Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации

М.Х. Фарукшин

доктор философских наук, заведующий кафедрой политологии

Казанского государственного университета

Введение

В политической жизни любого общества значительную роль играют региональные, или местные, элиты. Эта роль обусловлена прежде всего тем, что такие элиты являются самостоятельными и влиятельными субъектами политического процесса, имеющими собственные интересы и немалые ресурсы для их отстаивания. Как показывает опыт России, не считаться с этими интересами - значит провоцировать в обществе социальную напряжённость и конфликты. элита политический федеральный население

Местные правящие элиты являются проводниками общенациональной политики в регионах, служат опорными основаниями всего государственного механизма. Без тесного взаимодействия этих элит с общенациональными невозможно нормальное функционирование государства. Добавим, что процессы консолидации, оформления интересов элит «на местах» проходят, как правило, быстрее, чем в центре.

Всестороннее изучение местных политических элит в России представляется поэтому одной из актуальных задач отечественной политологии. В советские времена постановка такой проблемы была невозможна по известным идеологическим и политическим причинам. Даже сейчас изучение её сопряжено с трудностями сбора соответствующей информации, не говоря уже о необходимости разработки сложных методологических вопросов.

В данной статье предпринята попытка раскрыть некоторые черты современной политической элиты в Республике Татарстан на фоне общих характеристик местных элит в посттоталитарной России.

1. Факторы силы и слабости местных элит

Особенности положения этих элит (на уровне республик, краёв и областей) в посттоталитарной России обусловлены действием как объективных тенденций, так и субъективных факторов, специфичных для нынешнего этапа развития нашего общества. Одни из них способствуют значительному укреплению позиций местных элит, другие, напротив, ограничивают их свободу и влияние.

К первой группе факторов следует отнести прежде всего действие сопутствующей созданию рыночной экономики тенденции к децентрализации власти. Формирование рыночных отношений ведёт к увеличению числа независимых субъектов хозяйственной деятельности, в том числе и регионов. Оно связано с передачей на места более широких полномочий в области принятия решений.

В республиках РФ существенную роль в повышении веса местных элит в посттоталитарный период сыграл повсеместный рост этнического самосознания, выразившийся в требованиях большей независимости от центра, создания подлинной национальной государственности и обеспечения государственного суверенитета.

Укреплению позиций местных элит во многом способствовали экономический, социальный и духовный кризис российского общества; ставшая одно время очевидной неспособность центра своевременно решать надвигавшиеся проблемы; недовольство значительной части населения своим материальным положением, вина за которое возлагалось, как правило, за федеральные власти. В этих условиях местные элиты дистанцируются от центра и стремятся показать себя способными решать насущные проблемы жизни населения территорий, создать себе имидж единственных защитников его интересов.

Характерным примером является политика руководства Республики Татарстан. Когда в 1992 г. правящие круги России повергли общество в шок без терапии, была объявлена политика «мягкого вхождения в рынок». Означая сохранение на определённый период государственного регулирования цен за счёт бюджетных дотаций и будучи в долгосрочном плане бесперспективной, эта политика, тем не менее, хотя бы в первый год проведения реформы существенно ослабила ценовой удар по населению.

Усилению значимости местных элит весьма способствовали и перманентные конфликты в высших эшелонах российской власти. Используя поглощённость федеральных структур междоусобными схватками, их стремление опереться в этих схватках на регионы, местные элиты весьма заметно увеличили свой вес и влияние. Их отношения с центром отличались при этом сильной дифференциацией: от безусловной поддержки федеральных органов власти до прямого противодействия и неподчинения им.

Немаловажным фактором возрастания роли местных элит явилось укрепление их материальной базы благодаря увеличению масштабов той государственной собственности, которая поступила в их непосредственное управление. До начала так называемой перестройки 80% промышленных предприятий, расположенных на территории Татарстана, управлялись союзными органами, а 18% - российскими; и только двумя процентами предприятий управляла сама автономная республика. В результате децентрализации и настойчивого стремления к самостоятельности РТ стала распоряжаться 65% госсобственности, имеющейся от её территории. Это значительно укрепило и позиции местной элиты.

Вместе с тем есть немало факторов, ограничивающих возможности региональных элит, сковывающих свободу их действий. Среди них следует выделить в первую очередь объективную тенденцию к централизации. Необходимость её требует ограничения и самоограничения региональных элит. В противном случае неизбежен распад государства.

Мощным фактором, ставящим пределы свободному усмотрению или своеволию местных элит, является наличие у центра достаточно больших материально-финансовых ресурсов, права на издание законов и других общеобязательных нормативных актов в важнейших сферах жизни общества, контроля над силовыми структурами. Всё это в совокупности позволяет центру оказывать, в случае необходимости, довольно сильное давление на регионы и их руководство.

В большинстве республик, входящих в состав РФ, более половины населения составляют представители нетитульных наций. Это так называемое русскоязычное население, хотя сам термин нельзя признать корректным. Например, по данным последней всесоюзной переписи населения (1989 г.), башкиры составляли в Республике Башкортостан 21,9%, марийцы в Республике Мари-Эл - 43%, удмурты в Республике Удмуртия - 32%, татары в Республике Татарстан - 48,3%. Огромная часть нетитульного населения выступает (непосредственно или через организованные ею партии и движения) за тесные связи с Россией, российскими федеральными властями и в этом плане составляет сильную социальную базу поддержки центральной политической элиты.

