Геополитика России в Средней Азии. "Органическая" теория Ф. Ратцеля

Размещено на http://www.allbest.ru/

Вопрос № 9. «Органическая» теория Ф. Ратцеля

геополитика органическая теория ратцель

Немецкий ученый-геополитик Отто Мауль подлинным отцом геополитики считал своего соотечественника Фридриха Ратцеля. Без Ратцеля, - писал он, - развитие геополитики было бы немыслимо, поэтому Челлен, например, или кто-либо другой не может быть назван, как это иногда случается по невежеству, отцом геополитики. Им является Ратцель.

Специальностью Фридриха Ратцеля (Friedrich Ratzel, 1844-1904) была не география, а фармацевтика и зоология. Сегодня термин «геополитика» используется каждый раз, когда объясняют - вернее пытаются объяснить - необъяснимое: геополитическим становится любой запутанный вопрос, выходящий за рамки рационального и затрагивающий глобальные интересы, т.е. такие, которые не поддаются точному определению.

Согласно самому простому определению, геополитика изучает отношения между пространством (во всех смыслах этого слова) и политикой: какое влияние оказывает пространственный фактор на политику и поведение политических деятелей? И как используется сам пространственный фактор политическими деятелями?

Геополитика является порождением чистого разума, но как всякая наука она возникла отнюдь не случайно. Ее формирование в конце XIX и в начале XX века неразрывно связано с развитием восприятия географии в обществе. В это время сложилось первое современное геополитическое течение в странах, занимавших господствующее положение на морях (США, Англия). Формирование немецкой геополитики связано в значительной степени с реакцией континентальной державы на геополитику морских держав.

Большую роль в их формировании сыграли взгляды Ф. Ратцеля. Концепцию Ф.Ратцеля отличало внимание к пространству, как главной силе государства. Государство же, в свою очередь, рассматривалось им как живой организм, укорененный в почву деятельностью людей, заинтересованных в защите от внешнего мира. Каждое государство и народ имеют свой "пространственный смысл" и свою "пространственную энергию", которые предопределяют их судьбу. Упадок государства, считал Ратцель, есть результат его слабеющего пространственной энергии. Таким образом, Ратцель от описательского пассивного характера географического пространства перешел к геополитическому аспекту роли пространства. Эти идеи были подхвачены его учениками, как в Германии, так и за ее пределами.

Мировоззрением и методологией Ф. Ратцеля были идеи эволюционизма и дарвинизма. В системе взглядов немецкого ученого -- «отца» геополитики видны многие идеи родоначальника социологии француза Огюста Конта: эволюционизм, признание влияния географической среды на развитие народа, государства, роли демографических и космических факторов в функционировании политических систем, жизни этносов и государства.

Это влияние О. Конта просматривается в работах Ратцеля «Земля и жизнь. Сравнительное землеведение», «Народоведение» и в фундаментальной книге «Политическая география». Уже в работе «Земля и жизнь» он рассматривает землю как единое целое: твердая, жидкая и газообразная части земли, равно как жизнь, развивающаяся в них,-- одно целое, элементы которого связаны между собой исторически и находятся в непрерывном взаимодействии. Все это, как пишет Ф. Ратцель, «мы и называем органическим пониманием земли». Водные и воздушные бассейны он считал двумя морями, где твердая часть земли являлась дном этих двух морей. Первый шаг людей к морю ученый определяет как «начало всемирной истории человечества». Народоведение несовершенно, если оно знает только земледельцев и скотоводов, кочевников и охотников. Морские народы, по мнению Ратцеля, образуют оригинальную группу: их распространение, жилища, деятельность совершенно своеобразны. Морские народы распространяются скачками с острова на остров, с одной береговой полосы на другую.

Такая морская кочевая жизнь, полагает Ратцель, обусловлена избытком населения, повторяющимся через несколько поколений, что-то сходное с природой моря лежит в истории этих народов. Он утверждает, что история Египта или Китая, где отсутствует морская кочевая жизнь, однообразна, ее ходу не хватает живого обмена противоречий, и она рано приходит в застой. Отсюда он делает вывод: в замкнутой среде материковых земель развиваются лишь полукультуры, а пастушеские народы живут вне границ культуры, враждебны ей.

