Основы политической науки

Результатом либерализации всех сфер государства, а также межгосударственных отношений, стало беспрецедентное ускорение общественного развития стран Запада. Однако, достаточно скоро стало ясно, что экономическая (в первую очередь) и политическая либерализация дают неоспоримое преимущество странам-лидерам этого процесса. Тогда как отстающие и догоняющие страны, наоборот закрепляются в подчиненном статусе и становятся эксплуатируемой периферией. Осознание этого факта породило попытки модифицировать либеральную идеологию к потребностям догоняющих стран. Немецкий экономист Фридрих Лист показал на примере Германии XIX века, что открытие национальной экономики для иностранных корпораций (в духе либеральной политики свободной торговли и конкуренции) приведет к разорению собственного производителя и разрушению экономического суверенитета. Использовать либеральные рецепты странам не входящим в ядро капиталистического мира, необходимо дозировано, имея ввиду прежде всего национальные интересы.

Основное внутренне противоречие либерализма заключалось в борьбе двух ценностей: свободы и равенства. Увеличение равенства для большинства было возможно только за счет ограничения индивидуальной свободы меньшинства. На эту дилемму указывал французский мыслитель Алексис де Токвиль, когда рассуждал о становлении демократии в США. И чаще всего выбор делался в пользу свободы, как более фундаментальной ценности. Равенство существует для либерала, лишь как равенство возможностей, но результатов.

Экономические и политические рецепты классического либерализма во многом устарели уже в первой половине XX века. Несовершенство рыночной конкуренции и арифметической демократии подвергались справедливой критике, что побудило либералов искать компромиссы с иными идеологическими установками. Крупнейший национальный мыслитель И.А. Ильин, памятуя о печальном опыте февральской революции 1917 года, категорически предостерегал от попыток следовать либеральным догмам в посткоммунистической России. Тем не менее на уровне метаидеологии, на уровне философских посылок, таких как ценности свободы, личного успеха, конкуренции, открытости новому, либерализм остается привлекательным до сих пор.

В середине XX века классический либерализм столкнувшись с рядом вызовов существенно модифицировался включив в себя социалистические и демократические положения. Неолиберализм в экономике связан с идеей активного государственного регулирования и коррекции рыночной стихии в интересах развития общества. Это в первую очередь экономическая теория Джона Кейнса, существенно повлиявшего на «новый курс» Франклина Рузвельта. В политическом плане неолиберализм поддерживает идеи сотрудничества управляющих и управляемых, необходимости участия масс в политическом процессе, демократизации процедуры принятия политических решений.

Однако после Второй мировой войны, отчасти под влиянием опыта тоталитарных режимов, возникло течение снова поднявшее ценности свободы и крайнего индивидуализма на щит. Либертаризм (Фридрих фон Хайек, Людвиг фон Мизес) так же отрицает политическое вмешательство в предпринимательскую деятельность («либерализм -- частное владение средствами производства» -- Л. фон Мизес).

Консерватизм более разнородное течение, чем либерализм. Общим знаменателем консерватизма как метаидеологии выступает негативное отношение к общественному прогрессу (варьирующееся от скепсиса до полного отрицания) и базовая ценность традиций -- национальных, религиозных, семейных, государственных. Важно различать консерватизм фундаментальный и относительный.

Фундаментальный консерватизм (фундаментализм, традиционализм) отрицает либеральные постулаты в корне и видит залог процветания общества в возврате к досовременным формам общества. Основоположники европейского фундаментального консерватизма французы Жозеф де Местр и Луи де Бональд, испанец Доносо Кортес, настаивали на реставрации католической модели европейского мира. Идеалом для фундаментальных консерваторов выступают общества до эпохи Модерна, общества Традиции, для которых характерно качественное неравенство, иерархизм, кастовость. Консерваторы более чем скептически воспринимают демократию, считая ее в лучшем случае ширмой за которой элиты манипулируют массами, а в худшем вообще профанацией политического, превращением политики в шоу. Природа человека греховна, а разум ограничен, поэтому смысл существования государственного союза видится им в поддержании такого порядка вещей, который максимально благоприятствует осуществлению религиозных заповедей. Следовательно, традиционализм представляет собой идеологию ответственности власти за управление народом, идеологию государственной опеки. Вообще же религиозные течения стали питательной почвой для развития традиционализма, а религиозный фундаментализм (исламский и протестантский) играет существенную роль в современной политике. Можно утверждать, что консервативная идеология существенно зависит от культурного и национального контекста, поскольку религиозные ценности и традиции разных народов могут существенно различаться (то, что для американца апогей традиционализма, для жителя Ирана -- недопустимый «разврат»).

Относительный консерватизм, сосредоточен на критике революционных преобразований социальной реальности. Его идеал эволюционное развитие с опорой на устоявшиеся формы жизни и доказавшие свою жизнеспособность традиции. Такой консерватизм является неотъемлемой часть политического спектра в любой стране, где умеренные, зачастую проправительственные силы, противостоят оппозиции жаждущей быстрых и непродуманных изменений. Такой консерватизм, может быть присущ и бывшим революционерам и либералам, которые завоевав власть стремятся стабилизировать ее и сохранить. Известный афоризм Уинстона Черчилля: «Кто в молодости не был либералом у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором у того нет ума», как раз об этом. Квинтэссенцией относительного, ситуативного консерватизма может служить правило биоэтики «не навреди». Такой консерватизм имеет и гендерные аспекты, поскольку традиционно носителем охранительного сознания была именно женщина («хранительница очага»).

