Развитие демократии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Демократические традиции до XX века

Демократия в России прошла через серию подъёмов и спадов. Первый подъём относится к ранней стадии феодализма, когда во многих городах Новгородской земли получила распространение прямая демократия, и в них важнейшие решения принимались на вече. В Русском царстве цари часто искали поддержки со стороны различных сословий, для чего существовала боярская дума и созывались земские соборы. Реформы второй половины XIX века и начала XX века способствовали развитию земских, сословных, крестьянских, рабочих и общегосударственных выборных органов. Установившийся после революций и гражданской войны коммунистический режим имел внешние атрибуты народовластия, хотя фактически был авторитарным. В конце 1980-х и начале 1990-х были проведены масштабные демократические реформы. Большинство граждан в стране относится к демократии позитивно и видит в ней необходимость.

Согласно византийскому историку Прокопию Кесарийскому, в VI веке древние славяне не управлялись одним человеком, а жили в «народоправстве». Основой их хозяйственной жизни было коллективное землевладение. Люди состояли в общинах, которые избирали старейшин. Во многих общинах нарушителей судили согласно копному праву.

После возникновения первых русских городов, в тех из них, которые были расположены на Новгородской земле (включая Ладогу,Полоцк, Ростов, Смоленск, Суздаль и др.) высшим органом власти часто становилось общегородское вече. В этих городах жители выбирали должностных лиц городской общины на своих сходах. В Новгороде XII--XV веков высшими выборными лицами были посадник, который избирался из бояр, и тысяцкие, которые избирались из других, а впоследствии из всех сословий. Со временем вечевая система стала всё больше вытесняться монархией. После татаро-монгольского нашествия и усиления власти князей, вечевые институты сохранились только в Новгороде, Пскове и Вятке, а в остальных городах они прекратили существование.

В середине XVI века завершилось создание Русского государства, политической системой которого стала сословно-представительная монархия. В рамках этой системы время от времени созывались земские соборы, куда съезжались представители различных сословий для обсуждения важнейших вопросов внутренней и внешней политики. Интересы феодальной аристократии представляла боярская дума, председателем которой был царь и которая вместе с ним составляла верховный орган государственной власти.

На рубеже XVIII века Россия стала превращаться в империю, а её система приобрела черты абсолютизма. В то же время проявились особенности российского самодержавия, оказавшие негативное влияние на демократические процессы[1]: во-первых, его социальной базой было только дворянство, а во-вторых, личная воля и произвол преобладали над правовыми методами при принятии политических решений. Роль представительных органов резко снизилась. Место боярской думы занял подчинённый императору Сенат. Следует упомянуть, что Пётр I провёл реформу городского самоуправления, в результате которой управление городами перешло в руки выборных бурмистрских палат (ратуш). Однако после смерти Петра I права выборных институтов были вновь ограничены. Екатерина II попыталась восстановить городское самоуправление, но впоследствии от этого также отказалась.

Следствием стихийного бегства крестьян от феодального гнёта было появление относительно свободных регионов на окраине страны. Особый статус этих территорий мог сохраняться более 100 лет. В частности, в регионах, где было распространено казачество, оно в XVI--XVIII вв. имело собственные выборные органы. Верховным органом управления у волжских, донских, терекских и яицких казаков был войсковой круг -- общевойсковое собрание, избиравшее атамана.

Во второй половине XIX века царь Александр II приступил к земской реформе, которая положила начало созданию представительных губернских, уездных и городских учреждений. Параллельно, в результате отмены крепостничества, крестьяне стали вновь организовываться в общины. Высшим органом в общине был сельский сход, выбиравшийстаросту. Общины объединялись в волости, которые имели свой крестьянский представительный орган -- волостной сход. Вопрос о выходе из общины поначалу также относился к компетенции крестьянских органов самоуправления, однако столыпинская реформа 1906 года дала возможность каждому крестьянину свободно выходить из общины и закреплять за собой надельную землю в частную собственность. Органы самоуправления были также и у других сословий: дворян, духовенства, купцов и мещан. И земские, и сословные собрания функционировали под пристальным надзором губернаторов и полиции. Кроме того, право участия в них часто ограничивалось имущественным цензом.

После отмены крепостничества приток людей из сельской местности в города способствовал рабочей самоорганизации. В 1903 был узаконен институт фабрично-заводских старост. Усиление классовых трений и рост активности марксистов привели к возникновению первых Советов рабочих депутатов.

Революция 1905 года побудила царя Николая II продолжить демократические реформы. Были легализованы политические партии и учреждён полноценный законодательный орган -- Государственная дума. После падения самодержавия в конце февраля 1917 года страна стала сползать в анархию. Сторонники республики полагали, что её строительство следует начать с принятия конституции на Учредительном собрании, до созыва которого официальная власть перешла в руки Временного правительства. Из-за нерешительности Временного правительства усилилось влияние альтернативных выборных органов власти -- Советов. Двоевластие закончилось революцией в октябре 1917 года и установлением диктатуры пролетариата.

Советский период

Правящий в СССР режим утверждал о своей демократичности. В стране существовала письменная Конституция, претерпевшая несколько редакций. Согласно Конституции, власть принадлежала народу, а верховными органами власти были Советы народных депутатов (отсюда слово «советский» в названии государства). Депутаты Советов действительно часто имели простонародное происхождение. Наиболее крупные территориальные единицы внутри страны назывались «республиками». В 1936 году И. В. Сталин охарактеризовал политическую систему СССР как «социалистическую демократию»[2]. Доминирование одной разрешённой партии и отсутствие оппозиции Сталин объяснял тем, что классовое единство и социалистическая собственность на средства производства обеспечивают исполнение воли народа. Хотя более поздние идеологи КПСС не считали Сталинский период демократией, современное им общество они описывали как демократическое:

«Социалистическая демократия в противоположность буржуазной не только провозглашает права народа, но и гарантирует их реальное осуществление. Советское общество обеспечивает действительную свободу личности. Высшее проявление этой свободы -- освобождение от эксплуатации.»

