характер всем социальным построениям Прудона. Принцип свободы отдельной личности, священный для Прудона, как и для всех анархистов, неразрывно связан для него с солидарностью людей, на которой основываются выдвинутые и развитые им принципы взаимности, федерализма и свободного договора. Мыслитель стремится к равновесию между общественными субъектами, предлагая федерализм в качестве удобной модели согласования всех интересов без подавления кого бы то ни было -- личности, общины, города или нации. Порядок через свободу, единство через многообразие, сохранение суверенности всех субъектов при балансе их интересов -- такова центральная идея прудоновского социального идеала. Выступая защитником свободы, как общества, так и личности, Прудон отстаивает необходимость уничтожения государственной централизации, фикции «выборов», паразитической касты чиновников и военных, обличает навязанные личности законы, на принятие которых эта личность не давала никакого согласия: «Как согласовать местную инициативу с преобладанием центральной власти? Общую подачу голосов с чиновничьей иерархией? Принцип, что никто не обязан повиноваться закону, если сам не давал согласия на него, с правом большинства?».

Будучи противником буржуазного общества и неограниченной конкуренции, Прудон не стремился заменить их государственно-социалистической казармой и тотальной регламентацией. Говоря об «основном принципе верховности общего и подчиненности личного элемента» у всех социалистов-государственников (от Платона до Томаса Мора и Луи Блана), Прудон разъясняет: «Эта система коммунистическая, правительственная, диктаториальная, авторитарная, доктринерная, она исходит из того принципа, что личность существенно подчинена обществу; что только от общества зависят жизнь и права отдельного лица; что гражданин принадлежит государству, как дитя -- семейству; что он находится вполне в его власти ... и обязан ему подчиняться и повиноваться во всем.

Основываясь на «принципе равновесия», Прудон отстаивал и права общества, и права личности, отрицая как эгоистические, так и деспотические крайности. Чтобы избежать их, французский анархист рекомендовал разрушить государственную власть и социальную иерархию, заменив их добровольным союзом свободных личностей, общин и местностей. «Общество должно рассматривать не как иерархию должностей и способностей, а как систему равновесия свободных сил, где всем гарантированы одинаковые права, с условием нести одинаковые обязанности, равные выгоды за равные услуги. Следовательно, эта система существенно основана на равенстве и свободе, она исключает всякое пристрастие к богатству, рангами классам».

Государственному закону Прудон противопоставляет свободный договор. Только лица, заинтересованные в каком-либо вопросе, имеют право заключать между собой договор, брать на себя определенные обязанности выполнять их. Различие между государственными законами и свободным договором очевидно: «Что могут представлять собой законы для того, кто хочет быть свободным и чувствует себя способным к этому? ...Я ограждаю себя от всякого принуждения, изданного насчет меня, мнимо нужным начальником... Для того чтобы я был свободным, исполнял только свой собственный закон и лишь самому себе повелевал, здание общества должно быть построено на идее договора... Если я с одним или несколькими своими согражданами веду переговоры насчет какого-нибудь предмета, то ясно, что для меня моя воля закон; когда я исполняю условленную обязанность, я сам для себя правительство». Если общественный договор по Ж.Ж.Руссо означал всеобщий отказ от свободы и суверенности в пользу всемогущего Суверена -- Государства, которое становилось единственным субъектом социальной жизни, то у Прудона, напротив, договор расширял свободу граждан и, согласуя их интересы, полностью сохранял их суверенитет, интегрируя социальные силы, сочетая личное и общее, интересы и справедливость, индивидуализм и альтруизм.

Прудон (и вслед за ним, в частности, Герцен, Бакунин и другие русские народники) опирается в своих построениях на общинное самоуправление, противопоставляет союз вольных общин и ассоциаций деспотизму государства. Суверенные субъекты: личности и общины, взаимно заключают договор, согласовывают свои действия, исходя из своих интересов и сохраняя во всей полноте самоуправление и независимость, так что объем полномочий, передаваемых ими через своих делегатов «наверх», незначителен и убывает, а не возрастает, с каждой более высокой ступенью -- на смену централизованному государству приходит самоуправляющееся федеративное общество. Несомненно, Франция буквально выстрадала прудоновские идеи федерализма и свободного договора -- ибо на протяжении почти столетия: от Руссо и Робеспьера до Парижской Коммуны, борьба государственного централизма против местного самоуправления была одним из важнейших факторов революционного процесса. Бюрократия -- республиканская, императорская, королевская -- тяжелым бременем давила местные вольности, диктовала из центра свою непререкаемую волю и навязывала свою власть бунтующим провинциям. До Прудона революционное движение во Франции было пронизано духом централизма, подобно тому, как социалистическое движение было пронизано духом государственничества, а после Прудона возникло новое -- анархически-федералистское революционное и социалистическое движение: на смену революционному деспотизму Робеспьера и Бабефа пришел революционный анархизм парижских коммунаров. И если во времена Великой Французской Революции якобинские комиссары огнем и мечом навязывали провинциям «благодетельные» декреты Конвента, то в 1871 году Парижская Коммуна, воодушевленная идеями Прудона (трудовая индивидуальная и коллективная собственность, ликвидация постоянной армии и чиновничества, коммунальное самоуправление и федерализм), а не государственническим «революционным» централизмом якобинцев, бланкистов и луиблановцев, провозгласила децентрализацию страны и автономию коммун: революционный Париж добровольно отказывался от своих былых «столичных» нейтралистских притязаний. И так, прудоновская идея взаимности сочетает свободу с порядком, сотрудничество личностей с их индивидуальностью, провозглашает справедливость без унификации, прорывает эгоистическую замкнутость личности, но не с тем, чтобы раздавить ее жерновами всеобщего, должного, безличного, а с тем, чтобы из союза личностей создать многообразное, свободное и гармоничное общество, основанное не на насилии, а на солидарности людей. Такова в общих чертах, предлагаемая Прудоном анархическая альтернатива государственному деспотизму и буржуазному неравенству.

