Причины кризиса и крушения "реального социализма"

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. ПРИЧИНЫ КРИЗИСА И КРУШЕНИЯ «РЕАЛЬНОГО СОЦИАЛИЗМА»

Буржуазность социалистической доктрины - истинная причина крушения реального социализма.

Распад СССР - не самостоятельное явление

Распад СССР - не самостоятельное явление со своими внутренними причинами. Это явление в рамках исторического поражения первого опыта реального социализма. Нельзя говорить о распаде СССР, не говоря о поражении реального социализма. 

Огромное большинство советских людей, и в их числе лично я и мои знакомые, распада СССР как-то и не осознали. То есть падение социализма - да, осознали, а распад СССР - нет. Главное, что свергли гидру тоталитаризма и расчистили путь прогрессу и цивилизации -- так тогда казалось и ощущалось. Я никогда не забуду тех просветлённых лиц, которые были у пассажиров метро, разъезжавшихся по домам после великого стояния вокруг Белого дома. Светлая радость, восторженное единение, уверенность в грядущем счастье - вот что было начертано на этих лицах. «Мы сделали это!» -- как выражаются наши американские друзья и учители. Мы радовались, искренне радовались свержению социализма и «совка». А вот декабрьское Беловежское соглашение прошло как-то мимо внимания народа, что лишний раз доказывает: истинно главное - не замечается.

1.1 Религия - реальный базис государственности

Советский Союз распался не вследствие военного поражения или особой глубины экономического кризиса. Он распался не вследствие поражения в холодной войне, или, как выражался советский агитпроп, «происков империализма». Бжезинский и Ко приписывают себе заслугу подрыва СССР, но это проявление мании влеичия. Как говорят американские торговцы, не следует путать бум на рынке со своей коммерческой гениальностью. 

Советский Союз распался по чисто внутренним, притом духовным, причинам -- вследствие глубочайшего религиозно-идеологического кризиса, который и привёл к краху. 

Советский Союз распался потому, что пала скрепа, которая его объединяла. Этой скрепой был социализм. Социализм как своеобразная светская религия - так называемая «марксистско-ленинская идеология». Идеология - это и есть род религии, светская религия. Все стороны жизни страны, в частности такая важнейшая составляющая, как хозяйственная жизнь, -- всё это было производной социалистической религии, которая и была скрепой государства и общества. Пала скрепа - пало и государство. 

Под религией я подразумеваю систему представлений, принимаемых на веру, не нуждающуюся в рациональных и эмпирических обоснованиях и служащую основой для кодекса поведения. 

Никакое государство не может стоять без религиозно-идеологической скрепы. Любая государственная власть - сакральна; где-то это проявляется чрезвычайно ярко, где-то - затенено, но так происходит везде и всегда. Сакральны исламские государства, сакральна на свой лад и противостоящая им «демократия» -- США. Чем сильнее религиозное напряжение - живость и сила веры - тем к большим свершениям способно такое государство и общество. При ослаблении веры государство и общество сначала теряет силу, а потом и распадается.

В царской России религиозно-идеологической скрепой государства было самодержавие православного царя, то, что граф Уваров сформулировал как «Православие, самодержавие и народность». Это, между прочим, ясно понимал Н.М. Карамзин, который в знаменитой «Записке о старой и новой России» писал, что, если православный самодержец всероссийский по собственной воле возжелает ограничить свою самодержавную власть, долг честного и мыслящего гражданина - остановить монаршью руку, подписывающую соответствующий рескрипт. История подтвердила правоту знаменитого историка и писателя: когда самодержавие прекратилось, царь отрёкся от престола -- страна распалась, и в ней надолго воцарилась кровавая анархия гражданской войны. 

Историческая заслуга большевиков, которая искупает многие их ошибки, состоит в том, что им удалось скрепить страну на новой религиозной основе - на основе религии социализма, т.е. царствия божьего на земле. Распад советской жизни и дальнейший распад СССР был вызван глубочайшим кризисом этой религии. Так что историческое поражение реального социализма включает в себя распад СССР, и говорить о причинах распада СССР мы не можем вне вопроса о провале реального социализма. 

1.2 Социализм - религия обеспеченности

Социализм имеет несколько аспектов: социально-политический, экономический, религиозно-идеологический. Важнейшим, базовым является аспект религиозный. От него зависят все остальные аспекты. Основой, фундаментом советского общества была религия социализма - царства божия на земле, которое будет построено под руководством коммунистической партии. В сущности, это Рай, но Рай, достижимый не в загробном мире, а в этой жизни, но отнесённый в будущее. 

То, что социализм - это религия в главнейшем из своих аспектов -- понимали давно. А.В. Луначарский написал фундаментальный труд «Социализм и религия» (впоследствии, впрочем, он от него отрёкся), где утверждал верную вещь: социалист - это личность более религиозная, чем «старорелигиозный» (как он выражался) человек. На это сочинение товарищ юности Луначарского Н.А. Бердяев откликнулся весьма глубоким эссе «Социализм как религия», в которой многое верно объяснил и даже предсказал. 

В чём, в сущности, состоит социалистическая религия? Если оставить в стороне доктринальные различия разных социалистических течений и направлений, то в следующем. Уничтожив имущественное неравенство, объединив ресурсы и совместно трудясь по общему плану, люди достигнут счастья и процветания, т.е. царствия божьего на земле. Как оно будет выглядеть? Не будет бедности, не будет роскоши одних и нищеты других, все будут работать, при этом не конкурировать, а сотрудничать. Прекратится гоббсовская «война каждого против всех»: человек человеку будет наконец не волк, а брат. Воцарится всеобщее счастье, потому что волчьи законы капитализма возникают из конкуренции за ресурсы. 