Настоящей мировой державой, по его мнению, была та держава, которая владела морем: Рим, Испания, Англия.

Ратцель также обстоятельно анализирует значение климата в жизни народов, особо останавливаясь на факторах воздействия климата на человека: влияние теплоты, давления и влажности воздуха на тело и психику человека, влияние света, климата на внешний образ жизни человека. Он также исследует образ жизни человека в течение одних суток и годового цикла времени и при этом отмечает троякого рода влияние климата.

1. Происходят непосредственные изменения в физической и душевной жизни человека под влиянием света, тепла, холода, сырости, сухости, давления воздуха и ветров, влажный воздух тропиков действует усыпляющим образом, тогда как сухость австралийского воздуха возбуждает нервную систему. Отсюда различия характеров провансальца, живущего в климате Средиземного моря, и бретонца или нормандца, страна которого обладает климатом южной Англии. Те же отличии видны в характере жителей Северной Америки или Техаса, новой Англии и Канады или Калифорнии.

2. Климат воздействует на переселение народов. Континентальный климат степей приводит к кочевому образу жизни: кочевники переходят границы своих земель, наводняют другие страны, где под влиянием сырого климата обращаются в земледельцев.

3. От климата зависят произрастание растительности и распределение животных, а следовательно, образ жизни человека. В Исландии невозможно развитие земледелия, и население занимается овцеводством и рыболовством. В тех же южных штатах Северной Америки, где произрастают табак и хлопок, появились рабы-негры и образовался своеобразный социальный слой.

Однако автор делает исключение из этого правила, отмечая, что народы не на всякой ступени развития одинаково подчиняются влиянию климата. Но при работе и переселении на новые места, особенно в тропиках, климатические воздействия сказываются всего сильнее. По мере развития культуры противодействие этому влиянию увеличивается, так что для недоразвившегося народа климат является главнейшим условием его дальнейшего существования.

Температурные колебания, по Ратцелю, благоприятствуют здоровью и культуре, обмену веществ, развитию ума, а тропический климат действует так удручающе и усыпляюще исключительно благодаря малым колебаниям температуры. Давление воздуха также оказывает влияние на тело и психику человека:

«На высотах более разреженный воздух отнимает меньше тепла у организма, а последний получает от солнца и небесного свода гораздо больше лучей, чем в низинах, так как поглощение лучей влагой здесь меньше, благодаря сухости воздуха на высотах умеренных поясов нет многих заразных болезней, а на тропических высотах нет ни малярий, ни других болезней, свойственных влажным и сырым низменностям».

Главной задачей своего труда «Народоведение» Ратцель считает географическое воззрение (рассмотрение внешних условий) и тропическое разъяснение (рассмотрение развития). В своей фундаментальной работе он формулирует и продвигает тезис о том, что распространение человеческих рас, форм брака, развитие общественного труда связаны во многом с природно-климатическими условиями. Однако он подчеркивает родовой признак людей, единство человеческого рода. Это, по его мнению, «есть теллурический, или планетный, признак».

Человек - гражданин земли в самом широком смысле слова. Из всех существ, связанных с почвой, он -- одно из самых подвижных. Отдельные движения сплетаются между собою и из них выходит великое движение, субстратом которого является все человечество. Таким образом, мы получаем право говорить о единстве человеческого рода, если под единством мы будем подразумевать общность естественной почвы, создаваемую природой.

В качестве доказательства влияния почвы, географической среды на виды деятельности человека Ратцель приводит данные статистики о плотности населения развитых регионов планеты: Африки, Северной Америки, Азии, Океании и т.д. Численность людей, по его мнению, тесно связана с почвой, оказывающей значительное влияние на их внутреннее развитие, распространение и взаимные отношения:

«Развитие нынешних состояний человечества зависит в гораздо высшей мере, чем обыкновенно полагают, от увеличившейся численности населения. Организация народов внеевропейского культурного круга не допускает плотного народонаселения. Небольшие общины, обрабатывающие клочки земли, отделены друг от друга обширными пустыми пространствами... Они значительно ограничивают сношения между людьми и делают невозможными большие скопления людей».