Разновидностью относительного консерватизма является идеология либерал-консерватизма (либерального консерватизма). Ее основоположником считается англичанин Эдмунд Бёрк. Либерал-консерваторы сочетают экономический либерализм с политическим консерватизмом. Не оспаривая ценностей рыночной экономики и частного владения, они тем не менее считают что демократия и эгалитаризм несут в себе угрозу эти ценностям. Политическими следствиями таких установок явились воззрения, понимавшие свободу как послушание государству, утверждавшие незыблемость институтов государственной власти.

Во второй половине XX века на базе либерального консерватизма формируется неоконсерватизм, оказывающий и ныне огромное влияние на политику в США. Теоретики (Дэниел Белл, Збигнев Бжезинский) и практики (Маргарет Тэтчер, Рональд Рейган) неоконсерватизма исходили из необходимости укрепления существующего порядка, воплощенного в либеральной демократии и капитализме, против разлагающего влияния социалистических и эмансипаторских идей. Неоконсерваторы выступают против «государства благополучия» (welfare state), которое плодит иждивенцев живущих на социальные пособия и подрывает сами основы классического капитализма основанного на конкуренции, трудовой этике и активизме. Против распада традиционной семьи, которая является интегратором и опорой общества. В сфере политики неоконсервативная мысль тяготеет к идеям элитарности, качественного отбора, экспертократии (власти профессионалов, а не политических демагогов). За американским неоконсерватизмом стоит Отчетливое влияние на американский неоконсерватизм оказывают радикальные протестантские секты.

Эволюцией фундаментального консерватизма в XX веке стала идеология консервативной революции. Консервативные революционеры, преимущественно немецкие (Эрнст Юнгер, Артур Мюллер ван ден Брук), предприняли синтез политической платформы фундаментальных консерваторов с элементами социалистической экономики и социальной справедливости. Для них характерны идеи сильного государства во главе с национальным лидером, иерархичности и сословности в общественном устройстве в сочетании с широким участием масс в политике и справедливым распределением общественного богатства.

Социализм, как идеология имеет глубокие корни в философской и политической мысли. Считается, что элементы социализма встречаются уже у Платона. В XVIII веке эту линию продолжают Шарль Фурье и Сен-Симон, однако пик популярности социализма приходится на промежуток со второй половины XIX по первую половину XX века и связан с возникновением марксизма. Карл Маркс придал идеологии социализма системный характер, и построил одну из самых популярных политических теорий. Социализм как следует из его названия ставит на первое место ценности общественного развития. В этом ключевое противоречие с либералами, которые ставят на первое место индивидуума. Интересы общества важнее интересов отдельного человека. Отсюда специфическое решение проблемы неравенства, причиной которого полагается частная собственность -- переход к коллективной собственности на средства производства. Социализм в отличии от либерализма ориентирован на равенство результатов, а не возможностей. Философия марксизма выстроена вокруг главного тезиса: содержанием исторического процесса является борьба двух фундаментальных начал Труда и Капитала. Капитал как паразитическая сущность отчуждает от труженика плоды его труда. Конечной стадией такого отчуждения является отчуждение самого человека -- превращение его в вещь, товар на рынке труда. Задачей самого обездоленного общественного класса -- пролетариата, является революционное свержение власти Капитала (и буржуазии, как господствующего класса) и установление нового бесклассового общества, в котором не будет отчуждения. Отношение к проблеме государства в левых, социалистических идеологиях неоднозначно и колеблется от признания его решающей роли в процессе перераспределения благ и создания условий общественной справедливости (такова практика большинства социалистических государств), до полного отрицания, как инструмента отчуждения.

Наследниками социализма в разной степени выступают коммунизм, анархизм и социал-демократия.

Особенностью коммунизма, как политической идеологии является доведение до крайности тезиса о необходимости уничтожения частной собственности и замены ее собственностью общественной. На базе обобществления производительных сил, по мнению теоретиков коммунизма, удастся создать принципиально новый тип общества. Коммунизм рисует футуристическую картину будущего человечества, лишенного противоречий, где материальные потребности полностью закрыты и остается удовлетворять только безграничные духовные потребности. Государство, как орудие насилия при таком раскладе постепенно отмирает.

Анархизм, в создание которого очень заметна роль русских политических мыслителей (Михаил Бакунин, князь Пётр Кропоткин), исходит из необходимости уничтожения государства, как главного препятствия для достижения общественной справедливости. От паразитического государства к ассоциациям самоуправляющихся производственных общин, такова программа идеологии анархизма.

Современная европейская социал-демократия зарождается из социал-реформизма. Так называли позицию критиков Маркса -- Эдуарда Бернштейна и Карла Каутского, которые считали возможным переход к социалистическому, справедливому обществу без революции и радикальной отмены частной собственности. В результате планомерного давления рабочего класса на буржуазию, через забастовки и парламентскую борьбу, будет осуществлено более справедливое распределение общественного богатства. Социал-демократы пришедшие к власти во многих европейских странах после Второй мировой войны, путем частичной национализации промышленности и введения прогрессивного налога, добились существенного улучшения жизни трудящихся и формирования большого среднего класса.

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ И ДОКЛАДОВ

Трансформации политических идеологий в современной России.

Расовая доктрина национал социализма.

Итальянский фашизм и корпоративное государство.

Фашизм и национал-социализм: общее и отличное.

Немецкий национал-социализм и арийская доктрина.

Расовые теории.

Социал-демократия, коммунизм, анархизм: общее и отличное.

Консервативный либерализм и либеральный консерватизм.

Идеология национал-большевизма.

Религиозные корни политических идеологий.

Идеология как язык: политическая эпистемология.

Политический романтизм: от Гегеля до Шмитта.

