История политической риторики

Размещено на http://www.allbest.ru/

План работы

1. Понятие политической риторики

2. История политической риторики

3. Современное состояние политической риторики

1. Понятие политической риторики

Слово «риторика» восходит к греческому «ораторское искусство» (лат. rhetorica). В русской передаче оно сначала писалось через «е»: «реторика».

Под риторикой понимается как научная или учебная дисциплина, так и само искусство риторики («красноречие»). Слово «риторика» употребляется также и в уничижительном смысле. Обычно так характеризуют пустую, но претенциозную речь, пустые и громкие обещания. Это значение закрепилось за риторикой со времен ее кризиса, пришедшегося на середину XIX века.

Со времен Аристотеля красноречие принято делить на три рода: судебное, совещательное и торжественное. Это не означает, что данная классификация носит прямой, буквальный характер. Как отмечает Г.Г. Хазагеров, в своей «Риторике» Аристотель писал: «Слушатель бывает или простым зрителем, или судьей, притом судьей или того, что уже совершилось, или же того, что может совершиться». Таким образом, в рамках приведенной классификации красноречие необходимо относить к определенному виду в зависимости от того, какую позицию занимает слушатель.

Иными словами, если слушатель выступает судьей того, что уже совершилось, то речь идет о судебном красноречии (слушатель не может повлиять на уже свершившийся факт, а может только его оценить, принять ту или иную версию). Если же слушатель выступает «судьей» того, что должно случиться, то необходимо говорить о совещательном красноречии. К примеру, решая вопрос о том, имело ли место убийство или причинение смерти по неосторожности, слушатель не вправе утверждать, что речь идет именно об убийстве только лишь потому, что он так считает, что он так хочет. Но, с другой стороны, принимая участие во всенародном референдуме, к примеру, о запрете строительства новых АЭС, слушатель не просто может, но и должен рассуждать «на перспективу» , то есть он хочет, чтобы АЭС продолжили строить, примет участие в референдуме и проголосует соответствующим образом (слушатель непосредственно своими действиями может повлиять на результат). Поэтому эмоциональные аргументы получают здесь гораздо большее значение.

Третий случай, по Аристотелю, состоит в том, что слушатель является простым зрителем. Назначение торжественной речи - хвалить или порицать. Конечно, такая речь формирует определенное мнение, на основании которого слушатель в будущем будет поступать так или иначе, но в момент произнесения речи слушатель не стоит перед выбором, от него не требуется никаких действий. В остальном же торжественное красноречие близко к совещательному, так как обращено только в будущее.

Классификация Аристотеля, при этом, не связана с тематическим делением на конкретные виды красноречия: торговое красноречие, судебное (в узком смысле этого слова), военное, академическое. Эти отдельные виды красноречия изучаются частными риториками. Политическое красноречие именно такой частный вид красноречия - это красноречие, относящееся к сфере политики. Политическое красноречие - это в первую очередь красноречие совещательное. Сам Аристотель, говоря о совещательных речах, называет их темами финансы, вопросы войны и мира, охраны страны, снабжения ее продовольствием, выработку законодательства. Политическое красноречие обращено в будущее. От слушателей зависит не только принятие решения, но и в определенной мере общественное поведение. Поэтому политическое красноречие захватывает и зону красноречия торжественного, направленного на воспитание определенных качеств, на мобилизацию определенных психологических ресурсов. Кроме того, в наше время, когда предвыборные кампании длятся месяцами, возникает и красноречие промежуточного вида - совещательное, ибо в конечном счете речь идет о единовременном акте выбора, и в то же время торжественное, так как реальный выбор все-таки далеко. В отдельных случаях, когда речь идет об анализе прошлого, политическое красноречие сближается с судебным, но эта связь слаба.

Таким образом, политическая риторика изучает красноречие в сфере политики, учитывая специфику рода и вида этого красноречия.

