Концепция разделения властей

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное

учреждение высшего профессионального образования

«Юго-Западный государственный университет»

(ЮЗГУ)

Кафедра региональной экономики и менеджмента

Контрольная работа по политологии на тему:

«Концепция разделения властей»

Выполнила: студентка

группы ЗЮ-43д

Алтухова Валентина

Проверил: кандидат

Варфоломеев А.Г.

Курск 2015

Введение

Идея разделения властей в своём становлении прошла длительный путь, гораздо более тернистый, чем это принято рассматривать. В современной науке, изучающей государство и право, принято апеллировать к трудам Джона Локка и Шарля Луи Монтескье, представляя их в качестве авторов, наиболее связно и логично изложивших эту проблему, с учётом специфики стран, принадлежащим к разным правовым семьям. Если же заходит речь о корнях данной теории, то учение Аристотеля воспринимается как его отправная точка.[1]

Аристотель в своей политике различает три элемента государственного устройства, а именно: 1) власть, обсуждающую государственные вопросы; 2) власть правительственную и 3) власть судебную. Это деление весьма напоминает современную трехчленную классификацию функций власти и, как мы уже указали выше, является ее зародышем. Но особенность Аристотелевской классификации заключается прежде всего в том, что в ней место современной законодательной власти занимает власть, обсуждающая важнейшие государственные дела, причем законодательство составляет только один из предметов ее деятельности наряду с целым рядом других актов, которые мы назвали бы правительственными и судебными. А именно, в компетенцию "обсуждающей" власти Аристотеля входит объявление войны, заключение мира и союзных договоров и расторжение этих последних, издание законов, наказание смертью, изгнанием и конфискацией имущества; избрание высших правительственных органов, принятие отчетов от них и привлечение их к ответственности. С другой стороны, правительственная власть определяется у Аристотеля не по юридической природе самой функции, а по юридическому положению осуществляющих ее органов; существенным признаком этих органов он считает срочность их полномочий и их ответственности. Образцом для его истории послужила организация древнегреческой и, в частности, афинской демократии. Его "обсуждающая" власть есть теоретическое отражение компетенции древнегреческого народного собрания. Нельзя не заметить, что она, вместе с тем, сравнительно близко подходит к тому, что называется законодательной властью в формальном смысле слова в современном конституционном государстве, в особенности в республиках. Это сходство современных и древнегреческих представлений о компетенции законодательного собрания показывает нам устойчивость начал, лежащих в основе организации демократического государства на всем протяжении его истории. [2]

Принцип разделения власти на духовную и светскую чаще всего является неотъемлемой частью теократических учений. В своём труде «Еврейство и христианский вопрос» В. Соловьев: «Божественное управление должно распространяться на всю человеческую жизнь и не может ограничиваться одною какою-нибудь частною областью этой жизни, поэтому и органы Божественного управления должны находиться не только в собственно религиозной, но также и в политической и в социальной сфере. Собственно религиозная сфера жизни имеет своим теократическим органом священника, сфера политическая имеет своим теократическим органом царя, как помазанника Божия; наконец, социальная жизнь народа имеет свой теократический орган в лице пророка, т. е. свободного проповедника и учителя.

Каждый из этих трех представителей теократии имеет свою самостоятельную сферу действия, но по самому характеру этих сфер они находятся в определенном взаимоотношении друг к другу. Священник направляет, царь управляет, пророк исправляет. В порядке Божественного правления священству принадлежит авторитет, основанный на предании, царь обладает властью, утвержденной на законе, пророк пользуется свободой личного почина. Полнота теократического идеала требует равномерного и соглавного развития этих трех орудий Божественного правления".

Исходя из данной точки зрения, иудейская теория предполагала деление власти на светскую, олицетворяемую царем, и духовную, представленную первосвященником. Пророк же, будучи исходной фигурой в этом "треугольнике земной власти", в отличие от производности двух других, объединяет в себе духовные полномочия и мирское руководство.[1]

Марсилий Падуанский, живший в XIV в., в своем учении о разделении функций государственной власти находится под влиянием средневековой, дуалистической организации государства, где монарх, с одной стороны, и народ, с другой, являются двумя самостоятельными и обособленными политическими силами. Марсилий Падуанский - один из основателей политической школы, провозглашающей верховенство народа и подчинение ему монарха. Эта политическая идея обосновывается у него при помощи двухчленной классификации функций государственной власти. Марсилий различает власть законодательную (legislator) и правительственную, или исполнительную, в состав которой входит и судебная (pars principalis, quasi instrumentalis vel executiva, judicalis vel conciliativa). Законодательная власть, являющаяся верховной, принадлежит народу (universitas civium aut ejus pars valentior),исполнительная - монарху (princeps). Учение, сходное в существенных чертах с теорией Марсилия Падуанского, развивает в следующем веке Николай Кузанский, а еще позднее, во второй половине XVI в., так называемые монархомахи.