Благодаря Прудону анархизм распространился по всей Европе, найдя целый ряд выдающихся приверженцев (Карло Писаканэ в Италии, Пи-и-Маргаль в Испании и другие). Историк анархизма Макс Неттлау пишет о Прудоне: «К несчастью, он умирал как раз в то время, когда возник Интернационал. Но в то же самое время огромная фигура Бакунина уже появилась, и на каких-нибудь 10 лет анархизм получил мощный толчок от этой замечательной личности».

2. Михаил Александрович Бакунин

Михаил Александрович Бакунин (1814-1876), несомненно, является ключевой фигурой в истории анархической мысли и анархического движения, крупнейшим выразителем анархического миросозерцания в теории и на практике. Именно Бакунин, будучи одаренным философом, заложил основы анархизма как цельного мировоззрения (а не только как программы действий или социологического учения). Бакунин и инициировал появление мощного революционного движения под анархическими лозунгами почти по всей Европе. Наконец, Бакунин, как никто до и после него, сумел выразить основной мотив анархизма -- пафос бунта, бескомпромиссной борьбы за освобождение личности и общества.

Александр Блок писал: «Мы читаем Бакунина и слушаем свист огня... Мы уже, наверное, можем забыть мелкие факты этой жизни во имя ее искупительного огня... Займем огня у Бакунина». Главное душевное качество Мишеля (так Бакунина называли и подростком -- в кругу семьи -- и стариком -- в кругу швейцарских рабочих) -- это, по собственному признанию выдающегося анархиста, «любовь к свободе и неотвратимая ненависть ко всякому притеснению, еще более, когда оно падало на других, чем на меня самого... Я считаю священным долгом восставать против всякого притеснения, откуда бы оно ни приходило, и на кого бы ни падало. Во мне было всегда много донкихотства: не только политического, но и в частной жизни».

Жизнь Бакунина похожа на легенду. В числе его друзей были Н.В. Станкевич, И.С. Тургенев, А.И. Герцен, В.Г. Белинский, П.Я. Чаадаев, Г. Гервег, Р. Вагнер, Ж. Санд, А. Мицкевич, П.Ж. Прудон, А. Руге, В. Вейтлинг. Бакунин вдохновил Рихарда Вагнера на создание образа неистового Зигфрида, Бакунин был прототипом Рудина у Тургенева и Ставрогина у Достоевского.

В юности -- увлечение философией, дискуссии в московских салонах и в родном доме в селе Прямухине. Затем -- переход к практической революционной деятельности: участие в революции 1848 г. в Париже (в феврале), призывы к общеславянскому восстанию, баррикады в Праге и Дрездене, арест, смертные приговоры в Саксонии и Австрии, двенадцать лет крепостей и ссылки в Саксонии, Австрии и России (в том числе, в казематах Петропавловки и Шлиссельбурга, где в результате «человеколюбивого обращения», Бакунин лишился зубов и заболел цингой), фантастический побег из Сибири, работа в «Колоколе» Герцена, борьба в Интернационале против авторитаризма Маркса...

Революционная деятельность Бакунина не знала границ и была поистине грандиозна по своим масштабам. Он помогал полякам во время восстания 1863-1864 гг., выступал в Швеции, направил эмиссара-анархиста Дж. Фанелли в Испанию организовать секцию Интернационала, поднимал соратников на восстание в Лионе, вел успешную полемику против Мадзини в Италии (где стал создателем анархического движения и инициатором восстания в Болонье), организовывал Юрскую (анархическую) федерацию Интернационала в Швейцарии, сражался в Париже, Праге, Дрездене, вел революционную агитацию среди болгар и сербов, финнов и чехов, сотрудничал с «Землей и Волей» 1860-х гг., участвовал (к несчастью для себя) в нечаевской пропаганде, был вдохновителем бакунинских кружков на Юге России. Перечисление созданных им организаций, написанных программ и уставов заняло бы несколько страниц. В конце жизни, исполненной тяжелейших материальных лишений, клеветы со стороны врагов, после травли, организованной против него Генеральным Советом Интернационала, после поражения ряда восстаний, гибели Парижской Коммуны и победы Бисмарка во франко-прусской войне (эта победа, как пророчески предвидел Бакунин, наряду с оппортунизацией части рабочего движения, предвещала длительное и повсеместное торжество реакции, бюрократии и милитаризма в Европе) -- М.А. Бакунин не был морально сломлен, хотя пессимистические настроения в его мировоззрении усилились.

Конечно, Бакунин не был «рыцарем без страха и упрека», непогрешимым во всех своих поступках. В своей поистине фантастической деятельности он допускал немало ошибок, которые могут быть поставлены ему в вину. Большинство из них, впрочем, связаны с его способностью чрезмерно увлекаться и увлекать других открывающимися перспективами, порой идеализируя эти перспективы и, по выражению Герцена, «путая второй месяц беременности с девятым». Бакунин нередко принимал желаемое за действительное, преувеличивал степень готовности масс к революции, допускал неразборчивые поступки -- блефы и мистификации, явно увлекался конспиративно-заговорщической стороной революционной работы. Бакунин, безусловно, несет моральную ответственность за отдельные националистические (антинемецкие и антиеврейские) выпады, встречающиеся в его работах, и за деятельность С.Г. Нечаева.