Риторика может научить, как подбирать доводы, как располагать части риторической речи и какими языковыми средствами эти доводы выражать. Политическая риторика имеет свою специфику в каждом из этих пунктов.

В аргументации политическая риторика должна опираться на соответствующие общие места, которые она заимствует как из политических, так и из других текстов.

В области композиции специфика политического красноречия состоит в разработке системы жанров.

В отношении языковых средств необходимо учитывать сложившиеся речевые формулы и традиции.

политический риторика красноречие традиция

2. История политической риторики

Политическое красноречие -- один из видов ораторского искусства. Развитие его тесно связано с развитием демократических учреждений; оно возникает там, где народные массы начинают принимать участие в государственных делах, и, следовательно, лица, желающие влиять на ход государственных дел, должны обладать искусством убеждения.

Впервые политическое красноречие достигло значительного развития в Сиракузах в начале V в. до Рождества Христова; оттуда оно перешло в Афины, где процветало в течение V и в особенности IV в. (благодаря деятельности Демосфена, Исократа, Лисии, Эсхина), Уже тогда был составлен первый, не дошедший до нас учебник риторики.

Первыми теоретиками риторики в античной Греции были софисты, в интерпретации которых риторика была наукой об убеждении кого угодно в чем угодно. Кроме того софисты не вполне отделяли «очаровывание» речью от убеждения ею. Это хорошо видно по софистической трактовке специальных языковых средств (фигур), изобретение которых приписывается Горгию. Горгий пишет о том, что фигуры «чаруют». Эти фигуры делают речь скорее красивой, чем убедительной.

С критикой софистов выступил Платон, который в противовес риторической речи выдвинул особую речевую манеру (диалектику), когда участники диалога объединены общей целью - поиском истины. Это позволяло риторике обрести этическую опору, но уводило от решения собственно риторических задач. Эти задачи были решены Аристотелем, создавшим для риторики теоретический и этический фундамент. Именно Аристотель назвал главным качеством речи ясность, что и сегодня позволяет разграничить убеждение и манипулирование. «Риторика» Аристотеля не потеряла своего значения и в наши дни.

Позднее, уже в середине второго века до н.э. возникает римская риторика. Крупнейшим теоретиком и, несомненно, самым талантливым практиком римской риторики был Марк Туллий Цицерон (также необходимо отметить, что большой вклад внесли Гортензий, Катон Старший, Цезарь). Однако в области теории первенство принадлежит Марку Фабию Квинтилиану - автору трактата «Об образовании оратора», профессиональному учителю риторики.

В эпоху поздней античности риторика заняла в системе образования самое высокое место. Если в начальной школе - школе литератора - учили читать и писать, в средней школе - школе грамматика - понимать и ценить древних авторов, то в высшей школе - школе ритора - учили активному владению речью. Без риторического образования общественная карьера была невозможна. Следует отметить, что характер ведения дел на политических собраниях древности давал возможность произносить длинные речи: оживленные прения имели место довольно редко. Это позволяло древним ораторам писать свои речи заранее, выучивать их наизусть, тщательно вырабатывая мимику, и затем декламировать. Таким образом, импровизация встречалась редко.

Относительная однородность риторических школ и общий круг образцовых авторов делали риторику в известном смысле слова несущей конструкцией в жизни античного общества. Это вполне объяснимо и обоснованно в отношении такого государства как Римская Империя (включая республиканский период) - самого большого по тем временам государства, населенного множеством народов, говорящих на разных языках и почитающих разных богов.

Христианство сохранило и адаптировало к новой монотеистической религии сильные стороны античного наследия. Риторика вошла в «семь свободных наук», на которых зиждилось образование в университетах средневековой Европы. Эти науки делились на тривиум (риторика, грамматика и диалектика) -- науки о слове, и квадривиум (арифметика, геометрия, астрономия и музыка) - науки о числе. Выпускники средневековых университетов владели единой латиноязычной риторической культурой и понимали друг друга, в какой бы части Европы они ни жили. Но собственно политическая риторика в указанный средневековый период применения не нашла. Что вполне объясняется наличием сочетания двух диктатов: абсолютной монархии и власти Церкви. В этот период в сфере политических отношений (как внутри государств, так и в их внешней политике) убеждение не применялось, полностью уступая различным формам принуждения.