То есть, иными словами, цель - материальное довольство всех, средство - обобществление ресурсов и плановое развитие. 

Социализм родился из мечты бедных и угнетённых о материальной обеспеченности: «Здесь дом дадут хороший нам и ситный без пайка». Собственно, цель достичь минимальный уровень материальной обеспеченности для всех - важнейшая задача, и она далеко не выполнена современным человечеством. При разумной организации жизни она, вероятно, достижима на базе современных технологий. 

Но для вдохновляющей религии этого мало. Благосостояние для всех - это хорошая хозяйственно-политическая цель, но не религиозная. На религиозную она не тянет. 

1.3 Буржуазность - свойство духа

Сама социалистическая доктрина-религия в своей основе - буржуазна. 

Буржуазность - это не материальная и социальная характеристика. Это свойство духа. Это даже не образ мышления. Буржуазность - это особое чувство жизни. Буржуазен тот, кто придаёт самодовлеющее значение материальной стороне жизни, для кого жизнь исчерпывается её материальным аспектом. Предельный случай такого приземлённого жизнеощущения - это сведение ВСЕЙ жизни к имуществу и материальному комфорту, к потреблению. Буржуазность не связана ни с социальным, ни с имущественным положением человека. Буржуазен может быть пролетарий, и не буржуазен может быть капиталист. 

Вообще говоря, буржуазность как свойство характера и мировосприятия - это далеко не всегда плохо. Иногда это очень полезное свойство, позволяющее наладить практическую жизнь, поддерживать в ней порядок. Такому человеку не безразлично, жить в свинстве или в чистоте, он способен организовать повседневную жизнь с её «низменными» потребностями и задачами. Вполне можно предположить, что максимально буржуазны по характеру так называемые «сенсорики» -- по соционической характериологической характеристике. Эти люди максимально посюсторонни, они живут в мире вещей и эмпирических сущностей. Но обсуждение этого интересного вопроса выходит за рамки темы. 

Народы, как и люди, в разной степени буржуазны. Наиболее буржуазны, по-видимому, англосаксы. Достаточно познакомиться с их учебниками английского для иностранцев. Герои учебников постоянно погружены в бытовые мелочи, с увлечением обсуждают, как починить велосипед или проложить канализацию (знаменитый учебник Hornby, на котором выросли поколения). Учебники, сочинённые романскими народами, склонны больше говорить о культуре, о чём-то надбытовом. Русские в высшей степени небуржуазный народ: мы мало привязаны к плоти жизни, не умеем её организовывать и управлять ею. Наши мысли вечно заняты чем-то высшим и «горнем» в ущерб практике жизни. 

1.4 Буржуазность социалистической религии 

Буржуазность социалистической религии сыграла над нашим народом злую шутку. Это религия мечты о всеобщем материальном довольстве и процветании. Это всеобщее процветание, неограниченное потребление и объявлялось целью развития, Раем. В советской социалистической религии рай носил название коммунизма. Помню, в 60-е годы, мы в 4-м классе по истории в 4-й четверти проходили, как будет выглядеть коммунизм: всего много и всё бесплатно. В сущности, таково было народное представление о Рае. Помню свою мысль: при коммунизме будет сколько угодно глазированных сырков по 15 копеек. Сырки эти были очень вкусные и в эмпирической реальности их постоянно не хватало.

Буржуазность социалистической доктрины - это её неустранимое, имманентное свойство. В сущности, это учение о том, как пролетарии станут маленькими буржуа и это есть своего рода конец истории. 

На буржуазность социалистической доктрины обращали внимание все серьёзные мыслители, посвятившие свои исследования и размышления этой теме. Об этом писали Туган-Барановский, Булгаков, Бердяев. Бердяев в вышеупомянутом эссе называл социалистическое вероучение «пассивной реакцией на капитализм», а вовсе не новым словом религиозной истины. 

Пока Советский Союз, вооружённый социалистической религией, находился в трудных, даже трагических условиях: подготовка к войне, война, восстановление - буржуазность социалистического вероучения не проявляла себя отрицательным образом. Она не выходила на первый план. Было понятно, что нужно бороться и трудиться, достигать, давать отпор, а материальное потребление было отнесено в будущее. При этом на первый план выходил накал религиозной веры, который, который, как сказано, «движет горами». Именно накалу религиозной веры масс Советский Союз обязан своими победами и успехами.

Советские люди были поистине устремлены ввысь, прочь от житейской прозы: они мечтали о мировой революции, покорении космоса, проникновении в глубины микро- и макромира. Погружённость в быт казалась скукой и недостойным «мещанством». Такова, например, была моя бабушка-учительница, таких было много. Собственно, тип Павки Корчагина - истинноверующего социалистической веры потому и снискал такую популярность, что выражал обобщённую жизненную правду. Можно сказать, что он был религиозный фанатик - что ж из того? Все без исключения великие дела в любой области и в любые времена делаются фанатиками. Вопрос в том, чтоб была религия, возбуждающая фанатизм и достойная фанатизма. При отсутствии таковой религиозная энергия масс и заложенная в них склонность к фанатизму уходит в эксцессы футбольных фанатов и истое поклонение телевизионным «звёздам». 

Реальный социализм дал трещину, а потом и вовсе рухнул именно тогда, когда обстановка стала гораздо более мирной, а благосостояние масс объективно повысилось. Очень многие с изумлением останавливаются перед необъяснимым фактом: советские люди любили свою страну и верили в её строй, когда страна была бедной, а они голыми и босыми, и возненавидели тогда, когда объективно стали жить неизмеримо лучше. 