Но -- не ошибается только тот, кто ничего не делает, а Бакунин в своей жизни сумел сделать бесконечно много. П.А. Кропоткин, общавшийся со швейцарскими рабочими-анархистами, знавшими Бакунина, особо отмечает: «Поразило меня больше всего то, что нравственное влияние Бакунина чувствовалось даже сильнее, чем влияние его как умственного авторитета».

Будучи крупнейшим знатоком философии Гегеля, Бакунин предпочел жизнь и борьбу философским абстракциям, сумел воплотить в жизнь то, что проповедовал на словах. Личность Бакунина представляла собой сплав огромной энергии, воли к жизни и борьбе, пророческого, проповеднического, ораторского и философского дара, способности зажигать людей и вести их за собой, личного обаяния, организаторских талантов, самоотверженности, искренности и бескорыстия. Говоря о Бакунине-теоретике, назовем его главные работы: «Реакция в Германии», «Философские рассуждения о божественном призраке, о действительном мире и человеке», «Федерализм, социализм и антитеологизм», «Государственность и анархия», «Бог и государство», «Кнуто-германская империя и Социальная Революция». Следуя своему знаменитому принципу: «Дух разрушающий есть дух созидающий, страсть к разрушению есть творческая страсть!», М.А. Бакунин в своих работах не стремился к систематичности и законченности, всегда был весьма полемичен и, отталкиваясь от суждений своих оппонентов, формулировал собственную позицию. Вообще, Бакунин отдавал жизни примат перед наукой, полагая, что мысль, наука никогда не способна охватить и постичь жизнь во всей ее полноте, все предвидеть и управлять человеческими действиями. Отсюда, кстати, вытекали и горячие возражения великого бунтаря против идеи позитивистов и марксистов об управлении обществом учеными, которые, по мнению Бакунина, неизбежно будут распинать живых людей на прокрустовом ложе своих доктрин и теорий.

Не имея возможности детально излагать здесь бакунинские идеи, отметим лишь, что их краткой формулой можно считать название одной из программных речей анархиста: «Федерализм, социализм и антитеологизм». Богу и религии он противопоставлял «антитеологизм», новую «религию Человека» и просвещение народа, принудительной государственной централизации -- федерализм и самоуправление, а капиталистической эксплуатации -- социализм и коллективную собственность трудящихся («Коллективизм» -- таково одно из самоназваний бакунизма).

Бакунин был воинствующим богоборцем, считавшим Бога персонифицированным тираном, а религию -- обоснованием земного деспотизма и вечного человеческого несовершенства и конформизма.

Много ярких и страстных страниц посвятил Бакунин всесторонней критике государства и его разрушительного влияния на людей -- как управляемых, так и управляющих. «Государство -- это самое вопиющее, самое циничное и самое полное отрицание человечности, -- писал русский анархист. -- Оно разрывает всеобщую солидарность людей на земле и объединяет только часть их с цепью уничтожения, завоевания и порабощения всех остальных». Бакунин считал, что произвол, чинимый над человеком и обществом, государство напыщенно именует «законом». Государство, по Бакунину, является не чем иным, как «официальной и правильно установленной опекой меньшинства компетентных людей ... чтобы надзирать за поведением и управлять поведением этого большого неисправимого и ужасного ребенка -- народа». Поскольку всякая власть стремится себя увековечить, «ребенок» никогда не достигнет совершеннолетия, пока над ним господствует упомянутая опека. «Итак, там, где начинается государство, кончается индивидуальная свобода, и наоборот. Мне возразят, что государство, представитель общественного блага, или всеобщего интереса, отнимает у каждого часть его свободы только с тем, чтобы обеспечить ему все остальное. Но остальное -- это, если хотите, безопасность, но никак не свобода. Свобода неделима: нельзя отсечь ее часть, не убив целиком. Малая часть, которую вы отсекаете, -- это сама сущность моей свободы, это все». «Такова уж логика всякой власти, что она в одно и то же время неотразимым образом портит того, кто ее держит в руках, и губит того, кто ей подчинен».

Осуждая патриотизм как государственно-националистическую идеологию рабства и ненависти, Бакунин подвергает подробной критике и представительную демократию, опирающуюся, по его мнению, на манипулирование управляемыми массами. Проблемы государства и социальной революции Бакунин анализирует в связи с национальными особенностями различных европейских народов, с их историей и культурой. Если бисмарковская Германия представляется Бакунину воплощением духа государственничества, централизма, милитаризма и бюрократии, то романские и славянские народы мыслитель рассматривает как среду, стихийно порождающую анархистов, чьи народные идеалы пронизаны стремлением к свободе и самоуправлению. Надо признать, что именно в славянских странах и в Южной Европе анархическое движение получило наибольший размах в 1860-1870-е гг. и позднее.

