Структурные изменения политической элиты постсоветской Литвы

В диссертации подчеркивается, что основные дискуссии относительно характера изменения политической элиты на пространстве Центральной и Восточной Европы велись с опорой на модель конвертации капиталов и модель соглашения элит (Дж. Хигли, М. Бартон) как основы взаимодействия властных групп в условиях усложнения структуры политической элиты после падения коммунистической системы. Однако при этом автором отмечается, что данная претендующая на универсальный характер объяснения элитистская модель трансформации в случае посткоммунистических стран может быть применена лишь при условии критической интерпретации, т.к. она, по сути, игнорирует фактор, до сих пор играющий значительную роль в политическом процессе ряда стран Центральной и Восточной Европы, а именно - роль «советского наследия», влияние России как фактор-ирритант.

Автором на основе анализа основных подходов к изучению политической элиты - позиционный (Р. Миллс), репутационный (Ф. Хантер, Ш. Ривера) и десизионный (Р. Патнэм, О.В. Гаман-Голутвина) - предлагается свой вклад в методику исследования структуры элитных групп в трансформирующихся обществах. Методика основывается на сочетании количественных и качественных исследовательских процедур: сетевого анализа, экспертной оценки и глубинных интервью. Сетевой анализ (Д. Ноук) проводится на основе позиционного подхода, к политической элите отнесены лица, занимающие следующие позиции: Президент, Председатель правительства, Председатель парламента, заместители Председателей правительства и парламента, советники Президента, Председателей правительства и парламента, министры (занимавшие пост не менее 1 года), депутаты парламента (удерживавшие мандат не менее 2 электоральных циклов). Указанные ограничения введены с целью отсечения нерелевантных политических игроков, чье присутствие характерно для начального периода трансформации государств после падения коммунистической системы, который характеризовался высокой степенью позиционной ротации. Структурные изменения политической элиты анализируются, исходя из смены основных каналов и механизмов рекрутирования, а также выявляется специфика внутриэлитного взаимодействия через обращение к рассмотрению отношений правительственной, парламентской и президентской властных групп. Формируются модели сетевого взаимодействия членов политической элиты в соответствии с хронологией электоральных циклов в постсоветской Литве. В свою очередь экспертная оценка и глубинные интервью базируются на репутационном подходе, позволяющем максимально близко приблизиться к объекту исследования, компенсировав те лакуны, которые остаются незаполненными при использовании формальных методов (С.А. Белановский, А.Е. Чирикова). Экспертный опрос позволяет выявить пятерку наиболее влиятельных членов политической элиты, общение с которыми в рамках процедуры глубинного интервью является важной частью исследовательского инструментария.

Таким образом, предложенная методика анализа политической элиты предоставляет возможность рассмотрения структурных изменений в динамике и выявления специфики внутриэлитного взаимодействия, а также во взаимосвязи с влиянием внутренних и внешних факторов.

Во второй главе «Динамика структурных изменений властных групп постсоветской Литвы» рассматриваются ключевые факторы формирования политической элиты постсоветской Литвы, основные каналы рекрутирования политической элиты после провозглашения литовской независимости, а также специфика внутриэлитного взаимодействия.

