Введение в геополитику

Перечень вопросов можно продолжить. Парадокс в том, что как положительные, так и отрицательные ответы на все эти вопросы можно считать верными и неверными одновременно. Очевидно, что вопросы эти сложные и поиск ответов на них -- большая и многоплановая проблема, требующая самостоятельного исследования.

Россия оказалась в эпицентре глобальных перемен и стала крупнейшей зоной нестабильности. Крушение СССР и вызванный им тотальный кризис, несомненно, нанесли мощный удар по самой российской государственности, подорвали привычный порядок, инфраструктуру менталитета, поставили под сомнение саму русскую идею. Очевидно, что переживаемые ею кардинальные изменения потребуют от России концентрации поистине титанических усилий, которые, хотя и временно, не могут не блокировать или, во всяком случае, ослабить ее активность на мировой арене, заставить де-факто, если не де-юре, сократить свои внешнеполитические обязательства.

Тем не менее, при всех трудностях и пертурбациях, переживаемых Россией, нельзя сказать, что для нее уже наступил вечер. Глубоко заблуждаются те, кто отводит России место и роль чуть ли не на обочине мировой политики, считая, что она скатывается на уровень второразрядного или даже третьеразрядного государства (нередко о ней говорят и как о «третьемирской стране»).

Хочу выразить свое несогласие и с теми авторами (казалось бы, оптимистически смотрящими на перспективы ее развития), которые отводят России статус своего рода «естественного путепровода» торгово-экономических и транспортных потоков между Европой, Азией и Африкой, некоего «евроазиатского моста», служащего в качестве самого короткого торгового пути между Азией и Европой. По мнению одного из авторов, «хотим мы того или нет, но Россия вновь становится форпостом христианского мира, выдвинутым в огромный мир Ислама, от отношений с которым во многом зависят спокойствие, стабильность, а в будущем, возможно, и благосостояние России».

Совершенно непонятно, почему, на каком основании Россия может и должна стать неким «форпостом христианского мира» только в исламский мир. А как же тогда с буддийским, конфуцианским, индуистским, синтоистским или восточноазиатским, южноазиатским мирами, не менее обширными, чем мусульманский мир? Ведь очевидно, что Россия по меньшей мере тремя фасадами выходит на внешний мир: западным, обращенным к евроамериканскому миру; южным, обращенным к весьма разнородному исламскому миру, и восточным -- к Азии и АТР.

Почему именно мост, форпост или что-нибудь иное в таком же роде, а не самостоятельное геополитическое пространство со своими специфическими интересами, реализующимися по всем азимутам на всех направлениях сжавшейся до единого пространства планеты. В то же время Россия не может быть «мостом» между Западом и Востоком в традиционном понимании этого слова просто потому, что синтез евроамериканской, азиатской и ближневосточной цивилизаций происходил в ситуации фактической самоизоляции России на началах относительного политико-идеологического, информационно-технологического автаркизма.

В создавшихся ныне условиях перед Россией стоит задача заново сформулировать свои политические цели, адекватные новым реальностям, заново определить свои интересы в области национальной безопасности. Концепция национальной безопасности, как известно, базируется прежде всего на связке «государство -- внешняя среда». Выше уже отмечалось, что в данной работе главное внимание концентрируется на геополитических аспектах безопасности, т.е. на внешних ее параметрах. Однако положение России в настоящее время таково, что именно внутреннее состояние во многом определяет важнейшие параметры ее геополитической безопасности. Один из главных источников опасности подрыва национальных интересов России находится внутри самой России.

М.С.Горбачев стал, по сути дела, первым руководителем страны, осознавшим, что внутренняя угроза безопасности России по своей значимости и возможным последствиям значительно превосходит внешнюю угрозу. Речь идет прежде всего о необходимости достижения экономической, социальной, политической и идеологической стабильности внутри страны. Защищенность и стабильность государства можно считать обеспеченными, если гарантирована его внешняя и внутренняя безопасность. К тому же именно успехи или неудачи на внутреннем фронте в конечном счете будут определять вес и влияние России как в постсоветском пространстве, так и в мире в целом. Поэтому в концепциях национального интереса и национальной безопасности высший приоритет должен быть отдан решению комплекса внутренних проблем.

14.3 Россия: региональная или мировая держава

Самым дискуссионным в рассматриваемом контексте является вопрос о том, остается ли Россия после распада СССР великой державой, способной конкурировать на мировой арене на равных с другими великими державами. Разумеется, всякие причитания и заклинания о величии нации и государства, характерные в последние годы для нашей публицистики, да и научной литературы, в принципе не прибавляют ни величия, ни престижа. Здесь уместно вспомнить слова Т. Манна, который как-то сказал: «несчастна страна, которая нуждается в героях». Перефразируя этот тезис, можно было бы сказать: несчастен народ, который на всех углах кричит о своем величии.

Но все же для ущемленного, задетого в своем чувстве национальной гордости народа озабоченность своим местом в сообществе стран и народов неизбежна и естественна. В этом плане, как мне представляется, не по правилам играют те западные аналитики, которые не прочь (причем нередко и не к месту) поиронизировать относительно такой озабоченности россиян. Однако нельзя забывать, что это удел любой имперской державы, пережившей поражение и унижение национального достоинства (неважно, реальное или воображаемое).

Вспомним в этой связи Америку середины 70-х-начала 80-х годов. Оказавшись в тисках так называемого вьетнамского синдрома и испытывая чувства оскорбленного национального достоинства в свете известных иранских событий, она жаждала хотя бы самой маленькой победы на международной арене. Тогда, как нельзя кстати, подвернулась крохотная Гренада -- островок в Карибском море, образно говоря, размером с аэропорт «Дж.Ф.К.» (имени Кеннеди). Ведь ее захват американскими войсками выдавался официальными лицами и средствами массовой информации США как впечатляющая победа американского оружия над силами мирового зла, будто угрожавшими чуть ли не самому существованию Америки. Или вспомним, как после сокрушительного поражения полумиллионной американской армии в джунглях Юго-Восточной Азии разномастные Рэмбо в различных ипостасях одерживали одну победу за другой над вьетнамцами... на кино- и телеэкранах.

