ФРГ: партийный ландшафт накануне выборов

130

Вадим Иерусалимский

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Партии и общественные движения

ФРГ: партийный ландшафт накануне выборов

(Часть первая)

Вадим Иерусалимский

Для Германии 2009-й - это год напряжённого супермарафона: выборы в бундестаг, в ландтаги четырёх и муниципалитеты шести земель плюс выборы в Европарламент и избрание президента страны. Выборы скорее всего станут своеобразным рубежом, за которым открывается новый этап социально-политической истории страны. Берлинская республика окончательно оставит Боннскую за дальним историческим поворотом. Давно миновали годы “рейнского капитализма”, беспроблемного функционирования социального государства и стабильности партийно-политической системы. Выборы 2009 года происходят в рамках иной реальности - гораздо более сложной, конфликтной и трудно поддающейся прогнозированию.

Для понимания современного этапа развития Германии, подлинного драматизма надвигающихся выборов необходим взгляд изнутри, глазами действующих лиц немецкой политической сцены, сквозь призму интересов, идеологии, истории противоборствующих партий и сил.

Контекст - противоречия и дисфункции

Все первые годы нового тысячелетия, по крайней мере до 2005 года, социально-экономическое развитие страны сталкивалось с трудностями. Самый низкий в ЕС экономический рост, почти рекордная застойная безработица (в среднем на уровне 4 млн человек), стагнация и даже некоторое снижение, по полпроцента ежегодно за последнее десятилетие, реальной зарплаты основной массы населения и беспрецедентно широкое за весь послевоенный период расхождение “социальных ножниц”: прирост доходов на треть с 1992 года у верхних слоёв и их снижение на 13% у “низов” при признанном уровне бедности в 18% “Der Spiegel” 2007 H. 51, SS. 22, 34.

© Иерусалимский Вадим Павлович - доктор исторических наук, профессор Московского государственного лингвистического университета.. В 2000-2006 годах реальные доходы у 10% самых богатых выросли на 17%, у 10% беднейших сократились на 18% Idid., 2008, H. 17, S. 30.. Как бы ни были остры эти и иные проблемы, все они так или иначе связаны с одним коренным вопросом или даже прямо обусловлены им - вопросом о модернизации государства, переосмыслении его роли и функций См. В.П. Гутник. Германия на пороге внутриполитической модернизации. //“Новые тенденции во внутренней политике развитых стран”. Под ред. К.Г. Холодковского и др. М., ИМЭМО РАН, 2005., в первую очередь инструментария и методов его социальной политики в условиях глобализации и всё усиливающейся бесконтрольности бизнеса. Именно этот комплекс лежит в основе едва ли не всех социально-экономических и политических отношений, столкновений вокруг правительственного курса, межпартийных и внутрипартийных противоречий, конфликтов и коллизий вокруг распределения и способов потребления общественного продукта.

Нарастающее давление глобализационных факторов за последние полтора-два десятилетия во многом по-новому размежевало общество - на выигрывающих от “новой экономики” и проигрывающих, а также провело резкую грань между “верхами” и “низами”. Элиты всё полнее пропитывались эффективистским сознанием. Они стремились минимизировать социально-страховочную, социально-распределительную функцию государства, снизить издержки производства (прежде всего заработную плату), ослабить солидаристские инструменты защиты интересов армии наёмного труда (прежде всего профсоюзы). Всё это, как правило, подаётся как условие смягчения самой острой проблемы - массовой застойной безработицы. В то же время подавляющее большинство по-прежнему ориентируется на социально-ответственное государство. В немецком массовом сознании глубоко укоренена идея социальной справедливости, гарантом которой призвано выступать государство. В связи с этим произошло “полевение” общественных настроений.

Проблемы ФРГ рубежа тысячелетий имеют политическое измерение. Все структуры власти, характер их взаимоотношений с обществом, практическая реализация фундаментальных конституционных принципов (в том числе легитимная представительность власти) и разделение её ветвей, федерализм - подтачиваются кризисными тенденциями. Это не только даёт почву для сомнений в авторитете государства, но и ведёт к снижению эффективности его институтов, качества избираемых решений и, что сегодня особенно опасно, делает его менее пригодным для осуществления назревших реформ; оно грозит превратиться в тормоз модернизации. Самое обобщённое и очевидное проявление эрозии авторитета государства - падение доверия к власти, к её демократической легитимности. Недавние опросы выявили, что всего 12% “очень довольны” немецкой демократией. И только 31% положительно оценивают функционирование социальной рыночной экономики Der Spiegel, 2008, H. 25, S. 89..