Программа КПСС. М.: Госполитиздат, 1961.

Фактически из всего перечисленного обеспечивались только экономические и социальные права. Нормы Конституции, касающиеся прав и свобод личности, существовали только в теории. В частности, граждане не обладали неотчуждаемым правом свободно обсуждать политику своей страны. Было социальное неравенство, так как советская номенклатура имела привилегированный статус. В различные периоды отдельные национальности подвергались дискриминации со стороны государства. Равенство полов не стало органичной частью ни культуры общества, ни реальной государственной политики. Государство также прибегало к экономической эксплуатации граждан, в том числе, использовался бесплатный или крайне дешёвый труд заключённых, «лимитчиков», студентов и т.д. Активное участие граждан в управлении делами общества оставалось лишь пожеланием. Выборы в Советы были безальтернативными, и Советы не обладали властью. Монополия на власть в стране принадлежала партийной бюрократии. Примером противоречия между описанным в советской Конституции строем и реальной системой неправовых отношений является факт, что на протяжении 1930-х наибольшей властью в СССР обладал И. В. Сталин, который в тот период не занимал никакой государственной должности в структурах исполнительной власти.

Период «развитого социализма» 1975--1985 гг. и сокращение не относящейся к ВПК экономики начали отрицательно сказываться на легитимности советской системы. В 1985 году М. С. Горбачёв объявил о начале экономических реформ, однако вскоре для борьбы с их противниками среди партийной номенклатуры он провозгласил гласность и демократизацию. Горбачёв и другие сторонники реформ называли предшествующий советский период "тоталитарным". Им удалось отстранить КПСС от контроля над СМИ, выборами в Советы, исполнительной властью и силовыми ведомствами. Прошедшие в 1989--1990 гг. выборы народных депутатов (СССР и РСФСР) сопровождались конкуренцией внутрипартийных групп и высокой активностью населения. Однако обострение экономического кризиса в 1990 году ускорило падение привлекательности советской системы в глазах народа. Если в начале 1991 года большинство высказалось за сохранение СССР, то к концу того же года население почти всех союзных республик на своих референдумах поддержало их независимость.

Демократия в послесоветский период

Распад СССР усугубил раскол среди российских политических элит. Между разобщёнными фракциями шла острая борьба, и отсутствовал консенсус по нормам и правилам политического поведения.

В начале 1990-х политический климат России характеризовался относительно высоким уровнем свободы личности, но также и противоречивым законодательством и низким уровнем правопорядка. В 1993 году противостояние между федеральной исполнительной и законодательной властью переросло в кризис, который Президент Б. Н. Ельцин разрешил силой, разогнав как Верховый Совет, так и Конституционный Суд. Некоторые политологи усмотрели в этих событиях признаки нелиберальной демократии. 12 декабря того же года была принята новая Конституция России, которая предоставила широкие полномочия Президенту. Вопреки тому, что Ельцин утратил популярность, он одержал победу на выборах в 1996 году.

По мнению доктора философских наук Ю.А. Красина авторитарный откат 1990-х поставил российское общество на грань потери управляемости и распада, альтернативой чему стал курс на административное укрепление государственности в 2000-е год.

Ограничение демократии в XXI веке

При В. В. Путине были предприняты меры для приведения регионального законодательства в соответствие федеральному. В то же время, правящая группа стремилась к централизации власти и выдавливанию оппозиции из политического пространства. Последнее привело к нарастающему отклонению политической системы от стандартов либеральной демократии, Некоторые прокремлёвские аналитики для описания сложившейся формы правления ввели термин «суверенная демократия», который несёт в себе заявку о соответствии системы определённым критериям народовластия и вместе с тем подчёркивает её отличие от либеральной демократии. По мнению сторонников суверенной демократии, в современных российских условиях распространённые в других странах механизмы защиты меньшинства и отдельных граждан от диктатуры большинства связаны с рисками для сохранения суверенитета государства и для осуществления политики в интересах всей нации. В настоящее время среди демократических ценностей наибольшую поддержку в России имеют свобода слова, массовой информации и вероисповедания; строгая законность; управление государством с участием всех граждан на равных основаниях. Более половины населения считает, что демократия России нужна, однако также распространено критическое отношение к её реализациям. Успешность демократических реформ связывается с функционированием государства и стабильной экономикой. В то же время подавляющее большинство населения не видит возможности влиять на принятие государственных решений. Вовлечённость в общественные организации также остаётся низкой

Демократические ценности в начале 2010-х годов

Неожиданностью для социологов и представителей власти в РФ стало заметное падение поддержки «суверенной демократии» населением России, индикатором чего стали потеря правящей партией конституционного большинства в Государственной Думе РФ на выборах 2011 года, митинги против фальсификации выборов, прошедшие в ряде городов России, а в Москве собравшие впервые с 1990-х годов десятки тысяч человек, сопровождаемое падением, а позже резким взлётом индекса популярности В. В. Путина. О необходимости отклика на изменившиеся настроения после выборов 2011 года заговорили и представители политической элиты, в VI Государственную Думу в начале 2012 года были внесены президентом Д. А. Медведевым законопроекты о возврате прямых выборов губернаторов, об упрощении регистрации политических партий и др. В политической теории внимание обратилось к институту общенародного референдума, возможностям современных сетевых технологий и др

Условия, влияющие на процессы демократии

А.Ю. Мельвиль выделяет ряд условий, влияющих на процесс демократизации в России. При этом он упорядочивает эти условия в рамках «воронки причинности»:

1. Уровень международных факторов (геополитические, военно-стратегические, экономические, политические, культурно-идеологические факторы). Он включает в себя факторы, проявившиеся в начале 80-х годов и повлиявшие на реформаторские тенденции в СССР. Они не были решающими, но они являются благоприятными для будущего развития демократии.

