Размещено на http://www.allbest.ru/

Экономический факультет МГУ им. Ломоносова

Логика случайного применения государственного насилия в диктаторских режимах: экономическая теория массовых репрессий

Григорий Калягин, Владимир Козлов

На всем протяжении XX века во всех частях земного шара имели место достаточно многочисленные случаи массового, инициируемого государством, случайного насилия. Вообще, случаи массового насилия со стороны государства имели место в различных политических режимах, в том числе и в формально демократических, однако, как показывают эмпирические исследования (Poe and Tate, 1994; Davenport, 1995; Gartner and Regan, 1996; Tilly, 2003; Harff, 2003), такое отношение государственной власти к гражданам гораздо более характерно для диктаторских режимов, а не для демократий.

В качестве примеров этого можно привести Индонезию в 1965-66 г.г., Китай в 1966-75 г.г., Камбоджу в 1975-79 г.г., Уганду в 1972-86 г.г., Бирму в 1978 г., и т.д. Крупнейшей по числу человеческих жертв катастрофой такого рода за последние десятилетия стала инициируемая государством массовая резня в Руанде в 1994 г. В некоторых точках земного шара, в частности, в Судане, такого рода государственное насилие имеет место и в настоящий момент.

Самыми же жестокими в XX веке диктатурами безусловно являются режимы Гитлера в Германии и Сталина в СССР. Причем, если первый применял политику массовых репрессий главным образом на оккупированных территориях, то жертвами второго стали, в первую очередь, собственные граждане. Однако, случайный характер наказания диктатором своих подданных - это довольно сомнительная мера обеспечения лояльности подданных и выживания режима в долгосрочной перспективе.

Учитывая, ограниченную рациональность диктатора (как и любого другого индивида) и, в первую очередь, ограниченность информации, которой обладает диктатор, у подданных появляются стимулы к тому, чтобы, демонстрируя диктатору свою лояльность, втайне заниматься подготовкой его свержения. Только государственный переворот и свержение диктатора может обеспечить подданным приемлемый уровень безопасности: в противном случае каждый, с большей или меньшей вероятностью, может стать жертвой случайного насилия. Heckathorn, 1988; 1990. Фактически, речь здесь идет о так называемой дилемме диктатора (см.: Wintrobe, 1998): ужесточение репрессий диктаторским режимом, с одной стороны, стимулирует увеличение лояльности подданных, а с другой, наоборот, усиливает стимулы к организации сопротивления режиму. Начиная с определенного уровня репрессий вторая тенденция превосходит первую.

В экономической и политологической литературе существует не слишком много объяснений такому поведению диктаторов. В частности, среди причин массового случайного насилия называют существование авторитарной идеологии, санкционирующей такое насилие (Lуpez, 1984; Rummel, 2004), ограниченную возможность выявления силовыми органами диктатора действительных оппозиционеров или партизан, добивающихся свержения режима (Stanley, 1996), наказание отдельных, легко обособляемых групп населения (например, представителей определенного национального меньшинства), с целью перераспределения богатства этих групп и перекладывания на них ответственности за экономические неудачи (Verwimp, 2003), использование массовых репрессий в качестве средства, предотвращающего образование критической массы противников режима, готовых бороться с ним с оружием в руках (Gregory, Schrцder, and Sonin, 2006), бтльшую для диктатора, по сравнению с демократическим режимом, оптимальную вероятность ошибок уголовного правоприменения первого типа (наказания невиновных) (Kalyagin and Sidorenko, 2007), излишние рвение непосредственных исполнителей репрессий - руководителей и работников силовых органов, в силу ряда причин стимулируемое диктатором (Kozlov and Kalyagin, 2007). Наконец, некоторые исследователи говорят о иррациональном, параноидальном характере массового случайного насилия в условиях диктатуры, возникающем в силу наличия у любого диктатора серьезных проблем с получением достоверной информации (Tucker, 1990; Knight, 1993; Deutcher, 1984). Последний аргумент, однако, нуждается как минимум в серьезных доказательствах, находящихся, скорее, в медицинской, а не экономической сфере. массовый насилие диктатор политический

Все перечисленные выше предлагаемые объяснения массовых репрессий, на наш взгляд, не слишком много добавляют к пониманию, в частности, факта так называемого сталинского Большого Террора, одним из ключевых элементов которого было централизованное планирование случайного государственного насилия.