Подгнила прежде всего корневая система демократии, политические партии. Важно учитывать, что в немецком варианте демократии история отвела партиям более весомую, структурообразующую, идеологически мотивирующую массовое сознание роль, чем в англо-саксонской модели. На практике они пронизывают собой все общественные и государственные институты и сферы их влияния. Самую суть, сердцевину кризисной, болезненной перестройки составляет историческая исчерпанность самого типа так называемой народной партии. В ещё молодой Боннской республике сначала ХДС/ХСС, а позднее и её основной конкурент СДПГ решительно ушли от партий прошлого - с отчётливой социальной, классовой базой, громко заявленной идеологической программой, специфической культурой. Народные же партии видели свою задачу прежде всего в максимально широком охвате электоральной массы и привлечении на свою сторону избирателей и сподвижников из всех слоёв общества, в решительном вторжении в социально и культурно далёкую среду, в завоевании магической середины. Тип народной партии предполагает прагматизм на грани политической всеядности, практически безграничную компромиссность. Этому соответствует ослабление связей с исконной социальной базой, рекламирование себя как неидеологической партии для всех, то есть подлинно народной. В 1960-70-е годы окончательно вызрела система монополии на власть двух сильных партий, равноценных почти в буквальном смысле слова: при отказе от программных целеустановок они ограничились декларированием “основных ценностей” - свобода, справедливость, солидарность.

Так сложилась стабильная, даже несколько застойная система чередования у кормила федеральной власти одной из крупных партий в блоке с младшим партнёром. На протяжении двадцатилетия (1961-1983) в бундестаге были представлены всего три партии. Небольшой либеральной СвДП отводилась роль гирьки на чаше весов, обеспечивавшей и смену коалиций, и стабильность целых эпох - “эры Аденауэра”, “эры Коля” или не уступавшего им по продолжительности социал-либерального правления В. Брандта/Г. Шмидта. Естественно, что сложившаяся в совершенно иных исторических условиях, в частичном немецком государстве партийно-политическая система современной Германии испытывает совсем иные трудности. В кардинально изменившимся внутриполитическом и мировом контексте претензия партий на “общенародность” подрывается конфликтами интересов и стремительной глобализацией.

Скепсис и даже отчуждение от “этаблированных” партий зародились ещё в 1960-1970-е годы. С тех пор их авторитет и интегративная способность падали от десятилетия к десятилетию. Если в 1960-е, да ещё и в 1980-е годы обе народные партии вели за собой около 80% избирателей, то на последних выборах - едва 70% (показатель для ФРГ просто рекордно низкий). В нынешнем чёрно-красном правительстве непобедителей и та, и другая партия имеют худшие результаты с ранних 1950-х годов. А работой кабинета А. Меркель летом 2008 года были довольны всего 27% бундесбюргеров ”Der Spiegel”, 2008, H. 22, SS. 36-37.. Кризис народных партий, сужение их гегемонистского потенциала (сокращение с 1990 года их рядов на 40%, преодоление почти половиной членского состава 60-летнего рубежа и т. п.) “Der Spiegel”, 2008. H. 28, SS. 50-51. естественно ведут к обветшанию испытанной формулы власти “народная партия + младший партнёр”. Понимание этого, пусть в самой общей форме, становится постепенно достоянием значительной части граждан. Летом 2008 года почти 40% отдало предпочтение конкуренции нескольких средних и мелких партий перед сложившейся формулой господства одной из народных партий Ibid., S. 41.. Для меньшинства это осознание стало мотивом к политическому действию.

В середине текущей легислатуры отношения между равновеликими и по отдельности слабыми партнёрами по коалиции предельно обострились, привели к взаимной блокаде, неспособности реализовать необходимые и заявленные реформы. Неуправляемость страны и полупаралич власти - серьёзная тема политических дискуссий. Большая коалиция арифметически и политически на сегодня единственно возможная и одновременно почти невозможная. В перспективе это риск для модернизации, развития, для самой демократии.

Конкурентная схватка за пресловутую середину общества с трудом выдерживает столкновение интересов различных социальных слоев, политических лагерей, группировок. Линия глубокого размежевания и для буржуазно-предприни-мательской среды, и для массы наёмных работников, и внутри христианско-демократического, и внутри социал-демократического лагеря, и в СвДП, и в экологически-альтернативном движении прочерчивается ответами на вопросы: насколько должно и может государство в глобализующемся мире защищать своих граждан от неконтролируемых сил и как могут и должны соотносится в этих условиях экономическая эффективность и социальная ответственность государства.

Весна 2003 года стала исходным рубежом новейшего этапа социально-политического развития страны, вобравшего в себя и нарастающую социальную напряжённость, и сдвиги в партийной системе, и неоднозначность результатов красно-зелёного эксперимента Г. Шрёдера/Й. Фишера, и в итоге - неизбежность полутупикового варианта “большой коалиции” (“слоновьей свадьбы” на языке журналистов). Канцлер Г. Шрёдер, отчаявшийся за первую свою легислатуру добиться какого-либо прогресса в смягчении проблемы массовой безработицы, провозгласил долгосрочную программу динамизации и дебюрократизации экономики “Агенда 2010” и первоочередную краткосрочную программу действий, получившую наименование “Харц”. Последняя предусматривала перестройку всей системы страхования по безработице, повышение пенсионного возраста до 67 лет, подрыв практики колдоговорных отношений, “флексибилизацию” найма и увольнения работников, меры принуждения безработных с целью вовлечения их в низкооплачиваемые и непристижные виды труда. Насаждаемые сверху в весьма жёстком стиле эти реформы вызвали спонтанный и активный отпор снизу. Переход в начале 2003 года всей деловой Германии в широкомасштабное и решительное наступление был ознаменован также и программной речью А. Меркель, председателя ХДС, на съезде своей партии. Полное самой жёсткой рыночной риторики выступление (“заклацают зубы и польются слёзы”) получило громкий резонанс и взвинтила эмоции. Красно-зелёное правительство столкнулось с подлинно массовым протестом, с демонстрациями, воинственными заявлениями профсоюзов и пр. Неуверенность, растерянность, недовольство переходили в брожение и активные действия. Пробил час Партии демократического социализма (ПДС).