Другим фактором, влияющим на образ жизни населения, по мнению Ратцеля, является культура, в частности культура землевладения, садоводства. Где выше уровень культуры земледелия, там гуще население. Он пишет:

«...чем ближе люди соприкасаются между собою, тем ближе они принимают участие друг в друге, тем менее погибает культурных приобретений, тем выше поднимается соревнование в проявлении силы. Умножение и укрепление численности народа находится в самой тесной связи с развитием культуры:... в старых и новых культурных центрах мы видим плотно скученные народные массы».

Этот тезис подтверждается ссылкой на плотность населения Китая и Индии (кочевых народов Монголии и Тибета, восточных тюркских народов), где проживает менее 1/60 ч от общего числа китайцев и индийцев.

Ратцель делает вывод о том, что редкое население уже само в себе заключает повод к упадку: его небольшая численность легче подвергается ослаблению и исчезновению. Быстрый расход жизненных сил является признаком всех народов более низких ступеней культуры. Основа, на которой держится их хозяйство, узка и неполна: воздержанность часто граничит с бедностью, нужда является частым гостем и отсутствуют все меры предосторожности, которыми врачебное искусство окружает нашу жизнь. В борьбе с торжествующими силами природы арктических стран и степных областей Южного полушария упадок, замечаемый на границе эйкумены, может доходить до полного истощения, даже до уничтожения целого народа.

По мнению Ратцеля, вымирание диких народов происходит в случае самоуничтожения и под влиянием высшей культуры. Обе эти причины действуют вместе.

Таким образом, распространение культуры представляется ему самоускоряющимся разрастанием культурных народов на земном шаре, которое ведет к более полному осуществлению единства человеческого рода.

Ратцель рассматривает различия между народами по степени давления на них культуры, по характеру связи с природой. Он пишет:

«Культура делает нас свободными не в смысле полного отрешения от природы, а в смысле более разнообразной и широкой связи с нею. Крестьянин, собирающий свой хлеб в житницу, столько же зависит от почвы своего поля, сколько индиец, собирающий в болоте водяной рис, который он не сеял, но для первого эта зависимость менее тяжела, так как запас, который он предварительно собрал, освобождает его от забот, тогда как последнего близко затрагивает каждая буря, сбивающая колосья в воду. Мы не освобождаемся от влияния природы... мы освобождаемся только от влияния отдельных случайностей... вследствие того, что связь наша с нею становится разнообразнее».

Ратцель как антропограф ставит своей задачей узнать человечество во всех его частях в том виде, в каком оно живет в настоящее время. Однако предпочтение он отдавал географическому положению, климату и почве. Вокруг них вращаются интересы народов. Государство у него -- «живой организм, укорененный в почве». В государстве отражается объективное осмысление народом этой данности. Все это выражается в политике, вбирающей в себя географические, демографические и этнокультурные признаки нации. Но наиболее важным политико-географическим фактором в становлении государства является пространство. В «Политической географии» он утверждает, что государства - это пространственные явления, управляемые и оживляемые этим пространством, и описывать, сравнивать, измерять их должна география. Понимание государства как живого, пространственного, укорененного в почве организма -- главная мысль теории Ратцеля. Отсюда видно, что пространственная экспансия государства выступает как естественный процесс, подобный росту живого организма, о чем в свое время писал основатель органической школы в социологии Г. Спенсер.

Пространство, по Ратцелю, есть жизненное пространство, геобиосреда, которая дает народу жизненную энергию. Иначе говоря, это жизненное непрерывное тело проживающего на нем этноса: характеристики государства развиваются из характеристик народа и почвы. Наиболее важные характеристики государства - размеры, местоположение и границы. Далее следуют типы почвы вместе с растительностью, ирригация и, наконец, соотношения с остальными конгломератами земной поверхности, в первую очередь с прилегающими морями и незаселенными землями. Но когда говорят о «нашей стране», к этому добавляется все то, что человек создал, и все связанные с землей воспоминания. Так географическое понятие превращается в духовную и эмоциональную связь жителей страны и их истории.

Ратцель утверждает: «Государство является организмом... потому что эта связь взаимоукрепляется, становясь чем-то единым, немыслимым без одного из двух составляющих... Обитаемое пространство... способствует развитию государства, особенно если это пространство окружено естественными границами. Если народ чувствует себя на своей территории естественно, он постоянно будет воспроизводить одни и те же характеристики, которые, происходя из почвы, будут вписаны в него».