Вместе с тем нельзя забывать, что народ, который одержим гордыней за свое величие и воображаемое превосходство над другими народами, равно как и народ, который ожесточен и озлоблен из-за унижения национального достоинства, не способен верно оценить свое реальное положение в мире, свои истинные интересы, цели, миссию. В. Соловьев не случайно подчеркивал, что историческому народу, если он хочет жить полной национальной жизнью, необходимо перерасти самого себя, «уйти в интересы сверхнациональные, в жизнь всемирно-историческую», ибо любование самим собою, самоугождение и самопоклонение способствуют не укреплению народного духа, а наоборот, его ослаблению и разложению.

Подлинную национальную идею нельзя смешивать с ее национал-шовинистической, великодержавой профанацией. Национальная идея заключает высший смысл существования и предназначение данного народа. Она утверждается и легитимизирует себя не через отрицание или развенчание культур или идеалов других народов, а через устремленность на созидание, творческое освоение всего жизнеспособного и позитивного из наследия этих народов.

Эти предостережения не потеряли свою актуальность и в наши дни, особенно в свете того, что некоторые современные авторы в поисках оригинальных путей социального и политического переустройства России не прочь чрезмерно преувеличивать фактор ее самобытности и особого пути развития. Более того, многие наши публицисты так называемого патриотического направления взяли в качестве руководства к действию мысль Ф.М. Достоевского, который усматривал миссию России в том, чтобы спасти и обновить Европу. Большинство из них склонны предлагать различные варианты проектов, выдвигавшихся в 20-30-х годах представителями евразийства.

Нет сомнений, что Россия может сохранить свое величие, лишь оставаясь Россией. Ни одно государство не способно добиться экономического подъема и роста благосостояния народа без использования национальных ресурсов, как материальных, так и духовных. Но вместе с тем нельзя не отметить ущербность трактовок России в терминах ее принадлежности либо к Востоку, либо к Западу, либо же как синтеза их обоих без раскрытия при этом сущности самого синтеза. В современном мире вообще не совсем конструктивна сама мысль о западной или восточной ориентации и соответствующих приоритетах во внешнеполитической стратегии России, поскольку нынешние реальности таковы, что, как выше говорилось, много Востока присутствует на Западе и еще больше Запада -- на Востоке.

Ныне Россия занимает не просто полуокраинное по отношению к мировым центрам положение, как это было до первой мировой войны, или положение одного из двух полюсов в двухполюсном миропорядке послевоенного периода, а срединное пространство между Европой, Дальним Востоком и мусульманским миром. В то же время она является центром притяжения стран постсоветского пространства, тем самым составляя ось новой группировки стран и народов, которые, строго говоря, не образуют единый географический регион.

В силу этих факторов для России речь может идти не просто о военной безопасности, а о безопасности во всех ее аспектах и измерениях: глобальном, региональном, национальном, а также экономическом, социальном, экологическом, информационном, политическом. С данной точки зрения следует считать неправомерной альтернативу: или глобальная внешняя политика, или реформы внутри страны. Для наращивания последних отнюдь не обязательно свертывать внешнеполитическую активность. Они вполне могут совмещаться и дополнять друг друга. Главная задача внешнеполитических служб России состоит в том, чтобы обеспечить стабильное и безопасное окружение для решения проблем, связанных с формированием и утверждением новой социально-экономической и государственно-политической системы.

В современном мире для реализации прочных широкомасштабных торгово-экономических, политических, культурных и иных связей с различными странами или регионами ни Россия, ни какая другая великая держава не нуждается в каких-либо буферах или посредниках в традиционном их понимании. Например, Кавказ или Ближний Восток не следует рассматривать как некий форпост той или иной державы или пассивный объект притязаний третьих стран, поскольку они сами постепенно приобретают статус активных участников мировой политики, отстаивающих собственные законные интересы. В то же время при оценке реалий региона или страны необходимо отказаться от буквалистски понимаемого принципа игры с нулевой суммой, в соответствии с которой экономическое, культурное или иное проникновение другого государства в сферу традиционных интересов, скажем России, автоматически и обязательно ущемляет интересы последней. С этой точки зрения то, что Турция и Иран соперничают на Кавказе или в Средней Азии, явление совершенно естественное.

С учетом всего сказанного в рассматриваемом контексте, как мне представляется, речь должна идти о переоценке ценностей, а не о выборе либо восточного, либо западного пути развития. Проблема России состоит в том, что ей приходится решать еще не дореализованные аспекты модернизации (создания гражданского общества и правового государства, полноценного и самоосознанного гражданина, среднего класса и т.д.) в условиях приспособления к реальностям перехода развитой зоны современного мира на рельсы постмодернистского развития.

Иначе говоря, необходимо концентрировать внимание на поисках собственного пути с национальным обликом в условиях окончания современности и наступления постмодерна, когда западоцентристское понимание и соответственно развитие современного мира уже нельзя считать единственно возможныеми и единственно состоятельными.

Если в начале реформ для России курс на модернизацию означал ориентацию однозначно на «вхождение в Европу», то осознание революционных изменений в области информационной и телекоммуникационной технологии, полицентричности современного мира, наличия в нем не одного, а многих центров, располагающих необходимыми нам знаниями, технологиями и финансовыми ресурсамим, открывает гораздо более широкие возможности приобщения к передовому опыту и интеграции в мировое хозяйство, причем с учетом национальных интересов.