Консервативная революция и новые правые.

Религиозный фундаментализм.

Анархизм и его разновидности.

УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ

1. Ирхин Ю.В. Политология. -- М., 2006.

2. Панарин А.С. Политология. -- М., 2003.

3. Дугин А.Г. Философия политики. -- М., 2004.

4. Ирхин Ю.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология. -- М., 1999.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Политология: учеб. /А.Ю. Мельвиль [и др.]; -- М., 2004

2. Коваленко В.И., Костин А.И. Политические идеологии: история и современность // Вестник Московского университета. Сер.12. Политические науки. 1997. №2.

3. Агурский М. Идеология национал-большевизма. -- М., 2003.

4. Александров Ю. Социал-демократия и социализм. -- М., 1999.

5. Фламэн М. История либерализма и современный либерализм. -- М., 1997.

6. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика / Под ред. В.Я. Гросула. -- М., 2000.

7. Гарбузов В.Н. Консерватизм : понятие и типология. Исторический обзор // Полис. 1995. № 4

8. Современный либерализм / Ролз Джон и др. -- М., 1998.

9. Устрялов Н.П. Итальянский фашизм. -- М., 1999.

10. Коммунизм и национал-социализм : сравнительный анализ. -- М., 2000.

11. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762_1914. -- М., 1995.

12. Либеральный консерватизм : история и современность. -- М., 2001

13. Херсон Л. Идеология в Соединенных Штатах//Полис. 1994, № 6.

14. Дугин А.Г. Конспирология. -- М., 2005.

Тема 8. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА

1. Политическая культура. Основные подходы к определению

2. Факторы формирования национальной политической культуры

3. Типология политических культур

4. Политическая культура России

Любые объективные явления внешнего мира, обретают значимость лишь будучи усвоены человеком, только преломившись в человеческом сознании. Человеку свойственно создавать свой субъективный мир, особую среду в которой всему присвоено значение и каждая вещь наделена смыслом. Обычно этот особый мир, мир интерпретаций и символов называют культурой. Мир культурных явлений очень велик, но его неотъемлемой частью всегда будет восприятие человеком политики. Культура есть то, через что проявляется политическое. Понятие политическая культура было введено немецким мыслителем Иоганном Гердером, который понимал ее как часть «национального духа», лежащего в основе существования любого народа. Народы есть «мысли Бога», утверждал Гердер, и каждому из них свойственен уникальный способ исторической самореализации. В этом смысле политическая культура родственна таким понятиям как «национальный характер» и «менталитет».

Пытаясь найти место политической культуре среди явлений политики, мы замечаем, что должное и задуманное не всегда совпадает с реально существующим. Проект и его реальное воплощение не одно и тоже. «Линза» которая преломляет должное в реальное и есть политическая культура. Она преобразует формальный уровень политики (как должно быть) в неформальный (как реально есть). Если задуматься о ее механизмах, то каким образом культура изменяет реальность, хорошо различимы два из них. Это работа в режиме «фильтра», когда поступающая извне информация частично усваивается, а частично отбрасывается (известно, что в одном и том же сообщении люди часто могут услышать совершенно разное, каждый раз по своему расставляя акценты). А так же стереотипность мышления, когда человек все новое сравнивает с уже известным, обо всем судит по готовым образцам (матрицам). Политическая культура являет способность все переиначивать на свой лад, искажать навязанные, внешние формы. Культура есть среда в которой существуют явления политики, и она подобно фильтру пропускает в сознание лишь то, что соответствует культурным стереотипам. Следовательно, политическая культура есть матрица поведения человека (Джек Плейно). Понятно что у каждой национальной политической культуры свой набор матриц и образцов.

Таким образом политическая культура есть особая часть человеческого сознании, которая ориентирует людей в политических и социальных явлениях. Самый авторитетный западный специалист в этом вопросе Габриэль Алмонд, так ее и определяет «политическая культура есть система ориентаций относительно политического действия». Ключевую же роль в ориентации человека играют ценностные установки, а точнее иерархии ценностей. Доминирование тех или иных ценностей задает специфику политической культуры. Таким образом синтетическое определение будет иметь следующий вид: политическая культура -- это совокупность характерных для данного общества ценностных установок и матриц поведения, ориентирующих человека в пространстве политических действий и определяющих политическую практику.

Как же будет выглядеть в первом приближении воздействие культуры на политическую практику? Самый значимый и заметный уровень политики, это политические институты (о которых много говорилось в прежних главах), государство, партии, группы интересов, взаимодействие между ними, законодательство и т.д. Политическая культура сшивает такие пласты как институциональный и ориентационный, добавляя к формальной стороне политических институтов, второй неформальный уровень, в котором внутренне доминирует над внешним, а действительное над должным (как это происходит видно на представленной ниже таблице).

Аспекты политики

Если попытаться выделить структурные уровни политической культуры, разделить культурные матрицы и ценностные установки по элементам политики к которым они относятся, то мы получим следующий набор. В ядре политической культуры находятся представления о власти и самоидентификация субъекта. Власть как известно является субститутом политики, поэтому все что связанно с культурными установками на власть, ее цели, методы, источники, предопределяет формы всех остальных политических явлений. Политическая культура в основе своей содержит представления народа о природе власти и способах ее осуществления. Вторая важная составляющая культурного ядра содержит набор идентификаций, объясняющих принадлежность субъекта политики к тем или иным группам. Это собственно ответ на два взаимосвязанных вопроса «кто я» и «кто мы». Идентичность, как деление мира на «своих» и «чужих», есть фундаментальный код политической культуры. Ниже, в подчиненном положении относительно ядра, пребывают многочисленные ориентации в отношении к государственным институтам (парламент, правительство, президент), а так же иным государствам, своей возможности повлиять на политику, законодательству и многое другое.