2. Уровень государство и нациеобразующих факторов. Сначала в СССР, а потом и в России отсутствовала гарантированная государственная целостность и национальная идентичность. Под лозунгами демократизации и антикоммунизма происходил рост национализма и сепаратизма, который спровоцировал распад СССР. Для современной России все более трудноразрешимой оказывается задача обеспечения национального единства, которая должна решаться до начала демократизации. Таким образом, данный фактор осложнил процесс демократизации в России и во многом обусловил его отличие от переходных процессов в других странах.

3. Уровень структурных социально-экономических обстоятельств. Россия осуществляет процесс демократизации в условиях невысокого уровня экономического развития. Кроме того, в стране отсутствовали какие-либо зачатки рыночной экономики, что тормозило развитие трансформационных процессов. Поэтому в целом влияние данного фактора является неблагоприятным.

4. Уровень социально-классовых факторов. В России отсутствовала адекватная демократии социальная база. Прежде всего, это характеризовалось и характеризуется отсутствием необходимого среднего класса, который должен выступать массовой социальной базой демократии. Другой особенностью является лишь частично обновленный правящий класс, который «удержал власть и приобрел собственность, став главным призером масштабного перераспределения и закрепления в фактически частное и акционированное владение прежде всего государственной собственности между основными входящими в него кланами и картелями». Влияние этого фактора также следует признать неблагоприятным.

5. Уровень культурно-ценностных факторов. Процесс демократизации в России не был обусловлен массовым распространением ценностей и ориентации, характерных для гражданской политической культуры. Однако, как свидетельствуют результаты некоторых социологических опросов и как показывает мировой опыт, постепенное усвоение этих ценностей и норм россиянами возможно.

6. Уровень процедурных факторов. Он предполагает взаимообусловленность политических и экономических преобразований. Исследования X. Линца и А. Степана показали, что успешные демократические транзиты предполагают последовательную политическую демократизацию, затем строительство и закрепление эффективных демократических институтов, а далее создание «экономического общества» -- систему социальных гарантий и посреднических институтов между государством и рынком. Только после этого осуществлялись болезненные экономические реформы. В России события подчинялись другой логике, когда не было создано ни демократических институтов для поддержки экономических реформ, ни институтов государственной поддержки рыночной экономики и системы социального обеспечения. Кроме того, факторами, отрицательно повлиявшими на процесс демократизации, были административный способ осуществления политических и экономических реформ, усугубивший раскол между властью и обществом, особенности формирования политической оппозиции в СССР и России, порожденной самим государством, а не гражданским обществом, отсутствие первых «учредительных выборов», которые должны были легитимизировать новый баланс общественных и политических сил.

7. Микроуровень. Он включает в себя личностные и индивидуально-психологические особенности ключевых политических акторов, реально принимающих и осуществляющих важнейшие решения. Здесь следует отметить сохраняющееся влияние авторитарных настроений, причем не только в обществе в целом, но и в сознании важнейших политических акторов.

Совокупное влияние этих факторов, представленное в виде «воронки причинности», актуализирует вопрос о возможности реализации авторитарного варианта в современной России. Однако, по мнению А.Ю. Мельвиля, возникает ряд препятствий для реализации такой альтернативы, среди которых следует назвать рост плюрализма групповых и корпоративных интересов, осознание региональными элитами своих преимуществ от дезинтеграции вертикальной оси и др

Проблемы и противоречия становления демократии в России

Современный демократический режим в России возник сравнительно недавно. Многие его характеристические черты либо не определились вполне, либо выступают в качестве проблем, решение которых требуют рефлексии и опыта. Большинство людей у нас придерживаются, как они думают, демократических воззрений, но серьезной традиции демократии в России не было и нет. Демократизм для большинства является скорее чувством, настроением, реакцией на произвол властей, чем продуманной, а тем более выстраданной позицией. Россиянин верит, что он демократ, так сказать, по рождению, по складу характера, наконец, по жизни, поскольку защищает принцип социальной справедливости, выступает против «олигархов», за правовое равенство людей, за процветание страны. Ему и в голову не приходит, что демократия, как тип отношений между людьми предполагает нечто более высокое -- гражданское общество, определенные структуры управления, определенный тип отношений между государственной властью и гражданами,, независимый суд, гражданскую активность, соблюдение прав личности и т. д. А главное, чего он не понимает, что демократическим ценностям, как и ценностям свободы, предстоит у нас трудный исторический путь, прежде, чем они станут составляющими общественного и нравственного уклада большинства россиян. Россиянам еще предстоит совершить переход от «недемократической человечности» (М.Гефтер) к демократии в собственном смысле этого слова.