Собственно, если в целом и общем риторика продолжила развиваться в эпоху Ренессанса, когда был заново открыт трактат Квинтилиана и христианская мысль получила возможность глубже освоить античное наследие, то политическая риторика вновь нашла применение в новое время вместе с возникновением парламентских учреждений.

Англия уже в половине XVII в. обладала известными политическими ораторами в лице Пима, Стаффорда, Кромвеля; при Вильгельме III и Анне прославились красноречием Сомерс, Монтэгью, Болингброк, при Георге II -- Польтней и Питт Старший, при Георге III -- Фокс Шеридан, Питт Младший.

Особого расцвета эта отрасль ораторского искусства достигла во время и после Великой революции. Каждая конституционная страна, каждая крупная политическая партия выставляет нескольких крупных политических ораторов. Так, английские либералы гордятся Брайтом, Кобденом, Гладстоном, тогда как консерваторы противопоставляют им Каннинга, Пиля, Биконсфильда. В среде ирландских националистов выдвигаются О Коннелл, Парнель, Секстон.

Во Франции во время революции достиг мировой известности своим ораторским искусством Мирабо, а также Барнав, Верньо, Жансонне, Инар, Дантон.

Во время Реставрации особо следует выделить речи Ройе-Кодлара, Манюеля, а в период Июльской монархии -- речи Гизо, Тьера, Беррье, Одиллона и некоторых других. Вторая империя и Третья республика были периодом рассвета ораторского таланта Ж. Фавра и Гамбетты.

В Италии после объединения первое место между ораторами заняли Криспи и его оппонент Кавалотти. В Германии до сих пор наиболее известным и значимым оратором считается Отто фон Бисмарк.

В середине XIX века авторитет риторики (в том числе и политической) стремительно упал. Появилось сохранившееся до сих пор употребление самого слова «риторика» в уничижительном смысле: «пустозвонство, словесное плутовство», даже «обман». Риторика быстро потеряла общественный престиж.

Причин тому много. Одна из главных - чрезмерное увлечение передовых европейских умов историческим методом, доходившее до отрицания того, что в жизни языка и общества может быть что-то неизменное, вечное. В эпоху увлечения идеями прогресса, развития, в эпоху, когда внимание ученых занимала, прежде всего, смена одних жизненных форм другими, мало кто верил в риторику с ее рецептами, основанными на представлении о неизменных свойствах языка и человеческой психологии. Надо признать, что и сама риторика не сумела ответить на вызов времени, продолжая иллюстрировать свои положения античными примерами и не приспосабливаясь к культурным задачам национальных словесностей.

Другая причина упадка риторики состояла в расцвете художественного слова и в подмене самого понятия словесности понятием художественной литературы, т.е. словесности изящной. Именно тогда в школе зародилась традиция изучения языка исключительно на материале художественной литературы. Древние «слова» и «поучения», жития и послания, уложения и исторические хроники остались за бортом, сочинения современных историков, судебные и политические речи тоже не попадали в поле зрения школы.

Наконец, еще одна причина кризиса риторики состояла в том, что с античных времен практически не разрабатывался вопрос об этике убеждающей речи. И если писатели, продолжая в светской культуре линию церковной проповеди, выступали учителями человечества, то ораторы, высказывавшиеся по частным вопросам и защищавшие частные интересы, сильно уступали им в глазах просвещенных слоев общества.

Однако во второй половине XX века в судьбе риторики случился еще один перелом: началось ее бурное возрождение.