Серьёзным фактором, сковывающим свободу местных элит и играющим на руку элите общенациональной, является доминирующая среди широких слоёв российского общества авторитарно-патриархальная политическая культура. Ей свойственны, как известно, нормы жёсткой централизации; правовой нигилизм; склонность к силовым методам разрешения спорных вопросов; интолерантность к инакомыслию и альтернативным идеям; предпочтение монизма, единообразия, унификации перед плюрализмом и диверсификацией. Характерно, что Договор Российской Федерации и Республики Татарстан о разграничении предметов ведения и полномочий между государственными органами РФ и РТ вызвал негативную реакцию среди некоторых кругов российской общественности.

Наконец, отметим такой немаловажный фактор, как международная поддержка, которой пользовалась в последние годы общероссийская элита. Очевидно, не без оснований опасаясь дальнейшей, чрезмерной дезинтеграции России, что было бы чревато хаосом и сильнейшими конфликтами на огромной части земного шара с соответствующими экономическими и политическими последствиями для остальной части мира, западные страны продемонстрировали свою поддержку правящей общероссийской элиты. В тех конкретных условиях такая поддержка объективно усиливала её в противостоянии с местным сепаратизмом, в борьбе с претензиями местных элит на полновластие и бесконтрольность на территории своих регионов.

Разумеется, поддержка Запада не является безусловной и бессрочной. Если когда-нибудь того потребуют стратегические интересы развитых стран, нельзя исключить возможность попыток их сближения с локальными элитами в целях ослабления позиции центральной части правящей элиты России. Такое сближение с вероятными посулами экономического или политического характера имело бы чисто конъюктурный характер и вряд ли может быть серьёзно воспринято здравомыслящими людьми на местах.

Перечисленные выше общие соображения о факторах силы и слабости местных политических элит в посттоталитарной России целиком относятся и к элите Татарстана. Перейдём теперь к характеристике качественных особенностей этой группы и её поведения в период борьбы за суверенизацию.

2. Элита Татарстана: качественные характеристики

При изучении заявленной темы первоначально возникли две исследовательские задачи: определение границ местной политической элиты и сбор соответствующего эмпирического материала, отражающего её персональный состав.

На политической сцене любого региона, как и в стране в целом, действуют много акторов: и те, кто располагает реальной властью, и те, кто ей оппонирует, и те, кто создаёт эмоциональную атмосферу. Поэтому неизбежно возникает вопрос: кого же мы относим к элите, кто должен быть первоочередным объектом изучения? На наш взгляд, таким объектом является правящая политическая элита.

Единственным надёжным критерием определения границ этой группы является степень непосредственного участия её членов в принятии политико-управленческих решений. Применительно к Татарстану это означает, что к указанной группе нужно отнести тех, кто принимает наиболее важные политико-управленческие решения на республиканском и местном уровнях, тех, деятельность которых затрагивает непосредственно интересы населения РТ в целом или отдельных её частей.

С учётом этого критерия в состав правящей политической элиты РТ были включены: из президентской структуры - Президент, вице-президент, руководитель аппарата Президента; из Верховного Совета - его Председатель, заместители Председателя и начальник секретариата; из Кабинета Министров - Премьер-министр, его заместители, министры и председатели государственных комитетов, начальник секретариата Кабинета Министров, а также главы администраций городов и районов республики. Всего - 96 человек.

Как видно из этого перечня, к правящей элите нами не были отнесены, например, депутаты Верховного Совета РТ. Многие из них работают в парламенте не на постоянной основе; решения, нужные верхам, довольно легко «продавливаются» через депутатов; ряд руководящих работников, отнесённых к местной правящей элите, является одновременно депутатами ВС Республики (его руководители, многие главы администраций). Вряд ли было бы обоснованным отнести к рассматриваемой группу лиц, занимающих в Кабинете Министров такие должности, как, например, заведующий отделом записи актов гражданского населения, начальник управления общественного питания или председатель Совета по делам религий, учитывая их реальный вес в политической жизни республики.

При всём этом возможны какие-то ошибки в оценке степени влияния в системе властных отношений конкретных лиц. Но вряд ли такие ошибки могут изменить общую характеристику анализируемой группы.

После определения границ правящей элиты наступает очередь сбора эмпирического материала путём изучения биографий лиц, включённых в её состав. Материал этот отбирался по следующим параметрам: этническая принадлежность членов группы, их предыдущая работа, социальное происхождение, пол, образование и возраст.

Анализ эмпирических данных позволяет сделать ряд вполне определённых выводов. По этническому составу 78,1% местной правящей элиты составляют татары, остальные - представители иных этнических общностей. Если эти цифры сопоставить с данными об этническом составе населения Татарстана (48,3% татар, 43,5% русских и 8,2% представителей других национальностей), то можно сделать вывод, что этнический состав элиты не отражает адекватно этнический состав населения РТ.

Правда, нужно тут же признать, что у руководства Республики есть достаточно убедительный контрдовод. Представители нерусских народов, в том числе татары, занимающие второе место по численности в населении РФ, не представлены адекватно в кадровом корпусе высших государственных служащих федеральных органов - аппарате Президента РФ, Правительстве, генералитете и т.п. Таким образом, проблема этнического состава элит в Федерации имеет, если можно так выразиться, болезненные флюсы с обеих сторон. И соответственно решать её нужно с двух сторон и на взаимной основе.