Именно в 60-70-е годы буржуазность социалистической доктрины вышла на поверхность и вполне себя проявила. Партия прямо объявила, что благосостояние народа есть высшая задача партии. Я хорошо это помню, потому что на рубеже 70-х и 80-х годов мне привелось переводить на встречах с итальянскими коммунистами, приезжавшими в СССР по приглашению международного отдела ЦК КПСС. На таких встречах говорили только правильное и официально утверждённое. Значит, именно такая была официальная доктрина. 

Казалось бы, чего плохого? Может же народ, столько боровшийся, страдавший и напрягавшийся, наконец отдохнуть? (Помните, у Маяковского: «Я желаю, очень просто, отдохнуть у этой речки»). В повышении благосостояния нет ничего плохого. Напротив, оно полезно и необходимо, а отсутствие у советских людей самых простых и необходимых вещей, вроде мужских трусов или детских колготок - форменное безобразие. 

Но объявление благосостояния народа - главным, а по сути единственным важным делом и конечной целью развития - это было, как выражался Наполеон, «начало конца». 

Благосостояние не может быть религиозной целью. Достижение определённого уровня бытового комфорта для всего народа - необходимо, как необходимо каждому человеку, даже живущему напряжённой духовной жизнью, зарабатывать определённую сумму денег. Но объявлять благосостояние народа - главнейшей и тем более конечной целью развития означало недопустимое смешение целей и средств и нарушение субординации ценностей. 

1.5 Начало конца

Объявив целью благосостояние, Советский Союз оказался в заведомо проигрышном положении по отношению к капиталистическим странам. Если цель - благосостояние и ничего больше, если иной цели нет и быть не может - значит, капиталистические страны уже достигли того, что мы только пытаемся достичь. Значит, нам следует просто перенять их общественный и государственный строй и отказаться от своего. «Вернуться на дорогу цивилизации», как выражались во времена Горбачёва.

И в этом, следует отметить, была своя логика, а не только «затмение разума», о котором постоянно твердит С.Г. Кара-Мурза.

Объявив благосостояние (понимаемое как рост потребления) целью развития, Советский Союз начал играть не по своим правилам и на чужом поле.

Опередить западные потребительские стандарты Советский Союз не мог по множеству причин - исторических, психологических, геополитических, вплоть до климатических. У нас более низкая производительность труда, менее квалифицированные работники (так было всегда), мы слишком много ресурсов уделяли поддержанию статуса великой державы - словом, соревнование по потребительским стандартам, да ещё с самыми высокоразвитыми странами, для нас было и есть неразрешимая задача. Здесь мы в заведомо проигрышной позиции. 

И к этой позиции привёл ген буржуазности, заложенный в социалистической религии. 

Была ли неизбежность в таком развороте событий? По-видимому, возниклновение какой-то крупной задачи или яркой идеи могло бы повернуть интересы народа к явлениям духовного порядка и отвлечь от потребительской гонки. Точнее говоря, от САКРАЛИЗАЦИИ потребительской гонки. Целью жизни как отдельного человека, так и целого народа совершенно не обязательно является наращивание потребления. Не только отдельный человек, но и целый народ жив «не хлебом единым». И наш народ всегда тяготел к задачам духовного порядка. Но для этого требовалась действительно яркая идея, вдохновляющая задача, манящая цель. Её не оказалось, и СССР начал играть на чуждом ему по природе поле потребления. 

Почему это произошло, почему тогдашние партийные идеологи (по сути дела - жрецы светской религии) не смогли измыслить ничего вдохновляющего? Почему не могли найти вдохновляющей и сплачивающей цели? Причина отчасти в их малой фантазии и изобретательности. Ещё более фундаментальная причина - в утрате или радикальном ослаблении их собственной веры. Идеологическая работа (называемая «теоретическая работа партии») по существу была брошена, по-настоящему ею никто не занимался. Об этом, между прочим, предупреждал тов. Сталин, говоривший: «Нам без теории - смерть». Так оно в конечном итоге и оказалось: огромное и мощное государство пало в мирное время безо всякой внешней агрессии. 

И главная причина этого состояла в том, что в геноме социалистической доктрины был заложен ген буржуазности. Он проявился, разросся и в конечном счёте разрушил государственную скрепу СССР.

Было и ещё одно важнейшее обстоятельство, делающее соревнование двух систем заведомо проигрышным для СССР на поле потребления.

Плановая, полностью огосударствленная экономика, какая была в СССР, не способна к производству тех милых пустяков, радующих сердце обывателя, которые отлично производит экономика рыночная. Плановой экономике легче создать космодром, чем сеть закусочных. Если целью считать космодром, то можно мириться с убожеством закусочных, но если целью являются хорошие закусочные - значит, надо плюнуть на космодром и устроить жизнь так, как она устроена там, где закусочные хороши и мир полон потребительских удовольствий. 

Именно так объясняется радостная, какая-то пионерская, готовность, которую проявил народ в разрушении своего государства. С.Г. Кара-Мурза объясняет её «затмением разума», я же вижу здесь религиозный кризис, обусловленный встроенным дефектом самой религии. Буржуазная религия потребления не могла создать надлежащей «тяги», устремлённости к вершинам, которую создаёт всякая сильная религия. 

1.6 «Конец - это чьё-то начало»

Сегодня всё человечество ищет веры, идёт активный религиозный поиск. Как тысячу лет назад по реальному и виртуальному миру бродят пророки и лжепророки новых верований. Необходима сильная идея, способная организовать людские массы, как электромагнитное поле выстраивает железные опилки. Историческая Россия, носившая в течение семидесяти лет название Советский Союз, тоже может быть восстановлена на базе новой религиозной идеи. Именно религиозной идеи, а не единого таможенного пространства или беспрепятственной циркуляции гастарбайтеров.

