Идеи тираноборцев

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Политические писатели - публицисты, выступавшие против абсолютизма в западноевропейских государствах второй половины XVI - начала XVII веков получили название тираноборцев (монархомахов -борцов с монархами). В этот период одним из основополагающих трудов было знаменитое произведение выдающегося эллиниста Этьена де Ла Боэси «Рассуждение о добровольном рабстве». Также известными являлись сочинения Ф. Готмана «Франко-Галлия», Юния Брута «Защита против тиранов», Т. Беза «О праве магистратов по отношению к подданным», Дж. Бьюкенена «О царском праве у шотландцев» и другие. Содержание каждого из перечисленных трудов было своеобразным, однако в них имелись некоторые общие идеи. Здесь говорилось о «народе» и от имени «народа». Однако под ним подразумевались вовсе не социальные низы, трудящийся люд, крестьянско-плебейские массы, а собрания сословных адептов, преимущественно, же феодальная аристократия. Различными вариантами подчеркивалось, что суверенитет «народа» выше прерогатив монарха, и он не должен ограничиваться волей государя. В свою очередь, воля государя связана условиями того договора, который монархи заключают со своими подданными. Только наличие такого договора и его строгое соблюдение делают государственность нормальной, а власть государя - законной. В случае, если монарх преступает стоящие над ним законы (посягает на имущество, свободу, жизнь подданных), становясь форменным тираном, тогда «народ» имеет право и может низвергнуть его.

Идеи тираноборцев своей классово-исторической сущностью были обращены в прошлое. Институты старой сословно-представительной системы, слабо интегрированное средневековое государство, уже пошатнувшийся церковный космополитизм монархомахи противопоставили централизующейся политической власти позднефеодального общества, набиравшей мощь единой национальной государственности, которые в принципе выражали тогда прогрессивные тенденции общественного становления. Что же касается самого факта актуализации монархомахами и настойчивого внедрения ими в идеологический оборот, в язык политики таких ключевых понятий политико-юридической науки, как «суверенитет народа», «общественный договор», «законность государственной власти», «границы власти государства», «право на сопротивление» и других определений, то этот факт имел, без сомнения, позитивный практический и теоретический смысл.

Целью данной работы является изучение политических идей тираноборцев, достижение которой предполагает решение следующих задач:

1) рассмотреть политические идеи тираноборцев, значение Этьена де Ла Боэси;

2) охарактеризовать воззрения монархомахов на природу власти;

3) исследовать влияние идей тираноборцев на последующее развитие политической науки.

1. Политические идеи тироноборцев. Этьен де Ла Боэси

Во Франции становление единой централизованной монархии было осложнено во второй половине XVI в. религиозными войнами между католиками и гугенотами (французские кальвинисты), в ходе которых резко усилились сепаратистские тенденции, особенно на юге страны, а также попытки крупных феодалов отстоять и укрепить свою независимость от королевской власти.

После Варфоломеевской ночи (1572 г.) в среде гугенотов появились произведения монархомахов (тираноборцев), осуждавших тиранию короля преимущественно с позиций феодальной аристократии. Монархомахи требовали ограничения власти короля сословными учреждениями, предоставления народу права смещать и выбирать монархов, призывали к сопротивлению тиранам.

Рассуждая о свободе и правах народа, монархомахи имели в виду лишь привилегии крупной аристократии. «Когда мы говорим о народе, - писал один из них, - то понимаем под этим словом не весь народ, а лишь его представителей: герцогов, принцев, оптиматов и вообще всех деятелей на государственном поприще». Восстание против тирана и его убийство, по мысли монархомахов, допустимо и правомерно только по инициативе и под руководством должностных лиц аристократии: «Берегитесь господства черни или крайностей демократии, которая стремится к уничтожению дворянства»[29]. Кроме монархомахов-протестантов (Гетман, Ланге, Без и др.) за ослабление королевской власти выступали монархомахи-католики, в том числе иезуиты.