У большинства членов правящей элиты в РТ номенклатурное прошлое. Если учесть, что в не очень давние годы не только партийные и советские, но и многие хозяйственные должности, включая председателей колхозов или директоров совхозов, входили в номенклатуру соответствующих партийных органов, можно утверждать: не более 8% членов нынешней правящей элиты РТ занимали прежде неноменклатурные должности, 92% этой элиты - представители бывшей номенклатуры, причём 67,7% её - бывшие партийно-советские работники. Если в Москве к власти пришли второй и третий эшелоны номенклатуры, то в Татарстане ещё безраздельно господствует первый эшелон.

Татарстанское руководство - это преимущественно выходцы из деревни. 74,7% его состава родом из сельской местности. Если присоединить к ним выходцев из малых городов, то получится ещё более внушительная цифра - 86,3%. Только 13,7% представителей группы вышли из крупных городов. Специфическая деревенская культура, привнесённая значительной частью правящей элиты во властеотношения, включает в себя традиционные нормы чинопочитания, внутреннего непринятия оппозиции и инакомыслия, благоволения выходцам из собственной среды, ещё больше - землякам, подозрительности к «чужакам», особенно из городских и образованных слоёв, представление о собственной непогрешимости, самолюбование и т.д. По сути своей эта культура имеет антидемократическую окраску.

По сути местная элита в РТ - это в целом мужская группа. Женщины, и так занимающие в нашем обществе по своему статусу не самое видное место, составляют всего лишь 4,2% элиты. Здесь, как и в целом по России, очевидно лицемерное отношение к женщине: славословие по торжественным случаям и недоверие ей фактически.

Практически все члены местной правящей элиты имеют высшее образование. Однако и в этом отношении имеется одна особенность - крен в сторону сельскохозяйственной подготовки: 43,6% членов элиты закончили сельскохозяйственные и ветеринарные вузы. Только 12,8% её представителей получили университетские дипломы.

Внешне благополучно выглядит элита по своему возрастному составу: 13,7% - лица в возрасте от 30 до 39 лет; 50,5% относятся к группе 40-49 лет; 32,6% - к группе 50-59 лет, и только 3,2% входят в группу 60 лет и старше. Однако за этими цифрами скрывается не очень благополучная картина. Ближайший резерв нынешних республиканских властей - это те же выходцы из села, которые завтра, выдвинувшись на более высокие позиции, будут, очевидно, готовить себе подобных из новых поколений сельчан. Деревенская социальная солидарность оказывается, таким образом, значительно более прочной по сравнению с городской.

3. Социальная база местной политической элиты

Приведённые характеристики отнюдь не обусловливают узости этой базы. В действительности она является многослойной и дифференцированной. В Республике не проводились специальные социологические исследования по этому вопросу, но некоторое представление об уровне поддержки элиты дают материалы мониторинговых опросов.

Цель опросов состояла в том, чтобы определить степень доверия или недоверия населения трём высшим руководителям РТ - Президенту, Председателю Верховного Совета, Премьер-министру. Поскольку они являются типичными представителями местной правящей элиты, степень доверия им среди различных групп населения можно рассматривать как индикатор той социальной базы, на которую реально опирается элита. Данные мониторинга позволили вывести средние, обобщающие цифры в отношении трёх названных выше руководителей, вместе взятых.

Опросы свидетельствуют, что в этническом плане в социальной базе поддержки этих руководителей преобладают татары (см. табл. 1).

Таблица 1 Отношение населения к высшим руководителям Республики Татарстан (в % к числу представителей соответствующей нации) *

В социально-территориальном плане наиболее массовую базу поддержки нынешнего руководства РТ составляют жители села и малых городов; гораздо в меньшей степени доверяют республиканским руководителям жители столицы Казани (население её - 1160 тыс. чел.) (см. табл. 2).

Таблица 2 Отношение населения к руководителям Республики Татарстан (в % к соответствующей территориальной группе)

В социально-профессиональном плане наибольшей поддержкой правящая элита пользуется среди крестьян, пенсионеров и руководителей, а наименьшей - среди предпринимателей, инженерно-технических работников и рабочих (см. табл. 3).

Таблица 3 Отношение населения к руководителям Республики Татарстан (в % к соответствующей территориальной группе)

Правящая элита, разумеется, стремиться опереться на все основные группы населения Татарстана и поэтому должна учитывать несовпадающие социальные интересы: собственно национальные интересы коренной этнической общности - татар; интересы проживающих в РТ инонациональных групп; общие интересы её многонационального населения и, конечно, политику общероссийского центра, призванного реализовывать общенациональные императивы. Любые попытки представить какую-то группу интересов в качестве доминантной чреваты социальным напряжением, разрушением имиджа элиты как представительницы чаяний всех основных групп населения.

Надо отдать должное умению нынешней элиты РТ лавировать и комбинировать. Многих представителей титульной нации она увлекла лозунгами укрепления национальной государственности, повышения политико-правового статуса Татарстана, возрождения этнической культуры и ценностей. Значительная часть татарского населения (и не только в РТ, но и за её пределами) оказала в данном случае сильную поддержку руководителям Татарстана, поскольку глубоко переживала несправедливость, допускавшуюся в отношении татарской нации, попрание её интересов и достоинства.

Например, никто не мог разумно объяснить, почему так называемая союзная республика с населением 1,5 - 2,5 млн. человек посыла сначала в Верховный Совет, позже на Съезд народных депутатов СССР 32 депутата, а превосходившая её иногда в два раза по численности населения автономная республика (в том числе и Татарская АССР) - только 11 депутатов. Более того, в том же Верховном Совете (в Палате национальностей), не говоря уже о других центральных органах власти и управления, были представлены не нации, а республики, что совсем не одно и то же. А это означало, что собственно национальные интересы не были институционализированы и, следовательно, не могли стать предметом должного внимания на уровне общегосударственных структур.