Пространство в концепции Ратцеля представляет собой природные рамки, в которых происходит экспансия народов, развитие государств. Упадок государства, по его мнению, есть результат слабеющей пространственной концепции и слабеющего пространственного чувства народа. Взгляд человека на мир предопределен пространством, в котором тот живет. В работах «Карты североамериканских городов и цивилизаций» (1874) и «Соединенные Штаты Северной Америки» (1880) ученый особо отмечает, что чувство пространства у американцев развито чрезвычайно высоко, они осмысленно реализовали то, к чему Старый Свет приходит постепенно, в большей степени опираясь не на разум, а на интуицию.

У Ратцеля мы видим истоки важной (особенно в наше время) концепции «мировой державы». Он первым высказал идею, что большие страны стремятся к максимальной географической экспансии, рамки которой выходят на планетарный уровень. Отсюда, по его мнению, Германия должна стремиться к объединению континентальных пространств и стать континентальной державой. Ратцель пытается обосновать в своей «Политической географии» мысль о том, что основные экономические и политические трудности Германии вызваны несправедливыми, тесными границами, не дающими простора для ее динамического развития. По этому поводу он пишет:

«Как показывают этнография и история, государство развивается на пространственной базе, все более и более сопрягаясь с ней, извлекая из нее все больше и больше энергии. Таким образом, государства оказываются пространственными явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством».

Связь между почвой, пространством, народом взаимоукрепляется, становится чем-то единым, немыслимым одно без другого. По мнению ученого, государства имеют тенденцию врастать в естественные замкнутые пространства. Тенденция эта может быть реализована, удовлетворена лишь в границах континентов. Сущность государства такова, что оно развивается, соревнуясь с соседними государствами, причем наградой в борьбе в большинстве случаев являются части пространства. Государство, если оно желает быть подлинно великой державой, должно иметь в качестве своей пространственной основы площадь приблизительно в пять миллионов квадратных километров.

В книге «О законах пространственного роста государств» (1901) Ратцель сформулировал семь соответствующих законов.

1. Пространство государства растет вместе с ростом его культуры.

2. Рост государства предполагает дальнейшее развитие идей, торговли, т.е. повышенную активность во всех сферах жизни общества.

3. Рост государства идет за счет поглощения (присоединения) малых государств.

4. Граница - это периферийный орган государства, она является признаком его роста, силы или слабости и изменений в его организме.

5. Государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физического окружения: береговые линии, русла рек, районы, богатые ресурсами.

6. Первотолчок к территориальному росту приходит к неразвитым государствам извне, от более развитых (высоких) цивилизаций.

7. Тенденция к слиянию - характерная черта государств, которая переходит от одного к другому, постоянно набирая силу.

Рост государств Ратцель считает «всеобщей, универсальной тенденцией. Развитие контактов людей, обмен, торговля - это прелюдия к установлению политического контроля государства над новыми колонизируемыми территориями». Торговля и война у него - две формы, две стадии в процессе территориального государства.

Ратцель одним из первых высказал мысль о возрастании значения моря для развития цивилизации. В книге «Море -- источник могущества народов» (1900) содержатся все основные идеи, на которых и поныне базируется наука геополитика. Каждая мощная держава, справедливо полагает ученый, должна развивать свои военно-морские силы, так как этого требует планетарный масштаб полноценной экспансии.

Исследования Ратцеля - исходная теоретическая база для многих его последователей, и в первую очередь для Р. Челлена и К. Хаусхофера.

Фридрих Ратцель (1844-1904) - один из теоретиков геополитики, хотя сам он этого термина в своих трудах не использовал. Он писал о «политической географии». Его главный труд, увидевший свет в 1897 году так и называется «Politische Geographie»(«Политическая география»). Одним из главных положений позиции Фридриха Ратцеля является понимание государств как пространственных организмов. Ратцель участвует в войне 1870 года, куда оправляется добровольцем и получает Железный Крест за храбрость. В политике он постепенно становится убежденным националистом, а в 1890 году вступает в «Пангерманистскую лигу» Карла Петерса. Он много путешествует по Европе и Америке и добавляет к своим научным интересам исследования по этнологии. Он становится преподавателем географии в техническом институте Мюнхена, а в 1886 переходит на аналогичную кафедру в Лейпциге. Но самой основной его книгой была «Политическая география». Мировоззрение Ратцеля было основано на эволюционизме и дарвинизме и окрашено ярко выраженным интересом к биологии. Основные положения его мировоззрения заключаются в следующем:

1) Государства - это организмы, которые рождаются, живут, стареют и умирают.