Вышедшая из-под обломков ГДРовской СЕПГ, она вопреки всем прогнозам сумела выжить, выстоять перед единым фронтом всех партий, шельмовавших её как тоталитарную, как “партию Штази”. Численно сжимаясь - 285 тыс. членов (1990 г.), 89 тыс. (2000 г.) и 60 тыс. (2006 г.), терпя подчас неудачи (непреодоление в 2002 году 5%-го барьера на выборах в парламент), ПДС не только сорвала попытки её политической блокады, но сумела превратиться на Востоке страны в по-настоящему народную партию, самую крупную по числу членов, ведущую за собой 20-30% избирателей, представленную во всех земельных парламентах и особенно широко в местных органах власти, в том числе и в правительстве столицы. В ряде земельных столиц Востока (Шверин, Магдебург, Дрезден), в бесчисленных муниципалитетах и коммунах она как равноправная и легитимная сила находится у власти в блоке с христианскими демократами. Неудивительно, что попытки высшего руководства ХДС подогреть в преддверии выборов антикоммунитические стереотипы, поставить Левую партию на одну доску с неонацистами и запретить сотрудничество с ней была торпедирована возмущёнными восточнонемецкими политиками ХДС.

Выдающуюся роль в становлении и выживании партии сыграл Грегор Гизи, восточноберлинский адвокат, ставший одной из самых ярких фигур политической сцены Германии. Отторжение шрёдеровской программы модернизации широкими массами дало партии шанс добиться своей заветной цели - стать партией общегерманской (общая численность её членов 72 тыс.), реальной левосоциалистической альтернативой СДПГ.

В острых внутренних столкновениях, в трудном диалоге с обществом и своей собственной историей ПДС с течением времени вырабатывала новые идеолого-политические ориентиры и методы. Ей пришлось покаяться в таких основополагающих для самоидентификации её материнской партии и ГДР как государства деяниях, как применение принуждения в отношении социал-демократов при объединении с коммунистами в 1946 году, как возведение стены в 1961 году. По существу был весьма решительно осуществлён разрыв с “реально-социалистическим” прошлым. ПДС сделала трудный выбор и в начале 2000-х годов, наконец, заняла своё место в социально-политической реальности Берлинской республики. Тем самым она получила возможность включиться в процесс дифференциации внутри социал-демократического и профсоюзного движения на Западе, в формирование левой оппозиции курсу Г. Шрёдера. До этого при всех усилиях она имела на Западе ничтожное число сторонников (около 4 тыс. членов), а на выборах не выходила за процент-полтора.

Огромное значение имел переход к сотрудничеству с ПДС, её лидерами Г. Гизи и Л. Биски, Оскара Лафонтена, опытного политика, председателя СДПГ в 1995-1999 годы, кандидата в федеральные канцлеры в 1990 году. Как известно, в начале 1999 года он пошёл на демонстративный разрыв с Г. Шрёдером, сложил с себя пост лидера партии и федерального министра.

Установив взаимодействие с оппозиционными элементами в Объединении немецких профсоюзов (ОНП) и активизировавшимся левым крылом социал-демократии, руководство ПДС вместе с О. Лафонтеном с 2005 года взяло курс на создание объединённой партии всех левых. Летом 2007 года состоялся учредительный съезд Левой партии. Вливание нескольких тысяч западных сторонников в находившуюся на стадии формировании Левую принесло с собой новые разногласия, порождённые иным политическим и (или) профсоюзным опытом, иногда - специфически западным видением проблем, переплетённым нередко с личными амбициями. Определённые различия позиций существовали и существуют, в частности, между Г. Гизи и О. Лафонтеном. Экс-председатель СДПГ представляет в целом более наступательную, с расчётом на быстрый успех, линию. Г. Гизи и другие восточные активисты, накопившие немалый политико-административный опыт (в том числе и негативный) в структурах власти “новых земель”, а также в отношениях с догматически-левыми на Западе, более осторожны, прагматичны. В партии происходит притирка функционеров, мэров и депутатов ПДС (многие из которых ещё не до конца расстались с ГДРовским багажом) и довольно пёстрого протестного меньшинства Запада, из разного рода коммунистических, троцкистских, синдикалистских и анархистских группировок.

Самой существенной слабостью новообразованной Левой остаётся унаследованный ещё от ПДС внутренний идеолого-стратегический спор о целях и методах борьбы, о соотношении целей, о социальных и политических параметрах нового блока и в этой связи прежде всего о взаимоотношениях с СДПГ. Более того, это и коренная проблема самоидентификации, осмысления извечной дилеммы: партия прагматически-реалистической политики или партия антикапиталистическая, фундаментальной оппозиции и протеста. Партия реформистски-парламентского действия и компромисса или же партия, не исключающая методов жёсткого давления, массовой мобилизации, вплоть до всеобщей забастовки. В ПДС, в её “верхах”, все годы тлел конфликт “реалистов” (Д. Барч, М. Бри, П. Пау) и “радикалов” (“Коммунистическая платформа”, С. Вагенкнехт, Д. Дем).