У этого феномена также имеются свои причины, главные из которых могут быть обозначены как «информационное общество» и «массовое общество».

Риторика была востребована содержанием всех составляющих нового информационного взгляда на мир.

Во-первых, чрезмерное увлечение историзмом отошло в прошлое. С эволюционистской точки зрения в обществе есть отжившие классы и новые общественные силы, которые поднимаются в силу объективно действующих исторических законов. Для консолидации этих новых сил нужна в лучшем случае пропаганда и агитация. Но теперь, когда стало ясно, что для общественного развития нет необходимости истреблять целые классы, а нужно поддерживать общественное равновесие и гражданский мир, риторика вновь приобрела большое значение.

Во-вторых, информация стала осознаваться как ресурс, полезный запас, а не как простой набор слов, не имеющих никакого практического назначения. В наше время стала понятна объективная роль речевых технологий и конструктивная роль слова в жизни общества, в поддержании общественных установлений. Понятие «языковая картина мира» вышло за пределы науки о языке. Как отмечает Г.Г. Хазагеров, - в двадцатом веке многие поняли, что язык - это очки, сквозь которые человек смотрит на жизнь, и захотели подбирать эти очки по своему вкусу. Когда же люди поняли, что удачная метафора способна изменить общественную жизнь скорей, чем мускульные усилия многих людей, успех риторики оказался предрешенным.

В-третьих, в информационном обществе люди постепенно оказались интегрированы в «мир слов» никак не меньше чем в «мир вещей». Если материальными благами можно пользоваться не зная принципов их создания и функционирования, то благами информационными невозможно пользоваться вне коммуникации, не умея ориентироваться в информационном пространстве и пользоваться его ресурсами. Иными словами, полноценная интеграция человека в цивилизационное пространство более не может обеспечиваться только лишь наличием у него доступа к технической, материальной сфере.

Что касается массового общества, то главное его свойство - отсутствие иерархии общественных слоев. Ни художественная словесность, ни язык аристократии уже не служат образцом для общества. Возникает дефицит образцов, а с ним и дефицит общественной координации. Общество как никогда заинтересованно в окультуривании дискурса - поля общественной коммуникации. Взять эту роль на себя может только риторика. Невозможно выправить язык, объясняя время от времени по телевизору, как произносится то или иное слово. Сделать язык общим достоянием может только наука о том, как эффективно пользоваться языком.

Возрождение риторики - свершившийся факт. Начиная с шестидесятых годов XX века написаны тысячи работ по риторике, она преподается в вузе и школе, и интерес к ней продолжает нарастать.

В рамках данной работы необходимо также отметить особенности становления и развития русской политической риторики.

Восточнохристианская риторика и как наука, и как практика красноречия имеет свои специфические черты. Первое сочинение, в котором описаны риторические фигуры появилось на русской почве довольно давно, в XI веке. Этим сочинением был перевод статьи константинопольского библиотекаря Хировоска «Об образах». Перевод был включен в «Изборник» Святослава 1073 года. В данной статье приводятся 27 «образов» - риторических фигур в широком смысле этого слова, включая и так называемые тропы. На первом месте в трактате стояли аллегория и метафора. Именно эти фигуры активно использовались в тогдашней русской риторической практике. Вообще употребление фигур в речах киевских ораторов не выходит существенно за список «образов», перечисленных в этом теоретическом трактате.

Однако собственно риторических сочинений с развернутой концепцией самой риторики на Руси не было вплоть до 1620 года, когда появляется первый текст с названием «Риторика». Основы этой «Риторики» восходят уже не к греческой, а к латинской традиции.

Расцвет докризисной риторики в России приходится на конец XVII, XVIII и первую половину XIX века. Но кризис коснулся и русской риторики - даже такой выдающийся публицист и знаток русского слова, как В. Г. Белинский занял антириторическую позицию.