В своих произведениях Бакунин дает блестящую, последовательную критику государственного социализма (прежде всего марксистского), которая оказалась во многом пророческой. Не веря во временный характер предлагавшейся Марксом «диктатуры пролетариата» (поскольку всякая диктатура стремится себя увековечить), отрицая марксистскую идею правления «научных социалистов» и возможность введения социализма через тотальное огосударствление общественной жизни и производства, Бакунин показывал: поскольку эксплуатация и власть неразрывно связаны друг с другом, уничтожение первой при сохранении второй неизбежно приведет к появлению нового класса -- «красной бюрократии», идущей на смену старым эксплуататорским классам.

Бакунин призывал к Социальной Революции, разрушающей классово-государственные институты современного общества и заменяющей их безгосударственно-социалистической федерацией общин, коммун, трудовых коллективов. Главной силой, способной совершить революцию, Бакунин считал в Европе пролетариат («чернорабочий люд»), а в России -- крестьянство.

Таким образом, Бакунин радикализировал прудоновский анархизм, развил его и популяризировал в рабочем движении. Итогом деятельности Бакунина явилось широкое распространение анархизма -- прежде всего в Испании, Италии, Швейцарии, России, Бельгии, Голландии, во Франции и в некоторых других странах. Наиболее заметным проявлением этого процесса явилось возникновение анархистского крыла в Международном товариществе рабочих (Первом интернационале) и Парижская Коммуна, в которой анархисты сыграли одну из главных ролей.

Воздействие Бакунина как личности, как мыслителя и как пропагандиста было огромно. Большинство секций Интернационала поддерживало его идеи. Это привело к неизбежному столкновению с К.Марксом. Об этом столкновении П.А.Кропоткин писал так: «Разлад между марксистами и бакунистами отнюдь не был делом личного самолюбия. Он представлял собою неизбежное столкновение между принципами федерализма и централизации, между свободной коммуной и отеческим управлением государствам, между свободным и творческим действием народных масс и законодательным улучшением существующих условий, созданных капиталистическим строем».

Промарксистский Генеральный совет Интернационала вел борьбу с Бакуниным довольно постыдными методами; в ход было пущено все: закулисные аппаратные интриги; организация фиктивных секций, создавших мнимое марксистское большинство на Лондонской конференции 1871 г. и на Гаагском конгрессе 1872 г.; бездоказательные обвинения, клевета и т.п. Однако даже достигнутая подобными средствами «победа» Маркса оказалась Пирровой -- после «исключения» Бакунина из Интернационала «весь Интернационал восстал против недостойной комедии Гаагского съезда, так грубо подтасованного Главным Советом». Почти все секции Интернационала: бельгийские, французские, английские, испанские, итальянские, голландские, швейцарские и американские -- отвергли решения, принятые в Гааге, и отказались подчиниться Генеральному совету, поддержавшему Маркса. Большинство этих секций, соединившись, образовали новый, анархический Интернационал, просуществовавший до 1879 г.. Попытка Маркса превратить Международное товарищество рабочих в централизованную партию, исповедующую одну -- «научно-социалистическую» -- доктрину, полностью провалилась.

Поддержавшие Бакунина в его антиавторитарных и федералистских тенденциях секции Интернационала, объединявшие десятки тысяч рабочих по всей Европе, дали толчок мощному развитию анархического движения в 1870-е гг. В некоторых странах, где был высок уровень социальной напряженности и отсутствовали реальные гражданские свободы (в Испании, в Италии), это движение вылилось в ряд восстаний; в других (в Швейцарии, в Бельгии) сложились мощные открыто действующие рабочие союзы анархической направленности. Роль идейного центра этого движения играла Юрская федерация (в Швейцарии).

Наиболее грандиозным выступлением народных масс, в котором анархисты сыграли видную роль, конечно, стала Парижская коммуна (март-май 1871 г.).

Анархисты (прудонисты) составляли значительную часть Совета Коммуны, и именно на их плечи легла вся позитивная, собственно социалистическая деятельность, Важнейшим мероприятием Коммуны в социально-экономической сфере, осуществленным по инициативе прудонистов, был принятый 16 апреля 1871 г. декрет о передаче бездействующих предприятий, брошенных бежавшими из Парижа предпринимателями, в руки рабочих производственных ассоциаций. Этой и другими подобными мерами прудонисты стремились подготовить создание мощного сектора коллективизированных самоуправляющихся предприятий, альтернативных и частнокапиталистическим, и государственным. Декларация «К французскому народу», принятая Парижской коммуной 19 апреля, провозглашала вполне анархические идеи: федерализм, децентрализацию, самоуправление и автономию коммун -- в качестве принципов устройства будущей социалистической Франции. Сама Коммуна, по признанию Карла Маркса, уже не была «вполне государством»: ликвидация чиновничьей иерархии, регулярной армии, самоуправление снизу доверху, опирающееся на принцип делегирования, -- все это куда больше походило на прудоновские и бакунинские модели общества, нежели на марксистскую «диктатуру пролетариата». Известно, что, учтя опыт Коммуны, Маркс, по образному выражению Ф. Меринга, снял перед ней шляпу и в работе «Гражданская война во Франции» во многом пересмотрел свою доктрину в прудоновском духе. Однако полуанархический социально-революционный эксперимент, как известно, длился недолго -- 72 дня. Коммуна была потоплена в крови версальцами, ее защитники расстреляны и сосланы. Памятником «штурмующим небо» коммунарам осталась песня -- «Интернационал», созданная участником тогдашних событий, анархистом Эженом Потье. Европа вступила в длительную полосу бюрократически-милитаристской реакции, доминирования прусского милитаризма, преследования революционеров-анархистов и перехода значительной части рабочего движения под знамена социал-демократии, предлагавшей партийно-парламентскую политическую борьбу за власть в качестве панацеи. После бурного подъема в конце 1860-х -- начале 1870-х гг. анархическое движение вступило в полосу идейного и организационного кризиса, вызванного и провалом ряда восстаний, и жестокими правительственными репрессиями, и уходом части рабочих в социал-демократические партии. Впрочем, в эти годы анархо-движение продолжало расти вширь: выходило множество анархических изданий, брошюр и листовок.