2) Рост государств как организмов определен заранее. География, следовательно, ставит своей задачей вскрыть и описать законы, которые управляют этим ростом.

3) Исторический пейзаж откладывает свой отпечаток на гражданина государства.

4) Главной идеей является теория «жизненного пространства».

Ратцель выдвинул гипотезу о противостоянии между «континентальными державами» и «морскими державами». В рамках «политической географии» он заявляет о понятиях «чувство пространства» и «жизненная энергия» для выживания наций и государств в условиях конфликта.

Фридриха Ратцеля нельзя назвать геополитиком в полном смысле слова. Он был профессором политической географии, разработал концепцию биогеографии, как он это называл, в которой рассматривал государство как одну из форм жизни. Важнейшим его теоретическим достижением явилось введение в политический обиход термина «пространство». Он считал, что пространство является фундаментальным понятием, управляющим общественными отношениями. Государство, по его мнению, развивается успешно тогда, когда его политические деятели и его население обладают чувством пространства.

Вопрос № 36. Геополитика России в Средней Азии

Средней Азией принято считать огромный фрагмент евразийской суши, тянущийся от североказахских степей до побережья Аравийского моря. От бывших советских среднеазиатских республик эта зона через хребет Копетдаг и Памир простирается на юг к равнинному Ирану и на юго-восток в Афганистан. Средняя Азия является тем геополитическим пространством, которое скорее, чем все остальные, может вывести heartland к заветной цели - к Индийскому океану. Если бы Москве удалось выиграть позиционную войну с талассократией на этом направлении, автоматически решалось бы множество параллельных вопросов - интеграция в континентальный блок Индии, стратегическая поддержка Ирака против Турции, прямой коридор на Ближний Восток и т. д. Все это делает данную область центральной в вопросе геополитической реструктурализации евразийского Юга.

Заметим, что Средняя Азия делится не только политически и геополитически, но и расово. Бывшая советская зона Средней Азии (за исключением Таджикистана) населена тюрками-суннитами, наследниками Турана, многие из которых продолжают преимущественно заниматься кочевничеством и животноводством. “Несоветская” Средняя Азия - Иран, Афганистан (и даже этно-культурно родственный Пакистан) - населена оседлыми индоевропейцами. Таким образом, геополитическое единство имеет четко выраженную расовую границу. Вся эта зона делится на три части:

1) Центральный Казахстан (южнее 50-й параллели, так как севернее ее расположены земли, включаемые в “русский Восток”);

2) Пустынные Туркмения и Узбекистан и горная Киргизия (это чисто туранские земли);

3) Иран - Афганистан - Пакистан - Индия (это Иран в расширенном смысле - “Аркана”, “земля ариев”).

Новый евразийский порядок в Средней Азии основан на том, чтобы связать все эти земли с севера на юг жесткой геополитической и стратегической осью. При этом, как и всегда в подобных случаях, важно структурировать пространство исключительно в меридианальном направлении, способствуя долготному сближению отдельных областей.