Будем честны: заблуждения народных масс нашей страны относительно демократии имеют под собой основание. С одной стороны, в общественном движении России не имело сколько-нибудь значительной демократической традиции, на которую можно было опереться. То, что В. Ленин в «Детской болезни «левизны» в коммунизме» назвал «солидной демократической традицией», относилось главным образом к народнической, крестьянской демократии, в целом чуждой европейским демократическим и либеральным ценностям. Что касается большевиков, то для них, как и для русских народников, демократизм отождествлялся с решением исключительно социальных вопросов России, прежде всего рабочего и крестьянского. Демократия и свобода отождествлялись в сознании русских коммунистов с рынком и капитализмом, т. е. с тем, чего как раз они хотели избежать с помощью социалистического преобразования общества. Считать неприкосновенными какие-то права граждан, находящиеся по ту сторону компетенции государства, означало для людей, совершивших революцию, попранием всех устоев социализма. С другой стороны, в силу ряда исторических обстоятельств (поляризация современных и традиционных секторов экономики в условиях «догоняющего» развития, европеизированный характер ценностей российского культурного общества, противостоящей традиционалистской и полутрадиционалистской культуре масс и т. п.) российская интеллигенция очень редко находила в положении народа источник проблем, требующих демократического разрешения. Не случайно, демократическая идея, в том виде, в каком она вошла в сознание российских демократов конца 80-х -- начала 90-х гг. XX в. была скорее сколком с проблем и противоречий западного общества, чем отражением непосредственных нужд массы населения нашей страны.

Этот разрыв между воззрениями либеральной интеллигенции, шире культурного общества, и заблуждениями народных масс, связывавших с демократией нечто совсем другое, проходит красной нитью через все события 90-х гг. ХХ в., порождая причудливые политические комбинации и разочарование в демократических ценностях «простых» людей».

Собственно говоря, условия, которые позволяют ставить вопрос о демократии в России, появляются только сейчас, когда достигнут хотя бы минимальный уровень материальной стабильности населения, а интеллигенция, шире, общество, распрощались с иллюзиями романтического демократизма. Понадобился драматический опыт рыночных реформ 90-х гг. XX в., чтобы российское общество более трезво, а, главное, с учетом опыта проделанного пути, оказалось в состоянии поставить вопрос о демократии на реальную почву, «примеривать» со знанием дела европейские (североамериканские) демократические образцы к нашим отечественным реалиям.

Сегодня стало очевидным, что привычный, специфически западный рецепт демократизации общества в условиях нашей страны не срабатывает. То, что говорили российские и западные демократы в отношении России в 90-х гг. XX в.: европеизация против самобытного варварства, свободный индивид против чиновника, профессионал узкого профиля взамен идеолога коммунизма, частный собственник вместо разгильдяя коллективизма и т. п., разумеется, правильно, но не дотягивает до масштаба современных проблем нашей страны, характера наличных и стучащихся в нашу дверь бедствий. Если правильно то, что каждая эпоха должна «переоткрыть заново» (Б. Капустин) принципы демократического устройства, то вызовы современности требуют этого от России с неизмеримо большей настоятельностью. Ориентация на демократический идеал является, конечно, наиболее предпочтительной среди всех базисных политических ориентаций. Однако нужно иметь в виду, что демократический идеал должен быть еще вписан в контекст общественной жизни нашей страны, стать ответом на конкретные вопросы, поставленные ее историческим развитием. А сделать его ответом не так-то просто. Следует признать, что для нас, россиян, в проблеме демократизации скрещивается слишком многое: и география страны и трагическая история, и строй речи, и укоренившийся способ обращения человека с человеком, и переплетение разных культур и конфессий. В определенном смысле: демократия для России близка к порогу, равнозначному акту творения заново.

И еще. Россия сегодня новая страна, какой не была, ни царская Россия, ни СССР. В качестве таковой она возникает впервые, заново и по-новому входит в Мир. Не как сверхдержава, способная уничтожить и человечество, и себя, а как страна, строящая свою новую демократическую политию, которая по определению не может быть «обычной», «традиционной», а должна включать в себя элемент новаций, связанных с историческими условиями громадной страны, с императивами Современности, -- интеллектуальными, политическими, социальными.

Если попытаться ухватить в немногих словах своеобразие демократии в России, то можно определить ее так. В Западной Европе задачей демократии было в свое время освобождение возникших материальных сил нового общества от устаревших юридических и политических пут. В России же с самого начала процесса демократизации речь шла о большем - о создании с помощью демократии общих условий (экономических, социальных политических, культурных), которые позволили бы народам огромной страны развиваться по типу передовых стран мира. На этом пути российской демократии пришлось столкнуться с проблемами, которые при «правильном» ходе дел должны были бы предшествовать политическому перевороту 1991 г.

Исторические условия построения современной демократии

Каковы же исторические условия, в которых России предприняла в конце XX - начале XXIвв. попытку построения современной демократии? Отметим в этой связи четыре пункта.

I. Прежде всего сама историческая потребность в демократическом переустройстве общества вызревала в России существенно иначе, чем в большинстве стран Западной Европы.

Там издревле существовало местное самоуправление и правовые отношения между людьми. Поэтому и лозунг демократии был там ни чем иным, как логическим развитием принципа свободы, родившейся до идеи демократии и независимо от нее, как свободы для всех. Демократия, продолжая и обновляя либеральную традицию, преодолевала раскол общества на привилегированных и остальных, утверждала политические права для всех его членов, а не только для собственников.

Не так вызревал импульс к демократическим переменам в России. Появление демократических идей, а затем переход к демократии связан здесь с разрешением системного противоречия «догоняющего» развития - между образованным слоем, необходимым для ликвидации военно-технического отставания России от Запада, и самодержавной системой правления (включая и коммунистический режим). «Будучи приобщен к европейскому образованию, - отмечает А.Липкин, - этот новый слой стал развиваться по своей логике, чуждой духу самодержавия»3. Именно это противоречие между развившийся в верхних слоях культурой западного типа и коммунистическим способом реализации власти (плюс системный кризис, охвативший в 80-х гг. XX в. экономику и советское общество) стало предпосылкой сначала горбачевской перестройки, а затем политического переворота в августе 1991 г., знаменовавшего конец коммунистического режима и начало демократического строительства в России.