Отсутствие механизма институционального представительства этнических интересов особенно негативно отразилось на положении национальных групп, не имеющих собственной национальной государственности, а также на диаспоре народов, исторически проживающих на своей территории. Чем выше уровень диаспоризации, тем менее представленными оказывались этнические интересы. Скажем, только 26,6% почти семимиллионной татарской нации проживают в границах Татарстана, и интересы этой части татар представлены хотя бы в органах власти и управления Республики. А как институционально представлены в РФ интересы, национально-культурные запросы остальных 73,4%? - По существу, никак.

Одним из самых очевидных проявлений пренебрежительно-безразличного отношения советской системы к судьбе татарской нации был явный дефицит внимания и заботы об её родном языке. Наиболее негативные процессы здесь проявились в виде сужения пределов распространения татарского языка и стихийного ограничения его функций рамками личной, семейно-бытовой жизни. Этот язык утрачивал роль главного средства коммуникации в жизни нации; увеличивались расхождения между устной, разговорной и литературной формами языка.

Социально-лингвистическая ситуация в Татарской АССР характеризовалась русификацией значительной части населения, особенно молодёжи; увеличением удельного веса лиц коренной национальности, не владеющих языком или владеющих им на примитивном уровне; сокращением количества школ с преподаванием на родном языке; падением числа и тиражей изданий на татарском языке. Постепенно, но неуклонно снижалось число татар, владеющих родным языком совей нации. В 1926 г. Этот язык называли родным 98,9% татар, в 1959 г. - 92,1, в 1979 г. - 85,9, в 1989 г. - 83,2%.

По результатам социологического исследования, проведённого в вузах Татарстана сотрудниками сектора социологии политики и управления Казанского университета, свыше 65% студентов-татар считают, что они знают язык своей нации только на уровне разговорного языка либо не владеют им вообще. По данным того же исследования, 74,2% студентов татар редко или никогда не читают литературу и периодику на родном языке.

Падение интереса к родному языку являлось показателем деэтнизации, которая ставит под вопрос само существование нации. Естественно, что этот процесс не мог не задевать чувств людей, не ранить национальное самосознание.

Ситуация бесправности и несправедливости, пренебрежения интересами коренных наций бывших автономных республик послужила сильным толчком к их росту этнического самосознания, стремления к суверенизации. В этих объективных обстоятельствах и заключён главный источник требований и поддержки суверенитета со стороны титульного этноса.

Местная политическая элита, несомненно, учитывала общественные настроения среди значительной (возможно, подавляющей) части татар в пользу государственного суверенитета Республики Татарстан и сделала достижение такого суверенитета своим самым главным лозунгом. В этой борьбе за государственную самостоятельность, которая рассматривалась как начало решения многих других проблем татарской нации, в том числе экономических и духовных, элита получила поддержку различных групп коренного населения и могла действовать достаточно смело.

Инонациональную часть населения, не принадлежащую к титульной нации и имеющую специфические интересы, по-видимому, привлекла прежде всего официально центристская политика правящих кругов Татарстана, их фактическое согласие с тем, что РТ остаётся на правах субъекта Российской Федерации. В результате этим кругам удалось сохранить традиционное для Республики межнациональное согласие, уберечь её общество от страшных по разрушительной силе межэтнических конфликтов. Лидеры Татарстана не демонстрировали открыто какую-то поддержку националистическим партиям и экстремистским движениям, выступавшим от имени коренного этноса, и одновременно не проявляли никаких симпатий по отношению к так называемым «русскоязычным» партиям и движениям.

Существенным источником массовой социальной поддержки местной элиты явилась также глубокая неудовлетворённость всего населения социально-экономическими условиями жизни. От того, что Татарская автономная советская социалистическая республика оказалась бесправной и по существу угнетённой в социально-экономическом отношении, в равной мере страдали представители всех национальностей, живущих на её земле.

Приведём некоторые примеры. В 1991 г. объём произведённой сельскохозяйственной продукции в расчёте на душу населения был в Татарстане на 20,6% выше, чем в РФ, промышленной продукции - на 20,3%. Наблюдался, однако, немалый разрыв между производством и потреблением; по ряду важных показателей жизненный уровень населения Республики был ниже среднесоюзного и среднероссийского. По уровню обеспеченности жильём, больничными койками, телефонной связью, другими видами социально-культурного бытия Татарстан находился на сороковых - шестидесятых местах в Российской Федерации. Хотя в расчёте на душу населения некоторых продуктов сельского хозяйства (мяса, молока) производилось в Татарстане больше, чем в целом по СССР и РСФСР, население Республики потребляло их меньше. Производя столько же, сколько три прибалтийские республики вместе, Татарстан имел государственный бюджет меньший, чем каждая из них в отдельности.

Преодоление очевидной социально-экономической несправедливости, которую испытывал Татарстан, находясь в составе бывших СССР и РСФСР, общественность Республики связывала с перспективами повышения её политико-правового статуса. В стремлении круто изменит условия жизни через повышение самостоятельности Татарстана, и прежде всего в решении экономических и социальных проблем, объективно совпадали интересы всего многонационального населения. И местная элита, выступив поборником государственного суверенитета Татарстана, получила массовую поддержку этого населения.

