Легитимность доминирующей этнической группы не означает, что другие этнические группы обязательно будут поглощены ею. Ее легитимность может определяться путем ее противопоставления культурно зависимой и культур, но нелегитимной группе.

Случай Ирландии показывает, что администрация побежденной территории может институционализировать структуры, которые превращают региональную протоэтническую общность в бунтарский этнонационализм. Английские правители XVI-XVII веков считали Ирландию землей колониальных плантаций сродни заморским колониям; «дикие ирландцы», по их мнению, почти не отличались от индейских племен Северной Америки.

Закрепление классового различия между колониальными англо-ирландскими правителями и коренными ирландцами в виде политического различия произошло после установления в английском государстве парламентского режима. В идеологическом отношении гражданская война в Англии способствовала разрыву связей с католической церковью и теми государствами, которые, как считалось, представляли угрозу для национального суверенитета. Правом голоса на выборах в парламент обладали только сторонники национальной англиканской церкви, а побежденные католики, считавшиеся верными подданными чужого короля, были его лишены. После окончания гражданской войны Оливер Кромвель проводил в Ирландии необычайно жестокую военную политику; и во время брожения 1680-х годов, связанного с опасениями насчет восстановления монархией католицизма, Ирландия была основным источником пополнения армии сторонников католицизма. Престиж власти английского протестантского правящего класса превратил разделение между католиками и протестантами в Ирландии XVIII века в разделение между совершенно бесправным и политическим классом в классическом марксистском смысле слова.

Геополитика постоянно подчеркивала чужеродную, неанглийскую идентичность Ирландии. Ирландцы сознательно использовали католическую карту при создании дипломатических и военных союзов со времен испанской армады и вплоть до высадки представителей иезуитов и поддержки восстаний, католических легитимистов и претендентов на королевский трон со стороны Франции в XVII-XVIII веках. Обеспокоенность тем, что у нее за спиной может появиться союзница континентальных держав, только усиливала осознание Англией особого положения Ирландии. И ирландский национализм был тесно связан с возможностью получения поддержки со стороны врагов Англии. Во время революционной войны в Америке ирландцы душой были на стороне американцев, а англичане содержали огромные войска, опасаясь, что французы совершат вторжение в Ирландию. Во время Великой французской революции 1790; х годов ирландские мятежники нашли убежище во Франции, а французские военные экспедиции высаживались в Ирландии.

Во время Первой мировой войны ирландские националисты пытались ввозить оружие из Германии. В XIX - начале XX века ирландские иммигранты или временные переселенцы в Соединенных Штатах (которые, конечно, участвовали в нескольких войнах против Англии) стали основной базой поддержки ирландских повстанцев, а также противовесом культурной тенденции к ассимиляции в Англии.

С начала XIX века ирландский этнонационализм приобретал все более четкие очертания; он возник в результате проникновения государства, которое создало средства для мобилизации разного рода социальных движений, направленных против английского государства в Англии и Ирландии.

В 1820-х годах Ирландия стала местом проведения массовых митингов, шествий и символической агитации; то, что они происходили главным образом в сельскохозяйственных районах и захолустных местечках, показывает - даже ярче, чем сопоставимые движения в Англии, - что мобилизация была вызвана не столько распространением промышленности, сколько проникновением государства. Политические баталии за расширение гражданских прав, происходившие в Англии на всем протяжении столетия, должно быть, вызывали у ирландских иммигрантов, которые составляли значительную часть промышленных рабочих в Англии, но были лишены права голоса, еще более острое чувство отчуждения.

Особый статус колониального владычества в Ирландии сохранился и после ряда парламентских реформ, связанных с расширением гражданских прав, либерализация вообще коснулась ирландцев меньше, чем англичан, потому что ирландские католики считались нелегитимными вдвойне, так они были подданными колонии и народом, нелояльным парламентскому режиму. «Ирландский вопрос» стал яблоком раздора в английской политике, так как гуманитарные проблемы, связанные с сельским голодом 1840-х годов, сочетались с вопросами прав собственности и предоставления гражданских прав. Малоимущие фермеры, арендаторы, наиболее заметный слой ирландского населения, при каждом неурожае изгонялись со своих земель англо-ирландскими (и другими) землевладельцами, которые превращали землю в более рентабельные пастбища. Несмотря на то, что в класс землевладельцев входило все больше местных ирландских католиков, в середине века историческое закрепление классового деления в этнорелигиозных идентичностях все сильнее определяло общественное сознание, а вражда перерастала в забастовки арендаторов и убийства.

Проводимые английской элитой политические реформы вместо ослабления ирландского недовольства лишь еще больше усугубляли противоречия. В 1800 году ирландская палата общин, символ колониального режима, была упразднена. Широкое распространение получили опасения, связанные с нелояльностью ирландцев во время войны с революционной Францией, в сочетании с уступками в том, что сами англичане все чаще считали явной дискриминацией католиков. Английское государство оказалось в положении, когда любые действия с его стороны встречались с недовольством. Каждый шаг неизбежно вызывал трехстороннее противоборство.