Даже поздний расцвет русского судебного красноречия в последней трети девятнадцатого века не изменил отношения к риторике. В обществе продолжал господствовать литературоцентризм. Словесность изучалась в основном на материале фольклора и художественной литературы. Это, конечно, не способствовало развитию риторики. Однако феномен риторических тропов и фигур, учение о которых занимало центральную часть риторик, привлек к себе внимание языковедов, прежде всего представителей русской психологической школы, сложившейся в Харьковском университете.

В советское время риторика как наука нивелировалась до «лекторского мастерства» и «искусства пропагандиста», довольно быстро утративших связь с риторическим наследием. Сама же риторика подвергалась нападкам как буржуазная наука. Однако с конца семидесятых годов табу на риторику было снято, а в девяностые годы интерес к ней существенно вырос.

3. Современное состояние политической риторики

Политическое красноречие нового времени резко противоположно политическому красноречию древности. Характер парламентских и внепарламентских прений сравнительно редко дает возможность заранее подготовиться к речи; подготовка состоит в приобретении знаний, научном ознакомлении с предметом прений, выработке способности говорить экспромтом, возражая на замечания противников. Как отмечает Г.А. Смирницкий, тщательно обдуманная жестикуляция, заранее подготовленные повышения и понижения голоса везде повели бы за собою фиаско речи, которая по современным требованиям, даже будучи подготовлена заранее, должна звучать, как импровизированная. В понятие ораторского искусства для политического оратора входит, таким образом, не только умение составить хорошую речь и хорошо произнести ее, но также находчивость. Находчивость необходима как для того, чтобы искусно парировать возражения оппонентов, так и для того, чтобы самому отыскивать у них слабые места и метко возразить на них или выставить их на всеобщее осмеяние. Это умение, безусловно, является составной частью искусства политического оратора в наше время.

Другою отличительною чертою современного политического красноречия является его простота. Наиболее важные по значению политические речи произносятся обыкновенно в парламентах, но гораздо большее их количество говорится на народных собраниях, в особенности во время политических выборов. Сообразно с этим политическое красноречие делится на парламентское и внепарламентское. Парламентские речи адресуются непосредственно к депутатам - следовательно, к людям образованным и предположительно специально подготовленным к обсуждению каждого данного вопроса; но так как у депутатов взгляды бывают обыкновенно составлены заранее, то оратор редко рассчитывает убедить их в чем-нибудь; для парламента каждая речь имеет скорее значение заявления какой-либо группы депутатов о собственной позиции в отношении того или иного вопроса. При этом парламентские речи всегда печатаются и в печатном виде читаются народными массами; а так как в печатном отчете все чисто ораторские достоинства речи пропадают, то ораторы заботятся преимущественно о богатстве фактического содержания их, о строгой логичности и убедительности. Устные выступления, в свою очередь, направлены непосредственно на слушателей и потому стремятся повлиять на чувства, причем ораторы не всегда заботятся даже о точности сообщаемых ими фактов.

На современном этапе своего развития политическая риторика, впрочем как и риторика в целом, нуждается в повышении уровня собственной культуры. Потребность в окультуривании дискурса продиктована соображениями выживаемости риторики и словесной культуры вообще. Можно сказать проще: речь идет о выживаемости культуры в целом. Под выживаемостью риторики следует понимать ситуацию, когда убеждающие речи продолжают кого-то убеждать, когда они функциональны. Никто не заинтересован в том, чтобы убеждающее слово как таковое исчерпало кредит общественного доверия. Это означало бы коллапс всей словесности. А остаться без общего языка - значит попросту распасться, перестать существовать.

Развитая риторика прежде всего обеспечивает культурное единство, держит культурное пространство, как держала его античная риторика. «Мы» это там, где говорят по-нашему. Но «говорить по-нашему» не означает только использовать знакомые слова. Ударить по мячу ногой не значит играть в футбол. Играть в футбол означает соблюдать общие правила, одинаково обязательные и для своей команды и для команды противника.