Насколько долговременной окажется такая поддержка? Ответ представляется однозначным: она будет массовой до тех пор, пока сохраняется межэтническое согласие, а главное - пока условия жизни в Татарстане не станут значительно хуже, чем в целом по России.

После периода некоторой защиты населения от российской «шоковой терапии» путём государственного регулирования цен на основные продукты питания за счёт дотаций из республиканского бюджета власти РТ вынуждены были отпустить цены и перейти к адресной социальной защите населения. В последние два года Татарстан опережает остальные регионы России по уровню минимальной заработной платы. Стоимость потребительской корзины, обеспечивающей прожиточный минимум, здесь ниже, чем в РФ в среднем.

Всё это обеспечивало до сих пор поддержку правящей элиты РТ со стороны различных социальных групп. Более того, эта поддержка возрастала, если судить по данным мониторинговых опросов и результатам выборов 13 марта 1994 г. в Совет Федерации Федерального Собрания, в который практически на безальтернативной основе прошли Президент РТ и Председатель её Верховного Совета (см. табл. 4, 5).

Таблица 4 Уровень доверия населения Татарстана трём его высшим руководителям (в % к числу опрошенных)

Таблица 5 Результаты голосования по выборам в Совет Федерации Федерального Собрания РФ 13 марта 1994 г. (в % от списочного состава избирателей)

Однако очевидная поддержка правящей элиты населением не является безоговорочной. Если будет продолжаться ухудшение экономической ситуации с сопутствующими этому процессу негативными социальными явлениями и ростом неспособности местной элиты обеспечивать населению Республики более высокий уровень жизни, чем в среднем по России, то социальная база поддержки элиты сократится. А ресурсы для социальной защиты населения постепенно иссякают.

Находясь с Россией в едином экономическом и финансовом пространстве, Татарстан сталкивается с теми же трудностями и проблемами, что и вся Федерация. Не остановлено падение производства, непрерывно повышаются цены на продукты питания, коммунальные услуги и жильё. Стоимость потребительской корзины растёт, а средняя заработная плата в Татарстане остаётся ниже общероссийской. Круг людей, на которых распространяется так называемая адресная социальная защита, сужается. Республика имеет дефицитный бюджет, поступления в доходную часть бюджета сокращаются. Расчёты выжить за счёт нефти - главного природного богатства Татарстана - не оправдываются. Всё это создаёт огромное напряжение и трудности в проведении опережающей по сравнению с Россией политики социальной защиты населения.

Очевидно, что как только тенденция выравнивания уровня жизни в Татарстане с общероссийским уровнем окончательно победит, правящая элита потеряет мощный козырь, а вместе с ним проблематичной станет и её социальная опора. По-видимому, постепенное снижение рейтинга этой элиты станет неизбежным.

4. Взаимоотношение с федеральным центром: неустойчивый баланс

На протяжении последних пяти лет вся политическая стратегия местной элиты строилась на требовании повысить государственно-правовой статус Татарстана, признать его суверенитет, а тем самым значительно расширить полномочия властей РТ и сделать её более независимой от Российской Федерации. Ни одна из политических сил, действующих на территории Татарстана, открыто не выступает против его государственного суверенитета. Однако проблема заключается в том, что разные силы вкладывают в это понятие неодинаковое содержание.

Оппозиционные нынешним властям политические партии и движения, опирающиеся главным образом на часть русскоязычного населения, понимают суверенитет как некоторое расширение полномочий республиканской власти и сводят его к некоей автономии в рамках единой и неделимой, по сути своей имперской России. Наиболее слабым звеном в политике этих оппозиционных сил является фактическое отрицание права татарской нации на самоопределение и создание собственной национальной государственности.

Оппозиция с этого фланга не учитывает ряд важных моментов. Во-первых, она не хочет считаться или, по меньшей мере, пренебрегает признанным мировым сообществом принципом национального самоопределения, а это идёт вразрез с общечеловеческими демократическими ценностями. Во-вторых, территория нынешнего Татарстана была историческим местом расселения татар, а затем и других народов. Она никогда не формировалась за счёт агрессивных войн и завоеваний. В-третьих, коренное население данной территории никогда не изъявляло желания добровольно войти в состав России, поэтому надуманным является и сам вопрос о выходе. В-четвёртых, в историческом сознании нации, давшей имя Республике, прочно сохраняется память о собственной государственности татар, которая была жестоко разрушена иноземными завоевателями.

Оппозиция с другого фланга - из рядов национал-патриотических сил, опирающихся прежде всего на часть татарского населения, - связывает право нации на самоопределение исключительно с провозглашением независимого государства. Эти силы понимают суверенитет как полную внутреннюю и внешнюю независимость государственной власти. Они не признают компромиссных решений и считают действительной реализацией суверенитета только полную государственную независимость Татарстана. Какой бы логически чистой ни казалась такая позиция, она слишком упрощает реальную действительность и, по существу, означает нежелание соотносить с ней свои устремления.

Выступающие за независимый Татарстан национально-патриотические силы, по всей видимости, не совсем отчётливо представляют себе, как можно практически реализовать такую идею с учётом интегрированности РТ в экономическое, финансовое, социокультурное пространство России и с учётом многонационального состава населения Республики, наличия среди значительной части её жителей совершенно противоположных установок на этот счёт. При непредвзятом подходе были бы очевидны непреодолимые трудности в реализации идеи и опасность подрыва характерного для Татарстана межнационального согласия.