В диссертации отмечается, что ключевые факторы формирования политической элиты выявляются на основе использования основных положений модели «воронки причинности» (Дж. Махоуни, Р. Снайдер, А.Ю. Мельвиль), а также на основе опыта многомерного статистического анализа политических систем современных государств (М.В. Ильин, А.Ю. Мельвиль). В случае Литвы среди ключевых факторов могут быть выделены следующие: геополитический фактор (влияние на страны Балтии действий России и США как ведущих геополитических акторов в данном регионе); европоцентристский фактор (процесс европейской интеграции в рамках реализации политического курса «Возвращение в Европу»); социально-экономический фактор (изменение стратификационной структуры литовского общества с учетом степени этнической гомогенности в контексте экономических преобразований после обретения независимости); фактор «наследия прошлого» (в трансформации институционального дизайна политического ландшафта и конституционного устройства Литовской Республики после распада СССР). На основании анализа последствий влияния указанных факторов в диссертации оспаривается точка зрения, согласно которой фактор «наследия прошлого» в странах, переживающих масштабные преобразования после падения коммунистической системы, выступает лишь в роли стартового фактора преобразований (Г. Китшелт). В данном случае предлагается опираться на концепцию «изобретения традиции» (Э. Хобсбаум) как политической мобилизации прошлого, его целенаправленное инструментальное использование элитами (В. Ачкасов). Случай Литвы свидетельствует, что «наследие прошлого» не только не осталось на старте политических преобразований, оно по сей день сопровождает процесс как структурных изменений политической элиты, так и политической трансформации в целом, являясь его специфической чертой. Фактор «наследия прошлого» проявляется как в своем наиболее болезненном аспекте (советском периоде литовской истории), что приводит к расколу на «антикоммунистов» и «посткоммунистов» среди литовской политической элиты, так и в апеллировании к межвоенному периоду литовской демократии. Последнее является политико-идеологической основой для рекрутирования сегмента правящей элиты среди представителей литовского диаспорального сообщества в странах Запада, что позиционируется как подтверждение непрерывной связи современной и досоветской государственности.

В диссертации показана трансформация основных каналов элитного рекрутирования в постсоветской Литве, в которой принадлежность к коммунистической номенклатуре после распада СССР становится фактором уже не восходящей, а нисходящей мобильности. В новых политических условиях тип элитного рекрутирования меняется с гильдийного на антрепренерский (Б. Рокмэн), формируются иные каналы элитного рекрутирования, среди которых можно выделить 4 основных: экс-номенклатура, «политики морали» (представители интеллигенции - деятели науки, культуры и искусства), выходцы из диаспорального сообщества (в США и странах Западной Европы), представители бизнеса. Всего в ходе исследования проанализированы данные 234 литовских политических деятелей, из которых 41 представлял Президентов Литовской республики и их аппарат, 89 - Правительство, 104 - Сейм. Результаты количественных исследований показали, что говорить о радикальной смене корпуса политической элиты, равно как и замкнутом цикле элитного воспроизводства в Литовской Республике после провозглашения независимости нельзя. В случае Литвы имеет место не элитная репродукция или циркуляция в чистом виде, а, скорее, элитная адаптация - постепенная структурная трансформация политической элиты, несущей в себе как сохранение представителей ancien regime среди властных групп, так и появление новых политических персон. Представители всех четырех проанализированных структурных групп литовской политической элиты репрезентированы в каждом из ключевых органов власти современной Литвы: Сейм, Президент и его аппарат, Правительство.

Полученные автором данные о высоком удельном весе выходцев из науки, культуры и искусства в органах государственной власти Литвы (40,5% - 58,5%) не столько опровергают тезис о том, что «политики морали» ушли из активной политической жизни (А. Адь, Я. Василевски), сколько указывает на то, что за истекшие 20 лет литовской независимости интеллектуалы, по-прежнему массово присутствующие во власти, право называться «политиками морали» утратили. Теперь это не народные лидеры, а, скорее, либо политические ремесленники (эксперты-профессионалы), либо политические аниматоры (политические деятели, вышедшие из СМИ или шоу-бизнеса, которые своими действиями, возглавляя популистские политические проекты, повышают степень «карнавализации» внутриэлитного взаимодействия в Литве). Выходцы из стран Западной Европы и США составляют менее 4% от общего количества рассмотренных членов политической элиты, при этом их и без того немногочисленное персональное присутствие снижается. Однако появление выходцев из диаспоры на ключевых государственных постах в постсоветской Литве привело к качественному изменению политической жизни страны. В этом смысле эмигранты явились тем маленьким по размеру, но существенным по влиянию элементом системы, который способен придать ей иное качество, иное состояние. В большинстве из проанализированных случаев вернувшиеся эмигранты работали в аппарате Президента Литовской Республики, пост главы государства дважды занимал активный деятель литовской диаспоры в США В. Адамкус. Представители экс-номенклатуры демонстрируют политическое долгожительство в течение всех исследованных электоральных циклов (доля снижается с 37,8% до 17,6%), подтверждая тезис о том, что новая элита не может быть создана ex nihilo (М. Доган, Дж. Хигли). Члены политической элиты, имеющие коммунистическое прошлое, присутствуют во всех органах государственной власти, а также состоят в руководстве релевантных парламентских партий - как правящих, так и оппозиционных. Это, однако, позволяет сделать вывод не столько об элитной репродукции, самовоспроизводстве властных групп при «закупорке» иных каналов вертикальной мобильности, сколько о, скорее, высоком уровне адаптивности, присущем тем представителям элиты, которые свою политическую деятельность начинали еще в советское время. В структуре политической элиты растет количество субъектов, обладающих предпринимательским опытом, достигая трети от общего числа в 2008-2012 гг. Высокое количественное присутствие выходцев из бизнеса имеет также и качественное измерение, выражающееся в том, что на сегодняшний момент выходцы из бизнеса могут быть рассмотрены как наиболее влиятельные члены политической элиты.