II. Известно, что «воля всех», согласно Ж.Ж.Руссо. в принципе не реализуема в обществе. Поскольку между интересами людей существует непреодолимый конфликт. Лишь «общая воля», воплощенная в государстве, уравновешивает нереализуемость одновременного и равного исполнения «воли всех». Но, обращаясь к Руссо, следует, думается, не забывать два обстоятельства: во-первых, он исходил из того, что свою волю выражают свободные люди; во-вторых, если нет «воли всех», выраженной открыто и не- стесненно, то «общая воля» превращается в деспотизм, что, кстати, было доказано Французской буржуазно-демократической революцией, а в XX в. - Русской революцией. В этом отношении государство в собственном смысле слова неотделимо от состоявшегося гражданского общества и демократии.

Что касается России, то здесь соотношение «воли всех» и «общей воли» в ходе «догоняющего» развития страны оказалось как бы перевернутым: «общая воля» в результате «революций сверху», как правило, навязывалась, о качестве как «воли всех».

III. Историческое прошлое народов Западной Европы, богатое борьбой и уроками, создало тип современного гражданина, человека из народа, который сам относится к себе с уважением и которого вследствие этого вынуждены уважать власть предержащие. В России же многовековая работа самодержавия, а затем тоталитарного режима по искоренению всяких следов внутренней демократии в народе, чувства собственного достоинства у «простого человека» сформировала менталитет российского простолюдина (рабочего, крестьянина, человека массы вообще), чьими характерными чертами стали внутреннее ожесточение, слепая ненависть в богатым, к культурно развитым людям, недоверие к закону. Произвол, неверие в силу права, буквально проросли в душу россиянина.

IV. Особенность России - ее полиэтничность, поликонфессиональность, отразившая в двойственном характере российского федерализма.

Россия когда-то заявила себя как европейское пограничье. Она вобрала в себя монголо-татарское наследие (включая тип государства), переработала его и развернула в дальнейшую экспансию на Восток. С этого времени Россия стала многонациональной страной, появились межнациональные отношения и национальный вопрос.

Россия впервые в своей истории стоит у черты, когда ресурс различия, специфической самодеятельности населения регионов способен стать и становится ресурсом демократизации России.

Регионы России, и в их числе русские регионы, самый мощный таран из всех, что способны покончить со старым государством. Притом - без взрыва, ускоряя и очеловечивая демократическое реформирование страны демократии.

Расширив права регионов, - важнейшее достижение первого этапа демократизации страны - центральная власть сделала важный шаг в поисках способа интеграции народов, обретших условия для богатой самостоятельной жизни в собственных пределах. Подобно тому, как в процессе европейской интеграции творится цивилизация Большой Европы, подобно этому Россия обретает в новом единстве громадный ресурс прогресса. Различия, которые мы иногда не совсем точно называем этническими, конфессиональными, забывая, что и русские регионы тоже различны между собой, способны как детонировать явления распада России, так и стать могучим стимулом развития народов ее населяющих. Для последней альтернативы, разумеется, нужны условия, главное, среди них - стремление людей жить богатой внутренней жизнью, не ассимилированной с другими регионами (даже продвинутых в культурном отношении),а внутри самих себя не подверженное закоченению. Что способна в этом смысле дать российская демократия, на современном этапе ее развития, так это импонировать регионам новизной разрешения общероссийских проблем, стоящих по ту сторону горизонтов региона, смелостью и оригинальностью альтернативных действий в общегосударственном масштабе.

Разрешение противоречий общественных отношений

Демократия как политический формат совместного бытия людей предполагает определенную достаточно сложную конструкцию общественных отношений. Сложность заключается в том, что «узлы» этой конструкции носят антитетический характер. Общество и государство, свобода и ответственность, участие граждан в политической жизни и профессионализм решений, регионы и центр и т.п. - разрешение противоречий между ними должно быть достигнуто в условиях демократии не победой одной стороны над другой, а в результате рождения из напряженного противостояния полюсов некоего, исторического по своему существу практического движения, которое снимает противоречие и устраняет старую противоположность, переводя ее в форму собственного развития. Переход к демократии, особенно в России, менее всего можно обозначить как «демократический транзит». Он, представляет собой, скорее, трудный процесс самоизменения, самопреодоления общества, выработку новых отношений между людьми. Разумеется, история народа, его традиции и менталитет играют в этом процессе важную роль: они могут в чем-то способствовать демократическому развитию, а в чем-то тормозить его. Но не меньшее (а может быть и большее) значение имеет стратегия демократического развития.

Эпоха «догоняющего», мобилизационного развития России окончилось. Пытаться реанимировать ее императивы и идеологию означало бы напрасно растрачивать силы общества, завести его в тупики и кризисы. Но что же тогда дальше? Какая стратегия позволит России быстрее освоить демократические технологии и стать равноправным партнером развитых стран? «Вряд ли ею способна стать либерально-модернизаторская стратегия, отвечающая одному из многих, частному для России ценностному миру. Равным образом проблематична, если не сказать резче - вредна, стратегия «опережающего развития», предлагающая использовать специфические для данного общества средства и ресурсы ради достижения все тех же «модернизаторских» целей, но только полнее и эффективнее, чем страны-первопроходцы. (Этой стратегии придерживалась Германия во второй половине XIX в., перегоняя Англию).