Недостаточно абстрактных лозунгов свободы и независимости. Нужно предварительно представить более или менее точные расчёты всех экономических, политических, социально-психологических последствий образования независимого государства Татарстан. При этом любые расчёты должны принимать во внимание возможные варианты поведения России - от недружественного (наиболее вероятный вариант) до нейтрального. Татарстан связан с Россией тысячами нитей и в его судьбе российский фактор объективно является приоритетным.

Руководство Татарстана, занявшее в дискуссиях о суверенитете и в спектре действующих на его земле политических сил центристские позиции, выступало и объективно не могло не выступить защитником права нации на самоопределение. Именно это право явилось базой обоснования местной элитой законности требований национальной государственности и государственного суверенитета.

Несомненно, наиболее сильным мотивом, объясняющим борьбу местной элиты за суверенитет, является её стремление освободиться от сковывающих её российских пут и развязать себе руки. Не будет преувеличением сказать, что главным на сегодняшний день итогом суверенизации является невиданная прежде в истории Татарстана степень независимости местных руководителей от московских властей. Это, конечно, не полная независимость (не забудем о потенциально мощных экономических, финансовых, социальных, политических и силовых рычагах, остающихся в руках России), но это нечто существенно новое во взаимоотношениях республиканских властей и федерального центра.

В былые времена первый секретарь Татарского обкома КПСС выступал в роли двуликого Януса. Он обладал огромными полномочиями в самой АССР и являлся здесь своеобразным генерал-губернатором. В то же время этот деятель выступал по отношению к центру в роли холуя, которого ЦК КПСС мог просто-напросто прогнать из-за непригодности. Как бы там ни было, первый секретарь обкома беспрекословно выполнял указания Москвы и находился под её контролем. Ныне ситуация совершенно иная: местная элита оказалась вне всякого контроля сверху и предоставлена сама себе.

Фактическую независимость от кого бы то ни было сверху (контроль снизу в России традиционно неэффективен) эта элита не стесняется использовать для удовлетворения собственных корпоративных интересов. В цивилизованном обществе всегда есть мощный регулятор - закон. В России, при доминирующей авторитарно-патриархальной политической культуре и традиционном правовом нигилизме, уповали на доброго царя и хорошего начальника.

По существу, осью всех взаимоотношений местной элиты Татарстана с федеральным центром является борьба за власть, борьба за то, у кого и сколько должно быть полномочий. В этом процессе можно выделить несколько периодов.

В первый из них (1990 - 1991 гг.) местная элита преследовала цель повысить политико-правовой статус Татарской АССР до статуса союзной республики и тем самым по сути выделиться из состава РСФСР, встать с ней вровень наряду с другими союзными республиками. Основными политическими событиями того времени для Татарстана были принятие Декларации о государственном суверенитете, избрание первого Президента, участие на определённом этапе в ново-огарёвском процессе. Главным политическим ресурсом, которым пользовалась местная элита в указанный период, была игра на противоречиях между общесоюзным и российским центрами, в равной мере ослабленными взаимным противостоянием.

Второй период, наступивший после развала Союза ССР (1992 - октябрь 1993 г.), характеризовался стремлением местных политических кругов закрепить особый статус Татарстана. Это выразилось в выдвижении идеи его ассоциированности с Российской Федерацией, в провозглашении Республики Татарстан субъектом международного права, в предложении строить отношения между РТ и РФ на основе межгосударственного договора, в конституционном закреплении - без всяких оговорок - положения о верховенстве законов Татарстана на его территории.

Политика, сознательно канализируемая в этом направлении, подкреплялась такими мощными политическими акциями, как проведение 21 марта 1992 г. общереспубликанского референдума по вопросу о статусе Татарстана, принятие в ноябре 1992 г. новой Конституции Республики Татарстан. В этом документе Республика в одностороннем порядке провозглашается субъектом международного права и закрепляется её статус как суверенного государства, ассоциированного с Российской Федерацией - Россией на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения. Одновременно Казань обратилась в Верховный Совет РФ с предложением о конституировании в Основном Законе России положения о договорно-конституционных отношениях между Республикой Татарстан и Российской Федерацией. Главным политическим ресурсом местной элиты в тот период было использование противоречий между законодательной и исполнительной ветвями российской власти.

После октябрьских (1993 г.) событий в Москве во взаимоотношениях местной политической элиты с общероссийским центром начался третий период, ознаменовавшийся прежде всего давлением на регионы и принятием конституции фактически унитарного государства. Этот период характеризуется установлением шаткого равновесия в отношениях между политической элитой Татарстана и федеральной российской властью, что выразилось в подписании 15 февраля 1994 г. Договора между РФ и РТ «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан». Наряду с этим актом подписаны 14 соглашений, касающихся разграничения полномочий в различных сферах управления.

В связи с заключением Договора и соглашений местная элита развернула - в типичных традициях застойного времени - шумную пропагандистскую кампанию по безусловному одобрению её действий (телеграммы и письма руководителям Республики, выступления в СМИ от имени трудовых коллективов, глав администраций и отдельных граждан). Но чем громче были возгласы одобрения, тем очевиднее становилась уязвимость подписанных документов.

Для объективной оценки действительной значимости Договора от 15 февраля 1994 г. важно учитывать конкретно-историческую ситуацию, которая наложила свой отпечаток на его содержание. Известно, что сам переговорный процесс между Москвой и Казанью продолжался в течение двух с половиной лет. Центральная власть была не очень склонна заключать отдельный договор с Татарстаном, который она всегда рассматривала как часть России. Целесообразность заключения такого акта тем более казалось сомнительной после одобрения на референдуме 12 декабря 1993 г. Конституции РФ, уравнявшей национальные республики с краями и областями.