На досрочных выборах в бундестаг 2005 года выступившие единым списком ПДС и существовавшая преимущественно в западных землях Избирательная инициатива за рабочие места и социальную справедливость (WASG) добились прорывного успеха. Получив 8,7% (4,5 млн) голосов и 54 места в бундестаге Spiegel. Wahlsonderheft `05, SS. 7, 50. они резко изменили весь расклад сил и, в сущности, вынудили Г. Шрёдера к отставке. Особенно убедительного успеха объединённые левые добились на Востоке страны (25,4%), обойдя ХДС и вплотную приблизившись к СДПГ (30,5%). В “старых” землях за них проголосовали 4,9% избирателей, в самой крупной из них и во многих отношениях ключевой земле Северный Рейн-Вестфалия -5,2% , в Гессене - 5,3%, в вотчине О. Лафонтена Сааре - 18,5%. На учредительном съезде Левой партии её сопредседателями были избраны Оскар Лафонтен и Лотар Биски, Грегор Гизи сосредоточился на руководстве фракцией в бундестаге. Успех едва зародившейся партии сопутствовал и на выборах 2007-2008 годах в ландтаги на Западе: 8,4% в Бремене, 7,1% в Нижней Саксонии, 5,1% в Гессене и 6,4% в Гамбурге. К осени 2008 года молодая партия была представлена в десяти из 16 земельных парламентов. Этим самым назревавший процесс трансформации партийной системы был переведён в открытую динамическую фазу.

Красные и розовые разных оттенков

Каков же идейно-программный багаж новой Левой? В отсутствие официальной партийной программы её альтернативная стратегия, как она вырисовывается из совокупности документов и заявлений лидеров, предусматривает подрыв влияния наиболее радикально-рыночных, неолиберальных фракций в ХДС\ХСС, оттеснение родственных им течений в СДПГ с перспективой формирования левоцентристского красно-яркокрасно-зелёного парламентского большинства и правительства. Борьба за альтернативные решения сегодняшних, повседневных задач (поддержка требования профсоюзов и социал-демократов о законодательном фиксировании минимальной зарплаты, отмена введённого Г. Шрёдером пакета реформ выплат по безработице и социальному вспомоществованию, известного как “Харц-IV”, выход страны из военных операций за рубежом под НАТОвским или американским командованием и пр.) должны по представлениям Левой стать первыми шагами продвижения к социализму. В её временном программном документе записаны лозунги: “За коренной политический поворот к более справедливому обществу! За перемены, начинающиеся здесь и сейчас и направленные на оттеснение господствующего мотива капиталистической прибыли в экономике и обществе!” Die Neue Gesellschaft”, 2007. H. 6. S. 30. По сути, это несколько осовремененные с антиглобалистскими обертонами (выразительным символом осовременивания типа и стиля партии может служить создание в ней фракции товарищей нетрадиционной сексуальной ориентации) идеи социал-реформистского и коммунистического движения 1960-1980-х годов. Это идеи структурных реформ, демократических альтернативных программ, антимонополистической демократии и т. п., то есть курса на поэтапное преодоление капитализма. При всей эпохальной самокомпрометации социалистического идеала его “реальным” воплощением он сохраняет в стране Маркса, Лассаля, Бебеля, Люксембург (добавим - и Брандта!) определённую притягательную силу. По данным Алленсбахского института демоскопии, 45% западногерманского населения считают социализм плодотворной идеей, которой “не повезло с реализацией” Der Spiegel”, 2007. H. 34. S. 21..

Ещё находясь на стадии формирования, Левая партия начала оказывать воздействие на внутренние процессы в СДПГ и общее соотношение сил. Во время избирательной кампании 2005 года вопреки недовольству Г. Шрёдера и занимавшего в то время пост председателя партии Ф. Мюнтеферинга СДПГ попыталась перехватить в свою избирательную программу большинство требований левого блока.

О. Лафонтен, отражая обвинения в измене своей родной партии и в свою очередь предъявляя счёт нынешним руководителям СДПГ за отход от базовых ценностей и за отказ от социалистической перспективы, ссылается на знаменитую Бад-Годесбергскую программу 1959 года, в которой возможность другого, демократического социалистического общества допускалась. С точки зрения современного поколения лидеров СДПГ, ориентация Левой партии на социализм не просто догматична и иллюзорна, но она откровенно популистская, эксплуатирующая инерционные шаблоны массового сознания и прямо направленная на компрометацию СДПГ, её курса на обновление.

Утверждение Левой партии как серьёзной оппозиционной альтернативы, да ещё в условиях правительственного блока СДПГ с “чёрными”, повело к воспроизведению устойчивой на протяжении почти всей парламентской истории Германии ХХ века парадигмы на левом фланге: доминирующая социал-реформистская партия противостоит вызовам внесистемного радикализма (КПГ, ГКП). Столь же устойчивой чертой является и сосуществование, а временами и серьёзное противостояние, двух крыльев внутри самой социал-демократии. Их столкновение приобрело в меняющихся обстоятельствах принципиальную остроту.