Нельзя не затронуть еще один момент. Некоторые зарубежные и отечественные авторы как заклинание повторяют тезис, что Россия, потеряв статус великой мировой державы, может существовать лишь в качестве региональной державы. Возникает вопрос: в каком именно регионе России суждено действовать в качестве региональной державы? Анализ реального положения показывает, что для России актуальны Европейский, Ближневосточный, Средневосточный, Центрально-Азиатский, Азиатско-Тихоокеанский регионы, а также Ближнее зарубежье. Для мирового баланса сил важное значение имеют отношения по линиям: Россия -- страны Европейского союза, Россия -- НАТО, Россия -- США, Россия -- Китай, Россия -- Япония, Россия -- страны Ближнего Востока, Россия -- СНГ и др.

На протяжении всей своей истории геополитические контуры России характеризовались исключительно высокой подвижностью. Россия испытывала постоянные территориальные приобретения и потери, но постепенно более или менее ясно вырисовывалась главная тенденция -- неуклонное расширение ее геополитического пространства, будь то мирными или силовыми средствами. К концу XIX-началу XX в. границы России приобрели, возможно за некоторыми исключениями, свои естественные очертания.

Здесь можно провести аналогию с США, которые, преодолев громадные расстояния от атлантического побережья до Тихого океана, к концу XIX в. приняли нынешние свои контуры. Сложившийся геополитический расклад открывал перед Россией благоприятные перспективы как для социально-экономического и политического развития, так и для общения в мировом сообществе. Она стала одновременно европейской, азиатской и азиатско-тихоокеанской, континентальной и океанической державой. Поэтому ключевым направлением в политической стратегии России стала установка на стабилизацию геополитического статус-кво, сохранение и закрепление сложившегося баланса мировых сил. И сейчас при всех понесенных потерях Россия остается одновременно европейской, азиатской и азиатско-тихоокеанской, континентальной и океанической державой. В Европе Россия стала страной, по своему весу и влиянию равной Великобритании или Франции. В Восточной Азии она занимает, во всяком случае в военно-политическом отношении, место, эквивалетное тому, которое занимает, скажем, Китай. При всех очевидных модификациях ситуации и возможных оговорках нельзя забывать, что в современном мире еще никто не отменял роли силы и соответственно военной мощи. С этой точки зрения Россия, стоящая на втором месте в мире по ядерной мощи, способна при необходимости бросить вызов любому противнику как на Востоке, так и на Западе, как на Юге, так и на Севере. На нынешнем этапе в военно-политическом плане только Россия способна противостоять США, претендующим на роль единственной глобальной державы. Со значительной долей уверенности можно сказать, что в большинстве ведущих регионов Москва пока что остается военно-стратегическим тяжеловесом, а с выходом из экономического кризиса этот статус неизбежно укрепится.

Необходимо также отметить, что величие государства определяется не только наличием в каждый данный момент сугубо материальных стандартов жизни. Как отмечал И. Ильин, великодержавие того или иного государства «определяется не размером территории и не числом жителей, но способностью народа и его правительства брать на себя бремя великих международных задач и творчески справляться с этими задачами. Великая держава есть та, которая, утверждая свое бытие, свой интерес, свою волю, вносит творческую, устраивающую правовую идею во весь сонм народов, во весь «концерт» народов и держав».

С данной точки зрения немаловажное значение имеет целый комплекс других параметров, таких как интеллектуальный, духовный, научный, технологический и т.д. вклад страны в мировое развитие, а также ее собственный потенциал и творческие возможности в этих сферах. Перспективы России во всех этих аспектах не столь проблематичны, как этого хотелось бы противникам (как зарубежным, так и отечественным) ее великодержавности. При этом нельзя упускать из виду, что любые крупномасштабные события и преобразования в России неизменно оказывали и продолжают оказывать существенное влияние на положение дел во всемирном масштабе.

Это определяется прежде всего тем, что Россия занимает особое, уникальное положение в геополитической структуре современного мира. Она раскинулась на огромных пространствах, образующих своеобразный становой хребет, соединяющий Европу и Азию в единый евразийский континент. Достаточно взглянуть на политическую карту, чтобы убедиться в том, что уже сам геополитический размах России прямо-таки обрекает ее на статус мировой державы. И на западном, и на восточном, и на южном направлениях внешняя политика России приобретает стратегическое измерение. Особую важность геополитическое положение России в нынешних реальностях приобретает в силу ее близости к некоторым из наиболее опасных очагов и эпицентров национально-территориальных конфликтов.

14.4 Основные направления взаимоотношений между Россией и Западом

Основополагающей несущей конструкцией современной системы коллективной безопасности является комплекс отношений по линии Россия -- Запад. В условиях распада биполярного миропорядка как Россия, так и ведущие западные страны очутились перед необходимостью переоценки своего места и роли в современных геополитических реальностях. В рассматриваемом здесь контексте перед ведущими странами Запада встал императивный вопрос, который наиболее четко сформулировал З. Бжезинский: «Если Россия больше не является противником, то кто же она -- уже союзник или клиент, или просто враг, потерпевший поражение. Каковы должны быть цели и содержание большой стратегии США после холодной войны в отношении крупной страны, которой так или иначе предназначено быть силой в делах всего мира независимо от ее нынешнего болезненного состояния».

Большинство руководителей стран Запада и специалистов по внешней политике убеждены в том, что развал Советского Союза и окончание холодной войны отвечают коренным жизненным интересам этих стран и что любая политика России или какого-либо иного государства, направленная на экономическую, политическую и военную консолидацию постсоветского пространства, этим интересам противоречит.