Иное отношение к заключению договора было у местной элиты. С самого начала она претендовала на особый статус Татарстана - в виде его ассоциированности с Российской Федерацией - Россией на договорной основе. Эта идея внушалась населению, была закреплена в новой Конституции Республики Татарстан. Такой договор Казань обещала всем. Элита Татарстана очень гордилась тем, что она идёт на шаг или полшага впереди руководства других республик, входящих в состав Российской Федерации, создавала выгодный для себя имидж лидера на пути к их суверенитету. Татарстан первым среди других республик РФ принял Декларацию о государственном суверенитете, первым провёл общереспубликанский референдум для выявления воли и отношения многонационального народа Республики к суверенитету, первым закрепил в наиболее полном виде суверенитет в новой Конституции. Тем самым Татарстан как бы прокладывал дорогу другим бывшим автономиям, недвусмысленно звал их к обретению большей самостоятельности, повышению своего политико-правового статуса. Всё это не могло не вызвать недовольства федерального чиновничества.

В таких условиях для политической элиты РТ, отказавшейся в своё время от подписания вместе со всеми Федеративного Договора, важно было продемонстрировать, что она добивается для Татарстана, опять-таки первой среди республик, особого статуса путём подписания отдельного договора с Россией. Однако Казани никак не удавалось форсировать заключение желанного акта.

Катализирующим фактором стали выборы в Федеральное Собрание РФ. Под сильным прямым и косвенным давлением местной элиты эти выборы в декабре 1993 г. на территории Татарстана не состоялись. Под угрозой срыва находились и выборы, назначенные на 13 марта 1994 г. Выходом из ситуации явилась сделка между центральной властью и местными руководителями. Суть сделки: вы подписываете с нами договор, мы обеспечиваем проведение на территории Татарстана выборов в Государственную Думу и Совет Федерации. Договор был подписан 15 февраля 1994 г., выборы состоялись в назначенный срок - 13 марта 1994 г. Именно на этой компромиссной основе достигнут временный баланс интересов, неустойчивое равновесие. Это не могло не сказаться на содержании документа, а главное - на его исполнении.

Уже само название Договора вызывает вопрос: о какой взаимности в делегировании полномочий идёт речь? Следует ли это понимать так, что ещё до заключения этого соглашения стороны независимо друг от друга обладали некими полномочиями и затем решили взаимно делегировать их друг другу? Тогда какие из своих полномочий Россия передала Татарстану? - Никакие.

Договор даже не упоминает того главного, поборником чего провозгласили себя лидеры РТ, - её суверенитета. Подписавшие документ должностные лица руководствовались, как сказано в его преамбуле, Конституцией Российской Федерации и Конституцией Республики Татарстан, иначе говоря, двумя противоположными по своей направленности Основными Законами. Ещё более одиозно звучит ст. 1 Договора, согласно которой «разграничение предметов ведения и взаимное делегирование полномочий между органами государственной власти Республики Татарстан осуществляются (?) Конституцией Российской Федерации, Конституцией Республики Татарстан и настоящим Договором». Ведь обе Конституции совершенно по-разному разграничивают предметы ведения, и в этом отношении опираться сразу на оба документа равносильно сидению на двух стульях.

Более того, Договор прямо противоречит Конституции Республики Татарстан, поскольку не предусматривает ассоциированности РТ с Российской Федерацией, как это предполагалось ст. 61 Конституции РТ, а закрепляет положение Татарстана как одного из субъектов Федерации - и не больше.

Договор вступает в прямую коллизию и со ст. 59 Конституции РТ, согласно которой «Республика Татарстан самостоятельно определяет свой государственно-правовой статус». О том, что в действительности всё обстоит иначе, теперь общеизвестно. Согласно той же статье, «законы Республики Татарстан обладают верховенством на всей её территории, если они не противоречат международным обязательствам Республики Татарстан». Договор, по существу, перечёркивает это конституционное положение, поскольку прямо относит к ведению Российской Федерации и её органов, например, установление правовых основ единого рынка, финансовое, валютное, кредитное, таможенное регулирование, судоустройство, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство, гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство и т.д. Эти и другие законы, регулирующие вопросы, которые относятся к ведению Российской Федерации и её органов, будут действовать и на территории Татарстана. Можно ли и после этого упрямо утверждать, что законы РТ имеют верховенство на её территории, вовсе не упоминая о реальной правовой силе российских законов?!

Казалось бы, что Договор, поскольку он, мягко говоря, расходится с Конституцией Республики Татарстан, нуждается в обсуждении и ратификации Верховным Советом РТ. Однако правящие верхи сделали всё, чтобы не допустить этого, ибо любая публичная дискуссия по данному вопросу могла бы раскрыть никчёмность и антиконституционность Договора, а также подлинные мотивы его подписания.

Очевидная слабость Договора и в том, что он поддаётся широчайшему толкованию. Механизм его реализации не разработан. И в этом качестве он очень удобен российскому чиновничеству в целях торпедирования основных положений Договора при решении конкретных вопросов.

Ни Договор, ни 14 соглашений, касающихся разграничения полномочий в конкретных сферах управления, ничего не прибавляют к статусу Татарстана, не усиливают его самостоятельность, не открывают путей для реализации его суверенитета. Более того, Договор сужает тот объём государственного суверенитета, который зафиксирован в действующей Конституции РТ. Тогда в чём же сокровенный смысл заключения Договора? Ведь трудно допустить, что местная элита не видит и не понимает своего поражения. Думается, что и видит, и понимает, но не хочет признать того, что реально ей ничего не удалось достичь.