До сих пор доминирующим в высшем руководстве было модернизаторское, системно-реалистическое (правое) течение. Теоретически прежде всего в трактовке взаимоотношений государства, рынка, конкуренции, наёмного труда, факторов глобализации и пр., да и политически оно по существу смыкается с широким неолиберальным мейнстримом, охватывающим и основные сегменты христианских и свободных демократов. Это соратники и сторонники Г. Шрёдера, бывшего вице-канцлера, а ныне по второму заходу снова председателя СДПГ Ф. Мюнтеферинга, недолго бывшего на этом посту М. Платцека, министра финансов П. Штайнбрюка. В 2008 году ведущей фигурой правых стал министр иностранных дел и вице-канцлер Ф.-В. Штайнмайер, выдвинутый осенью 2008 года кандидатом в канцлеры.

Необходимость противостоять Левой партии и определённее очертить свой облик в условиях правительственного блока со своим главным оппонентом побудили СДПГ, наконец, подвести черту под растянувшейся на десятилетие дискуссией вокруг новой программы партии. Состоявшийся в октябре 2007 года в Гамбурге съезд дал возможность уточнить позиции по фундаментальным вопросам. По сравнению с тремя проектами предшествующих лет модернизаторы шрёдеровского толка предпочли в конкретной ситуации умеренность общего тона и приглушённость идей известного концептуального документа Э. Блэра--Г. Шрёдера из недавнего прошлого. Вообще же в основе миропонимания теоретиков реалистического направления лежит твёрдая уверенность в том, что давно настала пора распрощаться с самой идеей социализма, какими бы эпитетами она ни была украшена, конкретно - с ключевой категорией Бад-Годесберга, демократическим социализмом. За устранение из программы этой, по мнению идеологов правых, изжившей себя, особенно после падения “реального” социализма, категории выступает ряд ведущих теоретиков партии. Т. Майер решительно отметает существование “обетованного нечто” по ту сторону капитализма и гражданского общества Die Neue Gesellschaft, 2001, H. 10, S. 584.. С ним полностью солидарен О. Шольц, бывший генсек партии, а ныне федеральный министр: “Незачем сеять иллюзии: СДПГ не партия преобразующая, а партия эманципаторная… и от затруднений (связанных с пониманием исторических перспектив. - Авт.) она избавится только тогда, когда за исходную точку социального развития возьмёт не общество в целом, а индивида” Ibid., 2003, H. 11, SS. 16, 18.. В одном решающем пункте у правых социал-демократов и элиты буржуазных партий, по-видимому, есть единодушие, а именно: в трактовке роли и функций государства в эпоху глобализации, в концепции его социальности - безусловный приоритет эффективности по отношению к социальной справедливости, прежде всего в её перераспределительной “сверху - вниз”, солидаристской ипостаси. Эта исконная социал-демократическая ценность получает у модернизаторов иную трактовку, прежде всего как “право индивида на свою долю” (Teilhaberecht) в образовании, здравоохранении, на рынке труда. Похоже, что это некоторое отступление от привычной формулы “равенства шансов”.

Государству же предстоит из “упредительно-заботливого” превратиться в “требовательно-активизирующее”. Только так, демонтируя свои “избыточные” социальные гарантии, оно сможет преодолеть иждивенческую массовую психологию и побудить индивида к активности и труду.

Вопреки намерениям руководства партии направить дискуссии на программном съезде в основном по “мягкой” тематике (экология, демография, современный семейный уклад) под давлением низовых организаций пришлось занимать позицию и по самой “жёсткой” - о “демократическом социализме”. Как записано в резолюции, он “остаётся для нас притягательным обликом свободного, справедливого, солидаристского общества. Претворение его в жизнь - задача на перспективу” Hamburger Grundsatzprogramm. Beschlossen am 28 Oktober 2007. S. 18.. Пришлось правому крылу примириться и с традиционалистской “уравнительной” трактовкой категории социальной справедливости, от чего дружно предостерегал хор идеологов правых. “Справедливость требует большего равенства в распределении доходов, собственности и власти” Ibidem.. На съезде произошло открытое столкновение Ф. Мюнтеферинга (тогда ещё вице-канцлера) и председателя партии К. Бека, внешне - по вопросу очень конкретному, а по сути - об отношении к шрёдеровскому наследию и к комплексу “Харц”. В полемике с протагонистом неолиберализма в цветах социал-демократии, который весьма прямолинейно отдавал приоритет национальной экономике, её конкурентоспособности в современном мире перед интересами партии, К. Бек заявил, что “реформы, разумеется, нужны, но нельзя же требовать от партии коллективного самоубийства” Der Spiegel, 2007, H. 42, S. 29.. Этим он заметно сместил общий вектор съезда левее центра, за что и был подвергнут открытой критике экс-канцлеров Г. Шмидта, Г. Шрёдера: впадение в грех левого популизма чревато для СДПГ утратой с таким трудом завоёванной середины. Вряд ли гамбургский съезд может быть расценен как открывший смещение СДПГ влево, но движение вспять, к “третьему пути” в духе упомянутого меморандума Блэра-Шрёдера, определённо блокировано. “Старая тётка СДПГ” (острое словечко В. Брандта) подтверждает своё призвание как партии социальной справедливости, защищающей “маленького человека”.