3. Диалектика и факторы эволюции анархизма

Изменения, происходящие в анархическом сознании, вполне соответствуют критериям развития, принятым в науке. В философской литературе развитие понимается как необратимое, направленное, закономерное изменение материальных и идеальных объектов, как одно из всеобщих свойств материи и сознания. Необратимость развития анархического сознания проявляется в нетождественности, несводимости друг к другу, неповторяемости исторически эволюционирующих его форм. Обращение на новом историческом этапе к прежним идеям (например, современного анархизма к наиболее известным идеям М.А. Бакунина и, отчасти, П.А. Кропоткина, менее известного современным анархистам) принимает новые формы, происходит в контексте иного содержания теории анархизма. Преемственность в истории политической и правовой мысли, в том числе в теории анархизма, нельзя рассматривать как механический процесс: она отличается сложной диалектикой. Направленность изменений политического и правового анархического сознания в ходе его эволюции определяется направленностью изменений в объекте его отражения -- в государстве, в других политических институтах, в праве. Структурное, функциональное и иное их развитие влечет за собой развитие (усложнение, утончение и т.д.) идеальных средств отражения, моделирования этих явлений и процессов (как в типах сознания в положительной, так и с отрицательной ценностной ориентацией к данным явлениям, процессам). Направленность происходивших изменений в теории анархизма проявилась в постепенном формировании раннего и позднего классического анархизма, а затем, в начале XX в., в складывании целой ветви новых течений постклассического анархизма. При этом анархическое сознание как нечто целостное имеет и общие черты, а развитие анархизма оказывается как бы направленным развертыванием потенциальных возможностей этого типа сознания. "Для того, чтобы нечто развивалось, -- писал А.Ф.Лосев, -- необходимо, чтобы оно уже в самом начале содержало в себе в замкнутом и неразвернутом виде все свое дальнейшее становление и движение". Наконец, закономерность исторических трансформаций анархизма обусловлена всей системой воздействующих на него экономических, социально-классовых, политических, духовных и иных факторов. Закономерность в эволюции анархизма проявляется и в подчиненности ее общим закономерностям развития общественного сознания, и в действии специфических закономерностей, свойственных системе идей анархизма.

В литературе имеется и более широкий взгляд на развитие как на совокупность многообразных процессов, происходящих в предмете и явлении: "Развитие -- единство многообразных процессов, которые во взаимодействии друг с другом образуют необходимые моменты развития, различные его определенности. Это движение, изменение, превращение, возникновение, становление, уничтожение, образование новой формы, структуры, преобразование содержания, осуществление тенденций, порожденных предшествующим состоянием, формирование новой системы и т.д. Развитие -- интегративный процесс, единство многообразия процессов". Все эти черты движений, модификаций также прослеживаются в эволюции учений анархизма. Следует отметить некоторые особенности развития анархизма в России в XIX-XX вв.: цикличность и прерывность этого процесса, а также относительное снижение теоретического уровня анархизма в начале нового цикла, "витка" развития и постепенный выход его на новый уровень теоретического осмысления реальности. Так было в начале XX в., когда формирующийся постклассический анархизм сначала во многом уступал уровню развития классического анархизма. Подобная ситуация повторяется в настоящее время, когда новый (более поздний) постклассический анархизм значительно уступает уровню анархизма предшествующего этапа его эволюции. Однако история анархизма свидетельствует о том, что начиная новый "виток спирали" своего развития, анархическое сознание как бы в сокращенном варианте, ускоренно проходит предшествующие этапы своей эволюции и постепенно выходит к уровню предыдущего кульминационного развития, раскрывая при этом новые возможности познания и критики, выдвигая новые идеи, концепции, обращаясь к новым методологическим основам и т.д. Так было в зрелых произведениях П.А. Кропоткина, завершившего развитие классического анархизма, и в зрелых течениях постклассического анархизма, "перераставших" в 1920-х годах традиционный анархизм. Есть основания предполагать постепенный выход на новый теоретический уровень и на будущих этапах развития современного анархизма. При этом отмеченные процессы протекают в условиях общего ускорения ритма социального времени и увеличения информационной емкости общественных процессов.