Начиная с севера, речь идет о связи всего Казахстана с русскими Южным Уралом и Западной Сибирью. Эта связь должна служить несущей конструкцией всего среднеазиатского ареала. В последовательной и продуманной интеграции Казахстана в общий континентальный блок с Россией лежит основа всей континентальной политики. При этом самым важным моментом изначально является задача жестко прервать всякое влияние Турции на этот регион, воспрепятствовать любым проектам “туранской” интеграции, исходящим из атлантистской Турции и предлагающим чисто широтное геополитическое развитие бывшей “советской” Средней Азии, противопоставленной индоевропейскому Северу (Россия) и индоевропейскому же Югу (Иран, Афганистан, Пакистан, Индия). Туранская интеграция является прямой антитезой геополитического евразийства и заключается в расщеплении теллурократических сил на три составляющих - западную (европейская Россия), восточную (русские Южная Сибирь и Дальний Восток) и южную (Иран, Афганистан, Пакистан). Подобный “туранизм” призван расколоть расовый и геополитический альянс Леса и Степи, давший начало как Русскому Государству, так и великорусскому этносу, а в отношении Ирана и Афганистана он разрывает на части религиозное единство исламского мира. Исходя из этого heartland должен объявить Турции и носителям “пантуранизма” жесткую позиционную геополитическую войну, в которой главным союзником России будет исламский арийский Иран. Средняя Азия должна быть “растянута” по вертикали между двумя глобальными индоевропейскими реальностями - между русскими и персами. При этом следует всячески стремиться к тому, чтобы выделить во всем тюркском пространстве локальные автономистские, культурные тенденции, поддержать регионалистские силы в автономных областях, усугубить трения между кланами, племенами, “улусами” и т. д. Повсюду в этой области следует стараться замкнуть территории, округа, промышленные комплексы, экономические циклы, стратегические объекты на территории, расположенные вне тюркского ареала, либо в строго меридианальном направлении. Так, к примеру, Каракалпакия на западе Узбекистана территориально должна интегрироваться не в восточном направлении (Бухара, Самарканд, Ташкент), а в северном (Казахстан) и южном (Туркмения). На том же принципе следует переструктурировать пограничные области между Узбекистаном и Таджикистаном - Самарканд, Ферганская долина и исторически и этнически связаны с таджикскими территориями не меньше, чем с узбекскими. То же самое справедливо и для южной Киргизии.

Геополитическим шарниром всей среднеазиатской геополитической стратегии теллурократии должен стать Таджикистан. Эта область совмещает в себе важнейшие аспекты всего русского “Drang nach Suden”, “рывка на Юг”. Таджики - мусульмане индоевропейского происхождения, этнически близкие к иранцам и афганцам. Т.е. они представляют в этом регионе фрагмент “иранского” мира. Вместе с тем Таджикистан входил в состав России и СССР, т.е. был интегрирован в собственно континентальную, евразийскую геополитическую систему. Поэтому судьба этой маленькой высокогорной страны, древней Согдианы, символизирует собой успех (или провал) установления нового евразийского порядка в Средней Азии.

Фактическая граница между Таджикистаном и Афганистаном не должна восприниматься как строгая линия. Это не историческая данность, но геополитическое задание, так как в интересах heartland's было бы вообще отменить здесь какие бы то ни было строгие ограничения, перенеся стратегический рубеж далеко на юг, а всю промежуточную область перестроив на основании этнокультурных, племенных и региональных границ. Афганистан не имеет традиции законченной централизированной государственности. Он населен множеством кочевых и оседлых племен (пуштуны, таджики, узбеки и т. д.), связанных больше религией (ислам), чем государственностью и политикой. Поэтому геополитическое возвращение России в Афганистан неизбежно и предопределено самой географией. Единственно, что необходимо - опираться при этом не столько на военную мощь, сколько на продуманную геополитическую стратегию, на подготовку сознательного и добровольного с обеих сторон стратегического альянса, вызванного необходимостью общего противостояния талассократии, “силам Запада”, “атлантизму”, которая автоматически сближает русских и мусульман. Таджикистан в этом процессе играет роль основной базы, причем его территория становится геополитической лабораторией, в которой сходятся два разнонаправленных импульса - исламский импульс индоевропейского евразийского Юга и русский геополитический импульс, идущий из heartland'a, с севера. Здесь, в Таджикистане, в Душанбе или в другом городе, должна вырабатываться совместная русско-исламская стратегия по реорганизации более северного “Турана”. Эта земля призвана выработать эпохальное решение о создании Новой Евразии, в которой окончательно и бесповоротно был бы закреплен тезис о свершившемся синтезе между Степью и северным Лесом, с одной стороны, и между той же Степью (Тураном) и Ираном, с другой.

Таким образом, из евразийского Центра логично провести еще один луч: Москва - Душанбе - Кабул - Тегеран, вдоль которого должна складываться небывалая геополитическая реальность.