Неформальным центром правых модернизаторов является Зеехаймский кружок, в сущности полуфракционное образование. К правому крылу примыкает сложившаяся несколько лет назад группировка “сетевиков”, “онлайновцев”. Здесь собрались представители молодого поколения аппаратчиков, функционеров, депутатов, более или менее равнодушных к идейно-стратегическим дискуссиям, координирующих свои усилия прежде всего для карьерного продвижения. Но в абсолютно негативном отношении к Левой партии они почти совершенно единодушны с “зеехаймовцами”.

Левое крыло СДПГ представляет собой весьма рыхлую массу с широким диапазоном позиций - от “традиционалистских”, окрашенных в классово-наступательные тона, очень конкретной расшифровкой социальной справедливости, а также с резкими пацифистскими требованиями, и до критических позиций, жёстких в отношении правительственного курса, партийного руководства, отдельных министров, но по большей части всё же очень избирательных и лишённых пафоса принципиального отторжения. Основной спектр левых установок уже на протяжении нескольких десятилетий в бундестаге представляет парламентская Левая. Она составляет без малого половину всей фракции - примерно сто депутатов (против восьми десятков упоминавшихся “зеехаймовцев”). В последнее время активизировались Молодые социалисты во главе со своей руководительницей Ф. Дрозель.

На роль лидеров левых сегодня претендуют А. Налес, избранная в Гамбурге одним из двух заместителей председателя партии, и правящий бургомистр Берлина К. Воверайт, уже в течение ряда лет возглавляющий “красно-яркокрасное” правительство столицы. Не исключено, что связка Налес-Воверайт ориентируется на создание в 2013 году блока с Левой (при условии ухода О. Лафонтена с поста руководителя). Что же касается допустимости сотрудничества с Левой или даже коалиций на уровне земель, то при складывающемся примерном равновесии обоих крыльев было сочтено за благо сойтись на компромиссе: при категорическом запрете какого-либо взаимодействия на федеральном уровне окончательное решение о сотрудничестве с Левой партией в органах власти земельного уровня может приниматься соответствующей организацией партии. Этот компромисс изначально был сугубо формальным и нереалистичным, что выявилось сразу же после выборов в ландтаг земли Гессен в январе 2008 года.

Местная ХДС понесла тяжкие потери (минус 12%), а Левая пробилась в ландтаг и при абсолютном равенстве результата социал-демократов и христианских демократов (примерно по 37%) стала наряду с “зелёными” ключевым игроком. Левая стала также гарантом выполнения центрального предвыборного обещания руководительницы гессенской СДПГ левой А. Ипсиланти - сбросить с премьерского кресла Р. Коха, крайне одиозного правого деятеля ХДС.

Но при сложившемся соотношении сил это обязательство подразумевало включение Левой партии в кабинет или, по крайней мере, формальное соглашение с ней о поддержке в ландтаге и о минимальных общих требованиях (например, отмена введённой Р. Кохом плата за образование в высшей школе). Однако это расходилось с линией А. Ипсиланти перед выборами на чёткое отмежевание от “красных”. Возник конфликт противоречащих друг другу обязательств. С полусогласия своего тогдашнего шефа К. Бека лидер гессенских социал-демократов готова была весной 2008 года сделать этот шаг. Ответом стала ураганная, почти истеричная кампания правого крыла партии, основной части всего политического класса. “Измена слову” - таково было обвинение. Гессенский казус превратился в фокус противостояния правого и левого крыльев партии, в болевую точку федеральной политической жизни. Все лето А. Ипсиланти противостояла массированному давлению партверхов из Берлина.

В начале сентября произошло тщательно закулисно подготовленное стремительное свержение К. Бека с поста лидера. Его сменил триумфально вернувшийся в политику Ф. Мюнтеферинг в связке Ф.-В. Штайнмайером, к этому моменту уже выдвинутым кандидатом в бундесканцлеры. Победоносный захват ключевых позиций правыми произошел при закулисной поддержке Г. Шрёдера. Для последнего настал час личного реванша, подтверждения верности инициированному им стратегическому курсу.

Противоборство правого и левого крыла в партии вступило в новый, исключительно острый этап. Все лето и осень А. Ипсиланти и ее сторонники, проявляя недюженную стойкость, готовились в союзе с Левой партией к смещению, в сущности , “исполнявшего обязанности” кабинета Р. Коха. Но в ноябре четверо (из сорока) членов партийной фракции в ландтаге внезапно - скорее всего не без давления из Берлина - внезапно взорвали ситуацию, заявив об отказе сотрудничать с левыми. Новые выборы в ландтаг стали неизбежными. Вместо А. Ипсиланти на пост премьера был выдвинут малоизвестный Торстен Шефер-Гюмбел.

На выборах 18 января 2009 г. гессенская социад-демократия, да и СДПГ в целом, в полной мере поплатились за разброд в своих рядах: потерей 13% голосов (23,7% вместо 36,7%) или 400 тыс. голосов. Р. Кох и его партия продвинулись всего на 0,4% (37,2%). Однако презошедший все прогнозы успех малых партий (16,2% у либералов, то есть практическое удвоение голосов, и 13,7% у “зелёных” вместо 7,5%) позволили ХДС без проблем образовать привычный правительственный тандем с СвДП. Можно дискутировать, на ком лежит основная ответственность за гессенский провал: на А. Ипсиланти и её “левизне”, нарушении ею предвыборного обязательства или на правых в Висбадене и особенно в Берлине, но несомненно одно: нанесён огромный ущерб СДПГ как конструктивной политической силе, как партии реформ и прогресса.