В целом монархомахи представляли реакционно-феодальное направление. Однако некоторые произведения тираноборческой литературы по содержанию и историческим судьбам выходили за пределы защиты узкосословных интересов аристократической знати. К числу таких произведений относится трактат «Рассуждение о добровольном рабстве», написанный около 1548 г. и изданный гугенотами вскоре после Варфоломеевской ночи. Автор трактата Этьен де Ла Боэси (1530-1563 гг.) в ярких красках описывал постыдное и бедственное положение народа и страны под игом тирании, которая противоречит природе, свободе и равенству людей. Тирания возникает различными способами (договор, сила, наследование) и держится привычкой народа к рабству. Это рабство является добровольным, поскольку впавший в привычное заблуждение народ содержит тирана, терпит его прихоти и злодеяния.

В начале трактата резкая критика тирании сочетается с наивными рассуждениями, что опорой тирана является лишь несознательность подданных: если бы все сразу просветились, власти тирана, конечно, тут же пришел бы конец.

Иная концепция излагается во второй половине трактата. Тиран, утверждает Ла Боэси, опирается на нескольких пользующихся его милостями приближенных, каждый из которых, в свою очередь, имеет своих приближенных, и так далее. В результате «сотни тысяч, миллионы связаны этой цепью с тираном...ради этого создаются новые должности и новые ведомства, которые все учреждаются на деле не ради реформы правосудия, а для того, чтобы служить новой опорой тирании»[30]. Описывая, по сути дела, становление административно-военного аппарата абсолютной монархии, Ла Боэси рассуждает уже не о «добровольном рабстве», а о порабощении «одних подданных с помощью других».

Сила тирана в том, что он, создавая себе приближенных и сторонников, раскалывает народ: «В конечном счете оказывается, что людей, которым тирания выгодна, почти столько же, сколько и тех, которым дорога свобода».

Государство, считал Ла Боэси, это объединение тиранов, из которых высшие опираются на низших и в то же время при случае грабят их. Суть тирании, ее «секрет и основу» Ла Боэси видел, таким образом, в организованной иерархии связанных общей выгодой с тираном и между собой прислужников тирании, каждый из которых стремится «обеспечить себе долю в добыче и быть самим маленьким тиранчиком при большом тиране»[31].

Резкое осуждение тирании с позиций естественного равенства и свободы людей, критика ряда реальных качеств абсолютной монархии (фаворитизм, рост бюрократической иерархии, отсутствие законности, гарантий прав личности, посягательство деспотического государства на имущество состоятельных лиц и др.) обусловили долговременную жизнь трактата; трактат переиздавался неоднократно, в том числе два года подряд (1789 и 1790 гг.) в начале Французской революции. В целом тираноборцы подвергли критике концепцию абсолютной монархии и противопоставили ей идеал государственной демократичности (Ф. Атман, Ф. Дюплесси де Марнэ, Ф. Отман, Дж. Бьюкенен и др.).

Политическая программа тираноборцев:

1. Абсолютная монархия ? тирания.

2. Источником власти в государстве является народ. Любая форма правления должна предполагать наличие выборных начал.

3. Власть монарха должна быть ограничена сословно-представительным органом.

4. Государственная власть должна осуществляться в интересах народа.

5. Государство не должно вмешиваться в вопросы веры.

6. Народ имеет право на сопротивление, если власть противоречит интересам народа. тираноборец власть политическая идея

В условиях XVI века идеи тираноборцев имели консервативное значение, выражали интересы аристократии, способствовали территориальному сепаратизму.