Новая демократическая Россия, думается, придет к стратегии «адекватного развития», адекватного не внешним образцам и критериям, а собственным проблемам. Сформулировать их и установить приоритетность можно методом демократической коммуникации всех заинтересованных групп. Внешний мир, разумеется, влияет на эту стратегию, но не как образец для подражания или извечный соперник, а как опыт, который нужно изучить, как сумма конкретных обстоятельств, благоприятствующих или мешающих решению проблем российского общества. В этом смысле (не только в этом!) можно вести речь о стратегии российского государственно-политического прагматического эгоизма. Ее можно рассматривать как стратегию опережающего развития, но уже в другом смысле. Опережать она должна появление и развитие наших собственных проблем в экономике, политике, социальной области, реагируя на них прежде, чем те превратятся в источник кризисов, бескомпромиссных столкновений и «сакрализуются» в противоборствующие идеологии. Демократический метод как раз позволяет выявить проблему и найти способ урегулировать ее в интересах всех сторон и развития страны в целом. Такой подход к проблемам способен создать стабильную и динамичную Россию, которой обеспечено место в клубе мировых держав»6.

Новая стратегия включает в себя, прежде всего, демократизацию6 политической системы, в первую очередь, государства. Демократия у нас до тех пор останется проблемой, пока она не справится с такими традиционными бедами государственного бытия России как чрезмерная централизация власти, всесилие бюрократии, диктатура некомпетентности, зависимое положение судов (и независимое - правоохранительных структур), наконец, неистребимая установка чиновников на удушение любой гражданской самостоятельности. Сегодняшнее господство коррумпированной бюрократии стало расплатой российского общества за его отказ от действенной борьбы с коммунистическим режимом, за культ государства, которое де все устроит наилучшим образом. Бюрократия давно появилась на российской почве, и теперь отчетливо видно, что её верховенство выражает глубокие пороки и скрытые слабости нашего народа - безразличие к ценностям свободы, политическую спячку, привычку поверять все ценности утилитарными мерками. Вот почему борьба с господством бюрократии означает, прежде всего, борьбу против определенного способа мышления, традиции передоверять решение всех общественных дел государству, против восприимчивости народа к политической демагогии.

Опыт нашей страны еще раз подтверждает ту истину, что для создания эффективной демократии недостаточно завоевания демократами командных высот в государстве и создания по образцу передовых стран современных институтов. Сделать Россию демократической можно лишь демократическим путем. Импульсы сверху должны подкрепляться импульсами снизу. А это предполагает ряд условий и прежде всего подъем масс, моральный и материальный, не говоря уже о политическом - тех самых масс, которые до сих пор ощущают себя забитыми, задавленными, отодвинутыми на обочину жизни - произволом властей предержащих, бедностью, неуверенностью в завтрашнем дне, отсутствием перспективы. Приоритет ценностей свободы над материальным неравенством оказался чужд отечественной традиции, нашему историческому прошлому, российскому менталитету, наконец. Дело, однако, не в том, что русский народ равнодушен к либеральным и демократическим ценностям, просто-напросто демократическим режим в том виде, в котором он существует сегодня, не решил стоящих перед страной проблем.

Казалось бы, нет ничего неисполнимого в том, чтобы люди сами, самостоятельно судили о ценностях, на которые ориентирована социальная практика, и, если нужно, пересматривали их. На деле все обстоит гораздо сложнее. Отношения господства и подчинения буквально проросли в «тело» нашего общества и сознание граждан России. «В верхах» это проявляется в бесконтрольном распорядительстве людьми со стороны чиновников всех рангов, «в низах» - в этацентристстком понимании демократии, в культе верховенства власти по отношению к обществу.

Демократизация «сверху вниз», происходящая в России, породила (точнее, закрепила) в широких массах населения заблуждение, будто наличие представительных институтов власти на общегосударственном уровне является достаточным условием демократии. Но демократия - это не только выборы Президента и депутатов Государственной Думы и местных органов власти. Она предполагает массовое участие людей в политическом процессе, для чего требуется обучение демократии в самом широким смысле этого слова, социальная подготовка граждан в близких для них сферах, позволяющая сформировать индивидуальную позицию и определенные психологические качества человека. Выработка концепции среднего образования, планирование городского и сельского строительства, решение проблемы «дедовщины» в армии, перепрофилирование земель и т.п. - все это должно находиться в компетенции граждан и их организаций. Но именно здесь гражданская инициатива встречает бешеное сопротивление чиновничьего аппарата, который ничего не желает отдавать на усмотрение рядовых людей - массовое участие граждан в делах власти означает для него попрание «устоев», нападение на «порядок». И вот решение о ЕГЭ (едином государственном экзамене) сначала принимается чиновниками, а затем уже обсуждается в среде учителей и родителей.

Признаем честно, участие рядовых граждан в решении общественных дел никогда не было ведущей ценностью в теоретических построениях российских демократов. Последним казалось, что замена старой власти новой сама по себе, без привлечения в политическую жизнь массовых сил, без коренного расширения сферы сознательной общественной деятельности способа обеспечить демократические перемены в стране. Иго российской политической традиции, связавшей любые перемены, прежде всего с инициативой государственной власти тяготело над демократами 1990 гг. точно так же, как когда-то над русскими либералами, затем народовольцами и большевиками. В результате сегодня в разгар строительства демократии мы имеем государство, управленческий аппарат которого выведен за рамки ответственности перед гражданами, государство, чьи чиновники, выборные и невыборные, могут позволять себе (и позволяют) открыто лоббировать частные интересы в ущерб общественным, наконец, государство, где право и законность применяются выборочно, в зависимости от «целесообразности», определяемой центральными и местными органами, «влиятельными» людьми и т.д.