Каким будет это новое общество и государство с точки зрения того, что в старину называли «образом правления», а ныне формой государственного устройства, и как будет устроена его народное хозяйство - можно лишь строить догадки и предположения. Представляется, что это будет новая общность, имеющая черты советского социализма, корпоративного государства, сословно-представительной монархии и непосредственной низовой демократии. Вопрос в том, чтобы найти или создать религию устремлённости к высокой цели. 

Когда-то давно, в 90-е годы я была знакома с учёным-экономистом, сотрудником Института Экономики АН Юрием Викторовичем Фокиным. Это был отец моей тогдашней сотрудницы. Это был интересный человек, убеждённый коммунист. Он не изменил своим коммунистическим убеждениям в те годы, когда свирепствовал неолиберализм, все читали Хайека и энергично хаяли «совок» и плановую экономику. Иногда мы с ним беседовали и спорили на экономические темы. Я, понятно, была в духе времени завзятой либералкой (самое смешное, по духу я ею осталась), а он, помнится, как-то сказал: «Вот увидите, когда-нибудь социализм будет восстановлен, но это будет совсем другой социализм». Я тогда, разумеется, была убеждена в обратном. Мы недоспорили. Вскоре Юрий Викторович умер, ещё нестарым, я была на его похоронах. Прошло много лет, я кое-что повидала в жизни, обогатилась опытом собственного предпринимательства, который не заменит никакая академическая наука, и, кажется, кое-что поняла в экономике и вообще в жизни. Сегодня я часто вспоминаю слова доктора экономических наук Ю.В. Фокина и хотела бы посвятить эти размышления его памяти.



2. ВАЖНЕЙШИЕ СИЛЫ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ, ПРЕДОПРЕДЕЛИВШИЕ РАЗРУШЕНИЕ ТОТАЛИТАРНОГО РЕЖИМА В РОССИИ И СССР

2.1 Разрушение тоталитарной системы СССР

23 августа 1991 Горбачев подписал указ о роспуске КПСС. Огромная бюрократическая "машина", символ зла и обмана, насилия и унижения, начала рушиться сверху. Это было освобождение народов СССР от тоталитаризма. Был распущен союзный кабинет министров, Горбачев отказался от поста Генерального секретаря ЦК КПСС. В результате рухнули все государственно-партийные структуры, они в миг оказались не востребованы обществом (развалилась "машина" угнетения). Вслед за этим начался обвальный распад других государственных структур и "надстроек" дедушки Ленина: был распущен съезд народных депутатов СССР (по сути клоунов, которые создавали мишуру народовластия), вместо кабинета министров создавался межреспубликанский экономический Комитет, большинство союзных министерств ликвидировалось.

8 декабря 1991 года на встрече в Беларуси лидеры трех славянских республик (РСФСР, Украины и Беларуси) заключили межгосударственное соглашение об образовании Содружества Независимых Государств (СНГ). Центральноазиатские республики и Казахстан вскоре также изъявили желание присоединиться к Содружеству. 21 декабря 1991 года на встрече в Алма-Ате, на которую Горбачев даже не был приглашен, одиннадцать бывших советских республик объявили об окончательном прекращении существования СССР и создании СНГ по преимуществу с координационными функциями и без каких-либо законодательных, исполнительных и судебных полномочий.

Горбачев М.С. поступил благоразумно, он не допустил кровопролития и гражданской войны. А то, что было задумано Лениным, свершилось. Правда, только через семьдесят лет. Но этого избежать было практически невозможно. Союз делался не для того, чтобы общество развивалось и жило, а для развала Российской Империи и уничтожения славянских народов.

25 декабря 1991 года М.С. Горбачев подписал указ о снятии с себя полномочий Верховного главнокомандующего и заявил о своем уходе с поста президента СССР. Это был достойнейший пример благородства и порядочности.

Какое влияние оказывает борьба различных политических сил и идеологий на формирование новой политической системы и режима в России?

2.2 Соотношение политической системы и политического режима в современной России

Современная российская политическая система определяется Конституцией 1993 г. Несмотря на наличие в Основном Законе страны положений, дающих право характеризовать ее как демократическую, в реальной действительности политическая система России во многом не отвечает общепринятым критериям демократии, важнейшие из которых - репрезентативность (представительность) власти, ее ответственность перед обществом, наличие действенного общественного контроля за властью. Аналитики характеризуют эту систему терминами «авторитарная демократия», «режимная система», связывая ее возникновение со слабостью государства и незрелостью гражданского общества.

В рамках российской политической системы уживаются как демократические, так и недемократические методы осуществления власти, что позволяет говорить об амбивалентности (двойственности) современного политического режима. Российский политолог Ю.Красин акцентирует внимание на том, что политическая система нынешней России представляет собой «странный антиномичный симбиоз демократии и авторитаризма, ограничивающий возможности демократического развития и затрудняющий политическое самоопределение страны».[1]

Вполне очевидно, что этот режим не может быть описан только с помощью характеристик «авторитаризм» и «демократия». По мнению одного из реформаторов перестроечной волны А.Яковлева, проблема России заключается в том, что она «находится в состоянии давнего противоборства двух основных тенденций - либерализма и авторитаризма, определяющих на самом деле будущее России».[2]

Особенностью современного развития России является возникновение режима, для которого интересы государства и общества не совпадают. Это означает, что общественная власть на этом этапе не имеет эффективной политической структуры. Такой режим политологи называют гибридным или переходным. Обладая признаками демократии, он еще не является демократическим.