2. Воззрения монархомахов на природу власти

В первой половине XVI в. в Западной и Центральной Европе развернулось широкое общественное движение, антифеодальное по своей социально-экономической и политической сути, религиозное (антикатолицистское) по своей идеологической форме. Поскольку ближайшими целями этого движения являлись «исправление» официальной доктрины римско-католической церкви, преобразование церковной организации, перестройка взаимоотношений церкви и государства, постольку оно стало называться Реформацией. Главным очагом европейской Реформации была Германия. Сторонники Реформации разделились на два лагеря. В одном собрались имущие элементы оппозиции ? масса низшего дворянства, бюргерство, часть светских князей, рассчитывавших обогатиться посредством конфискации церковных имуществ и стремившихся использовать удобный случай для завоевания большей независимости от империи. Все эти элементы, тон среди которых задавало бюргерство, хотели осуществления достаточно скромных, умеренных реформ. В другом лагере «объединились народные массы: крестьяне и плебеи. Они выставили далеко идущие требования, боролись за революционное переустройство мира на началах социальной справедливости»[32].

Крестьянско-плебейский лагерь, который возглавил Томас Мюнцер (около 1490-1525 гг.), обратил реформационное движение в открытую бескомпромиссную борьбу против всяких эксплуататорских порядков, социального неравенства, власти князей, засилья церкви. Пик этой революционной борьбы ? Крестьянская война в Германии (1524-1526 гг.).

Социальные и политико-правовые идеи восставших крестьянских масс были наиболее определённо изложены в «12-ти статьях» и в «Статейном письме». Первый документ состоял из относительно умеренных и конкретных требований. В нём, в частности, говорилось о необходимости выборности и сменяемости духовных лиц общинами, об обязательности отмены крепостного права, об уменьшении размера податей, оброков и барщины, об устранении произвола в управлении и судах и т. д.

Содержание «Статейного письма» вышедшего из ближайшего окружения Т. Мюнцера, было куда радикальнее. Авторы этого письма заявили, что крайне бедственное положение народа больше терпеть нельзя. Всем крестьянским общинам надо объединиться в «христианский союз и братство», сообща устранить любыми средствами (в том числе и насильственными) тяготы, создаваемые простым людям духовными и светскими господами. В «христианском союзе и братстве», который должен будет охватить всю страну, установится справедливый общественный строй; его принципом явится служение «общей пользе». Поскольку «Статейное письмо» задачу учреждения такого союза связывало с народными массами, постольку вполне логично допустить, что в них оно видело и носителя власти при новом социальном порядке. Мысль о том, что власть следует передать простому народу, шла, несомненно, от Т. Мюнцера, по мнению которого лишь обездоленному люду чужды эгоистические цели и он движим общими интересами, стремится к «общей пользе». Волю и цели бога способно осуществить только то государство, которое сообразует своё бытие с общей целью мирового развития, целью всего сущего.

Для того чтобы сбросить «безбожников с трона правления»[33] и выдвинуть на их место людей низших и простых, надо воспользоваться мечом. Это, по Т. Мюнцеру, неизбежно и законно. Другого средства нет, пока светские и духовные князья грубой силой подавляют трудящихся крестьян. Новый строй тоже будет вынужден прибегнуть к мечу, ибо ему придётся защищать власть общественного целого над эгоистическими социальными группировками.

Т. Мюнцер был реалистически мыслившим революционным вождём и не предрешал в деталях формы государственного устройства, принципы управления и т. п. в обществе, где простой трудящийся народ и впрямь окажется источником и субъектом политической власти. Во взглядах Т. Мюнцера есть зачатки республиканских идей; в известной степени эти идеи восходят к соответствующим представлениям таборитов.

Во второй половине XVI ? начале XVII в. довольно широкую известность приобрели сочинения Ф. Готмана «Франко-Галлия», Юния Брута (псевдоним) «Защита против тиранов», Т. Беза «О праве магистратов по отношению к подданным», Дж. Бьюкенена «О царском праве у шотландцев» и др. Своеобразным было конкретное содержание каждого из перечисленных трудов. Однако имелось и несколько общих идей, которые так или иначе разрабатывались во всех этих сочинениях. В них много говорилось о «народе» и от имени «народа». Но под ним подразумевались «отнюдь не социальные низы, трудящийся люд, крестьяно-плебейские массы, а собрания сословных представителей, преимущественно же феодальная знать»[34]. Всячески подчёркивалось, что суверенитет «народа» выше прерогатив монарха и он не должен быть ограничен волей государя. Последняя связана условиями того договора, который монархи заключают со своими подданными. Только наличие и строгое соблюдение такого договора делают государственность нормальной, власть самого государя ? законной. Если монарх преступает стоящие над ним законы (посягает на имущество, исконные свободы, жизнь подданных), становясь форменным тираном, «народ» вправе и обязан низвергнуть его.