В диссертации особенности внутриэлитного взаимодействия характеризуются через обращение к сетевому анализу, экспертному опросу и глубинным интервью. Анализируя посреднические роли (консультант, «привратник», координатор, представитель, «связной»), которые в сетевых структурах исполняли ключевые представители политических элит Литвы (Президент, Премьер-министр и Председатель Сейма), можно отметить, что Президенты на протяжении первых двух периодов исполняли преимущественно роль «привратника», обеспечивающего связь членов своей структуры с представителями других ветвей власти, а начиная с третьего - все активнее исполняли роль «связного» между двумя другими институтами власти. Среди Премьер-министров наиболее последовательная роль, исполняемая на протяжении двух циклов, принадлежит A. Бразаускасу: в бытность Президентом он исполнял роль «привратника», а возглавив Правительство, оказался «связным», соединяющим другие властные структуры. Наконец, посредническая роль в сетевой структуре председателя Сейма, очевидно, находилась в сильной зависимости от конфигурации самой сети: сетевые роли председателей Сейма в разные электоральные циклы разнятся, что позволяет сделать вывод об их вероятной обусловленности внутриполитической конъюнктурой. Согласно результатам коллективной экспертной оценки, влияние председателя Сейма в Литве постепенно снижалось (с 6 баллов до 4). Высокий уровень влияния Президента «на входе» (8 баллов) и «на выходе» (7 баллов) рассматриваемого периода может быть интерпретирован с точки зрения персональной популярности тех, кто в конкретное время занимал должность главы государства: А. Бразаускас обладал наивысшим из всех представителей политической элиты рейтингом популярности среди населения, аналогично и Д. Грибаускайте демонстрирует рекордный уровень популярности, что позволяет ей действовать более независимо. «Провалы» в президентском влиянии (до 5 баллов) совпадали с наиболее сложными для данного института политическими ситуациями - например, с отрешением от должности Президента Р. Паксаса в конце 2003 - начале 2004 гг. В случае с Премьер-министром необходимо указать на то, что уровень его влияния в основном (5-7 баллов) демонстрировал высокие показатели, опережая Председателя Сейма (за исключением начального периода независимости) и во многих случаях Президента. Такое стабильно высокое влияние главы кабинета министров, которым наделили его опрошенные эксперты, может быть объяснено тем, что в руках у Премьер-министра сосредоточены ключевые полномочия в финансово-экономической сфере, потенциально дающие ему доступ к различным материальным ресурсам. По результатам опроса выявлена пятерка наиболее влиятельных членов политической элиты Литвы за 20 лет независимости: А. Бразаускас (первый секретарь ЦК Компартии Литовской ССР, Президент Литовской Республики в 1993 - 1998 г., Председатель правительства в 2001 - 2006 г., ушел из жизни в июне 2010 г.); В. Ландсбергис (Председатель Верховного совета Литвы в 1990 - 1992 гг., Председатель Сейма Литовской Республики в 1996 - 2000 гг., член Европейского парламента в 2004 - 2009 гг., с 2009 г. - по настоящее время); В. Адамкус (Президент Литовской Республики в 1998 - 2003 гг., 2004 - 2009 гг.); А. Кубилюс (член Сейма 1992 - 1996 гг., 2000 - 2004 гг., 2004 - 2008 гг., Председатель правительства в 1999 - 2000 гг., с 2008 г. - по настоящее время); Д. Грибаускайте (Президент Литовской Республики с 2009 г. - по настоящее время).