Для гибридного режима присуще переплетение взаимоисключающих принципов жизнедеятельности. Как отмечает российский политолог Лилия Шевцова, с одной стороны, мы видим персонификацию и нерасчлененность власти, которую она ассоциирует с исторически сложившейся «русской системой». С другой стороны, персонифицированная власть формируется и легитимируется демократическим способом, так как все остальные способы ее легитимации оказались исторически исчерпаны. Такая власть, разрываемая изнутри несовместимыми началами, резюмирует Л.Шевцова, генетически нестабильна и в целях выживания должна постоянно перетекать из одного режима в другой, не меняя при этом своей сущности. Вместе с тем неразвитость демократических институтов в России неминуемо ведет к разочарованию в них и появлению в обществе тяги к «сильной руке» и к надеждам, что авторитарный лидер гарантирует стабильность и порядок.[3]

Чем более институционализирована политическая система, тем более упорядочено государство, которое угрожает гибридному, относительно автономному режиму. В постсоветской России политическая интеграция происходила на уровне режима, а не на уровне политической системы. В то время, как политическая система регулируется конституционными нормами, законами, судебными решениями, режим действует в зависимости от личных связей, покровительства и попыток сохранить свою автономию. Поэтому создание политических институтов не сопровождалось институционализацией политических процессов.

Корнями постсоветского политического режима являются, с точки зрения исследователей, особенности российской политической культуры - патернализм, этатизм и т. д. Консерватизм любой устоявшейся системы настолько велик, что преодолеть его крайне трудно, поэтому результат борьбы не известен. Так, отечественный политолог В.Гуторов полагает, что «трагизм политической, социальной и духовной жизни современной России состоит, прежде всего, в том, что, декларативно порвав с коммунистической системой, она пока не способна ни избавиться от традиций своего недавнего прошлого, ни обрести новых».[4]Аналогичной точки зрения придерживается А. Соловьев: «Россия, как никакая другая страна, демонстрирует приверженность «сквозной» логике властвования, и на смену недолгим периодам «оттепелей», «перестроек» и «демократизаций» неизменно приходит откат к патерналистско-авторитарной модели».[5]

В России общество и власть идеологически сориентированы в разных направлениях. Такое расхождение сложилось исторически, под влиянием опыта существования в имперском и постимперском политическом пространстве. Российская история свидетельствует о том, что процесс формирования государственности из разнородных в политическом, культурном, этническом и конфессиональном отношениях элементов подразумевал преобладание в политической культуре взгляда на единство государства как на упрочение властной вертикали. Только при такой структуре верховная власть могла доминировать, не вторгаясь в сферу региональной, экономической, культурной и правовой специфики. Следует также отметить негативное отношение общества к навязыванию идеологию, что явилось следствием коммунистического правления. В данном контексте современный политический режим в России, по мнению Н.Шестова, «антикоммунистичен постольку, поскольку либерально-демократичен».[6]

Примерно до середины 1990-х гг. господствующей тенденцией было движение страны в направлении представительной демократии. Конкретными проявлениями такой политики явилась высокая политическая активность граждан, формирование легальной оппозиции, децентрализация власти, становление системы выборов. Однако, эти достоинства, по выражению О. Смолина, превратились в собственную противоположность: демократизм - в популизм, антибюрократизм - в непрофессионализм, децентрализация - в «парад суверенитетов».[7]

Решительным шагом на пути к демократии является переход к выборной системе формирования власти. Свободные альтернативные выборы сохраняют потенциал для превращения российской демократии из режимной в реальную. Голоса избирателей являются важнейшим ресурсом режимной системы. В сегодняшней России ни один политик не может построить или завоевать власть без использования голосов в качестве ресурса. Если бы существовал политический потенциал авторитарного ресурса, им бы, несомненно, воспользовались.

В то же время современная политическая практика создает институты, которые формально являются демократическими, но не несут ответственности перед обществом. Так, политические партии, в основном, осуществляют связи с элитой и мобилизуют идеологические и политические ресурсы на межэлитную борьбу. Экономика в России развивается по рыночным законам в отсутствии эффективно функционирующей рыночной системы, поэтому предприниматели стремятся использовать существующие законы для обретения независимости от бюрократии в целях защиты своих личных и имущественных прав. Средний класс по мере своего развития также будет стремиться обеспечить свои имущественные права и личные свободы в системе законов. В результате укрепления законности режимная система постепенно уступает место демократическому режиму. Для его установления необходимо, чтобы противостояние оппонентов завершилось добровольным принятием всеми сторонами демократических норм и ценностей и согласием институционализировать свои интересы в рамках новой политической системы. Вместе с тем институты демократии (парламент, суды, местное самоуправление) сохраняют способность независимого функционирования и являются фундаментом перехода к демократическому режиму.

Политический психолог Е.Шестопал утверждает, что «ценности демократии усваиваются россиянами ровно в той степени, в какой они соответствуют нашей культуре. Ценности, которые нам органичны, принимаются, а чуждые по духу - отбрасываются. Происходит своего рода естественный отбор элементов демократии, предлагаемых населением властью. … Мы видим сегодня очень серьезный авторитарный запрос со стороны населения…»[8]

2.3 Политический режим Б. Ельцина

По выражению одного из российских политиков, Россия времен Б. Ельцина представляла собой причудливую смесь авторитаризма на региональном и демократии на федеральном уровнях.[9]

Большинство политологов и политиков согласны с тем, что политический режим при первом Президенте России не был диктаторским, но в то же время демократическим его назвать сложно. Этот режим определяли по-разному: «авторитарная демократия» (В.Рукавишников), «полудемократия» (Л.Гордон), «российский гибрид» (Л.Шевцова), «фасадная демократия» (Д.Фурман), «электорально-клановый» или «клановая демократия» (А.Лукин) и т. д.