Институты старой сословно-представительной системы, слабо интегрированное средневековое государство, уже пошатнувшийся церковный космополитизм монархомахи противопоставляли централизующейся политической власти позднефеодального общества, набиравшей силу единой национальной государственности, которые в принципе выражали тогда прогрессивные тенденции социального развития. Что же касается самого факта актуализации монархомахами и настойчивого внедрения ими в идеологический оборот, в язык политики таких ключевых понятий политико-юридической науки, как «суверенитет народа», «общественный договор», «законность государственной власти», «границы власти государства», «право на сопротивление» и др., то этот факт имел, несомненно, позитивный практический и теоретический смысл. Э. Ла Боэси полагал, что «в стародавние времена властители насилием и обманом отняли у людей естественно присущую им свободу. Постепенно человеческая память забыла это зло, с ним помирилась; оно укоренилось и стало воспроизводиться уже силой привычки»[35]. Государи всячески культивируют у своих подданных привычку сознавать и ощущать себя бесправными рабами. От свободы люди отрекаются также вследствие трусости, страха, которые порождает в них тиранический режим. Наконец, в подневольное состояние они впадают из-за благоговения перед верховной властью, внушаемого различными пышными символам и ритуалами.

Чтобы удержать народ в добровольном рабстве, государи обзаводятся массой приспешников. Они образуют целую касту ? пирамиду подручных ? от нескольких фаворитов монарха до многих тысяч его слуг, охранников, чиновников и т. д. Вся эта каста извлекает личную выгоду из своего положения: наживается и преуспевает, помогая монарху эксплуатировать народ и господствовать над ним.

Как мы убедились, Э. Ла Боэси выявил ряд типичных черт процедуры властвования, свойственной социально разнородному обществу. Причём он не только раскрыл их, но также дал им надлежащую оценку с позиций широких народных масс. Всё это ? важнейший вклад в политико-юридическую теорию, в развитие прогрессивной демократической мысли.

Ф. Готман обратился в протестантство, потрясенный сценой сожжения гугенотов, которую ему пришлось наблюдать в Париже. Печальный обряд сожжения произвел на него сильнейшее впечатление. После Варфоломеевской ночи он поклялся ненавистью к Карлу IX. Результатом этого настроения явилась книга, наделавшая в свое время много шуму ? знаменитая «Franco-Gallia», «Франко-Галлия». Сочинение Готмана «по своему внешнему виду и задаче есть историческое исследование. Автор задается целью показать развитие государственного права Франции и разрабатывает свою тему со всем аппаратом ученой эрудиции»[36].

Основной тезис сочинения состоит в том, что королевская власть во Франции всегда была ограничена властью народа. Свободные французские убеждения, доказывает Готман, восходят еще к временам древней Галлии, ибо она состояла из нескольких небольших государств, в которых короли пользовались ограниченной властью. Покоренные римлянами, галлы все время тяготились их гнетом, предпринимая многочисленные восстания против победителей. Германцы, свергнувшие римское владычество, были приняты ими с энтузиазмом. Между ними и находились будущие владыки страны, франки, самое имя которых обозначает людей свободных. Они установили монархию, сохранив при этом свободу: ибо рабство не состоит в том, чтобы повиноваться королю, а в том, чтобы склоняться перед тираном. Государи, созданные ими, были не тиранами, а охранителями их вольностей. Из соединения франков с галлами произошел франко-галльский, или французский народ, первым королем которого был Хильдерик. У франков короли были выборными. Назначая королей, народ мог и низлагать их; это повторялось часто, начиная с низложения первого короля Хильдерика. Народ имел также участие в делах управления. Тирания была невозможной. В той или другой форме суверенитет всегда принадлежал или всему народу (ad universitatem civium), или по крайней мере собранию благородных (nobilium); Капетинги сохранили этот старинный порядок: народное собрание и при них удержало свой авторитет. Государственные чины продолжали собираться.