Двое из них (В. Ландсбергис, В. Адамкус) приняли участие в глубинных интервью (всего проведено 12 интервью), проведенных автором осенью 2011 г. в Вильнюсе. Данные глубинных интервью указали на обвальное падение роли парламента, высокое значение лоббистских усилий бизнеса в политическом процессе Литвы, а также зависимость политической элиты Литвы от внутренних и внешних факторов (в частности, отношения к России и советскому периоду литовской истории), раскалывающих властные группы на противостоящие элементы, растущую роль популистских политических проектов.

В диссертации показано, что политическая элита постсоветской Литвы изначально формировалась в условиях, когда политический процесс понимался его участниками не столько как борьба за упрочение собственных властных позиций и приобретение дополнительных ресурсов, сколько как борьба за независимость государства, что объясняет столь высокий накал страстей, в чем-то даже идеалистический подход, характерный для внутриэлитного соперничества в Литве. Эта борьба связывалась с конкретными персоналиями (двумя элитными группами А. Бразаускаса и В. Ландсбергиса), каждый из которых независимость Литвы понимал по-своему, но в то же время был с оппонентом един в стремлении достижения именно независимости как главной цели. Конфликты между элитными группами, неизбежно сопровождавшие эту борьбу, не дали варианту войны всех против всех превратиться в modus operandi внутриэлитного взаимодействия в Литве. Период высокой дифференциации и слабой интеграции элит постепенно сменяется ростом элитной интеграции, стремлением к игре по правилам в рамках «тлеющего» конфликта между двумя крупными элитными группами: социал-демократами и консерваторами (или шире: «посткоммунистами» и «антикоммунистами»). Таким образом, дальнейшее изменение структурного устройства политической элиты будет сопровождаться «размыванием» четырех проанализированных структурных групп, из которых лишь представители бизнеса способны не только сохранить, но и упрочить свое влияние. Пример «политиков морали», роль которых свелась лишь к количественному присутствию в органах власти, а также естественный выход из политической сферы экс-коммунистов, окажут влияние на структуру элиты, приведя, возможно, к формированию новых каналов элитного рекрутирования. Период коалиций, в который вступила Литва, является подтверждением как незавершенности структурных изменений политической элиты, так и трансформации политической системы в целом.

В заключении диссертации формулируются основные выводы работы, намечаются перспективы дальнейших исследований данной тематики.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора (в т.ч. в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией - 5, из них 2 в соавторстве)

1. Смирнов В.А. К вопросу о структурных изменениях политической элиты в условиях социальной трансформации // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2012. № 2. 0,5 п.л.

2. Смирнов В.А. Формирование политической элиты Литвы на рубеже 1980-1990-х гг.: роль «политиков морали» // Балтийский регион. 2011. № 4 (10). 0,5 п.л.

3. Смирнов В.А. Внутриэлитное взаимодействие в постсоветской Литве: конституционный аспект // Вестник БФУ им. И. Канта. 2012. № 3. 0,3 п.л.

4. Смирнов В.А., Сутырин В.В. Россия как фактор-ирритант для политической элиты стран Балтии в контексте электоральных кампаний 2010-2011 гг.: экспертный взгляд // «Балтийский регион», 2011, № 2 (8). 0,4 п.л.

5. Смирнов В.А., Сутырин В.В. Эволюция подходов к изучению политических элит в посткоммунистических странах Центральной и Восточной Европы: случай Литвы // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. Научный журнал. Том 7. № 2. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2011. 1 п.л.

6. Смирнов В.А. Динамика структурных изменений политической элиты постсоветской Литвы / Тезисы докладов участников Всероссийского научно-образовательного форума «Политология-XXI век», 11-12 ноября 2011 г. Факультет политологии МГУ им. М.В. Ломоносова (CD-ROM).

Размещено на Allbest.ru