Политическую систему, сложившуюся при Б.Ельцине, некоторые политологи назвали «режимно-государственной», при которой в центре режима находился президент с большим объемом полномочий. Результатом такой политической практики явилось ослабление государства, не способного утвердить принципы конституциональной независимости политической системы от существующего режима.

Политическая власть, осуществляемая в России в 1990-е гг., не использовала методы традиционного авторитаризма, а имеющий место политический режим не мог себя изолировать от некоторых черт современной либеральной демократической политики таких, как критика со стороны СМИ, парламентский надзор, а также выборов. В то же время политика 1990-х гг. основывалась на классических постулатах либеральной демократии и рыночной экономики, поэтому имела двойственный характер: в ней уживалось отсталое командное управление старого типа, бюрократическое регулирование экономики и передовая политика, направленная на подлинное разделение властей, отделение политики от экономики, подчинение политики закону и свободные выборы. Не препятствуя дальнейшему развитию демократии, власть в радикально новых формах воспроизводила практику прошлого. Рождающаяся новая общественно-политическая реальность несла в себе сложный сплав частично преодоленных, а частично преобразованных традиций прошлого. Эти особенности, как считает Д.Ростоу[10], характеризуют неизбежный переходный период, подготовительную фазу перехода к демократии, так как для становления действительного демократического режима важна не просто политизация, сопровождающаяся конфликтами, а действительная поляризация и борьба активных политических сил: только тогда стороны смогут заключить пакт, обеспечивающий дальнейшее разрешение конфликтов в обществе согласительными методами.

Политический режим, установленный при Б. Ельцине, имел двоякую направленность: с одной стороны, стремление к демократии, международной интеграции (вступление в Совет Европы в 1996 г.), менее бюрократизированной и подлинно рыночной экономике; с другой стороны, он унаследовал, продолжил и даже развил многие черты прошлого.

Конституция 1993 г., закрепив власть Б. Ельцина, установила, по выражению О. Смолина, «демократический по форме, но авторитарный по содержанию политический режим».[11] Так, осуществление власти в современной России в 1990-х гг. было связано с рядом особенностей, входящих в противоречие с конституционными положениями.

Среди основных следует выделить следующие особенности:

- гипертрофия властных прерогатив президента за счет ограничения полномочий других институтов;

- номинальность разделения властей - законодательной и исполнительной, центральной и региональной, приводящая к их политической борьбе за влияние на политические, экономические, социальные и иные ресурсы власти;

- неэффективность государства как основного социального института, непосредственно управляющего обществом, его неспособность обеспечить консенсус по основополагающим вопросам общественной жизни, решить проблемы бедности;

- сочетание форм авторитарно-олигархического правления с элементами демократической процедуры, в частности с выборами и многопартийностью;

- фактическая подконтрольность правительства только президенту и его полная зависимость от политической конъюнктуры, а не результатов деятельности, в результате чего происходила кадровая чехарда порой без соотношения с качеством работы правительства;

- множественность режимов (частичное соблюдение демократических процедур на федеральном уровне и авторитаризм в ряде регионов);

- концентрация власти в руках узкого круга лиц из номенклатуры и крупных собственников, разбогатевших нелегитимными методами, что приводило к использованию криминальных методов государственно-управленческой и хозяйственной деятельности;

- значительная укорененность неформальных властных отношений, формирование элитарного корпоративизма вместо плюралистической демократии;

- малочисленность и организационная слабость партий, лишенных социальной базы и неспособных эффективно выполнять основную функцию - посредника между властью и обществом;

- широкие масштабы лоббистской деятельности, нерегулируемой законодательными актами и неподконтрольной обществу;

- неразвитость системы местного самоуправления, зависимого от региональных элит;

- отсутствие в обществе единой идейно-ценностной и нормативной систем, которые позволяли бы гражданам ориентировать свое поведение.

Сложившийся общественный порядок имеет глубокие корни в отечественной институциональной и политико-культурной традиции моносубъективности власти, то есть сосредоточении властных ресурсов в одном персонифицированном институте при сугубо административных функциях всех других институтов.

Существующая конфигурация политической власти создает специфическую ситуацию, при которой легитимируемые всенародным голосованием институты государства (президент и Дума), участвуя в формировании исполнительной власти, реально никакой ответственности за ее деятельность не несут. Правительство, назначаемое президентом и только ему подотчетное, в любой момент может быть отправлено в отставку по соображениям политической целесообразности или вследствие «подковерной» борьбы.

Поскольку ни парламентское большинство, ни парламентские коалиции не обладают правом формировать правительство, борьба партий на выборах и сами выборы лишены того смысла, которым они наделены в демократических государствах. Победа партии на выборах не дает ей возможности проводить курс, заявленный в программе, а статус Государственной Думы не позволяет эффективно контролировать исполнительную власть. В связи с тем, что ни одна партия не в состоянии реализовать свою предвыборную программу, граждане утрачивают главный стимул для участия в избирательных компаниях.

В 1990-е гг. у политической власти отсутствие долговременной стратегии развития сочеталось с обилием разного рода федеральных программ, слабо увязанных между собой и финансово необеспеченных. При отсутствии массового гражданского самосознания, фрагментарности общества и его отчужденности от власти правящая элита выработала определенный механизм поддержания относительной стабильности внутри себя и общества в целом. В этот механизм были встроены парламентские партии, включая КПРФ, претендующую на роль выразителя протестных настроений населения. Став элементом политического режима, они, однако, не являлись реальным противовесом корпоративным группам правящей элиты.