В то же время показательно, что срыв правыми в последний момент левого проекта не похоронил его в принципе, ни даже не подорвал позиции Левой партии - несколько даже прибавив (+0,3%, до 4%), она повела за собой 140 тыс. избирателей. Возглавляющий список СДПГ на предстоящих в сентябре 2009 года выборах в ландтаг Саара и кандидат в премьеры Х. Маас подтверждает совместную с левыми линию на смещение христианско-демократического правительств земли и о реальности первого на Западе красно-красного кабинета “Der Spiegel”, 2008, H. 47, S. 32..

С конфликтом вокруг Гессена оказался непосредственно связанным и другой скандальный эпизод - исключение из партии В. Клемента, в своё время премьера земли Северный Рейн-Вестфалия, бывшего ключевой фигурой, “суперминистром” (и финансов, и по труду) при Г. Шрёдере, основным проводником в жизнь курса “Харц”. Левому крылу представился ещё до смены лидерства в партийных верхах отличный повод для отмщения: накануне выборов в Гессене В. Клемент грубейшим образом нарушил партийную этику и дисциплину, выступив в печати с предостережением избирателей от голосования за социал-демократов во главе с левой А. Ипсиланти.

Между тем опросы общественного мнения рисуют катастрофическую картину для СДПГ. Ответы на “воскресный вопрос” оказываются стабильно ниже результата выборов в бундестаг 2005 года (34%). В 2007-2008 годах они колебались вокруг 27-28%, а с лета 2008 года упали до 25% “Der Spiegel” 2008, H. 30, S. 40.. Известный институт “Форса” выявил поддержку СДПГ вообще на уровне 20% Ibid., H. 26, S. 23.. Отставание от христианско-демократического соперника достигает 12-15%. В то же время электоральная поддержка ярко-красного конкурента выросла с 8,7% в 2005 году до 13%. Левая партия вторгается в самую сердцевину социал-демократического электората, успешно оккупирует пространство слева от СДПГ. Никогда ещё политическая общественность, политологи не были столь единодушны в пессимистичной оценке ситуации вокруг СДПГ - старейшая политическая партия ввергнута в поистине экзистенциальный кризис, её общенародность под вопросом.

Но и на самой партии, её руководстве, лежит немалая ответственность за падение её престижа и влияния. Сознательное и подчас торопливое размывание облика партии, компромиссная неустойчивость её курса привели к беспрецедентному сокращению её рядов - с 950 тыс. в 1990 году, 785 тыс. в 1998 году и до 525,4 тыс. в 2008 году “Der Spiegel”, 2008, H. 20, S. 58.. Стратегически форсировавшееся Г. Шрёдером смещение СДПГ к “новой середине” и прежде всего к “агентам эффективности” (Leistungstraeger - новейшее обогащение социологического лексикона!), подразумевающее высококвалифицированные, универсальные, мобильные кадры и предпринимателей, дало трещины в избирательном корпусе СДПГ. Из 36 избирательных кампаний всех уровней 1998-2007 годов социал-демократы только в семи добились прироста голосов, а в 15 несли потери. В 2007 году они возглавляли кабинеты в пяти землях, а в 1999 году - в одиннадцати. На последних выборах в бундестаг от СДПГ ушли 2,6 млн избирателей: почти 1 млн к блоку левых, 0,8 млн - к христианским и свободным демократам, 0,5 млн присоединились к фрустрированным неизбирателям “Der Spiegel”. Wahlsonderheft 05”, S. 62.. Особенно болезненно для партии и показательно падение её влияния в рейнско-вестфальском индустриальном регионе, “железном сердце” страны, где со времён А. Бебеля социал-демократическая гегемония была неоспоримой, где до поражения 2005 года партия получала до половины голосов, а в течение последних 40 лет все правительства земли Северный Рейн-Вестфалия возглавлялись социал-демократами. Самая крупная земельная организация партии за пятилетие (2000-2005 гг.) сократилась на 46 тыс. членов, до 157 тыс., и уступила первенство ХДС (195 тыс.) “Der Spiegel”, 2006, H. 31, SS., 38-39.. Не очень прочны позиции СДПГ и на территории бывшей ГДР, где число её членов (21 тыс.) даже ниже, чем в 1999 году, хотя она, получив на всеобщих выборах 2005 году 30% голосов, несколько и опередила ХДС и единый левый блок (оба по 25%), но она потеряла 9%, и отрыв от ПДС сократился с 23% до 5%. Безрадостно её положение и в некогда “образцово-красной” Саксонии: её ряды насчитывают здесь всего 4 тыс. товарищей, а процент голосов с 1990 года сократился вдвое - до 10%, тогда как у ПДС рос, до 23% на последних выборах в бундестаг.