Развитая риторика снимает общественное напряжение. Зоологи отмечают, что уже у высших животных знаки угрозы преобладают над реальной агрессией. Риторика (ораторика) способна выступать в роли общественного громоотвода. Риторика (гомилетика) способна нравственно укреплять общество. Риторика (дидактика) способна учить и воспитывать.

Риторика (символика) способна консолидировать общество и выполнять в нем арбитражные, посреднические функции.

Развитая риторика позволяет совершенствоваться тем, кто заинтересован в ней профессионально. В то же время грубые, грязные речевые технологии не столько совершенствуются, не столько даже изощряются, сколько искушают общественное терпение и способствуют выработке общественного иммунитета, точнее, нечувствительности к слову.

Развитая риторика предполагает разумный баланс между ораторикой и гомилетикой, разумное сосуществование символики и дидактики. Развитая политическая риторика предполагает при всем разбросе политических мнений и частных символик наличие какой-то общенациональной символики, на которую как на третейского судью мог бы сослаться оратор, которая послужила бы почвой для политической гомилетики при решении общенациональных задач, которая позволила бы отстроить систему образования таким образом, чтобы у учащихся не было путаницы в голове и чтобы, выйдя из школы, они смогли легко социализироваться.

Какими путями может быть осуществлено окультуривание дискурса? Экстрариторическим путем является выработка новой символики. К этой проблеме можно лишь привлечь общественное внимание. Новая символика может родиться только как общий знаменатель старых символик, т.е. как их общая нравственная основа. Ее невозможно ни выдумать заново, ни построить эклектически, позаимствовав приглянувшиеся части из символик старых.

Ближайшая задача говорящих и пишущих - расширить поле подлинной ораторики, разграничить задачи ораторики и гомилетики. Для этого необходимо искать новые жанры и обновлять возможности старых. Необходимо отказаться от грязных технологий, заведомого манипулирования, заводящего в тупик и говорящих, и слушающих. Нужно создать такую общественную обстановку, при которой применение подобных технологий можно будет сразу же определить, выявить и пресечь их дальнейшее использование, иными словами - поставить их вне рамок серьезного разговора. Особую злободневность это снова приобрело и в России в настоящее время. Совершенно не допустимо, когда политические деятели, тем более представители властных структур, манипулируют общественным сознанием, причем делают это именно в рамках политической риторики. В качестве наиболее яркого примера можно привести ситуацию с непризнанием результатов последних выборов в Государственную Думу РФ со стороны таких партий как КПРФ и СР и лично их лидеров. Лидеры партий, не признавая итоги выборов, обращались в своих публичных выступлениях непосредственно к народу, используя, по моему мнению, как раз технологии манипулирования общественным сознанием, поскольку, не имея на руках вступивших в законную силу судебных решений о признании выборов недействительными (проведенными с нарушением действующего законодательства), они, тем не менее, категорически утверждали о нарушениях, как о свершившемся факте. Фактически сложилась ситуация, когда во время подобных выступлений и говорящие и слушающие заводились в тупик. Использование подобных способов может привести к полному исчерпанию кредита общественного доверия и, как следствие, к расколу в обществе.

Но помимо повышения уровня культуры самих политиков (выступающих) крайне необходимо также повышать соответственно и уровень культуры населения (слушающих). Следует согласиться с Г.Г. Хазагеровым, когда он акцентирует внимание на том, что наша сегодняшняя школа учит не столько писать, сколько читать. Поэтому преподавание риторики в качестве школьной дисциплины необходимо всецело развивать, не только повышая, тем самым, культурный уровень слушающих, но и прививая им иммунитет, позволяющий своевременно распознавать вышеуказанные грязные технологии.

При всех различиях в позициях и интересах участники общественного дискурса должны быть одинаково заинтересованы в окультуривании коммуникативной среды в общественной речи.

Размещено на Allbest.ur