В этой работе мы объясняем обоснованность, с точки зрения диктатора, массового насилия такого рода его стремлением избежать ухудшающего отбора на рынке труда членов своей управленческой пирамиды, то есть на рынке труда чиновников. Логика здесь достаточно простая. Управляя, по большому счету, в одиночку огромной иерархической структурой, диктатор должен создать систему стимулов, позволяющую ему получать от их деятельности максимально возможный доход. При этом, доступных ему инструментов, всего три: тяжесть наказания за отлынивание, его вероятность и материальное поощрение за честное, неоппортунистическое поведение подчиненных. Наиболее интересным (и сложным в употреблении) инструментом представляется вероятность наказания: дело в том, что одинаковой вероятности наказания для отлынивающих чиновников диктатор может добиться, неся различные затраты на правоприменения. Отличаться при этом будут, однако, не только суммы потраченных диктатором средств, но и вероятности ошибок правоприменения первого рода: при заданных издержках чем выше вероятность наказания для отлынивающих (фактор, сдерживающий оппортунистическое поведение чиновников), тем выше и вероятность ошибочного наказания невиновных (фактор, ослабляющий сдерживание). В точке оптимума диктатор выберет положительную вероятность ошибок первого рода. В работе Kalyagin and Sidorenko (2007) продемонстрировано, что и в обычном уголовном правоприменении диктатор выберет уровень ошибок первого рода, превышающий аналогичный уровень, оптимальный с точки зрения общественного благосостояния.

Такой выбор диктатора поставит честных чиновников (то есть тех, для которых, в силу их индивидуальных характеристик выполняется ограничение по стимулам) перед выбором: либо честно работать в управленческой иерархии диктатора, получая относительно высокие доходы, либо выйти из иерархии в «простую жизнь», то есть работать, например, инженером на заводе или учителем в школе, получать относительно небольшую зарплату, но при этом избежать вероятности необоснованных репрессий. Данный выбор значительного числа потенциальных чиновников поставит перед диктатором проблему ухудшающего отбора: в его административную иерархию пойдут работать только те, кто склонен к оппортунистическому поведению, так как их ожидаемые доходы от работы на диктатора выше и для них ограничение на участие выполняется.

Для того, чтобы избежать такого поворота событий диктатор может либо поднять заработную плату своим агентам, либо сократив вероятность ошибок первого типа, либо сократив тяжесть наказания. В то же время, он, как диктатор, имеет возможность оказывать воздействие не только на своих непосредственных подчиненных, но и на остальных подданных, либо путем урезания их непосредственных доходов, либо вводя в эти доходы случайную составляющую. Последний вариант - это и есть массовые репрессии (то есть, случайное государственное насилие) против простых граждан, не являющихся агентами диктатора и никак не угрожающих его власти и благосостоянию.

Модель. Пусть диктатор нанимает m агентов для работы в своих административных структурах (это число предполагается экзогенно заданным). Добросовестная работа каждого агента увеличивает благосостояние диктатора на v единиц. Каждый из нанятых диктатором агентов делает выбор из двух альтернатив: честная работа на диктатора и отлынивание. Выбор второй альтернативы принесет агенту b единиц дохода, а диктатор недополучит доход, размером h (иными словами, доход диктатора от деятельности отлынивающего агента составит v-h). Величина ущерба h также задается экзогенно и предполагается, для математической простоты, одинаковой для всех чиновников. Доход же чиновника от отлынивания b предполагается величиной, неизменной и зависящей от его индивидуальных характеристик. Иными словами, доходы от отлынивания, b, распределены среди чиновников определенным образом.