Проблемы и способы достижения процедурного консенсуса власти и оппозиции (на примере Польши, Чехословакии, России)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургского Государственного Университета Сервиса и Экономики

Проблемы и способы достижения процедурного консенсуса власти и оппозиции (на примере Польши, Чехословакии, России)

Абдулаева Юлия Михайловна,

аспирант Санкт-Петербургского Государственного Университета,

факультет философии и политологии, кафедра политического управления,

ассистент кафедры Менеджмента таможенного и страхового сервиса,

Анализ роли процедурного консенсуса власти и оппозиции, способов его достижения, особенно в переходных обществах, является одной из важнейших проблем политической науки, имеет не только большую теоретическую, но и практическую значимость. Нам представляется актуальным описать способы достижения процедурного консенсуса власти и оппозиции в процессе проектирования новых правил политической конкуренции в странах посткоммунизма на этапе демократического транзита, а также показать, как влияло наличие или отсутствие процедурного консенсуса относительно проектируемых «правил политической игры» на траекторию развития взаимодействия власти и оппозиции в дальнейшем.

Опыт посткоммунистических стран анализируется под углом зрения его применимости к анализу российского случая.

Как известно, целью правил процедурной демократии является, во-первых, регламентация процедур, обеспечивающих механизм смены политической власти, во-вторых, минимизация информационной асимметрии, обусловленной различием ресурсов правящей и оппозиционной групп с тем, чтобы сделать результат борьбы за власть непредопределенным. Такими правилами являются правила, обеспечивающие механизм смены политической власти, основанный на честных и свободных выборах. Важным обстоятельством является то, что для эффективности правил недостаточно лишь их легитимности, т.е. поддержки большинством значимых участников. Действительно, несогласие с правилами даже одного из них делает их абсолютно неэффективными, превращая «игру по правилам» в «игру без правил». Иными словами, для эффективности правил политического взаимодействия власти и оппозиции требуется консенсус всех значимых акторов относительно содержания этих правил. С другой стороны, консенсус возможен, если правила справедливые. Высвечиваемая проблема сродни той, которую рассматривает У. Райкер, комментируя теорию сложной или составной республики В. Острома: «Проф. Остром полагает: объяснение, по крайней мере, частичное, того, что мы свободные люди, состоит в том, что мы имеем определенные конституционные гарантии. Но с такой же легкостью можно утверждать обратное: мы имеем конституционные гарантии, потому что мы свободные люди. Таким образом, вопрос заключается в следующем: первично ли содержание конституции по отношению к политическим условиям и состоянию общественного мнения, или же политические условия и состояние общественного мнения обуславливают содержание конституции? На первый взгляд, это похоже на вопрос о том, что было раньше: яйцо или курица, который предполагает отрицание первичной причины. Но я думаю, что обычно первичная причина все-таки может быть найдена, и я считаю, что содержание конституции имеет, как правило, производный характер. Мне кажется более вероятным, что именно общественное мнение обычно предопределяет содержание конституции, а обратная причинность наблюдается редко, может быть, никогда. Как утверждал Руссо, в конечном счете имеет значение только тот закон, который записан в сердцах людей».[1]

При таком подходе акцент в исследовании правил политического взаимодействия власти и оппозиции переносится с проблемы их конкретного наполнения и конфигурации на проблему обеспечения необходимой эффективности этих правил. Таким образом, только правила, принятые на консенсусной основе всеми значимыми политическими акторами обеспечивают возможность конструктивного взаимодействия власти и оппозиции. При этом консенсус относительно обсуждаемых правил одновременно является критерием их эффективности (т.к. основывается на существовании взаимно перекрывающейся части множеств интересов участников), определяет способ его достижения (путем выявления этой перекрывающейся части множества интересов посредством компромисса и уступок) и в неявной форме задает содержание этих правил (участники «политической игры» сами определяют наполнение правил с учетом своих интересов и страновой специфики).

В Польше процедурный консенсус между основными политическими силами достигался в ходе работы национального «круглого стола» власти и оппозиции.[2] Основной задачей «круглого стола» являлось согласование интересов противоборствующих сил.

Однако для того, чтобы работа «круглого стола» власти и оппозиции состоялась, необходимы были специфические институциональные условия, обеспечивающие справедливость проведения самого переговорного процесса. Такими институциональными условиями являлись принципы и инфраструктура «круглого стола».