Политическая культура формируется в основном под воздействием трёх факторов: истории, географии и религии, а так же их множественных комбинаций. Следуя традиции заложенной выдающимся английским историком Арнольдом Тойнби, можно определить политическую культуру как характер вызовов и специфику ответов. Характер вызовов может быть самый разный, от тяжелого климата до иностранного вторжения. И политическая культура формируется как специфический ответ народа на вызовы окружающей среды. Общества не прошедшие этот своеобразный тест, исчезают из истории. Те же, что нашли свой уникальный способ решения проблемы, создают вокруг него традиции, обычаи, общественные и политические институты, черты национального характера. С каждым новым витком истории образуется новый опыт вызовов и ответов. Пробуя, отвергая и принимая новые политические традиции и установления, народ обретает опыт истории и вместе с ним сложную и разветвленную систему политической культуры, систему уходящую в глубь веков.

Важнейший из вызовов которые предстоит решать зарождающемуся сообществу, это приспособление к окружающему ландшафту, нахождение оптимальных способов хозяйствования и защиты. Географический фактор, как видно, играет решающую роль в становлении государства. Это не только климат, но и торговые пути и контакты с иными народами, ресурсная база и технические навыки. Пространственная протяженность требует решения проблемы связности территории государства. То какими методами она решается, так же значительно влияет на традиции политической культуры. Наконец, религия задает представления о должном и недопустимом, определяет высшие цели существования политического союза. Ключевое для понимание политики и политической культуры понятие власть, образуется под влиянием религиозных мифологем, объективных условий среды и исторической практики. В этом смысле политическая культура предстает как саморазвивающаяся система. На нее все время нанизываются новые элементы, новый опыт, причем опыт как положительный, так и отрицательный, опыт ошибок.

В каком же виде пребывает и храниться исторический опыт народа? Поскольку он представлен как и большинство культурных явлений, символами, мифологическими и фольклорными сюжетами, стереотипными представлениями -- это преимущественно область коллективного бессознательного. Актуальная политическая культура воздвигнута над толщей коллективного бессознательного, откуда она черпает образцы-архетипы. Если политическая идеология может быть отождествлена с такими пластами политического сознания как язык и речь, политическая культура несомненно есть по преимуществу проявление политического бессознательного. Это те скрытые, тонкие механизмы парадигмального типа, которые позволяют создавать видимые политические структуры. Явления политической культуры трудно уловимы. В обычное время их закрывает государство и другие легальные формы господства, материальные и зримо опасные. Но в отсутствии государства, когда оно разложилось, а его представители погибли или разбежались, становится ясно, что государство это не чиновники, циркуляры или униформа. Государство в головах, в сознании. В соединении тысяч воль. Оно как проект, который будет воплощен. А чертеж и есть политическая культура. Для стороннего наблюдателя, находящего вне национальной культуры подлинные причины тех или иных политических явлений сокрыты. Это напоминает русскую сказку про вершки и корешки, в которой иностранец как глупый медведь все время ошибается принимая следствие за причину. Именно поэтому прямые заимствования чужого опыта, чужих политических форм обречены на провал, поскольку заимствуется фасад, дизайн, а не суть явления. Только адаптация к национальной политической культуре, только творческая переработка делают заимствования жизнеспособными.

Что же первично, политический режим в условиях которого живут люди, как носители культуры, или политическая культура? Возможно ли навязать обществу ту или иную политическую культуру? Культурные традиции, без сомненья, способны переварить, по своему переинтерпретировать, любой режим, любой приказ. Изменения же в культурном ядре, процесс очень долгий. Режим может быть прочным только если опирается на культурное ядро. Афоризм: «народ достоин того правительства, которое имеет», достаточно полно отражает реальность.

Типы политических культур. При типологизации политических культур возникает противоречие, хорошо известное по культурологической проблематике. Если существует единая линия человеческой истории, тогда возможно составить универсальные типы политической культуры, к одному из которых относятся все известные народы и их политические системы. Очевидно, что подобная классификация будет иметь эволюционирующий от низших к высшим формам вид. Противоположная точка зрения соответствует цивилизационному подходу. Каждый народ уникален, как уникальна и его политическая культура, вытекающая из особенностей национальной истории и географии. Лобовое сравнение политических культур, с этой позиции, по меньшей мере некорректно.

Несмотря на кажущееся неснимаемым противоречие между двумя подходами, их вполне можно сочетать. Из трех перечисленных выше факторов формирования политической культуры, один -- религия, отвечает за глобальное деление всех человеческих обществ на традиционные и современные, два же других -- география и история образуют специфику каждого народа.

Большинство традиционных религий подчеркивают два основополагающих момента в отношении к политическому: божественное происхождение власти, и соответственно благотворность и первичность повиновения ей, а так же приоритет целого перед частью, интересов общества перед правами индивида, что подразумевает коллективистские установки. Кроме того для религиозного сознания характерна идея качественного неравенства людей, в силу их разного положения на пути к совершенству. Это основы традиционного мышления и традиционной политической культуры, которая, как нетрудно догадаться, тяготеет к монархической организации верховной власти, а так же иерархическому, сословно-кастовому устройству общества. Многие общества, даже вполне индустриально развитые, опираются на традиционный тип политической культуры. Иные как Япония, гибко сочетают элементы традиционной и современной культуры.