Наилучший образ правления, продолжает Готман, переходя на почву теории, состоит в соединении трех элементов: монархического, аристократического и демократического. Аристократия необходима как посредствующий член между королем и народом. При таком образе правления обеспечивается и качество общих решений, и свобода отдельных лиц. Еще римляне, ставя выше всего благо народа, поручали верховную власть народным собраниям. Едва где-либо, кроме Турции, существует управление, в котором граждане не сохраняли бы некоторые свободы, а она состоит исключительно в праве держать собрания. Поэтому правители, отнимая эту свободу, являются нарушителями исконных прав народа, они перестают быть королями и становятся тиранами. Готман указывает на Людовика XI как на того короля, который первый стал нарушать добрые законы предков; это и создало глубокую рану, послужившую началом всех бедствий. Место народного собрания заступило ораторство адвокатов. Юристы и практики начали заправлять всем. Государственные чины перестали действовать. Готман «настаивает на верховных правах народа и говорит о границах королевской власти, вытекающих одинаково и из традиций прошлого, и из требований теорий»[37]. Легко заметить, что под народным правлением он понимает не демократический режим, а ту форму государственного устройства, которая действовала прежде во Франции под именем Генеральных штатов, собиравшихся периодически из представителей трех сословий: дворянства, духовенства и горожан. Он не ищет новых вольностей, а хочет лишь возродить старые права, которыми пользовалась прежняя Франция. Он всюду апеллирует к истории и к авторитету прошлого. Его либерализм зарождается на почве средневековых воспоминаний, подогретых протестантской враждой к католической монархии.

Идеи тираноборства отражены также в сочинении «Vindiciae contra tyrannos» ? «Защита против тиранов». Вопрос об авторе этой книги, скрывшемся под псевдонимом Юния Брута, до сих пор остается спорным. Во всяком случае, несомненно, что автор этой книги ? протестант, вышедший из той же партии, что и Готман, и одинаково с ним возмущенный религиозными преследованиями.

Любопытно отметить, что в предисловии автор резко нападает на Макиавелли, называя его угодником тиранов, учившим их укреплять свою власть. Французские политики, нападавшие на Макиавелли, ясно и верно сознавали одно, ? что для итальянского писателя традиции прошлого и авторитет старины не имеют значения, что во имя государственной цели он готов оправдать всякие новшества, хотя бы это был самый безграничный деспотизм. Юний Брут хочет противопоставить этой системе твердые начала государственного права. Книга его разделяется на четыре части, соответственно четырем разбираемым в ней вопросам. Уже первый вопрос обнаруживает нам и повод к написанию сочинения, и тенденцию автора. «Обязаны ли подданные повиноваться князю, если он дает предписания, противные воле Божьей?» ? спрашивает Юний Брут и отвечает на этот вопрос отрицательно: «Богу следует повиноваться более чем человеку»[38] ? так говорит само Священное Писание. Юний Брут считает необходимым присоединить к словам Писания некоторые аргументы. Бог, замечает он, существует сам по себе, король же ? по благодатию Божию. Сотворив мир из ничего, Бог является его истинным собственником, князья суть лишь наместники его, а наместникам повинуются только из уважения к тому, кого они замещают. Поэтому-то королям и надо повиноваться лишь в том случае, когда они соблюдают волю своего Господина.