Считается, что распад СССР открыл перед Западом благоприятные с геополитической точки зрения возможности для проникновения в важные для нее, но ранее практически закрытые регионы постсоветской Центральной Азии и Закавказья. А это в свою очередь позволяет укрепить позиции его в отношениях с Китаем в регионе Персидского залива и на южных окраинах Евразии. Разумеется, Запад в целом и США в особенности приложат все усилия к тому, чтобы сделать изменения, происшедшие в России и СНГ, необратимыми. Одним из важных векторов их политики в этом направлении является явное или неявное противодействие интеграционным процессам в СНГ. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что 29 марта 1994 г. сенат США принял поправку к проекту закона о бюджете на 1995 г., в которой было фиксировано положение о том, что США должны всеми силами препятствовать объединению Российской Федерации с бывшими союзными республиками в экономической, военной и других областях.

Было бы ошибкой считать, что США и Запад в целом заинтересованы в полном развале, дезинтеграции России, утрате Москвой контроля за нынешней российской территорией. Очевидно, что такие категории, как военная сила, баланс сил и интересов, игра с нулевой суммой и т.д. не могут насовсем исчезнуть с повестки дня. Но все же с определенными оговорками можно сказать, что в настоящее время отсутствуют фундаментальные, неразрешимые противоречия между национальными интересами России и западных стран.

Будучи не заинтересованы в появлении на мировых рынках нового сильного конкурента, они одновременно имеют с Россией ряд совпадающих интересов, среди которых можно назвать следующие: укрепление международной безопасности, усиление контроля над вооружениями, предотвращение распространения всех видов оружия массового уничтожения, обоюдная заинтересованность в предотвращении региональных конфликтов, создание надежной и стабильной системы глобальной и региональной безопасности, борьба с международным терроризмом и наркобизнесом, защита прав и свобод человека и т.д.

Запад не может не сознавать, что Россия самим своим существованием обеспечивает некий баланс сил и тем самым играет позитивную геополитическую роль на мировой арене и что подрыв этой роли привел бы к дальнейшему усилению дезинтеграционных тенденций и нестабильности. А это в свою очередь может отрицательно отразиться на глобальных интересах США и всего Запада. Руководители Запада не могут не понимать, что сами масштабы России, ее географическое местоположение, сохранение за ней места в ядерном клубе, а также места постоянного члена в Совете Безопасности ООН и т.д. обеспечивают ей значительные власть и влияние. По-видимому, без согласия Советского Союза операция «Буря в пустыне» могла бы и не состояться или во всяком случае быть не столь успешной.

Не случайно распад СССР, имеющий потенциальные долговременные непредсказуемые последствия для всего мирового сообщества, тогдашний государственный секретарь США Дж. Бейкер назвал «величайшим вызовом», перед которым оказалась Америка на исходе XX столетия. Озабоченность судьбами России и возможными последствиями тех или иных перспектив ее развития со всей определенностью высказывали и представители нынешней американской администрации. Мы не знаем, писал в одной из своих последних статей бывший государственный секретарь США У. Кристофер, какой именно страной станет Россия в XXI в., «но мы знаем, что будущее России будет иметь глубокое влияние на нашу безопасность и безопасность наших европейских союзников».

При всех трудностях, переживаемых в настоящее время Россией, здравомыслящие лидеры западных стран прекрасно отдают себе отчет в том, что она слишком большая величина, чтобы ею можно было пренебречь. Симптоматично, что авторы одного из документов Пентагона середины 90-х годов, ратуя за утверждение единоличной гегемонии США в мире, вместе с тем признавали, что Россия и сейчас «остается единственной силой в мире, имеющей потенциал для уничтожения Соединенных Штатов». По данным опроса общественного мнения, проведенного в конце 1994 г. чикагским Советом по международным проблемам, большинство опрошенных назвали Россию среди первых трех стран, в которых США имеют жизненно важные интересы.

Поэтому правящие круги великих держав безопасность своих стран теснейшим образом увязывают с развитием событий в России. Как утверждал, например, У. Кристофер, если русский эксперимент потерпит неудачу и Россия вновь погрузится в анархию или деспотизм, Америка также не сможет добиться своих целей. Как бы признавая обоснованность этих доводов, президент США Б. Клинтон декларировал необходимость «стратегического союза» или «нового демократического партнерства» с посткоммунистической Россией.

Такую же готовность к сотрудничеству со своей стороны демонстрирует и Россия. Обе стороны полны решимости неукоснительно соблюдать важнейшие договоренности, составляющие краеугольный камень постбиполярного миропорядка. Речь идет о договорах по противоракетной обороне, СНВ-1, СНВ-2 и др.

14.5 Причины сохранения и расширения НАТО

Камнем преткновения для отношений России с Западом стал вопрос о расширении НАТО. Североатлантический альянс был задуман как военно-политический союз, составляющий военно-силовую опору одного из двух полюсов биполярного мира. Его осью была не только сила, но и идеология. В этом смысле блок НАТО охватывал весь так называемый свободный мир. По-видимому, права А. Броудхерст, которая считала, что сближение Западной Европы и Северной Америки произошло не только из-за угрозы советского вторжения, но и в силу более широкого комплекса проблем. По окончании второй мировой войны правительства европейских стран очутились в ситуации, характеризующейся распадом империй и международной торговли, угрозой экономического и социального хаоса, крахом денежной системы, ростом влияния радикальных идеологий, нехваткой продуктов питания, неэффективными транспортными системами, разочарованием людей в своих руководителях и т.д. В ответ на это было создано множество взаимно переплетающихся, противоречащих друг другу, дублирующих друг друга институтов, которые в совокупности составили нечто вроде институциональной версии «гибкого реагирования» на сложные и разнообразные проблемы на уровнях индивидуального, государственного, субрегионального, регионального и международного взаимодействия.