Локк являлся первым теоретиком конституционного государства. В своем учении о распределении властей он впервые проводит ту, развитую впоследствии Монтескье и легшую в основу конституционного строя мысль, что распределение различных функций государственной власти между различными органами обусловливается не только организационно-техническими соображениями, но, прежде всего, необходимостью охраны этим путем права и свободы граждан. Классификация функций государственной власти у Локка весьма своеобразна. Он различает, прежде всего, власти законодательную и исполнительную. Существенный признак законов, в отличие от правительственных актов, заключается, по его мнению, в их длящемся, постоянном действии. Но именно вследствие этого законодательная власть не действует непрерывно; издание законов происходит периодически, время от времени. Напротив, исполнительная власть вследствие временного характера ее актов действует постоянно, непрерывно. Обе эти власти должны осуществляться различными органами, ибо в противном случае правители получат возможность освобождать себя от подчинения законам или приспосабливать их к своим частным интересам. Законы должны издаваться периодически созываемым собранием, члены которого по окончании своей работы возвращаются в ряды простых граждан и подчиняются сами изданным им законам. Исполнительная же власть должна быть вверена постоянно действующему органу. Но, далее, кроме указанных двух властей Локк находит еще третью, которую он называет федеративной. Эта власть, заключающаяся в праве объявлять войну, заключать мир, вступать в договоры с иностранными государствами и, вообще, вести международную политику государства, сама по себе отлична от исполнительной власти, но должна быть соединена вместе с ней в руках одного органа, ибо обе эти власти требуют применения государственной физической силы, распоряжение которой не может быть разделено. Наконец, по мнению Локка, орган исполнительной власти как действующий постоянно должен не только исполнять законы, но также принимать меры для охраны общества и его отдельных членов в случаях, не предусмотренных законами, а при крайней необходимости даже вопреки законам; он же созывает и распускает законодательное собрание. Эти полномочия Локк отделяет от исполнительной власти в тесном смысле слова как особую материальную функцию, которую он называет заимствованным из английского положительного права термином "прерогатива". Таким образом, в результате у Локка получаются четыре власти в материальном смысле: законодательная, исполнительная, федеративная и прерогатива. Но, с формальной стороны, обособлена от других только законодательная власть; три остальные соединяются в руках одного и того же органа. [2]

Теория разделения властей изложена Монтескье в главе VI книги XI его сочинения "О духе законов" (De l'esprit des lois), вышедшего в 1748 г. Глава эта носит заглавие: "О конституции Англии" (De la constitition de l'Angleterre). теократия власть правительственный

Монтескье различает во всяком государстве три власти: 1) законодательную; 2) исполнительную и в отношениях, регулируемых международным правом (причем Монтескье относит сюда не только международную политику, но и меры, принимаемые внутри государства для обеспечения его внешней и внутренней безопасности) и 3) исполнительную и в отношениях, регулируемых гражданским правом. В этой терминологии, которую Монтескье, впрочем, употребляет только один раз в начале главы и впоследствии заменяет более простой, нельзя не слышать отголоска влияния Локка, различавшего, кроме законодательной, федеративную и исполнительную власть. Но классификация Монтескье не совпадает с классификацией Локка. Исполнительную власть в отношениях гражданского права он отождествляет с судебной, а ту власть, которая соответствует федеративной власти и прерогативе Локка, называет, далее, просто исполнительной.

Таким образом, получается господствующее в настоящее время трехчленное разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную. Именно эти власти и должны быть распределены между различными органами, которые, будучи независимы друг от друга по своему составу и положению, но связаны между собой внутренней зависимостью вверенных им функций, будут, таким образом, сдерживать друг друга. Где все три власти или хотя бы две из них соединены в руках одного лица или учреждения, там не может быть свободы. Законодатель, являющийся вместе с тем и исполнителем, может издавать тиранические законы с целью тиранически приводить их в исполнение. Законодатель-судья имеет безграничную власть над жизнью граждан. Судья, обладающий исполнительной властью, имел бы силу угнетателя. И "все потеряно" (tout est perdu), т.е. водворяется полный деспотизм, когда все три власти сосредоточены в одних руках. Исполнитель имеет тогда все то могущество, каким он сам себя вооружил в качестве законодателя. В виде примеров такого рода деспотизма Монтескье указывает на Турцию и на итальянские республики его времени. Большинство европейских монархий представляют в его глазах более совершенный тип государственного устройства, так как соединение законодательной власти с исполнительной смягчается в них отделением от последней судебной власти. Но действительно обеспечивает свободу только государственный строй Англии, где все три власти вверены различным учреждениям. [2]