Эволюция анархизма -- сложный, неоднозначный и противоречивый процесс, связанный с его адаптацией к изменяющимся историческим условиям. В период 1918-1920-х гг. анархизм пережил глубокий кризис, в советской литературе долгое время ошибочно трактовавшийся как окончательный крах и конец анархизма. В действительности кризис привел к напряженной работе анархического сознания, переосмыслению им своих теоретических конструкций, к глубокой внутренней трансформации и появлению ряда новых течений. Фактически в результате кризиса наметилась смена внутритиповых форм данного сознания. По сути это был кризис и "потрясение основ" классического анархизма, сформировавшегося в XIX веке. Но внутри анархизма с начала XX в. уже сформировалось несколько новых течений. В условиях кризиса классического анархизма происходит взрывообразное развитие новых течений, их дальнейшая дифференциация. Именно они начинают определять "лицо" трансформированного анархизма. Обновление, усложнение анархизма происходило не только на уровне появления новых идей, концепций. Формировалась и новая историческая макроструктура анархического типа политического сознания -- происходило отделение постклассического анархизма от анархизма классического. Происходила своего рода локализация кризиса анархического сознания как кризиса прежнего, традиционного анархизма. Постклассический анархизм воспринял от классического анархизма ряд его фундаментальных идей, но в обновленной форме, выдвинул новые положения, концепции, поставил новые проблемы. В результате кризиса классического анархизма, обнаружившего во многом политическую несостоятельность, произошла своего рода "мутация" анархического сознания. Возникший при этом постклассический анархизм интегрировал два основных направления эволюции прежнего анархизма: а) линию относительной модернизации, при которой сохранялась значительная преемственность и тесная связь обновленных теорий с предшествующими, и б) линию максимально радикальной модернизации, предполагающей меньшую степень преемственности и больший разрыв с классическим анархизмом, значительную его ревизию. В результате в рамках постклассического анархизма появилось два крупных идейных образования -- модернизованный классический анархизм (неоклассический анархизм) и неклассический анархизм.

Важно отметить, что процессы, протекавшие в анархическом сознании в России в 1918-1920-х гг., были более ярким, несколько опережающим и многообразным проявлением общих мировых тенденций эволюции анархизма. Так, известный немецкий теоретик анархизма Р. Роккер констатировал, что произошедшие исторические события поставили много новых проблем и что "в анархической прессе большинства стран происходит в последние годы оживленная дискуссия" о старой теории анархизма. Сам Роккер стоял на позициях умеренной ревизии прежнего анархизма без отказа от его основных идей, т.е. на позициях неоклассического направления в постклассическом анархизме.иК особенностям постклассического анархизма, отличающим его от классического, можно отнести следующие его черты.

1. Критическое отношение к классическому анархизму при стремлении сохранить определенные основы анархизма. При этом классический анархизм не отождествляется с анархизмом вообще.

2. Более широкая методологическая основа, включающая интуитивизм, мистицизм и т.д.

3. Большая толерантность по отношению к другим течениям мысли, в том числе к марксизму, социал-демократизму, либерализму.

4. Активная интеграция различных идей из общественных и естественных наук и стремление к созданию синтетических теорий (политических, философских и т.д.).

5. Значительное внимание к развитию науки, к интеллигенции, проблемам сознания.

6. Постановка ряда новых проблем в политической и правовой мысли (различные аспекты феномена бюрократии, соотношения права и закона и т.д.).

7. Особо следует отметить выдвижение принципиально новых концепций планетарного и космического масштаба.

8. Более выраженное внимание к проблеме человека, его прав, свобод, творчеству, индивидуальности.

9. Критическое осмысление исторического опыта существования не только феодальных и капиталистических государств, но и, что весьма существенно, -- государств социалистических.

Наиболее ярко эти черты проявляются в неклассическом анархизме. В этом же направлении постклассического анархизма отчетливо прослеживается тенденция к синтезу начал анархизма-индивидуализма и анархизма-коммунизма, что нашло крайнее выражение в теории интериндивидуализма А.Л. Гордина. Особое внимание неклассического анархизма к проблемам свободы личности продолжает общую традицию анархизма, проявившуюся в работах М. Штирнера, П.-Ж. Прудона, М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина. Обостренность же постановки этой проблемы в значительной мере связана с развитием в начале XX в., до 1917 г., капиталистических отношений, некоторых буржуазно-демократических институтов и прав. Опыт войн и революций начала XX в., формирование первых тоталитарных режимов в 1920-х годах давал много нового материала для размышлений о незащищенности личности, ее бесправии и бессилии по отношению к государству. Эволюция анархизма определяется системой экономических, социально-классовых, политических, юридических, духовных факторов. Все факторы, усиливающие в обществе социальную неустойчивость, дестабилизацию, порождающие психологию отчаяния, содействующие дискредитации и распаду существующих политических структур, институтов, систем, нагнетающие ожидание глобального исторического скачка в развитии, своего рода чуда и т.д. -- являются теми векторами воздействия, равнодействующая которых кристаллизуется в эволюционирующую и имеющую большую или меньшую степень распространенности систему идей анархизма.

4. Классификация анархизма

В литературе вопрос о классификации течений теоретической мысли анархизма разработан недостаточно. В истории политической и правовой мысли до последнего времени вообще не было работ, дифференцированно рассматривающих различные течения анархизма XIX и XX веков. Классификации анархизма, предлагавшиеся философами, экономистами и историками, имеют ряд недостатков. Так, А.Д. Косичев, характеризуя анархизм начала XX в. в России, писал лишь о мелких группах анархистов, в том числе нескольких террористических, упоминавшихся в отчете департамента полиции за 1905-1907 гг. Анархизм первых лет после 1917 г. рассматривался им также с точки зрения организационной структуры: "Всероссийская федерация анархистов-коммунистов", "Всероссийская федерация анархистов", "Российская конфедерация анархистов-синдикалистов", группы "Набат", "Голос труда" . Эти организации позже превратились, писал А.Д. Косичев, -- "в контрреволюционные банды шпионов, убийц и провокаторов". Такой подход, особенно в условиях ограниченной информации, недоступности значительной части материалов, идеологической тенденциозности, фактически исключал возможность объективного рассмотрения структуры анархического сознания и его эволюции в ХХ в. Из собственно течений анархической мысли автор обращал внимание на анархо-индивидуализм, анархо-синдикализм, на полуанархическое течение "махаевщины". Однако рассматривался не сам анархизм, а представление о нем лишь в одном, Хотя и существенно важном для истории XIX -- начала XX вв., течении мысли. Кроме того, в трактовке А.Д. Косичева анархизм был представлен преимущественно в статике. Так, он отмечал, что "Кропоткин не внес ничего принципиально нового в теоретическое обоснование анархизма по сравнению с Прудоном и Бакуниным", что в действительности далеко не так.