С окончанием холодной войны Североатлантический альянс очутился в совершенно иной стратегической ситуации. Исчезли главные причины создания блока НАТО, и в силу этого он просто не мог избежать системного кризиса. Это по сути дела признали участники Римской встречи в верхах руководителей стран -- членов альянса в ноябре 1991 г., на которой была обнародована «новая стратегическая концепция» НАТО.

Уместно напомнить в данной связи, что главная цель НАТО, сформулированная в пятой статье договора, состоит в оказании взаимной помощи странами-членами в случае гипотетического нападения и коллективной обороне их территорий. По окончании холодной войны и фактическом прекращении главной внешней угрозы с Востока перед руководителями альянса встала проблема его радикальной трансформации либо роспуска. В создавшейся ситуации любые другие угрозы -- реальные или воображаемые -- и доводы оказались бы недостаточными, чтобы в полной мере заменить первоначальную главную цель.

Однако имеется целый ряд причин, в силу которых в обозримой перспективе НАТО сохранится в качестве реального фактора мировой политики. Существуют мощные силы, которые кровно заинтересованы в Североатлантическом союзе и будут предпринимать все меры для недопущения его роспуска. Разные участники этого процесса преследуют разные интересы. Для США НАТО остается доказательством и инструментом реализации их якобы лидирующей роли в мире в наступающем веке. Ряд европейских стран видят в альянсе инструмент сдерживания национализации внешней политики Германии и возможных гегемонистских поползновений с ее стороны.

Для самого же блока НАТО расширение -- это вопрос его выживания. Сказывается действие некого закона самосохранения и самовоспроизводства, определяющего сущность и деятельность любой организации. Один из путей проявления этого закона -- расширение. В данном смысле не является исключением и блок НАТО, который качественной перестройке на путях учета сложившихся реальностей предпочел паллиативный путь количественного расширения.

Благоприятствующим этому обстоятельством явилось то, что восточноевропейские страны, приобретшие фактическую национальную независимость с распадом Советского Союза и восточного блока, вступили на европейскую авансцену в качестве самостоятельных и активных субъектов международных отношений. Для них стремление присоединиться к НАТО во многом стимулируется психологическими соображениями, желанием освободить себя от чрезмерных военных расходов и создать благоприятный климат доверия, в котором они смогут реализовывать трудные экономические и политические реформы.

Одной из важнейших причин, подталкивающих восточноевропейские страны в объятия НАТО, является не только призрак Советского Союза, но и призраки империй прошлого (Османской, Германии, Австро-Венгрии, России), для которых эти страны служили в качестве арены соперничества или же разменной монеты в большой геополитической игре. Империй уже нет, в том числе и Советской, но призраки остались. Разумеется, в истории они нередко играли фатальную роль, но все же, как представляется, задача состоит в том, чтобы выявить реальные ориентиры мирового развития и найти свое место в реальном мире.

В глазах восточноевропейских стран вхождение в НАТО -- это в сущности вопрос об утверждении прежде всего в собственных глазах своей европейской идентичности, а также вопрос об интеграции в экономические и политические структуры ЕС. Вхождение в НАТО рассматривается ими как кратчайший путь к решению своих социальных, экономических и оборонных проблем на началах скорейшей интеграции в европейские структуры. В их глазах вступление в альянс -- это своего рода гарантия безопасности в условиях риска и нестабильности, якобы исходящих от России.

Вместе с тем многие европейцы видят в Североатлантическом альянсе средство предотвращения ренационализации политики безопасности в Европе. Эта проблема стала особенно актуальной в свете кровавых событий в бывшей Югославии. НАТО рассматривается в качестве гаранта европейской, да и не только европейской, безопасности, сохранения американского политического и военного присутствия в Европе. На сегодняшний день США остаются необходимым компонентом европейского баланса сил, а Североатлантический альянс представляет собой основу военно-стратегического партнерства США и Европы. США -- это одна из двух главных опор НАТО, и очевидно, что в случае их ухода из Европы блок НАТО сам собой разрушится.

Существует целый ряд других доводов и аргументов в пользу сохранения и укрепления НАТО. В частности, нельзя не учитывать желание определенных кругов Запада воспользоваться ослаблением позиций России, не допустить ее возрождения и возвращения ею веса и влияния в мировых делах. Одна из причин -- заинтересованность значительных политических, бюрократических кругов в сохранении этой организации как работодателя и источника выгодных заказов. В данном контексте следует рассматривать и развернувшиеся в последнее время споры и дискуссии относительно расширения Североатлантического союза путем включения в него новых членов из числа восточноевропейских стран, являвшихся ранее членами Варшавского блока. Аргументы и контраргументы спорящих сторон хорошо известны, и здесь нет надобности сколько-нибудь подробно их рассматривать.

Разумеется, с точки зрения сторонников сохранения и расширения НАТО, ряд приводимых ими аргументов не лишены оснований и имеют право на существование. Возможно, эти аргументы были бы приемлемы и для остальных членов мирового сообщества, если бы в какой-либо форме сохранялись реальности, на основе которых альянс был создан.

Прекратилось противостояние между Востоком и Западом, произошло объединение Германии, исчезла Берлинская стена, разделявшая Европу на две части, положен конец военному присутствию Советского Союза в Восточной Европе. Как говорят, организации создаются, в сущности, не самими государствами -- участниками этих организаций, а их врагами. В этом утверждении присутствует определенная доля истины в том смысле, что союзы, блоки, организации образуются в силу наличия определенной угрозы или вызова их участникам. История представляет нам множество примеров, когда коалиции, одержавшие победу в войне, распадаются чуть ли не на следующий день после победы. Почему эта участь должна миновать НАТО?