Проблема формирования гражданского общества

демократия общественный ограничение россия

В отсутствие «низовой» демократии и зародышевого состояния местного самоуправления особое значение для России приобретает проблема формирования гражданского общества. В России никогда не существовало гражданского общества и государства, отделенных друг от друга и дополняющих друг друга. Но если нет одного, то нет и другого. В условиях неразвитости гражданского общества в России российская власть превратилась в своего рода «социум власти» со своей логикой движения, со своим собственным механизмом сдержек и противовесов. Казалось бы, масштаб перемен, инициируемых государственной властью, требует соответствующей опоры в людях, т.е. требует автономного самоорганизующегося гражданского общества. Его сегодня нет. Попытка В.Путина создать некое подобие зародыша гражданского общества в виде Общественной палаты мало что дала - наша власть, особенно на местах, не имеет ни желания, ни навыков сотрудничать с гражданскими организациями и не желает даже прислушиваться к их мнению.

Но и само формирование гражданского общества наталкивается на серьезные препятствия. В числе их не только сопротивление бюрократии. Нищета, забитость, вековые лишения, равнодушие к общественным интересам привели к тому, что россиянам недостает пока глубокого чувства своей самостоятельности и ответственности. Средний россиянин и сегодня колеблется между рабской привычкой к покорности («что можно сделать против начальства»?!) и анархическим протестом. И все-таки главная причина зазора между демократическим и «народным», как представляется, коренится глубже. Народовластие у нас долгое время отождествлялось не с демократией, а главным образом со «справедливостью», достигаемой любыми средствами. Совесть и «внутреннюю правду» русские интеллигенты, а с ними и часть народа, ставили выше закона и «правды внешней» Что касается условий и правовых норм этой «справедливости», то о них мало кто задумывался. А поскольку россияне привыкли рассматривать материальную проблему как ключевую, определяющую, привыкли изменять все ценности утилитарными критериями, постольку фундаментальная проблема правовых отношений, нравственной и политической свободы для «среднего человека» практически не существовала или проявлялась исключительно в связи с подчиненностью людей экономическим проблемам. (Это, в частности, объясняет, почему социализм в его грубой, примитивной форме так легко завоевал симпатии «простого народа» в России, а марксизм с его культом экономики - сознание части интеллигенции).

Сегодня, как никогда, очевидно, что без формирования свободного человека - а свобода предполагает некий уровень самосознания, правовой и политической культуры - невозможно создать и новый производственный базис, и новое демократическое государство, и новые отношения между разными слоями общества, равными в своих правах и обязанностях. Свобода россиянина веками упиралась (и отчасти упирается сегодня) в централизованное бюрократическое государство с его громадной армией коррумпированного и безответственного чиновничества. Десятилетия государственной опеки над людьми и их жизнью отучили россиян думать от первого лица. Тяжелые заботы о хлебе насущном доделали остальное. Вот почему август 1991 г. стал делом образованного меньшинства, а не народного порыва. Завоевание дела свободы и демократии в России оказалось не связанным с массовым демократическим движением, поскольку последнего просто не существовало. Что же касается обучения масс свободе в 90-х гг. XX вв., то оно было слишком кратким и слишком неудачным, чтобы говорить о нем серьезно. В результате ценности свободы и демократии до сих пор остаются чуждыми массовому сознанию.

И все-таки психологически россияне сегодня гораздо более свободны, чем раньше. Беспредел чиновничества, гнет бюрократической машины готовят условия для широкого морального согласия. Россиянин уже начал понимать, что существующая связка государства и собственности (и наоборот, собственности и государства) является источником колоссальной коррупции, беззакония, приобретения неправедного богатства, что сопротивляться этой криминальной стихии можно только, апеллируя к общественному мнению и гражданскому обществу, т.е. используя негосударственные средства давления на власть. Эта подвижка общественного сознания важное, хотя и не единственное условие формирования гражданского общества в России. Для того, чтобы сложился равноправный диалог граждан с властью, потребуется преодолеть еще многие препятствия. Среди них громадный перепад в культурном развитии населяющих ее этносов. Уже одно это обстоятельство делает невозможным даже в среднесрочной перспективе формирование гражданского общества «всея Руси». (Наиболее вероятной автору представляется перспектива складывания гражданского общества первоначально в регионах).

Но есть и другое препятствие. Россия до сих пор переживает глубокий кризис ценностей, выражающийся в распаде старой сферы представлений о справедливости, высших целях, социально возможном и должном. Старый строй ценностей сломан и больше не способен служить ориентиром деятельности людей, новый же еще не народился. Проблема смыслообразования сегодня приобретает для демократического развития более важное значение, чем даже экономическое проблемы. Распад смыслов грозит разложением самой ткани общественной жизни, трудностью (а порой и невозможностью) идентифицировать себя с целями и ценностями общества.

Не меньшую роль в возникновении кризиса ценностей сыграло и то, что сегодня вторглось в нашу повседневную жизнь - культ денег и наживы. Страсть к наживе разрушила старые полупатриархальные отношения в семье, в соседском коллективе, в отношении между людьми, между поколениями. Никогда раньше циничное отождествление безудержного потребления, личного благополучия и богатства с достойной жизнью не было настолько общепринятым. Наше общество атомизировалось. Растеряв прежние идеалы, оно ищет свое оправдание в ценностях потребления. Но во имя этих ценностей человек не пойдет на жертвы, самоотверженную борьбу. Отсюда безразличие - надеюсь, временное - к демократическому методу решения проблем, стремление освободиться от «проклятых вопросов» нынешнего бытия.