Ф.Я. Полянский использовал для классификации традиционное деление анархизма на анархизм-индивидуализм и анархизм-коммунизм. Все течения анархизма (кроме учений М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина и анархо-синдикализма) Ф.Я. Полянский относил к анархизму-индивидуализму. В нем автор выделял "христианский анархизм" (Л.Н. Толстой), "антиинтеллигентский анархизм" (Я.В.К. Махайский (Вольский), Е. Лозинский), "максимализм" (Е. Тагин (Троицкий), собственно анархизм-индивидуализм (издательство "Индивидуалист", О. Виконт, Н.Б ронский, А. Боровой), "чистый" или "ассоциационный анархизм" (Лев Черный (П.Д. Турчанинов), "революционный индивидуализм" (Я. Новомирский), "мистический анархизм" (Г. Чулков, В. Иванов). При всей оправданности классификации по данному частному признаку нельзя не отметить спорности отнесения некоторых теоретиков, например, Я. Новомирского (псевдоним Я.И. Кирилловского), к тому или иному течению. Отнесение к собственно анархизму антиинтеллигентских идей В.К. Махайского и максимализма весьма спорно. Кроме того, в классификации не учтены течения в анархизме после 1917 г.

С.Н. Канев назвал такие идейные течения в российском анархизме, как анархизм-коммунизм, анархизм-синдикализм, анархисты-кооператоры, анархизм-федерализм, анархизм-индивидуализм, пананархизм, анархизм-универсализм, анархизм-биокосмизм, неонигилизм, "махаевское течение", мистический анархизм, "мирные анархисты" (толстовство, "христианский анархизм"). К спорным моментам его классификации можно отнести смешение в некоторых случаях промежуточных и конечных форм эволюции отдельных течений: например, пананархизм и анархизм-универсализм были ступенями эволюции анархизма-универсализма (интериндивидуализма); отсутствие некоторых течений из числа более поздних (анархо-гуманизм и др.); выделение в одном ряду основных и второстепенных образований, не являвшихся течениями мысли анархизма (например, анархо-федерализм); С.Н. Канев не всегда четко различал крупных, оригинальных теоретиков от публицистов и практиков из числа анархистов; недостаточно учтена эволюция и особенности течений. Заслуживает также внимания классификация анархистских организаций и групп в России Л.М. Спирина. Он выделил организации следующих направлений: 1) анархисты-коммунисты (1903/6-1907/8 и 1917-1922); 2) анархисты-синдикалисты (1905/6-1908/9 и 1917-1926); 3) анархисты-индивидуалисты (1905-1907/8 и 1917 -- середина 1920-х гг.); 4) анархисты-махаевцы (1900-е гг.); 5) анархо-махновцы (1918-1921). Кроме того, Л.М. Спирин отметил "отделение" от этих течений некоторых новых: от анархистов-коммунистов -- анархистов-кооператоров, от анархо-синдикализма -- анархо-федерализма, от анархизма-индивидуализма -- мистического анархизма, пананархизма, анархизма-универсализма, биокосмизма. С точки зрения истории общественного сознания можно отметить некоторые недостатки этой классификации: повторное выделение одних и тех же течений, принимавших разные организационные формы, отсутствие некоторых более поздних течений мысли и их организационных форм, а также недостаточная дифференциация промежуточных и конечных форм политической мысли, теоретиков и практиков среди названных направлений. В связи с общей классификацией анархизма представляют интерес подходы к систематизации современного анархизма. В первых же исследованиях новой волны современного зарубежного анархизма конца 1960-х -- начала 1970-х годов наметился подход, учитывающий в определенной мере момент его эволюции. Ю.В. Соколов использовал для характеристики направлений современного анархизма понятия "традиционный анархизм" и "неоанархизм". Вслед за ним М.П. Зяблюк выделил два основных течения в современном анархизме: 1) "традиционное, пытающееся сохранить основные постулаты старой доктрины путем их приспособления к новой обстановке" и 2) неоанархизм -- "новые анархистские, полу-анархистские организации и группировки, появившиеся стихийно, внутри движения «новых левых» и так называемой контркультуры".