Первой фракцией была землевладельческая элита, состоявшая из англичан-протестантов и выступавшая против земельной и других реформ; однако со временем ее влияние ослабло. В состав второй фракции входили католическое крестьянство и все более растущий средний класс, который постепенно получил гражданские права и, в конечном итоге, стал преобладать в парламентском представительстве.

Во время переходного периода расширения гражданских прав Ирландию в парламенте представляло, как правило, протестантское мелкопоместное дворянство, которое завоевывало популярность и голоса, отстаивая интересы католических избирателей. Поэтому классовые и религиозные конфликты становились уже проблемами национального суверенитета Ирландии.

Поскольку ирландская этническая идентичность стала более притягательной, нежели британский этнонационализм, часть англо-ирландской элиты перешла на позиции ирландского этнонационализма. Ирландская элита теперь могла выбирать свою идентичность; сегрегация и дискриминация ирландского народа создали не ассимилируемую идентичность, с которой могла связать себя ирландская элита. Расширение политических возможностей на английской государственной арене в сочетании с ощущением ирландской особости происходило по мере того, как ирландские члены парламента приобретали известность благодаря своей непокорности, а также успешному созданию коалиций с английскими партиями.

Третья фракция состояла из ирландских протестантов, принадлежавших к диссидентским сектам, которым изначально было запрещено заниматься политической деятельностью в англиканском парламенте. Эти ирландские протестанты были сосредоточены преимущественно в Северной Ирландии и представляли все более преуспевающий промышленный деловой класс.

Протестантский рабочий класс в этой зоне страдал от безработицы и других экономических неурядиц, классовая мобилизация подменялась у рабочих узкой и исключающей тактикой, связанной с этнорелигиозной принадлежностью. Ирландские протестанты (которых я называю так, чтобы противопоставить их англиканским английским протестантам) выражали все большее недовольство уступками католикам со стороны англичан.

Воинственность ирландской протестантской оппозиции нарастала по мере того, как английские политики из сочувствия или из-за усталости от борьбы все более склонялись к решению ирландской проблемы путем предоставления Ирландии гомруля с католическим большинством. Народное противостояние между ирландскими протестантами и католиками переросло в военную мобилизацию обеих сторон и достигло своего пика в 1913-1914 годах перед началом Первой мировой войны. В результате, все чаще речь велась уже не об ограниченной форме местного самоуправления при контроле над финансовой и внешней политикой со стороны Британии, которая некогда была пределом мечтаний, а о полной национальной автономии.

Перелом совпал по времени с геополитическими противоречиями, возникшими внутри огромной Британской империи. Геополитическая сила оценивается не только по размерам территориальных владений, но и по материальным затратам на оборону территории. Финансовые затраты на бурскую войну, ставшие предметом острого обсуждения в парламенте, сделали очевидным основное противоречие империи. Ирландцы сочувствовали бурам, а британские военные трудности способствовали осознанию того, что слишком большие размеры Британской империи создавали возможность для получения независимости. Ирландцы развернули свою борьбу за независимость в 1916 году, сознательно извлекая выгоду из британских обязательств в Первой мировой войне.

Хотя первоначально большинство населения Ирландии придерживалось умеренных взглядов в вопросе о гомруле (и в состав британской армии в Европе действительно входило множество ирландских добровольцев), восстание радикальной националистической фракции привело к поляризации.

В обстановке военного времени британские власти считали предателями не только мятежников, но и умеренных ирландских националистов, в результате, ирландское общественное мнение резко склонилось на антибританскую сторону. Схожий сценарий имел место во время партизанской войны 1919-1921 годов, пока бесконечная жесткость обеих сторон в конечном итоге не привела к изнеможению и завоеванию Ирландией независимости в 1922 году.

Сохранить свое военное превосходство Британии помешали общая усталость, вызванная огромными расходами на ведение мировой войны, и обращение ирландских националистов за международной поддержкой. В частности, Соединенные Штаты, будучи восходящим военным гегемоном, способствовали разрушению империй не только побежденных великих держав, но и самих британцев. С точки зрения истории большой длительности, ирландскому национализму способствовали его геополитические связи с врагами своих английских завоевателей и его окончательное созревание в тот момент, когда англичане оказались в сложной геополитической ситуации.

Сейчас первая ассоциация у среднестатистического россиянина со словом «Ирландия» - слово «И.Р.А.». Ирландская республиканская армия, несмотря на свой статус освободителя шести ирландских графств, принадлежащих, напомню Великобритании, делает плохую рекламу своей стране. Туристы опасаются ехать в Ирландию, хотя в список стран, на рекомендованных к посещению МИД РФ, Ирландия не входит. Дело в том, что сфера деятельности террористов - Северная Ирландия, те самые шесть графств.

5. Отношение с соседями.