Немаловажное значение в этом контексте имеет то, что европейская безопасность становится все меньше военной проблемой. Она превращается в проблему, решаемую в более широких масштабах внешней политики, выходящей за рамки компетенций НАТО. Еще до окончания холодной войны ряд руководителей стран -- членов альянса осознавали необходимость определенной модификации его структуры, роли и функций. Тем более она нужна сейчас. Без нее расширение вообще теряет всякий смысл. Как показал целый ряд событий постбиполярной эпохи, например в Руанде, Сомали, Югославии, блок НАТО в нынешнем его виде еще не готов к пресечению войн, агрессий, кровавых конфликтов, возникающих как в Европе, так и за ее пределами.

14.6 НАТО как фактор испытания отношений между Россией и Западом

В первое время после окончания холодной войны у части высшего советского руководства и российских политиков сложилось впечатление, что конфронтационность в отношениях России с Западом стала достоянием истории и что отныне наступают времена демократии, мира и дружбы, которые могут омрачить лишь отдельные несознательные возмутители спокойствия вроде Саддама Хусейна или Муаммара Каддафи. Предполагалось, что с падением железного занавеса и Берлинской стены СССР (Россия) вступит в общую семью европейских народов, будет создано единое пространство европейской безопасности, составной частью которого станет и Россия со всеми ее азиатскими частями.

К тому же в начале 1990 г. наметились тенденции к выдвижению на передний план политических и политико-военных аспектов НАТО. Прослеживалось стремление руководителей альянса смягчить и даже пересмотреть многие доктрины, направленные своим острием против СССР и стран бывшего Варшавского блока. В принципе такая установка получила свое отражение в Парижской хартии, принятой на встрече в верхах СБСЕ в ноябре 1990 г. руководителями 22 государств--членов НАТО и бывшими членами Варшавского договора. В ней, в частности, говорилось, что эти государства «больше не являются противниками, будут строить новые отношения партнерства и протягивают друг другу руку дружбы». Во исполнение этой установки руководство альянса предприняло также ряд мер, направленных на снижение военного противостояния в Европе. Так, наряду с сокращением численности своих вооруженных сил в Центральной Европе оно пошло на передислоцирование вооруженных сил в центральной зоне с передовых рубежей на более отдаленные. Декларировалась также готовность НАТО к дальнейшим изменениям в военной, особенно ядерной, стратегии.

Этим только можно объяснить тот непостижимый факт, что руководители СССР поверили на слово западным правительствам, которые заверяли их, что в случае согласия на объединение Германии, вывода советских войск из Восточной Германии и невмешательства в процесс освобождения восточноевропейских стран блок НАТО не будет расширяться на восток. Однако снова подтвердилось положение, согласно которому декларации всегда остаются декларациями, от которых при необходимости можно отказаться и, как правило, отказываются. Чего стоит, например, заверения западных руководителей, данные в период объединения Германии и разработки соглашений о выводе советских войск из Восточной Европы, в том числе и из ГДР. Тогда они уверяли М. Горбачева, что вопрос о приеме стран-участниц Варшавского блока в НАТО никогда не будет подниматься. Однако после завершения вывода Россией своих войск позиция западных стран по данному вопросу изменилась на прямо противоположную. Развернув усилия по поглощению стран Центральной и Восточной Европы, Запад по сути дела вероломно отказался от своих обязательств и тем самым обманул СССР и Россию.

Представляется не совсем выверенной сама установка Запада на расширение НАТО в нынешнем ее виде без должной переоценки и переформулирования стратегических целей и ориентиров. Не случайно, что те авторы, которые воочию видят возможные отрицательные последствия расширения альянса, настойчиво призывают к тому, чтобы процесс расширения не был механическим и автоматическим, а был обусловлен конкретными стратегическими обстоятельствами. По их мнению, лишь в том случае, если Россия будет представлять военную угрозу Центральной и Восточной Европе, НАТО следует предлагать членство и гарантии безопасности Вышеградской четверке и возможно другим странам региона.

Создается впечатление, что с окончанием холодной войны и биполярной блоковой и системной конфронтации Запад в целом и США в особенности не смогли в полной мере осознать переломный характер переживаемой нами эпохи, не проявили дальновидности и подлинной политической воли к тому, чтобы начать с чистой страницы новую главу во взаимоотношениях с Россией. Здесь, по-видимому, немаловажную роль играет синдром западного единства. С политической карты планеты исчез так называемый второй мир в лице стран социалистического содружества. Окончательно размылась идеологическая инфраструктура, а также экономическая основа вычленения третьего мира. В результате создается впечатление, будто расшатываются опоры единства развитого мира.

Как не без оснований отмечал сотрудник института Аспена в Берлине Д. Аллин, с крахом монолитного «Востока» сама концепция «Запада» меняется до неузнаваемости, и бессилие Запада перед лицом варварства в Юго-Восточной Европе и других регионах служит очевидным свидетельством того, что Запад нуждается в переформулировании своей концепции. В период холодной войны угроза с Востока, реальная или воображаемая, помогала Западу консолидировать свои цели и волю. Теперь же с исчезновением общей угрозы на поверхность выплеснулись и снова приобрели значимость старые раздоры и споры.

Руководители западных стран не перестают уверять мировое сообщество и прежде всего Россию в своих добрых намерениях, в своем миролюбии и озабоченности проблемами безопасности не только собственных членов, но и России. Возможно, в этих доводах есть значительная доля истины.

Разумеется, что Россия заинтересована в стабильности по всему периметру своих рубежей. Но политика Запада в данной сфере не может не вызвать у России подозрения относительно его стремления подорвать ее статус как великой державы и превратить в сырьевой придаток развитых стран. Поэтому оно будет восприниматься в России однозначно -- как враждебная и дестабилизирующая акция.