Неспособность партий выполнять функцию защиты групповых интересов, рост влияния корпораций и масштабов их лоббистской деятельности, распространение коррупции при пассивности и разобщенности населения создавало реальную перспективу формирования клиентарного[12] общества вместо общества гражданского.

2.4 Политический режим В. Путина

Новый политический режим, связанный с именем нового президента, стал формироваться после президентских выборов 2000 г. Но еще до выборов стал проявляться политический стиль нового лидера, который в значительной степени определил методы и способы осуществления власти. Как пишет В. Согрин, «Путин с момента вступления в президентскую должность… и своим внешним видом, и своим поведением демонстрировал политическую независимость и надпартийность, настойчиво утверждая стиль просвещенного авторитаризма. Авторитаризм проявлялся в демонстрации политической воли и определяющей роли нового лидера в выдвижении и одобрении всех сколько-нибудь значимых государственных решений, просвещенный же характер авторитаризма усматривался в желании соединить вождизм и государственничество с либерализмом, твердом неприятии реставрационных идей».[13]

В условиях, когда общество оказалось социально и идеологически расколотым, в качестве основы государственной политики В. Путиным был избран принцип «социального контракта» - консолидации государства, бизнеса и общества, который позволял ему, с одной стороны, не отказываться от социальных обязательств перед гражданами, с другой стороны, - от постулатов либеральной идеологии. Таким общественным компромиссом явилась реформа государственных символов.

Как прагматичный политик, В. Путин демонстрирует готовность к диалогу с представителями всех политических сил, включая оппозиционные. Принцип равноудаленности он использует также в экономической и в конфессиональной сферах.

Подтверждая приверженность демократической направленности преобразований, В. Путин в то же самое время демонстрировал решительность при нейтрализации влияния на власть тех олигархов, которые финансировали и контролировали СМИ, развязавшие против президента пиар-кампанию. Эти события породили беспокойство по поводу положения независимых средств массовой информации в России.

Экономическая программа В. Путина - сделать Россию совместимой с мировым хозяйством, создать общепринятую в мире экономическую среду, обеспечив при этом приток необходимых внутренних и внешних инвестиций. Характеризуя механизм осуществления современной власти в различных сферах, А. Яковлев констатировал: «экономика либеральная, политика авторитарная».[14]

В ежегодных Посланиях Федеральному Собранию Президент России акцентирует внимание на создании условий для высокого уровня жизни в стране, «жизни безопасной, свободной и комфортной», которая возможна только при зрелой демократии и развитом гражданском обществе.[15] Стремление соответствовать «гуманистическим ценностям, широким возможностям личного и коллективного успеха, выстраданным стандартам цивилизации» является, с точки зрения президента, приоритетной задачей России, как страны европейской цивилизации.[16]

Однако, ряд политологов отмечают несоответствие между официально заявляемыми целями политических преобразований и реальной политической практикой. Так, М.Урнов заявляет о расхождении «между декларируемыми намерениями создать систему устойчивой представительной демократии и постепенным свертыванием на практике начавших было формироваться важнейших элементов представительной демократии - ростков публичной политической конкуренции, осуществляемой по прозрачным и стабильным правилам».[17]

Л. Шевцова считает, что произошел переход от выборного самодержавия при Б. Ельцине к бюрократически-авторитарному режиму, сформированному В. Путиным. Известный отечественный политолог называет бюрократически-авторитарным правление, при котором власть сосредоточена в руках лидера и осуществляется при опоре на бюрократию и силовые структуры. Нередко подобные режимы включают в себя и либералов-технократов, которые придают им импульс развития. Но эти режимы нестабильны и рано или поздно встают перед дилеммой: либо двигаться в сторону демократии, либо жесткой диктатуры.[18] С формированием бюрократически-авторитарного режима, полагает Л. Шевцова, «пространство для укрепления демократического вектора в России катастрофически сжалось. Есть основания опасаться, что в случае экономического и социального кризиса возобладает именно национал-популистский рецепт решения российских проблем».[19]

Неверие в торжество демократии высказывает и В.Ачкасов: «Постепенно демократия превращается в России в конвенциональную ценность, олицетворяющую «все то хорошее», что есть «у них» на Западе, и вряд ли возможно у нас…».[20]

Некоторыми политологами стал использоваться термин «управляемая демократия» для характеристики современного политического режима. Данный термин - это косвенный индикатор происходящего. Между тем, существуют и прямые признаки отхода нынешней политической системы России от базовых принципов конкурентной политики. Так, практически консенсусно российским политологическим сообществом признаются в качестве таковых следующие признаки:

- резкое ослабление политического влияния региональных элит и большого бизнеса;

- установление прямого или косвенного государственного контроля над главными телеканалами страны;

- постоянно нарастающее по масштабам использование «административного ресурса» на выборах регионального и федерального уровней;

- фактическая ликвидация системы разделения властей;

- формирование непубличного стиля политического поведения.[21]

Важной вехой в формировании современного политического режима стали парламентские выборы 2003 г., в результате которых, по выражению А. Яковлева, «исчезла альтернативность, а вместе с ней и реальный парламентаризм, поскольку демократия без оппозиции не бывает».[22]

Получив конституционное большинство в Государственной Думе, политическая партия «Единая Россия», заявившая о полной поддержке политики действующего президента, имеет неограниченные возможности для осуществления политических и экономических реформ, изменения политической системы общества, что и было продемонстрировано в конце 2004 г. путем принятия федерального закона, изменяющего порядок избрания глав исполнительной власти субъектов федерации. Увеличение проходного барьера для политических партий с пяти до семи процентов также трудно назвать демократической мерой.