В.Г. Графский в современном анархизме выделил направления анархистов-индивидуалистов, анархо-синдикалистов, анархо-фашистов, анархо-террористов, анархо-капиталистов. Как уже отмечалось в литературе, эта классификация является дискуссионной и требует уточнений. По нашему мнению, классификация течений анархизма должна учитывать не один признак, а целый их комплекс. Модель структуры анархического теоретического сознания должна учитывать также и его эволюцию. В плане систематизации явлений анархического сознания следует признать существенно важными используемые в литературе термины "классический анархизм", "классики анархизма" применительно к учениям первых крупнейших теоретиков анархизма XIX -- начала XX в. Это обобщающее понятие отражает определенное внутреннее единство комплекса идей и учений исторической эпохи утверждения и развития индустриального общества (до тоталитаризма, мировых войн и социалистических государств ХХ в.). Позднее новая историческая реальность обусловила формирование модифицированного анархизма. Для его обозначения мы вводим понятие "постклассический анархизм", а для эволюционной и содержательной дифференциации разновидностей, течений -- понятия "неоклассический" и "неклассический" анархизм. Кроме того, представляется существенно важным различать значительно различающиеся друг от друга начальные и более поздние формы эволюции одних и тех же идейных комплексов в анархическом сознании. С этой целью вводятся характеристики "ранний" и "поздний", распространяющиеся на круг явлений с соответствующей временной и содержательной характеристиками. Для обозначения проявлений анархического сознания в еретических движениях, сектантстве, в стихийных народных восстаниях, крестьянских войнах и т.д., предшествовавших кристаллизации первых развитымх форм теоретического анархического сознания, т.е. существовавших до классического анархизма, мы вводим понятие "доклассический (архаический)" анархизм. Этот класс явлений может быть предметом специального исследования и его рассмотрение выходит за рамки настоящей работы. Как отмечалось выше, классический и постклассический анархизм различаются рядом признаков, характеризующих их как относительно обособленные по содержанию крупные идейные комплексы в эволюции анархического сознания. Классический и постклассический анархизм представляют собой также две следующие друг за другом ступени исторической эволюции анархического сознания. С этой точки зрения классический анархизм -- это совокупность первых зрелых теоретических форм (идей, учений) анархического сознания, соответствующих эпохе XIX -- начала XX вв. Постклассический анархизм в этом отношении -- совокупность течений анархизма, сформировавшихся в 1900-х -- 1920-х годах в результате кризиса классического анархизма и трансформации анархического сознания в условиях научно-технических революций XX в., мировых войн, возникновения тоталитарных и социалистических государств, политической системы и культуры плюралистической демократии, развития прав человека. С учетом предложенной выше концепции эволюции теоретического анархического сознания в России может быть дана обобщенная комплексная его классификация (модель его эволюционирующей структуры). По нашему мнению, она должна учитывать: 1) целостность отдельных систем идей (течений); 2) особенности мировоззренческих основ и систем идей различных течений; 3) ранние, промежуточные и конечные формы эволюции течений; 4) эволюцию анархизма в целом, принадлежность течений к классическому или постклассическому анархизму и его разновидностям; 5) нетождественность теоретических течений и организационных частей политического движения анархизма; 6) эволюцию взглядов отдельных теоретиков анархизма. В качестве дополнительных классификаций, в зависимости от задач исследования, могут использоваться и систематизации, группировки идей, теорий, течений, организационных форм анархизма и по ряду отдельных критериев, признаков. Однако такие классификации по частным основаниям не вскрывают механизма эволюции, общей структуры, генетических связей в теоретическом анархическом сознании. По отношению к религии анархизм делится на атеистический (анархизм-коммунизм и др.), религиозный (христианский и др.), внеконфессиональный мистический (ранний и особенно поздний мистический анархизм). По особенностям взглядов на личность и общество, отношению к формам собственности анархизм может быть индивидуалистическим (неонигилизм и др.), коллективистским (анархо-синдикализм и др.), синтетическим (интериндивидуализм, мистический анархизм). По отношению к общественному строю различается социалистический и коммунистический (анархо-синдикализм, анархо-коммунизм и др.), постсоциалистический (анархизм-универсализм), анархо-капитализм (часть современного анархизма), ориентированный на смешанное общество, конвергенцию социализма и капитализма (часть современного анархизма). По уровню и масштабу теоретических концепций -- планетарный (бакунизм и др.) и космический (биокосмизм, поздний мистический анархизм и др.). По историческому месту относительно классического анархизма -- доклассический и постклассический (см. выше). По степени и характеру генетической связи с классическим анархизмом -- неоклассический (анархо-синдикализм и др.) и неклассический (анархо-гуманизм и др.). По приоритетно-выделяемой проблематике -- анархо-федерализм, анархо-кооператоры и др. Могут быть выделены промежуточные, смешанные формы анархизма и некоторых других течений (разновидности "полуанархизма") -- антиинтеллигентский "полуанархизм" В.К. Махайского, анархо-большевизм в анархизме (попытка соединения двух идейных течений, И.С. Гроссман-Рощин и др.), анархо-синдикалистское течение в большевизме (группа "Рабочая оппозиция"), анархо-максимализм и т.д. По отношению к войне -- анархический антимилитаризм (толстовство и др.), анархо-пацифизм и анархизм, допускающий справедливые войны (например, учение П.А. Кропоткина). По активности или пассивности позиции в политической жизни -- пассивный, непротивленческий анархизм (толстовство), активный анархизм (большая часть течений анархизм). По отношению к террору -- противники террора (толстовство, мистический анархизм и др.), анархо-терроризм (отдельные группы анархо-коммунистов, анархо-синдикалистов, анархо-индивидуалистов). По отношению к революции -- революционный (анархо-синдикализм и др.), эволюционный, реформистский (религиозный и др.). Во многом совпадает с последним деление анархизма по ориентации на преимущественное изменение внешнего мира или внутреннего мира человека. С учетом того, что различные теории анархизма имеют значительные отличия, могут быть выделены и другие критерии (по теоретическим различиям, особенностям социальной базы и методологических основ течений анархизма и т.д.). Все приведенные частные классификации не противоречат изложенной выше, дополняют ее и играют вспомогательную роль при исследовании отдельных аспектов теории анархизма.