Вот почему, как нигде в других странах, задача российских демократов и в первую очередь интеллигенции, должна состоять в просвещении, понимаемом в самом широком смысле этого слова. Просвещение - общая задача и государства, и общества. Развивать первые смутные интуиции народной души, показывая ей огромное значение принципиальных установок демократов на сознательную деятельность людей, помогать «простому человеку» познавать самого себя как общественного деятеля, показывать ему истинные причины господства криминала и бюрократии в общественной жизни, конкретизировать в политических формулах данного периода теоретические положения о народовластии, наконец, утверждать достоинство человека как личности и как гражданина - задачи, без решения которых никакие социальные или экономические подвижки не станут факторами демократического прогресса.

Дело, однако, не ограничивается разрушительной экспансией денег и богатства в область морали. Громадный разрыв в доходах порождает такие же (если не большие) проблемы влияния на власть. В России это неравенство сформировалось еще в 1990-е гг. Крупный капитал, с которого у нас началась рыночная экономика, возник благодаря связи с правительственной бюрократией. Жестко сцепленная система «государство - крупный капитал» стала, с одной стороны, основой власти крупных собственников («олигархов»), сконцентрировавших в своих руках огромные богатства и контроль над важнейшими сферами экономической и общественной жизни, с другой - она через коррумпированное чиновничество и криминал задержала (и задерживает) развитие общества «свободной» конкуренции - экономики мелкого и среднего бизнеса. В результате новаторская динамика, которую сообщает капитализму его производительная мощь и которую Й.Шумпетер назвал «созидательным разрушением», оказалась в условиях России ослабленной, а процесс гражданского повзросления капитала - донельзя затянутым. Капитал у нас все еще не вышел в политическом отношении из корпоративной стадии. И не случайно, население страны до сих пор воспринимает его как носителя частных и групповых, а не общенациональных интересов. Состоятся ему в новом качестве выразителя общих интересов мешает много причин, но главные из них - «опека» всевластного чиновничества и слабость связей бизнеса с гражданским обществом, равно как и гражданского общества с бизнесом.

Политическая и социальная обстановка, сложившаяся после 1991 г., оказалась неблагоприятной для рабочего класса, значение которого как субъекта демократической трансформации общества, вообще говоря, велико. К сожалению, рабочий класс столкнулся с парадоксом, отмеченным в свое время М. Гефтером: ускоренный рост крупной промышленности и пролетариата в итоге возвращает общество (соответственно, рабочий класс) на стадию генезиса. Октябрьская революция и последующая индустриализация дали пролетариату России ощущение, что его корпоративные интересы выходят за рамки чисто экономических и могут, как утверждала идеология КПСС, стать интересами всего общества. Коммунистический миф, выражавший настроения целой эпохи и тесно связанный с ее условиями и потребностями, рассеялся, когда после 1991 г. на политическую сцену вышли и вступили в борьбу другие партии и социальные группы с иными идеологией, принципами и видением мира. Несмотря на усилия КПРФ, рабочий класс в общем и целом опустился в политическом отношении (экономический кризис, сыграл здесь свою роль) до уровня, который А.Грамши, назвал «экономико-корпоративной стадией». Вряд ли он навсегда останется на этом уровне, но одно несомненно: возвращение к политической деятельности и рост гражданского сознания рабочего класса будет совершаться другими путями, нежели раньше.

Равным образом распад колхозной системы и неудача опыта «фермеризации» деревни плюс уход государства из аграрной сферы (сегодня оно возвращается туда) фактически вывели из политической игры крестьянство.

В результате гражданское общество, коль скоро оно складывается, включает в себя, главным образом, интеллигентские группы и организации. Конечно, интеллигенция в 1991 г. показала, что в период политического кризиса она способна сыграть роль главной силы сопротивления. Но, являясь носительницей передовых европейских идеалов, она в России в силу положения, уклада жизни, наконец, нравственных принципов, не могла стать мотором массового демократического движения. Демократический идеал в его «классической» (европейской) формулировке, который интеллигенция исповедует, не отвечает пока, к сожалению, кругозору, интересам и потребностям массовых слоев населения России. И дело не в том, что эти идеалы неверны. Просто-напросто их надо еще конкретизировать, «национализировать», т.е. сделать ответом на насущные вопросы конкретной политической практики страны.

К тому же надо учитывать основное противоречие российской демократии, движение которого объясняет содержание последующих политических перемен в нашей стране. Демократия как тип политической власти предполагает общество со множеством разделительных граней, общество, в котором отсутствует какая-либо базовая или постоянная расчлененность социально-экономического ландшафта, а значит возникают условия для расчлененности власти. Демократия же в России возникла на основе антикоммунизма до формирования частной собственности и капиталистической экономики, возникла как воля большинства, выраженная интеллигентским меньшинством, во имя прав и интересов всех - не отдельных групп, а именно всех, даже тех слоев, которых были чужды демократическим идеалам или просто не доросли до них. Но как только выветрился антикоммунизм - фокус, куда сходились, или казалось, что сходились, интересы основной массе населения страны - обнаружилось, что вместо коммунистов с их утопией антирыночного социализма у кормила власти встала другая группа интересов (олигархический капитал и коррумпированное чиновничество). В результате на свет появилась не демократическая и плюралистическая политическая система, а система, в которой хозяевами положения в стране являются хорошо организованные и могущественные слои, обогатившиеся за счет присвоения государственной собственности и криминальные элементы.