Выразительной иллюстрацией к напряжённым отношениям СДПГ и профсоюзов, откуда вышла упоминавшаяся Избирательная инициатива, может служить освистывание на последнем конгрессе ОНП (лето 2006 г.) вице-канцлера Ф. Мюнтеферинга наряду с А. Меркель при восторженных овациях О. Лафонтену. Красноречиво высказывание лидера ИГ-Металла Ю. Петерса : “Мы призваны дать тем, кто разочаровался в социал-демократии, содержательную политическую платформу. Следует организовать широкое гражданское движение, которое бы образумило социал-демократов” “Der Spiegel”, 2004, Н. 29, S/21/..

Крупнейшая партия страны ко всему прочему испытывает серьёзные кадровые трудности. Поколение “внуков Брандта” (Г. Шрёдер, О. Лафонтен, Р. Шарпинг и др.) неожиданно быстро растратилось во взаимном соперничестве. После отставки В. Брандта с поста председателя партии в 1987 году в его кресле посидели восемь человек, только за последние девять лет (1999-2008 гг.) - оно пять раз меняло хозяина! Возвращение на роль лидера многоопытного и жёсткого Ф. Мюнтеферинга представляется сильным ходом правого крыла. Но и связка его с Ф.-В. Штайнмайером и репутация последовательного сторонника Г. Шрёдера ещё отнюдь не гарантируют внутренней консолидации партии и, даже скорее наоборот, предвещают ещё более ожесточённые разногласия.

Убедившись, что общий широкий неблагоприятный для СДПГ тренд, как и упрочение левой партией своих позиций чисто пропагандистскими и аппаратными методами переломить не удаётся, новое руководство приступило с осени 2008 года к некоторой корректировке общей позиции, возможно, чисто словесной. В одном из недавних интервью Ф. Мюнтеферинг, самокртично признав, что его партия в 90-е годы “не всегда” действовала разумно в отношении к опасному конкуренту, был предельно мягок в его общей оценке: левой свойственен разрыв между высокими этическими ценностями и недостаточно прагматическим подходом к политике. (Где столь недавно еще расхожие клише тоталитарная “партия штази”, “убийц у стены”?) Не ослабляя идейное и политическое противоборство, председатель СДПГ предупредил: “недопустимо играть на руку силам, которые хотели бы запереть эту партию в своего рода коалиционно-партийном карантине, что прежде всего отвечает замыслам этих сил в борьбе за власть”. Следует помочь Левой партии пробиться наконец к реальностям современной ФРГ. Он, Мюнтеферинг, вполне допускает при определённых условиях правительственное сотрудничество с левыми на уровне и западных земель. Да его “сдержанность” относительно сотрудничества и на уровне федеральной власти не незыблемо в принципе, объясняется им пониманием того, что “в обозримом будущем это неуместно” “Die Neue Gesellschaft”, 2008, H. 11, S. 51-52..

Система о пяти углах

Подлинно системный характер кризиса немецких народных партий неумолимо высвечивается тем очевидным обстоятельством, что в просуществовавшей многие десятилетия квазидвухпартийности ослабление роли и влияния одной из них не ведёт автоматически к наращиванию потенциала другой. Промежуточные итоги общей расстановки политических сил ФРГ на пороге судьбоносного рубежа можно суммировать следующим образом. выборы немецкий партия

- Беспрецедентное ослабление массового влияния, размытость ценностной, программно-идеологической платформы, исчезновение проекта будущего, снижение политической эффективности и общего тонуса обеих народных партий, подготовленные всей совокупностью социально-политических процессов последних десятилетий.

- Появление Левой партии как активной, действующей в национальном масштабе силы, усугубившей ситуацию в СДПГ до беспрецедентного кризиса с непредсказуемыми последствиями.

- Превращение четырёхпартийной системы на Западе (социал-демократы, христианские и свободные демократы, “зелёные”) и трёхпартийной на Востоке (СДПГ, ХДС и ПДС\ Левая) в общефедеральную пятипартийную. Традиционные двухпартийные правительственные коалиции становятся (если не считать нормой на будущее большие коалиции) маловероятными.

- В результате налицо расширение круга и возрастание роли малых партий, способных включиться в формирование высшей исполнительной и, в частности через бундесрат, законодательной власти.

- В динамике общего изменения ситуации (и прежде всего на левом, центристско-левом фланге партийного спектра) возникновение возможности перевода складывающегося “антибуржуазного” большинства слева от ХДС и СвДП в политическую реальность, в обновлённую властную конфигурацию.

К исходу первого десятилетия нового века в Германии складывается устойчивая ситуация неустойчивой партийной многовариантности.

В новых условиях возрастает роль субъективного фактора личностных характеристик, предпочтений, воли, гибкости лидерских групп, от которых и будет зависеть расстановка сил на партийном олимпе. И соответственно дальнейшее ослабление детерминированности курса партий их традиционным электоратом. А значение современной урбанизированной, весьма фрагментированной середины, даже отдельных её группировок, будет скорее усиливаться. Момент неопределённости в электоральном процессе будет ещё более возрастать: избиратель социал-демократии или сторонник “зелёных” в ситуации 2009 года так до конца, может быть, и не будет иметь уверенности, пойдёт ли его голос на закрепление ХДС в роли ведущей правительственной партии или будет способствовать её оттеснению от власти. Размещено на Allbest.ru