Современный тип политической культуры сформировался на Западе в эпоху Нового времени, в значительной степени, как показал Макс Вебер, под влиянием протестантской версии христианства. Современная культура рассматривает власть с утилитарно-рассудочной точки зрения, как важное средство удовлетворения амбиций индивида и поддержания общественного порядка. Следовательно, в ней присутствует как общественная польза, так и опасность злоупотребления. Государство не может быть выше индивида, так как оно само и есть простая совокупность учредивших его людей. Современный тип политической культуры акцентирует договорной характер как государства, так и любых общественных отношений. Никто не должен насильно принуждать человека отказаться от своих прав и свобод. А поскольку власть имеет такую возможность, ее нужно ограничивать. Такое отношение к власти отражено в известном афоризме лорда Актона «всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Современный тип политической культуры в наибольшей степени воплощен в США, которые как страна создавались с «чистого листа» по «чертежам» теоретиков экономического и политического либерализма. Европа так же привержена этим принципам, хотя уже и не в столь чистом виде. Впрочем элементы традиционного общества присутствуют во многих странах приверженных идеям Модерна, хотя бы в армейской среде с ее культом служения и повиновения.

Довольно часто предлагается деление на восточный и западный или как вариант рыночный и патриархальный типы политической культуры, где под восточным и патриархальным подразумевается по большей части традиционный тип, а под западным и рыночным -- современный.

Поскольку политология в XX веке своими успехами обязана преимущественно американской научной школе, наиболее известные классификации склонны идеализировать американский политический опыт. Так, например, уже упоминавшийся Г.Алмонд (в соавторстве с Сиднеем Верба) выделят четыре универсальных типа культуры по типу поведения-активности индивида в политике:

· Приходскую (парокиальную, местечковую), для которой характерно пассивное отношение человека к политике, отсутствие интереса к общегосударственным явлениям, сосредоточенность на быте;

· Подданническую, которая ориентирует человека на политические институты, на доверие к верховной власти принимающей за него решения;

· Партиципаторную (культуру участия), связанную с идеей активизма, сознательного участия в делах государства и общества, независимостью суждений, стремлением к воздействию на власть и борьбу за нее;

· Гражданскую, сочетающую второй и третий виды, с доминированием третьего.

Каждый политический режим представляет собой сочетание трёх первых типов в разной пропорции. Гражданская культура, по Алмонду, являет собой некий идеал политического участия и характерна для западных стран с развитой демократической системой, в первую очередь самих США. Подход Алмонда страдает тем недостатком, что однозначно связывает активную гражданскую позицию с западным типом культуры и политических ценностей, и исключает гражданские добродетели традиционных обществ. Не ясна так же природа политической активности и ее пределы. Политическая культура, основанная на крайнем индивидуализме (а именно такова западная культура) склонна рассматривать политическое участие с позиции выгоды (так называемый рациональный выбор). С исчезновением прямой, осязаемой выгоды и само участие может сойти на нет. Вообще же системы лишенные трансцендентных измерений (Бога, Родины, Судьбы), не имеющие мотивации за пределами эгоистических потребностей индивида, крайне уязвимы к тяжелым ударам извне.

Более глубокую классификацию политических культур предложил И.А.Ильин. В основе политической культуры лежат устойчивые структуры мышления, типы правосознания, которые в свою очередь опираются на фундаментальные представления о власти. Ильин выделяет два таких универсальных типа: монархический и республиканский. Они различаются по ряду критериев, например, олицетворение (персонификация) или обезличивание верховной власти. Монархическое правосознание видит власть как личную, сосредоточенную в одном лице, обладающем всей полнотой ответственности. Оно склонно безраздельно доверять такой, обладающей мистической природой, власти. Напротив республиканское правосознание изначально ориентированно на растворение власти в коллективе. Никто не может стоять выше сообщества индивидуумов. Здесь царит пафос гарантий от действий главы государства, который априори склонен превышать пределы своих полномочий. Важными критериями различения двух типов правосознания выступает отношение к слову, разница в интерпретации таких понятий как служение, долг, верность и ряд других. Монархическое правосознание ведет к возникновению государства-учреждения, которое строится по принципу опеки над заинтересованными лицами. Республиканское правосознание исходит из модели государства-корпорации, образованного добровольным объединением автономных индивидуумов на основе выгоды. В реальных государственных системах наблюдается смешение принципов учреждения и корпорации, но почти всегда можно выделить доминирующий тип, задаваемый политической культурой.

Российская политическая культура по Ильину ориентированна в значительной степени на монархическое правосознание.

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ И ДОКЛАДОВ

1. Проблемы типологии политических культур.

2. Традиционный и современный типы политических культур.

3. Особенности современной политической культуры России.

4. Особенности политической культуры в США и Европе (сравнительный анализ).

УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ

1. Ирхин Ю.В. Политология. -- М., 2006.

2. Панарин А.С. Политология. -- М., 2003.

3. Дугин А.Г. Философия политики. -- М., 2004.

4. Ирхин Ю.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология. -- М., 1999.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Исаев Б. А. Политология. 6-е изд. -- СПб., 2007.

2. Мухаев Р. Т. Теория политики. -- М., 2005.

3. Тойнби А. Постижение истории. -- М., 1991.

4. Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: мировой обзор: Учеб. пособие. -- М., 2002.

5. Хейвуд Э. Политология: Учебник для студентов вузов. -- М., 2005.

6. Алмонд. Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. 1992. № 4.

7. Башкирова Е.И. Трансформация ценностей российского общества // Полис. 2000. №6.

8. Политическая культура : теория и национальные модели. -- М., 1994.

9. Боднар А. Политическая культура общества и ее обусловленности // Политология вчера и сегодня. -- М., 1990.