Принцип разделения властей получил широкое распространение в конституционном законодательстве абсолютно большинства современных государств как непременный атрибут правового демократического государства. Принято считать, что принцип разделения властей, являясь основой функционирования государственного аппарата, выполняет роль политико-правового балансира, обеспечивающего гармоничное взаимодействие высших органов законодательной, исполнительной и судебной власти между собой. В нашей стране впервые в Декларации Верховного Совета РСФСР от 12 июня 1990 г. № 22-1 «О государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики» провозглашалось, что построение в России демократического правового государства будет основываться на положениях теории разделения властей. [3]

С начала 90-х гг. по настоящее время в России проводятся демократические реформы, кардинальным образом изменяющие общественный и государственный строй. Итоги этой революции уже нашли свое юридическое закрепление в Конституции РФ 1993 г., получившей одобрение на референдуме 12 декабря 1993 г.

Эта Конституция выдержана в традициях либеральных демократов, выдвигающих на первый план личные права, свободы и интересы человека и гражданина как основную социальную ценность, как основной объект государственной защиты от посягательств на свободу, самостоятельность и на все виды собственности, а право частной собственности в соответствии с ч. 1 ст. 35 Конституции РФ охраняется законом.

Принятие Конституции РФ положило начало формированию реального гражданского общества и соответствующих ему институтов, закрепленных законодательством.

На её основе также сформированы основные институты Российской Федерации. Система сдержек и противовесов закрепила конституционные основы взаимоотношений между законодательной и исполнительной ветвями власти, была закреплена система судебной власти, органы которой осуществляют правоприменительную деятельность посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства.

Конституция РФ закрепляет осуществление государственной власти на основе разделения её на законодательную, исполнительную и судебную. Органы этих ветвей государственной власти самостоятельны. (Ст. 10 Конституции РФ). Однако перечень субъектов, осуществляющих государственную власть в Российской Федерации (Ст. 11 Конституции РФ) начинается не с парламента, а с Президента - главы государства (Ст. 80 Конституции РФ). Тем самым глава государства выдвигается на первое место в системе органов, осуществляющих государственную власть в Российской Федерации.[4]

Заключение

Содержание и политико-правовая функциональность принципа разделения властей до сих пор вызывают интерес, о чем свидетельствуют проводимые научные дискуссии. Продолжают обсуждать не только проблемы и перспективы реализации рассматриваемого принципа, но и его сущность. Например, Н.Н. Ворошилов полагает, что разделение властей следует понимать только как разграничение отдельных функций государственной власти, всегда единой и неделимой. Б.А. Страшун считает, что принцип разделения властей в своём практическом воплощении означает структурно-функциональную определенность каждого из государственных органов, компетенция которого зависит от его правового статуса и фактического соотношения и размежевания полномочий с другими органами.

По мнению А.Н. Какотова, «разделение властей означает не буквальное разделение единой государственной власти, а, во-первых, разграничение полномочий разных государственных органов и, во-вторых, неподчиненность последних друг другу за рамками конституционных процедур». При этом указывает ученый, «все ветви власти связаны между собой набором «сдержек» и «противовесов»».

О.Е. Кутафин писал, что в современных условиях принцип разделения властей «нацелен на то чтобы предотвратить возвышение одной из властей над другими, утверждение авторитаризма и диктаторского режима в обществе». Назначение принципа заключается в рационализации и оптимизации деятельности государства, всех его структур и на этой основе повышение эффективности всего механизма управления государственными делами.

Таким образом, большинство российских ученых рассматривают концепцию разделения властей как функциональное распределение государственных полномочий между органами государственной власти, а не механическое деление их компетенций. [3]

В заключение представленной работы хотелось бы отметить, что фундаментом правового демократического государства служит принцип разделения властей, без него невозможно осуществление контроля над органами государственной власти, нельзя говорить и о полноценном обеспечении конституционных прав и свобод, о народовластии.[5]

Список используемых источников и литературы

1. Калинина Е.В. Теория разделения властей: истоки проблемы и ветхозаветное видение системы «сдержек» и «противовесов» // История государства и права. 2011. № 15. - С. 22

2. Кокошкин Ф. Ф. Лекции по общему государственному праву. М.: издательство «Зерцало», 2004. - С. 190

3. Авдеев Д.А. Разделение властей и дуалистическая природа исполнительной власти в России// Конституционное и муниципальное право. 2010. № 9. - С. 14

4. Капинус О.С. Генезис и становление принципа разделения властей в Российской Федерации// Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 11. - С. 98

5. Трофимова Г.А. Принцип разделения властей в системе конституционно-правовой ответственности: альтернативный вариант // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 8. - С. 51

Размещено на Allbest.ru