«Но можно ли сопротивляться князю, нарушающему закон Божий?» ? продолжает свои вопросы Брут. На это он отвечает утвердительно: «народ должен воздерживать князей-богоотступников от разорения церкви, и если он не делает этого, то с него взыщется Богом»[39]. Впрочем, право сопротивления должно принадлежать не частным лицам, а должностным; если же эти последние поддерживают князя, то каждый город и каждая отдельная область имеют право сопротивляться. Но ни в каком случае это право не может принадлежать толпе, которую Брут называет чудовищем с многочисленными головами. Под народом, разъясняет он, следует разуметь его представителей (qui universum populi coetum representant). Но когда должностные лица дают сигнал к восстанию, народ должен за ними следовать. И если говорят, что со времени Христа запрещено употреблять оружие для защиты церкви, то это неверно. Евангелие не запрещает употребление меча.

Юний Брут не ограничивается, однако, церковной областью и, постепенно усиливая свои требования, в третьей части ставит еще более общий вопрос: «Позволительно ли противодействовать тирану, так или иначе угнетающему и разрушающему государство?» Автор доказывает, что народ устанавливает царей, и хотя они получают свою власть от Бога, но не иначе как чрез посредство народа и для его пользы. Когда народ переносит свою власть в руки представителей, то эти избранники народные продолжают стоять над государями. Они участвуют в управлении, воздерживают князей от произвола и низлагают тиранов. К числу таких представителей народных автор относит и собрания трех чинов во Франции. Наконец, Юний Брут ставит четвертый и последний вопрос: «Имеют ли право соседи из других стран помогать народу против тиранов?» Он отвечает и на этот вопрос утвердительно: «все члены церкви, как общечеловеческой организации, выходящей за пределы одного народа, обязаны защищать ее от притеснений; человеколюбие требует, чтобы мы помогли ближним»[40].

Джордж Бьюкенен (1506-1582), шотландский гуманист, поэт и историк, в своем сочинении «De jure Regni apud Scotos» ( «О королевском праве у шотландцев», 1579) доказывал, что источником королевской власти является народ, с которым король связан договором: королевская власть опирается на закон, а закон исходит от народа, и народ имеет право сопротивляться тому, кто попирает закон и нарушает договор; королю, ставшему тираном, граждане должны отказать в повиновении и объявить его врагом общества.

В жизни и литературной деятельности Бьюкенена было очень сильно влияние континента. По образованию Бьюкенен был больше француз. Его политические идеи связаны больше с Францией, чем с Шотландией. Он важен тем, что перенес на остров идеи, выработанные на континенте, особенно в среде французских монархомахов. Вместе с ними он верит в естественное, догосударственное состояние. Государство можно вывести только из договора. Первопричиной общежития является Бог, вложивший в человека потребность в общении с себе подобными, как некоторый естественный закон. Но непосредственным источником правопорядка является народная воля. Народ точно отец и творец закона.

Бьюкенен, по видимому, связывает установление монархии с установлением гражданского общежития. Царь нужен народу, как врач, умиротворяющий волнения, нужен, чтобы держать в согласии разные части государства. Но царь поставляется для народа, и в конечном счете царская власть целиком исходит от народа. Царская власть опирается на закон, а закон исходит от народа. Закон выше царя, народ выше закона. В цари надо ставить самого лучшего, ибо неестественно, чтобы властвовал над другими тот, кто не лучше других. Лучший человек есть царь по природе. Такой царь может перевоспитать народ: при Ромуле римляне были дики, свирепы, при Нуме сразу стали благочестивы. Это живое подобие божества. Но на деле царь обычно есть царь по народному голосованию, а вовсе не самый лучший; и вдобавок власть портит его. Вот почему народ не только может, но и должен ограничить царя законом. Если под влиянием обмана или страха народ отдает царю всю полноту власти над собой, то договор не имеет связующей силы, народ не в праве ограничить себя.

Дж. Бьюкенен предвидит ряд возражений. Он вовсе не поклонник прямого народовластия. Царь должен править вместе с выборными от разных сословий.

Но Бьюкенен все же демократичнее многих других монархомахов. Вдохновляясь афинскими образцами, он отдает последнее слово народу. Когда у выборных состоится предварительное постановление, пусть оно будет передано на решение народа.