10. Назаров М.М. Политическая культура современного российского общества. -- М., 1997.

ГЕОПОЛИТИКА

Тема 9. ГЕОПОЛИТИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Общее понятие геополитики. Зарождение геополитических идей

Геополитические закономерности -- «анатомия» и физиология» геополитики

Понятие геополитического конфликта. Борьба цивилизаций

Главные геополитические тренды 21 века. Глобализация и геоэкономика

Внешняя и внутренняя геополитика России на современном этапе

Геополитика -- научная дисциплина, которая изучает влияние физико-географических закономерностей на политику государств, объективные факторы определяющие соперничество государств, причины образования блоков и союзов, природу национальных интересов. Геополитические представления уходят корнями в эпоху античности, когда мыслители, такие как Демокрит, Гиппократ, Геродот, Полибий, Страбон, Аристотель пытались найти связь между климатом, географией и историей государств. В Новое время эту традицию продолжили Ж.Боден, Н.Макиавелли, Ш.Монтескье. Собственно термин принадлежит шведскому ученому Рудольфу Челлену (конец XIX - начало XX века), понимавшему под геополитикой «науку о государствах, как пространственных организмах». Челлен указывал на то, что пространственная компонента определяет важнейшие закономерности в развитии государств. Более того, вокруг географического (пространственного) фактора выстраиваются все остальные элементы государства, такие как кратополитика (силовые аспекты), этнополитика (народонаселение), экополитика (экономическая политика) и социополитика (социальная структура государства).

Геополитика в современном мире тесно связана с глобализацией, образованием универсальной коммуникационной, транспортной, информационной среды. Взаимообусловленность процессов протекающих в национальных государствах приводит к нарастанию глобальных проблем и росту неустойчивости мира. Резкое падение курса мировой валюты способно разрушить экономику ранее процветавших государств, а война в нефтеносном регионе, напрямую отразится на всех странах, чья экономика в значительных масштабах потребляет нефть. Областью геополитики, таким образом, становятся глобальные причины, влияющие на мировую политику: от этнических конфликтов до демографического баланса в развитых и беднейших странах. Российский геополитик С.Б. Переслегин, с учетом этих факторов, определяет геополитику, как дисциплину исследующую «физико-географическую, экономико-географическую, расово-антропологическую, культурно-конфессиональную, семантическую и, наконец, цивилизационную обусловленности внутренней политики государств и динамики международных отношений и мировой торговли».

Геополитические взаимодействия основывается на нескольких базовых закономерностях, связанных со стратегическими выгодами от физико-географического расположения государств. Это своего рода «анатомия» и «физиология» геополитики. К ним в первую очередь можно отнести превосходство морских коммуникаций над сухопутными. Это связанно со спецификой распределения земной поверхности, 70,8% которой занимают морские и океанские просторы. В связи с тем, что море представляет собой «идеально ровное пространство» с близким к нулю транспортным сопротивлением, перемещение через водные пространства людей и ресурсов быстрее и выгоднее, чем по суше. Для сравнения до изобретения двигателя, перемещение условного каравана с товарами составляло 30 километров в сутки (скорость движения телеги запряженной лошадью), тогда как суточный пробег парусника составлял около 100 километров. Доступ к морским коммуникациям дает преимущество в торговле и в культурных контактах. С этой закономерностью, очевидно, связан тот факт, что наибольших успехов, как в древности, так и в Новое время, добились приморские цивилизации (Греция, Рим, Египет, Англия, США). Осмысление данной закономерности привело многих ученых к глобальным выводам. В конце XIX века американский адмирал Альфред Мэхен в своей работе «Влияние морской силы на историю» сформулировал рецепт процветания США в XX веке, согласно которому господство на морских коммуникациях обеспечивает контроль над мировой торговлей, а это в свою очередь ведет к доминированию в мировой политике. Еще более обширные выводы были сделаны немецким теоретиком Карлом Шмиттом, который рассматривал всю мировую историю как арену борьбы «цивилизаций моря» и «цивилизаций суши». «Цивилизации моря» это торговые, олигархические демократии, для которых характерен индивидуализм, экономическая и культурная экспансия. «Цивилизации суши» напротив деспотичные, военизированные, иерархичные, коллективистские, ориентированные на контроль над обширными территориями. Противостояние этих цивилизаций, геополитически обусловленное, составляет нить мировой истории (Карфаген и Рим, Британия и Франция во времена Наполеона, США и СССР).

Еще одна разновидность стратегических закономерностей связанных физической географией, типологически близкая к предшествующей -- выгоды центральной позиции. Применительно к геополитике она была сформулирована английским ученым и дипломатом Хэлфордом Макиндером. Морские пространства, разделяющие важнейшие центры мировых цивилизаций, всегда служили связующим торговым и культурным звеном. В древности это было Средиземное море (что и отражено в его названии), после освоения Нового Света роль «средиземного моря» перешла к Атлантике. Контроль над Средиземным морем и Атлантикой автоматически выводил державу в разряд мировых лидеров. С ростом связности мира, появлением железнодорожного и автомобильного сообщения, «центральная позиция» сместилась в северо-восточную Евразию, на территорию России. В книге «Географическая ось истории», Макиндер обозначил Россию как «хартленд» -- сердцевинную землю, контроль над которой в будущем обеспечит мировую доминацию, доступ к кладовой ресурсов и кратчайшим мировым коммуникациям.

Современным вариантом, формулирующим пространственные закономерности развития государств, является «транспортная теорема» С.Б.Переслегина. Она раскрывает два условия определяющих расширение и территориальную устойчивость государств:

· Обмен ресурсами.