Расширение НАТО за счет стран Центрально-Восточной Европы и Прибалтики неизбежно нарушит баланс вооруженных сил, что в свою очередь приведет к подрыву Договора по обычным вооруженным силам в Европе. Даже без учета сил новых членов НАТО превосходит Россию в 5 раз по численности населения, более чем в 10 раз по размерам военных расходов, в 3 раза по численности вооруженных сил и количеству обычных вооружений. В настоящее время, согласно существующим данным, при комплексном учете личного состава, авиации, бронетехники, артиллерии и боевых кораблей соотношение боевых потенциалов сил общего назначения России и НАТО оценивается как один к четырем.

Очевидно, что Америка и Европа даже каждая в отдельности обладает значительным превосходством над Россией как в материальных (в том числе военно-экономических) и людских ресурсах, так и в морально-политическом и идеологическом аспектах. Спрашивается, зачем в таком случае продвигаться вплотную к границам России путем бегемотизации НАТО. Ведь в сугубо геостратегическом плане загнанной в угол России (если, не дай бог, такое произойдет) будет все равно, поражать ли своим ядерным оружием североатлантический регион с лоскутом Восточной Европы от Балтики до Черного моря или без него.

Увеличение мощи обычных сил НАТО при одновременном ее приближении к границам России может иметь дестабилизирующее влияние на баланс стратегических ядерных сил, поскольку Североатлантический союз получает практически прямой доступ к центральным (ранее являвшимся тыловыми) районам, имеющим ключевое в военно-экономическом отношении значение.

Тактическая авиация НАТО сможет наносить удары по стратегически важным объектам в глубине территории России как на северном и южном флангах соответственно из Норвегии и Турции, так и в центральном направлении со стороны Центральной и Восточной Европы. Обычные вооружения стран НАТО также получают возможность решать стратегические задачи на территории России, поскольку возрастает опасность поражения объектов стратегических ядерных сил обычными средствами. В итоге Россия окажется в ситуации определенного обесценения ее ядерного арсенала.

Можно согласиться с теми авторами, по мнению которых проблема расширения НАТО, даже не задевая интересы России, так же неразрешима, как и проблема квадратуры круга. Нельзя не отметить, что натовские стратеги, повторяя тезис о неотвратимости расширения блока, как будто нарочно испытывают волю российского обывателя, по сути дела подталкивая его на антизападный настрой и пробуждая в нем зачастую латентные националистические импульсы.

Что бы ни говорилось о расширении НАТО как о предопределенном логикой исторического развития Европы факте, которому бессмысленно и бесполезно сопротивляться, для России ни при каких обстоятельствах неприемлемо продвижение инфраструктуры этой военной организации к своим границам. Как на Западе, так и у нас будто не ставится под сомнение тезис о том, что Россия не вправе настаивать на праве вето в отношении каких-либо решений НАТО. Признание этого принципа означало бы признание за данным блоком исключительной ответственности за обеспечение и сохранение европейской безопасности и фактическое выталкивание России из европейского военно-политического пространства.

14.7 Дилеммы безопасности России в свете расширения НАТО

Как же в таком свете видится сторонникам этой концепции позиция России в случае размещения на территории новых членов альянса ядерного оружия? Ясно выраженную декларацию российского правительства разместить в своих западных районах ракеты средней дальности СС-20 можно рассматривать в качестве ответа на такое развитие событий, что тоже является своеобразным актом вето. Разумеется, могут последовать возражения: Россия сейчас слаба и ей не хватит ни воли, ни экономических ресурсов. Это отчасти верно сейчас, но завтра положение может быть иным. Ведь Россия не раз демонстрировала способность находить адекватные ответы на вызовы истории. Здесь нельзя забывать и опыт других европейских стран.

Мы теперь знаем о том «германском чуде», которое в значительной мере явилось результатом унизительной для немецкой нации Версальской системы и политики постоянного третирования немецкого обывателя западными странами. Кто знает, как сложилась бы судьба крикливого ефрейтора и его движения, если бы в тот период на Западе нашлись политические и государственные деятели, способные реально оценить надвигавшуюся угрозу и повернуть политику в отношении Германии в конструктивное русло.

Или же, допустим, в один прекрасный день Германия, опираясь на мощь НАТО, в ультимативной форме потребует от России возвратить ей Восточную Пруссию, т.е. Калининградскую область. Тем более, что распад СССР, Югославии и Чехословакии, а также объединение Германии продемонстрировали конец ялтинских и хельсинских принципов послевоенного европейского мироустройства и нерушимости границ.

Есть ряд и других судьбоносных для поддержания мира в Европе вопросов, где право вето России не только правомерно, но и крайне необходимо. Такое право могло быть предоставлено, если не после факта принятия соответствующих решений, то до их принятия, что дало бы России возможность выступить в процессе их обсуждения. В противном случае может создаться ситуация, при которой те или иные судьбоносные для России решения будут приняты без ее участия, вопреки ее воле и за счет ее интересов. Очевидно, что при таком развитии событий России придется в одиночку предпринять соответствующие меры для ликвидации подобных диспропорций. Нет сомнений, что она способна предпринять много такого, что вызовет у Запада озабоченность и головную боль. Более или менее приемлемым ответом в данном направлении, по мнению специалистов, может стать больший упор на тактическое ядерное оружие. Россия может поставить выполнение ею договорных обязательств в зависимость от конкретных политических шагов и мер, предпринимаемых ее западными партнерами, а также третьими странами, действия которых способны влиять на установленные договорами балансы интересов их участников.