Бьюкенен знает, что «в юстиниановом своде император есть неограниченный государь, но не считает римского примера обязательным, а потом Юстиниан был великий человек, а Трибониан был человек негодный и льстил императору»[41].

Бьюкенен предвидит также ссылку на наследственность монархии у шотландцев и других народов.

Но он думает, что наследственная монархия развилась из избирательной и что при установлении наследственности народ должен был обеспечить себя существенным ограничением королевской власти.

Итак, в эту его эпоху все центробежные силы Средних веков восстают против нового государственного строя. Сословное представительство и церковный космополитизм вновь противопоставляются государственному абсолютизму и национальной обособленности.

3. Влияние идей тираноборцев на последующее развитие политической науки

Тираноборцы основательно потрудились над тем, чтобы расшатать феодально-церковные порядки, которые в XVI в. стали нестерпимо стеснять течение социально-политической жизни. Они критиковали и дискредитировали данные порядки. Ими руководило при этом пробудившееся и крепнувшее понимание светской власти (государственности) не только лишь как простого проводника воли бога и церкви, но и как института, имеющего свой собственный резон, свои особенные черты, возможности и цели. Такой подход стал заметной вехой на пути консолидации представлений о государстве в специальную, относительно самостоятельную систему научно-теоретического знания ? государствоведение.

В Средние века богословы (в России св. Иосиф Волоцкий) разработали ритуал тираноборчества:

1. Если властитель какими-либо конкретными деяниями нарушил извечный закон, он тем самым перерождается в тирана.

2. Тираноборец имеет право сразить тирана.

3. Тираноборец, убивая тирана, одновременно убивает сакральную фигуру. Поэтому тираноборец остается на месте, дабы достойно принять мученическую смерть[42].

В эпоху религиозных войн католические фанатики устраняли тех властителей, которых проповедники объявляли вероотступниками и тиранами. Тираноборческая схема оказалась настолько эффективной, что не утратила действенность в век революций. Личную печать идеолога американской революции Томаса Джефферсона украшал слоган: «Бунт против тиранов -- долг перед Богом»[43].

Французские революционеры квалифицировали как тираноборческий акт казнь Людовика XVI (1793 год). Доказывая необходимость смертного приговора, Сен-Жюст утверждал: «Поспешите судить короля; ибо нет гражданина, который не имел бы на него такого же права, какое Брут имел на Цезаря».

Тираноборчество в отличие от терроризма, как явление политической культуры не характерно для современного этапа развития человечества. Распространение демократии изживает этот вид политической борьбы. Но на этапе формирования конституционных режимов тираноборческая традиция, зародившаяся во времена античности и средневековья, была вновь востребована. На всем протяжении истории русского освободительного движения, тираноборческие идеи не теряли своей актуальности, и зачастую революционеры использовали или фразеологию, или определенный способ действия, соотносимый с тираноборческой моделью. Особенно это характерно для террористического тезауруса. Террористы охотно применяют эту модель, оправдывая ей свои преступления и формируя к ним сочувственное отношение в обществе. В результате две по сути различные культурно-политические модели оказались тесно связанными.

Заключение

Тираноборцы, писатели-публицисты в западноевропейских государствах 2-й половины XVI ? начала XVII вв., выступали против абсолютизма, отрицали божественное происхождение королевской власти, считая, что суверенитет принадлежит народу, который на договорных началах передаёт власть монарху и соответственно имеет право свергнуть его, если он нарушил условия договора (тем самым превратившись в «тирана»), и даже убить.

Монархомахи не составляли единого течения и отражали в зависимости от конкретно-исторических условий интересы различных социальных слоёв: растущей буржуазии (в Англии и Нидерландах), феодальной знати (во Франции). Под «народом» монархомахи понимали либо буржуазию, либо дворянство, а отнюдь не народные массы. Французские монархомахи стремились не к уничтожению монархии, а к ограничению её сословно-представительскими учреждениями. Теории тираноборцев часто выдвигались в ходе религиозно-политической борьбы того периода. Тираноборческие идеи развивали кальвинисты Ф. Дюплесси-Морне и Ф. Отман (Франция), И. Альтузий (Германия) и Дж. Бьюкенен (Шотландия), католик (один из основателей Парижской лиги 1584-94), Ж. Буше (Франция), иезуиты Х. Мариана и Ф. Суарес (Испания).