Основными принципами проведения «круглого стола», начавшего свою работу 6 февраля 1989 г., были следующие:

1. Принцип отбора участников, предполагавший участие в переговорном процессе только значимых акторов, а также авторитетных представителей, выступавших в качестве третьей стороны. Во избежание возможных провокаций и попыток срыва переговоров, в список было решено не включать политических деятелей экстремистского толка.

2. Принцип равноправия сторон, обеспечивающий равные права в переговорном процессе для его участников; паритет сторон реализовывался соблюдением регламента переговорного процесса под контролем третьей стороны.

3. Принцип компромисса как инструмента ведения политического торга. консенсус власть политический демократический

Что касается организационной инфраструктуры «круглого стола», то обсуждение конкретных проблем велось в рамках рабочих групп. Их было три: по вопросу профсоюзного плюрализма, экономики и социальной политики и политических реформ. Кроме того, было создано 11 подкомиссий, а также большое количество групп. В целом в разных формах работы «круглого стола» приняли участие 452 человека. Результатом договорного процесса, проходившего в рамках «круглого стола» власти и оппозиции явились принятые на консенсусной основе и подписанные соглашения, предусматривающие политические и экономические преобразования, проводимые эволюционным и мирным путем.

Конкретным итогом переговоров за «круглым столом», проходивших с 6 февраля по 5 апреля 1989 г., явился сценарий, предполагавший проведение после четырехлетнего переходного периода свободных выборов, в которых планировалось участие на конкурентной основе свободно созданных политических партий. Соглашениями предусматривалось:

1. Участие оппозиции в парламенте в намеченном объеме (35%);

2. Полностью конкурентные выборы в сенат;

3. Коалиционное правительство во главе с представителями Польской объединенной рабочей партии (ПОРП);

4. Создание поста президента, гарантирующего политическую стабильность.[3]

Следует подчеркнуть, что для ведущих переговоры за «круглым столом» политических сил, принятые решения означали далеко идущие уступки. Вместе с тем, они содержали и определенные выгоды. Для ПОРП соглашения явились политической капитуляцией, хотя и представляли шанс на дальнейшее существование. Для «Солидарности» уступкой стал перенос выборов на конкурентной основе на четыре года и соглашение на роль парламентского меньшинства. Однако при этом создавалась возможность легализации движения. Итак, результатом работы «круглого стола» власти и оппозиции было создание консенсус-проекта правил политического взаимодействия.

В Чехословакии консенсус власти и оппозиции относительно правил политического взаимодействия достигался несколько иным, нежели в странах с классическим договорным типом демократического перехода, способом. Это было обусловлено ее собственной спецификой политического развития на данном историческом этапе, выразившемся в реформистском (по классификации Т.Карл и Ф.Шмиттера) типе демократического перехода.[4] Жесткость установившегося в Чехословакии режима имела своим следствием то, что в Чехословакии коммунистическая партия полностью лишилась в глазах общественности политического и морального авторитета, доверия и легитимности. Недоверие к Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ), отторжение ее обществом, привели к тому, что чехословацкие коммунисты оказались неспособны следовать польскому или венгерскому примеру, вследствие чего, их роль в политической жизни оказалась в значительной степени элиминирована.

Таким образом, важной особенностью чехословацкого варианта демократического транзита стало образование однородного в отношении «правил игры» сообщества значимых политических акторов. При отсутствии какой-либо альтернативы этим правилам, консенсус в их отношении имел место естественным образом, «по умолчанию». Образование однородного (в указанном смысле) сообщества участников политического процесса и, вследствие этого, отсутствие проблемы достижения консенсуса по поводу правил политической игры и связанной с ней проблемы «дурной бесконечности», не требовало в данном случае налаживания соответствующего переговорного процесса согласования интересов сторон, проводимых по образцу «круглых столов» власти и оппозиции в Польше и Венгрии.

В России правила политического взаимодействия власти и оппозиции, закрепленные в Конституции 1993 года явились не итогом договоренности различных политических сил, как это было, например, в Польше и Венгрии, а навязыванием своих «правил игры» победившей в конфликте октября 1993 г. стороной. В результате, исполнительная власть получила чрезвычайно широкие полномочия и прерогативы, а реальный политический вес и функции парламента оказались серьезно урезаны.