«…Усилив свой контроль над государством, - констатирует Л. Шевцова, - Путин и только он будет ответствен за Россию. Он уже никого не сможет обвинить в своих неудачах. Между тем, чем выше ответственность, тем сильнее угроза утратить доверие и поддержку общества в случае провалов и ошибок. Попытавшись переложить ответственность на правительство и парламент, лидер будет лишь подрывать собственный режим, коль скоро все институты являются откровенным продолжением исполнительной власти».[23]

Своеобразие политического режима действующего президента позволило ряду исследователей охарактеризовать его «путинским». А В. Никонов ввел термин «путинизм», под которым он понимает нынешний российский режим и идеологию президента.[24]

Некоторые исследователи считают, что действия президента обусловлены потребностями и ожиданиями общества. Так, Е. Шестопал утверждает, что «сегодня власть делает то, чего хочет общество». [25] Общество же не готово к политической демократии, так как, утверждает В. Пастухов, «сначала в народе воспитывается ответственность и привычка жить по закону, и только потом государство переводится на рельсы политической свободы, а не наоборот».[26]

Устойчивость и стабильность режима во многом зависят от эффективности государственного управления. Инициируя проведение административной реформы, правящий режим пытается сформировать системные очертания механизма принятия решений за счет изменения характера и стиля деятельности административных структур. Однако, как отмечает А.Соловьев, особую настороженность вызывает тот факт, что большинство действий режима нацелено на усечение прав населения, резкое повышение контроля над его политической активностью и, тем самым, на вытеснение с политического рынка всех сколько-нибудь значимых форм политического протеста.

Стремление режима управлять политическими контактами с бизнесом, солировать на партийном и медийном рынках, контролировать гражданские структуры и т.д. свидетельствует о том, что он пытается подменить собственной активностью активность всех своих политических партнеров. В результате вполне естественный процесс политизации государственного управления трансформируется в процесс управления политикой с сопутствующим ему перехватом представительских функций у населения и бизнеса, пренебрежением мнений гражданских контрагентов и торможением политической активности общества.

Поскольку складывающаяся на наших глазах система управления несовместима с демократической формой организации политической власти, и в обществе, и в системе управления возникают и углубляются разнообразные разломы и противоречия, создаются узлы напряжения. В итоге режим «управляемой демократии» начинает трансформироваться в чисто «административный», что чревато тяжелыми последствиями для самой власти.

Выход из сложившейся ситуации А. Соловьев видит не в активизации задавленного административным гнетом гражданского общества, а в плюрализации элит, структурном и социальном «разжижении» корпорации властвующих и управляющих, т.к. повышенная сплоченность правящих кругов - самое страшное для общества.[27]

В предвыборной борьбе 2003 г. именно на борьбе с бюрократией акцентировали внимание правые, но народ им не поверил - с российской бюрократией пока еще никто не смог справиться. Поэтому граждане России проголосовали за тех самых административных работников, которые и должны в соответствии со своими обязанностями обеспечить ускоренное продвижение реформ. Именно эту партию поддерживает президент, а с именем президента народ связывает наступившую стабильность и улучшение жизни. Именно он сможет справиться с бюрократией, заставит двигаться заржавевший механизм государственного управления, сможет перераспределить богатства страны в пользу народа, а не отдельных олигархов. И народ прав, потому что в соответствии с Конституцией России именно президент обладает наибольшим объемом властных полномочий, достаточным для приведения в порядок государственного хозяйства.

В противовес пессимистичным прогнозам ряда политологов в отношении демократического развития страны президентская команда, напротив, заявляет о возвращении реального смысла слова «демократия» всем демократическим институтам, которое стало возможным благодаря проводимой политике. Суть таких заявлений заключается в том, что деятельность президента пользуется поддержкой большинства населения, то есть реализуется главный принцип демократического общества. Высокий рейтинг президента свидетельствует о такой поддержке и о доверии к его политике со стороны граждан.

«Сочетание либеральной экономики, жесткой власти, открытой, независимой внешней политики характерно для консерватизма в его голлистской разновидности»[28], - считает В. Никонов. Именно на этих столпах строил свою политику президент Франции Шарль де Голль, которая принесла ощутимые для страны результаты. Именно такой политике придерживается российский президент Владимир Путин. С одним лишь отличием: у России и Франции различный демократический опыт, несопоставимый как по временному интервалу, так и по качественным параметрам.



2.5 Недемократические тенденции в политическом режиме современной России

Обеспокоенность значительной части политологического сообщества авторитарными тенденциями в формировании политического режима в современной России вполне очевидна. Некоторые из этих тенденций субъективны, а некоторые кроются в российском политическом менталитете и в недавней советской политической практике.

В современной России еще сохранились некоторые тоталитарные традиции, имеющие свою специфику. В этой связи принципиальное значение имеет тот момент, что в России промышленная революция была осуществлена за счет превращения всей массы населения в наемных рабочих государства и тотальной экономии на оплате труда. Эта экономия, или сверхэксплуатация, привела к деградации рабочей силы и развитию ее теневого довоспроизводства. В результате качество и количество труда перестали соответствовать потребностям индустриально-информационных технологий.

Сложность реформирования тоталитарной организации в России заключается в том, что для ее осуществления необходимо значительно поднять уровень оплаты труда наемной рабочей силы, для чего нужны обширные капиталовложения. В то же время для повышения эффективности экономики также необходимы значительные дополнительные инвестиции. Повысить уровень инвестирования экономики для ее модернизации и одновременно повысить оплату труда всей массе наемных работников без больших иностранных капиталовложений невозможно. Поэтому для реформируемой России требуется новая и мощная система мобилизации наемного персонала, который должен работать лучше, чем при социализме, за значительно меньше дореформенной оплату труда.

...