Добившись проведения в Татарстане выборов в марте 1994 г., федеральная власть вряд ли проявит энтузиазм в реализации Договора. Для неё самое лучшее в этом отношении, если о Договоре будут меньше вспоминать, тем более требовать его выполнения.

У местной же элиты ситуация похуже. Ей придётся постоянно доказывать, что Договор и соглашения то-то дали Республике, и бороться за их реализацию. Но расчёты на особый статус Татарстана в силу заключённого акта уже рассеиваются как утренний туман. Местная элита не располагает политическими ресурсами, благодаря которым она могла бы заставить российское федеральное чиновничество следовать букве и духу Договора и соглашений. Кроме того, подобные документы федеральная власть подписала с некоторыми другими республиками. Наконец, в Государственную Думу представлен законопроект, который установит общие принципы разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами власти и органами власти субъектов Федерации.

В своих взаимоотношениях с Центром элита Татарстана, по-видимому, совершила ряд просчётов. Во-первых, с самого начала бесперспективным был курс на формирование фундамента политики по отношению к этому центру с расчётом использовать преходящие противоречия. Во-вторых, ошибкой было то, что руководство Татарстана не заявило открыто и честно, чего же оно добивается: превращения Республики в самостоятельное, независимое государство и выхода его из состава России или пребывания её по-прежнему в составе РФ, но с более широким набором прав и повышением политико-правового статуса. Игры в слова об «ассоциированности» и «международной правосубъектности» не внесли ясности и, ничего не прибавиви Республике, послужили для российского истеблишмента лишним раздражителем.

5. Что в перспективе?

Взгляд в будущее неизбежно должен основываться на оценке того, что удалось добиться Татарстану за годы, прошедшие после принятия в августе 1990 г. Декларации о государственном суверенитете. Объективность требует сказать, что успехи невелики и похвастаться особенно нечем.

Материальное и социальное положение основной массы населения ухудшается. Надежды на достижение суверенитета не оправдываются. Местная руководящая элита не решила ни одной серьёзной проблемы и не искоренила ни одного из зол. Суверенитет не превратился для неё в самоценность, а стал удобным способом избавиться от всякого контроля. Получив свободу действий, политическая элита использовала её и в своих личных, корыстных интересах.

В Татарстане крайне нерешительно проводится реформа политической системы, не создан целостный и стабильно функционирующий государственный механизм. Не завершено реальное оформление третьей ветви власти - судебной. Республика имеет раздутый государственный аппарат.

Представленная местной элитой в июле 1994 г. Концепция реформирования представительных и исполнительны органов государственной власти и управления и основанные на ней законы отвергают идеи профессионального парламента, равенства депутатов, выборов на многопартийной основе, выборности глав районных и городских администраций, а также ряд других демократических принципов. Правящим верхам удалось на ближайшую перспективу, по существу, закрепить господство номенклатуры и создать мощнейшую преграду на пути демократизации.

Не лучше обстоит дело и с ходом экономической реформы. Республика почти так же далека от рыночной экономики, как и четыре-пять лет назад. Приватизация в целом идёт вяло и не даёт тех результатов, на которые рассчитывали. Инвестиционная привлекательность Республики среди российских и зарубежных инвесторов низка. Издавая многочисленные законы и указы, в том числе о поддержке предпринимательства, верхи мало что делают (или вообще ничего не делают) для их практической реализации. Правящая элита нетерпима к критике со стороны и не самокритична. Она отличается высокомерной претензией на всезнание и непогрешимость.

Опыт показывает, что значительная часть местной правящей элиты исчерпала свои возможности и вряд ли способна на проведение эффективных политической и экономической реформ. Менталитет, сформировавшийся в годы пребывания в составе партийно-государственной номенклатуры, обусловил невосприимчивость к радикальным мерам реформирования общества. Основная линия поведения местной элиты в Татарстане заключается в постоянном приспосабливании к объективно складывающейся ситуации, при этом в качестве главной цели преследуется самосохранение, позволяющее по-прежнему владеть рычагом распределительной системы.

Интересы населения Татарстана требуют, между тем, решительной смены курса. Сейчас одной из самых первоочередных задач является переход от политики запаздывающего реагирования на возникающие проблемы и противоречия к концептуально проработанной политике. Однако у местной элиты нет ни реальной программы выхода из кризиса, ни модели последующего экономического и политического развития Республики. Верхи опасливо относятся к процессу демократизации, видя в ней угрозу своей власти. Словом, местная элита, по крайней мере в основной своей части, вряд ли способная адекватно ответить на вызовы времени.

Поворот в сторону действительных реформ в Республике Татарстан исторически так же неизбежен, как и в России в целом. Но как скоро он произойдёт, во многом зависит и от их элит. Очевидно, Татарстан не может рассчитывать на лучшую судьбу без решительного обновления правящей элиты, прежде всего за счёт молодых, честных и компетентных людей. Но сделать это будет нелегко, ибо старые номенклатурные группы цепко держатся за власть, поднаторели в политической мимикрии и манипулировании, они всегда активно вмешиваются в избирательный процесс, не надеясь на свободное усмотрение граждан. В то же время оппозиция номенклатурной власти в Татарстане слаба, главным образом из-за своей раздробленности и амбициозности ряда выступающих от имени этой оппозиции деятелей.