Экономика провинции (периферии) не должна расти быстрее экономики столицы (центра), в противном случае исчезает потребность в торговом взаимодействии (обмене ресурсами) и, следовательно, ослабляется единство государства.

· Обмен информацией.

Скорость обмена информацией между центром и периферией, не должна быть меньше характерной длительности процессов подлежащих управлению. Проще говоря, центральное правительство страны должно успевать своевременно реагировать на события, происходящие в отдаленных регионах.

В обоих случаях важнейшим геополитическим фактором, обеспечивающим устойчивость государства, являются дороги, шире средства коммуникаций, по которым перевозится «единство государства».

Смежными, но пересекающимися во многих аспектах с геополитикой, являются закономерности демографического (этнополитика по Р.Челлену), хозяйственно-климатического (экополитика по Р.Челлену) и культурного (геокультура по И.Валлерстайну) характера. Геополитический потенциал государства определяется возможностью удержать контролируемые территории, а это в свою очередь зависит от качественного и количественного состава населения. Демографические (т.е. связанные с народонаселением) закономерности развития государств, в наиболее общем виде описаны в «теории пассионарности» Л.Н. Гумилева и «теории демографического перехода». Что касается Гумилева, то его главная мысль сводится к открытию «пассионарности», как способности человека к преодолению инстинкта самосохранения ради ценностей (в предельном варианте -- абстрактных идеалов). Пассионарность связана с биологическими факторами и выражается в повышенной тяге к действию, что обеспечивает расцвет культуры и государственности, а так же прирост населения. Подобно другим биологическим системам пассионарность подвержена законам энтропии и ее угасание приводит к исчезновению этноса (в том числе и по причине отрицательного демографического прироста) и закату его культуры. «Теория демографического перехода», раскрывает причины отрицательного демографического баланса (падения численности населения) в современных индустриально развитых странах. Прирост населения очень сильно связан с двумя факторами -- хозяйственной деятельностью и системой ценностей. Оба они существенно менялись на протяжении трех фаз развития человечества: присваивающей, аграрной и индустриальной. Для присваивающего хозяйства (охота и собирательство) характерна стабильная численность населения, определяемая пищевыми ресурсами региона проживания, и система ценностей направленная на сдерживание рождаемости (лишних едоков), в том числе и через религию. Аграрная фаза, а это большая часть истории человечества, напротив приводит к стабильному росту народонаселения, что связанно с растущей продуктивностью сельского хозяйства и натуральным обменом. Данный императив закрепляется в патриархальных религиях -- «плодитесь и размножайтесь». Наконец, в индустриальной фазе происходит стремительная урбанизация, т.е. переселение людей в города, как следствие, переход на товарно-денежные отношения и нарастание гедонистических ориентаций (ставящих превыше всего удовольствия). Что в совокупности и приводит к спаду рождаемости (дети экономически невыгодны) и неуклонной убыли населения.

Хозяйственно-климатические закономерности определяют объективные условия, влияющие на рентабельность и норму прибыли в национальных экономиках. Это в первую очередь близость промышленной базы к источникам ресурсов, и холодный климат, затрудняющий ведение сельского хозяйства и увеличивающий затратность промышленного производства. Примером может стать экономика России. Цена товара произведенного в нашем климате содержит затраты на обогрев помещений, соответствующие одежду и питание работников. При прочих равных, отечественные товары не будут конкурентоспособны на мировом рынке, а иностранные инвестиции будут идти в обход России в страны с более мягким климатом (например, в Китай). Это означает, что любому разумному правительству в значительной степени необходимо рассчитывать на мобилизацию внутренних ресурсов.

Мировая история представляет собой непрерывную череду конфликтов между различными типами человеческих сообществ. Для понимания общих принципов мировой политики важно различать два типа конфликтов: конфликт геополитический и конфликт цивилизационный. Геополитический конфликт -- это мировая шахматная доска, за которой глобальные игроки (государства, империи, корпорации) разыгрывают партию. Ставкой в такой игре служат выгоды связанные с пространственным фактором: доступ к ресурсам, важным торговым коммуникациям и морским пространствам, и соответственно лишение конкурентов этих преимуществ. Выгодное геополитическое положение обеспечивает в конечном итоге экономический рост и культурное процветание. Нет ничего удивительного в том, что крупные геополитические общности сталкиваются в борьбе за эти преимущества. Однако геополитический конфликт, в силу своей природы, представляется наименьшим злом. Во-первых, он носит рациональный и ограниченный характер. Здесь в полной мере действуют «вечные законы стратегии»: никто не начинает войну не надеясь выиграть в ней, конечный результат должен быть соизмерим с затратами (в противном случае говорят «пиррова победа»). Из этого следует, во-вторых, что конфликт не приобретает характера тотальной войны до последнего человека. Не видя средств к победе, проигравшая сторона, как правило, отступает, стремясь сохранить хотя бы часть сил. В третьих, из геополитических закономерностей вытекает своеобразный «рациональный гуманизм»: тот с кем ты сегодня воюешь, завтра будет твоим торговым партнером, а послезавтра возможно союзником. «Джентльменские правила» ведения войн, когда щадят пленных и мирное население, не стремятся разрушить инфраструктуру враждебных государств -- прямое указание на геополитический характер конфликта.