Таким образом, процесс проектирования правил политической конкуренции отражал и закреплял положение одного из акторов. Причины, вследствие которых в российских условиях стало невозможным достижение консенсуса основных политических сил, носили как субъективный, так и объективный характер. В качестве основной причины субъективного характера часто указывается честолюбие Ельцина, не пожелавшего делить лавры победителя с соратниками по демократическому лагерю осенью 1991г., отказавшись от проведения свободных парламентских выборов, когда после победы над путчистами у радикальных демократов были наилучшие шансы сформировать убедительное большинство в парламенте. Консолидация демократических сил создавала бы в дальнейшем шанс на конструктивное сотрудничество на компромиссной основе между умеренными демократами и умеренным крылом левой оппозиции.

Характеризуя объективные факторы, следует, прежде всего, сказать, что все они создавали благоприятную почву для консолидации лево-патриотической оппозиции. Ностальгия по распавшемуся Союзу, центробежные тенденции, грозившие распаду России, рождали идею «собирания земель» с реализатором этой идеи в лице авторитарного лидера. Труднейшие социально-экономические проблемы, обнищание широких масс населения в результате несправедливой приватизации и, как следствие, расцвет криминалитета и коррупции, делали востребованным наведение порядка «твердой рукой».[5] Наконец, социо-культурная расположенность российского общества к крайностям,[6] вследствие которой недовольство правительством проецировалось на режим в целом, - все это активно эксплуатировалось лево-патриотической оппозицией в своих целях. Перед лицом угроз, исходивших от левой оппозиции усиливала свои позиции, концентрируя власть, и правящая группировка. Таким образом, взаимодействие власти и оппозиции приобретало характер игры с нулевой суммой, исключая возможность конструктивного диалога.

Вместе с тем, отметим дважды предпринимавшиеся попытки достижения подобия процедурного консенсуса. Одна из них - в начале 1994 г. (подписание Договора об общественном согласии), носила откровенно лукавый характер, так как исходила от победившей стороны и по существу предлагала проигравшей стороне легитимизировать установленные «правила игры». 28 апреля 1994 г. Договор был подписан основными политическими силами, лояльными режиму, но отвергнут раздробленной оппозицией и рядом демократических групп, в частности, движением «Яблоко». Другая попытка была предпринята в январе 1999 г., когда премьер-министром Е.Примаковым с целью нормализовать политическую ситуацию в стране, обострившуюся в связи с дефолтом 1998 г., был предложен т.н. «Пакт о ненападении», которым предусматривался отказ от инициирования процесса изменения конституции и принятие всеми сторонами обязательства не использовать часть конституционных прав. Данная инициатива Е.Примакова вызвала неодобрение Б.Ельцина, и премьер был отправлен в отставку.

Последующие события являются хорошей иллюстрацией зависимости институционального развития от предшествующей траектории. Результирующим следствием этих событий стали такие инструменты удержания власти как чисто российский феномен «партия власти» и операция «преемник».

Какой вывод можно сделать в заключение? Процедурный консенсус, т.е. согласие акторов на соблюдение демократических процедур - вынужденный выбор. Он - «наименьшее зло», поскольку цена утраты власти в рамках демократических институтов заведомо ниже, чем цена иных способов разрешения противоречий между акторами. До тех пор, пока российскими элитами это не будет осознано, шансы на установление демократии в России остаются сомнительными.[7]

Литература

1. Цит. по: Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997, с. 83.

2. Чекменева Т.Г. Политический консенсус в трансформирующемся обществе: механизмы формирования и условия сохранения. Автореф. дисс…канд. полит. наук. Воронеж, 2001, с.19.

3. Бакер Р. К вопросу о роли «круглого стола» в процессе трансформации польской политической системы // http://history.machaon.ru/all/number07/anonsvac/revolution/baker/index.html

4. Классификацию демократических транзитов см.: Карл Т., Шмиттер Ф. Демократизация: концепты, постулаты, гипотезы (Размышления по поводу применимости транзитологической парадигмы при изучении посткоммунистических трансформаций) // Полис, 2004, №4, с.6-27.

5. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // http://www.politnauka.org/library/dem/melvil.php

6. Согрин В. Конфликт и консенсус в российской политике // Общественные науки и современность, 1996, №1, с.39.

7. Гельман В. Как выйти из неопределенности? // http://www.carnegie.ru/ru/print/55687-print.htm

Размещено на Allbest.ru