Так, Э. Ла Боэси полагал, что в стародавние времена властители насилием и обманом отняли у людей естественно присущую им свободу. Постепенно человеческая память забыла это зло, с ним помирилась; оно укоренилось и стало воспроизводиться уже силой привычки. Государи всячески культивируют у своих подданных привычку сознавать и ощущать себя бесправными рабами. От свободы люди отрекаются также вследствие трусости, страха, которые порождает в них тиранический режим. Наконец, в подневольное состояние они впадают из-за благоговения перед верховной властью, внушаемого различными пышными символам и ритуалами.

Э. Ла Боэси выявил ряд типичных черт процедуры властвования, свойственной социально разнородному обществу. Причём он не только раскрыл их, но также дал им надлежащую оценку с позиций широких народных масс. Всё это ? важнейший вклад в политико-юридическую теорию, в развитие прогрессивной демократической мысли.

Основной тезис сочинения Ф. Готмана состоял в том, что королевская власть во Франции всегда была ограничена властью народа. У франков короли были выборными. Назначая королей, народ мог и низлагать их; это повторялось часто, начиная с низложения первого короля Хильдерика. Народ имел также участие в делах управления. Тирания была невозможной. Готман настаивает на верховных правах народа и говорит о границах королевской власти, вытекающих одинаково и из традиций прошлого, и из требований теорий.

Идеи тираноборства отражены также в сочинении «Vindiciae contra tyrannos» ? «Защита против тиранов». Автор доказывает, что народ устанавливает царей, и хотя они получают свою власть от Бога, но не иначе как чрез посредство народа и для его пользы. Когда народ переносит свою власть в руки представителей, то эти избранники народные продолжают стоять над государями. Они участвуют в управлении, воздерживают князей от произвола и низлагают тиранов.

Джордж Бьюкенен в своем сочинении «О королевском праве у шотландцев» доказывал, что источником королевской власти является народ, с которым король связан договором: королевская власть опирается на закон, а закон исходит от народа, и народ имеет право сопротивляться тому, кто попирает закон и нарушает договор; королю, ставшему тираном, граждане должны отказать в повиновении и объявить его врагом общества.

Список использованной литературы

1. Глущенко, В.В. Политология: системно-управленческий подход / В.В. Глущенко. Ї М.: ИП Глущенко В.В., 2008. Ї 320 с.

2. Гринин, Л.Е. Государство и исторический процесс. Политический срез исторического процесса / Л. Е. Гринин. Ї М.: УРСС, 2009. Ї 275 с.

3. История политических и правовых учений / под ред. В.В. Лазарева. - М.: Высшее образование, 2008. - 512 с.

4. История политических и правовых учений / под ред. И.Ю. Козлихина, А.В. Полякова. - М.: СПбГУ, 2010. - 462 с.

5. История политических и правовых учений / под ред. В.С. Нерсесянца. Ї М.: НОРМА-ИНФРА, 2009. Ї 944 с.

6. Малков, С.Ю. Логика эволюции политической организации государств / С.Ю. Малков // Макроисторическая динамика общества и государства. Ї М.: КомКнига, 2009. Ї С. 142-152.

7. Омельченко, О.А. Историко-политическая концепция абсолютной монархии (К критике традиционных проблем исторического государствоведения) / О.А. Омельченко // Ежегодник истории права и правоведения. Вып 1. - М., 2010. Ї С. 16, 24-25.

8. Философия и социология права / авт.-сост.: Ю.А. Агафонов, В.В. Шалин, Н.А. Зимонина. Ї Ростов н/Д : Феникс, 2008. Ї 395 c.

Размещено на Allbest.ru