Иной характер у конфликта цивилизационного, конфликта идентичностей. Глобальные человеческие сообщества -- цивилизации, отличаются своей идентичностью, то есть культурным кодом, в котором «зашиты» представления о мире и человеке, о смысле жизни и предназначении, о должном и недопустимом. Цивилизация это ответ на вопрос «кто мы?», а цивилизационный конфликт решает «чья правда лучше». Из этого следует иррациональная природа такого рода конфликтов. Частный случай конфликта цивилизаций -- идеологические и религиозные войны. История показывает, что именно они несут характерный отпечаток нетерпимости и взаимного истребления. Сталкиваясь системы ценностей и взгляды на мир (иррациональные в своей сути) порождают фанатизм и стремление победить любой ценой, даже если цена равнозначна проигрышу. Это хорошо видно на примере двух мировых войн, определивших облик XX века.

В реальности мы видим тесное переплетение геополитических и цивилизационных конфликтов. Однако всегда можно показать какая из мотиваций превалирует и тем самым предвидеть ход и результаты конфликта. Так, например, противостояние СССР и США, несмотря на непримиримую идеологическую полемику, все же было конфликтом двух полярных версий в рамках единой европейской цивилизации. Стороны придерживались негласного кодекса ограничивавшего конфликт периферийными зонами. Шло геополитическое «фехтование», борьба за влияние в различных областях планеты, которое, однако, не перерастало в масштабный военный конфликт. После исчезновения системы двух мировых супердержав и перехода к тотальной американской гегемонии ситуация изменилась. Американский теоретик С. Хантингтон еще в 90-е годы прошлого столетия полагал, что XXI век станет эпохой глобального конфликта между европейской (в самом общем смысле, включая Северную Америку и Австралию) и исламской цивилизациями. Ислам активно сопротивляется «духовной европеизации», и внедрению американо-европейских ценностей, как общечеловеческих. Поскольку военно-технические возможности мусульманских стран существенно ниже, их ответ на культурное и военное давление может быть только ассиметричным: партизанские действия, терроризм, использование фанатиков-самоубийц (или мучеников за веру) «шахидов».

Геополитическая карта современного мира сформировалась в результате подведения итогов Второй мировой войны, и была заложена на Ялтинской (1943) и Потсдамской (1945) конференциях (см. схему 7). Ялтинско-Потсдамская геополитическая система просуществовала в своих основных чертах с 1945 по 1991 годы и Все страны мира с конца 40-х годов XX века условно можно было разделить на три крупные группы: первый, второй и третий мир. Страны «первого мира» -- наиболее развитые капиталистические государства, опирающиеся на военную мощь США. «Второй мир» -- социалистический блок во главе с Советским Союзом. «Третий мир» -- бедные и развивающиеся страны, многие из них недавние колонии европейских держав. На протяжении всей второй половины XX века шло военно-политическое и экономическое противостояние первого и второго мира, получившее название «холодная война». Созданный капиталистическими государствами так называемый «мировой рынок», то есть система разделения труда, обмена ресурсами и технологиями, по своим возможностям и объему существенно превосходил аналогичную структуру, выстроенную СССР и его союзниками. Это привело к постепенно накапливающемуся технологическому отставанию социалистического лагеря. СССР для поддержания военно-стратегического паритета, приходилось вести разработку передовых технологий и концентрировать ограниченные ресурсы преимущественно в оборонной сфере, жертвуя всем остальным. К концу 80-х годов советский блок находился в состоянии кризиса, результатом которого стал распад геополитической и геоэкономической системы второго мира. Причины крушения СССР достаточно сложны, можно говорить об одновременном наложении нескольких кризисов: кризиса управленческого, кризиса индустриальной экономики, потребительского кризиса, связанного с резким падением нефтяных цен. Новый геополитический расклад, сложившийся в 90-е годы получил название «однополярный мир». Вместо двух супердержав --СССР и США, осталась одна гипердержава США, армия которых по ряду важных параметров соответствовала так называемому мультидержавному стандарту, то есть превосходила армии остальных крупных военных держав вместе взятых. Геополитическую модель однополярного мира, дополняет разделение наиболее развитых стран (первого мира) на три геоэкономические зоны. Американскую (лидеры США и Канада), европейскую (лидеры Франция и Германия) и азиатско-тихоокеанскую (Китай и Япония). Между ними, а также внутри каждой из зон существует разделение труда. Специализация страны в рамках своей геоэкономической зоны, определяет ее место в глобальном разделении труда и в конечном итоге экономическое благополучие. Лидер американской зоны Соединенные Штаты, специализируются на производстве технологий-образцов (в самом широком смысле -- производственных, информационных, гуманитарных). Промышленное производство, то есть массовое и дешевое тиражирование образцов, концентрируется преимущественно в азиатско-тихоокеанском регионе: Китае и так называемых «азиатских тиграх» -- Южной Корее, Тайване, Малайзии.

Геополитический рисунок современного мира достаточно сложен. Бесспорное военно-стратегическое лидерство США, дополняется сотрудничеством ведущих экономически развитых стран в формате трех геоэкономических зон. Однако экономическое сотрудничество не означает отсутствия противоречий. После падения общего врага в лице СССР, Европа и США все чаще смотрят на важнейшие мировые проблемы по-разному. Симптоматично сопротивление Франции и Германии планам американского вторжения в Ирак в 2003 году. С другой стороны Китай, освоивший многомиллиардные инвестиции стран первого мира, и ставший с конца 80-х годов «мировой фабрикой», снабжающей весь мир дешевым ширпотребом, в политическом плане абсолютно закрыт для Запада. Все это позволяет многим современным аналитикам прогнозировать возможность перехода к модели «многополярного» мира. Один из ее вариантов, когда на место американской гегемонии, придет система четырех геополитических блоков, сформировавшихся на базе существующих геоэкономических зон с добавлением к ним возродившейся России. Другой вариант, предполагает возникновение примерно 12 «больших пространств» на базе крупных региональных держав.