Речь может идти также о критическом подходе к определению приемлемых для России сроков выполнения разоруженческих обязательств. При неблагоприятном развитии событий нельзя исключать также возможность поднятия вопроса о фактическом пересмотре уже реализованного Договора по ракетам средней и малой дальности и возвращении в строй ядерных ракет СС-20 и СС-23 или их аналогов. В итоге вполне может сложиться так, что НАТО получит меньше выгод от расширения, чем ущерба от ухудшения отношений с Россией и непредсказуемости этих отношений. Не исключено, что западные руководители, настаивая на расширении НАТО любой ценой, совершают ошибку всемирно-исторического масштаба. Впрочем, прогнозы всегда неблагодарное занятие. По какому пути пойдет развитие событий, покажет будущее.

В настоящее время на Западе многие влиятельные государственные деятели, военные чины и исследователи высказывают сомнения в правильности выбранного курса. Однако механизм запущен, и в сложившейся ситуации Запад уже просто не может отступить и отказаться от планов расширения НАТО на восток. Поэтому российское руководство не может остановить уже запущенный механизм. Но исходя из известного принципа «политика -- искусство возможного», в создавшейся сложной ситуации оно должно добиваться принятия такого решения, которое было бы сопряжено с наименьшим ущербом для нашей страны.

Следует отметить, что вопрос о размещении и неразмещении ядерного оружия или крупных военных контингентов на территории будущих членов имеет не только и не столько чисто военное, сколько политическое, психологическое, моральное значение. Это не в меньшей степени также вопрос о том, насколько Россия может доверять Западу. Тем более, что он наглядно продемонстрировал определенное вероломство, начав процесс расширения альянса.

Необходимо учесть, что расширение НАТО -- это длительный процесс, который отнюдь не завершился с принятием сакраментальных решений в Мадриде в июле 1997 г. Здесь особо надо подчеркнуть, что независимо от того, как западные стратеги оценивают нынешнее положение и исторические перспективы России, в конечном счете, европейская безопасность будет определяться балансом сил между НАТО и Россией. Причем в стратегическом плане, т.е. с точки зрения возможностей взаимного гарантированного уничтожения друг друга (не важно один или множество раз), обе стороны обладают и в обозримой перспективе будут обладать ядерно-стратегическим паритетом. При таком положении в случае обострения по тем или иным причинам международного положения в Европе и в мире в целом страны Центральной и Восточной Европы могут стать ядерными заложниками НАТО и США.

Рассуждения о некой изоляции России на европейском континенте лишены всяких реальных оснований. Как стабильная, так и ослабленная Россия (возможно даже в большей степени, хотя и негативно) не может самым непосредственным образом не влиять на положение дел в Европе хотя бы потому, что она ядерная сверхдержава.

Контрольные вопросы

1. Каковы признаки супердержавности в период после окончания холодной войны?

2. Какие изменения претерпели место и роль России в постконфронтационном мире?

3. Способна ли Россия на роль супердержавы?

4. Каков характер взаимоотношений между Россией и Западом?

5. Назовите основные причины сохранения и расширения НАТО.

6. Способна ли Россия нейтрализовать негативные последствия расширения НАТО?

15. Россия и Азия

В настоящее время центральным направлением во внешнеполитических приоритетах России являются страны СНГ, или ближнего зарубежья. Все постсоветское пространство составляет зону ее жизненно важных интересов в области экономики, обороны, национальной безопасности и т.д. Основные угрозы глобального порядка, исходящие из этого пространства, сводятся к следующим: неконтролируемая утечка материалов и технологий, пригодных для производства ядерного и химического оружия; территориальные претензии, чреватые перерастанием в конфликты и войны; национализм и религиозный фундаментализм, способные поощрять нетерпимость и этнические чистки; техногенные и экологические катастрофы; неуправляемые миграционные процессы; наркобизнес; усиление международного терроризма и т.д.

Произвольно установленные в советский период границы между бывшими республиками бывшего СССР в наши дни стали потенциальным источником разнообразных конфликтов. Например, единая в прошлом этнокультурная территория Ферганской долины была поделена между Узбекистаном, Таджикистаном и Кыргызстаном. К этому прибавились территориальные изменения, произведенные во времена советской власти. В итоге в настоящее время в Центральной Азии насчитывается свыше 10спорных территориальных проблем, которые подогревают межгосударственные и этнические конфликты. Питательную почву для возникновения конфликтов создают также проблемы, сохранившиеся в регионе как результат насильственных депортаций сюда репрессированных народов. Немаловажным конфликтогенным фактором в Центральной Азии становится миграция, вызванная аграрным перенаеселением, отсутствием рабочих мест, перекосами в демографической политике.

«Желая себе спокойствия, молись за покой окружающих»,-- писал средневековый буддийский монах Нитирэн (его учение лежит в основе мировоззрения влиятельной общественно-политической организации современной Японии «Сокка Гаккай»). Эта максима особенно актуальна для России, которая заинтересована прежде всего в том, чтобы предотвратить превращение ближнего зарубежья в зону межнациональных и иных конфликтов. Вполне возможно, что чеченский и осетино-ингушский конфликты во многом были подготовлены карабахским, осетино-грузинским и грузино-абхазским конфликтами. В какой-то мере весьма возможно, что если бы не было абхазской трагедии, не было бы и чеченской войны.

По большому счету безопасность России будет зависеть от того, как у нее будут складываться отношения с Украиной, Белоруссией, Казахстаном и другими странами СНГ. Экономическое, политическое, духовное, культурное присутствие в этих странах отвечает долгосрочным национальным интересам России. Одним из важнейших факторов, диктующих активность России в ближнем зарубежье, является судьба проживающих там 25 млн. русских. Русские, в более широком плане русскоязычные, стали одной из крупных проблем, стимулирующих напряженность в отношениях России с рядом новых независимых государств. Но при благоприятном развитии событий они способны перекинуть прочный мост между Россией и ее новыми соседями.