Часть Таджикистана - Горный Бадахшан - расположен совсем недалеко от Пакистана и Индии, которые сходятся почти к одной точке вместе с Китаем (Синьцзян). Несмотря на то, что эти зоны почти непроходимы, так как расположены очень высоко в горах Памира, сама Горно-Бадахшанская область имеет глубокий геополитический смысл. Она населена исмаилитами, исламской еретической сектой, которая является выражением самого крайнего шиизма, т.е. наиболее индоевропейской (с духовной точки зрения) версии ислама. Бадахшанские исмаилиты расселены рядом с регионами Пакистана, а это государство (хотя и официально суннитское) в этническом отношении представляет собой индусов, обращенных в ислам. А это указывает на то, что им, безусловно, ближе индоевропейские тенденции в рамках этой религии, если не откровенно “шиитские”, то “криптошиитские”. Не так далеко расположен индийский Кашмир, населенный также индусскими мусульманами и шиваистами. Мусульмане - уйгуры - населяют и Синьцзянскую область в Китае. Поэтому религиозная специфика Бадахшана и его стратегическое положение дает возможность heartland'y активно участвовать в решении важнейших геополитических проблем, которые сходятся как раз в этой области - пакистано-индийские войны, потенциальный уйгурский исламский сепаратизм в Китае, национально-освободительная борьба в Тибете, сикхское движение в несколько более южном Пенджабе и т. д. Все нити этого критического узла Азии сходятся в Таджикистане, а точнее, в Бадахшане. Отсюда само собой напрашивается дополнительная и самостоятельная ось Москва - Хорог (столица Бадахшана). Более того, так как связь Бадахшан с остальным Таджикистаном не очень крепка (этно-религиозные и клановые противоречия), Москва должна выделить данный регион в отдельную геополитическую реальность - подобно Македонии или Карабаху, так как стратегическое значение Хорога центрально для гигантского региона, превосходящего масштабы не только Таджикистана, но и всей Средней Азии.

Всю эту сложную область следует переструктурировать при самом активном влиянии “географической оси истории” - России - на основе теллурократической модели, т.е. вопреки тем планам, которые имеют на этот счет талассократические атлантические элементы. Известно, что именно Англия поддерживала сепаратистское движение индийских мусульман, приведшее к отделению Пакистана. Индо-пакистанские конфликты также выгодны атлантистам, так как это позволяет им укреплять свое политическое и экономическое влияние в обоих регионах, пользуясь геополитическими противоречиями и ставя весь регион в зависимость от военно-стратегического присутствия американцев и англичан. В настоящий момент и Пакистан, и Индия, и Китай устойчиво входят в контролируемый талассократами rimland. Геополитическая роль Таджикистана и Бадахшана заключается в том, чтобы радикально изменить такое положение вещей и организовать на всем этом пространстве евразийскую систему континентальной интеграции. При этом в сфере идеологической крайне важно учитывать малейшие этно-религиозные и культурно-лингвистические нюансы, а в сфере военно-стратегической необходимо стремиться к жесткому и безальтернативному централизму.

В политическом смысле антиамериканизм фундаменталистского Ирана и строгий “нейтралитет” Индии дают для успеха евразийской стратегии серьезные основания. Остальное зависит от геополитической воли Москвы и, шире, России-Евразии.

Список литературы

1. Нартов Н.А., Нартов В.Н. Геополитика. - 4-е изд., перераб. И доп. - М.: Юнити - Дана: Единство, 2007.

2. Ратцель Ф. Человечество как жизненное явление на земле. М.: Книжное дело, 1901. С. 131

3. Дугин А.Г. Основы геополитики М.: Арктогея, 1997.

4. Ратцель Ф. Земля и жизнь. Сравнительное землеведение. СПб.: Брокгауз и Ефрон, 1906.

5. Ратцель Ф. Народоведение. СПб.: Просвещение, 1900. С. 9.

6. Фридрих Ратцель: жизнь, антропогеография и геополитика // Личность. Культура. Общество. 2003. Т. V. Вып. 1 - 2 (15 - 16).

7. А.В. Маринченко. Геополитика. Учеб. пособие. -- М.: ИНФРА-М, 2009.

Размещено на Allbest.ru