Постсоветская идентичность: ментальные пространства России и Украины (вариации, проблемы, тенденции)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПОСТСОВЕТСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: МЕНТАЛЬНЫЕ ПРОСТРАНСТВА В широком смысле ментальное пространство (сфера) вообще как ценностно-смысловое образование, соотносимое со сферой сознания, охватывает все аспекты функционирования человеческой психики на индивидуальном, групповом и массовом уровнях, и представляет собой совокупность идейно-аксиологических, идентификационных структур, процессов и ограничений; с позиции политологического анализа его состояние детерминировано содержанием следующих концептов: менталитет (мировоззренческий аспект) как совокупность сходных способов мировосприятия; идентичность (информационно-психологический аспект) как свойство, чувство, форма отождествления индивида с определенным социально-культурным, политическим образованием; социально-политическая парадигма (идеологический аспект) как аксиологический базис модели устройства социума и государства. РОССИИ И УКРАИНЫ (ВАРИАЦИИ, ПРОБЛЕМЫ, ТЕНДЕНЦИИ)

Коровникова Н.А.

к.полит.н.

Макросоциетальные, геополитические трансформации конца XX века послужили импульсом к формированию в аксиологической сфере экс-социалистических территорий качественно новой идентификационной матрицы - ментальности «постсоветского человека», детерминируемой совокупностью ключевых характеристик, дифференцируемых в соответствии с культуральной и социально-экономической спецификой отдельных сегментов бывшего СССР. В ракурсе политической конъюнктуры в постсоветских республиках особую значимость и драматизм данная проблематика сегодня приобретает в разрезе «Россия-Украина».

В рамках современного отечественного научного дискурса проводятся многочисленные исследования идейно-аксиологической сферы российского общества и государства См., например, материалы Экспертной сети по исследованию идентичности. - http://identityworld.ru; Политическая идентичность и политика идентичности: в 2 т.: Идентичность как категория политической науки: словарь терминов и понятий; Идентичность и социально-политические изменения / Отв. ред. И.С. Семененко. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012; Малинова О.Ю. Конструирование смыслов: Исследование символической политики в современной России: Монография / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. полит. науки. - М., 2013; Коровникова Н.А. Политическая идентичность России: реалии, особенности, перспективы (опыт постсоветского периода) // Вестник РУДН серия «Политология». - М., 2012. - № 4. - С. 35-45 и др., которые позволяют зафиксировать такие ее особенности на микроличностном, мезогрупповом и макрогосударственном уровнях как гетерогенность (мозаичность и многослойность), взаимодействие инвариантности и изменчивости/турбулентности их развития, на фоне которых произошло «появление на свет» человека «постсоветского» не просто как некой теоретической абстрактной модели, а как социально-культурного феномена, ментальное пространство которого может быть представлено в виде определенной совокупности его сегментов экзогенного и эндогенного характера Речь идет о сочетании привнесенных извне и исторических присущих элементах ментального пространства российского социума и государства..

Начало 1990-х гг. ознаменовалось появлением «либерального сегмента» в ментальной сфере России в форме пролиберальных «гибридов» социал-дарвинизма и социал-демократии. Тотальная дискредитация коммунистической идеологии, и соответственно, советской идентичности потребовала появления новой идейно-аксиологической системы (своего рода «идеологии антикоммунизма»), место которой на некоторое время заняло некое подобие неолиберализма российского формата. Но по целому ряду объективных (несоответствие исторических, мировоззренческих, идентификационных структур) и субъективных («хирургические» способы и характер проводимых трансформаций) причин радикал-либерализм постепенно уступил позиции социал-либерализму, а будущее российской версии неолиберальной системы оказалась под вопросом. В результате в ментальном пространстве на первый план вышли «негативная идентичность»; социал-дарвинистские способы адаптации; одновременно прозападная направленность, но и отсутствие четких аксиологических ориентиров развития социума.

С середины 1990-х гг. в рамках научно-общественного дискурса популярность начинает приобретать «консервативный сегмент» в виде образцов досоветской ментальности, в т.ч. православно-монархических традиций (эндогенная вариация ментальных структур). С одной стороны, это объяснялось провалами радикальных реформ либерального толка, с другой, возрождение досоветских форм идентичности стало своего рода реакцией на предельный материализм и атеизм коммунистической системы. В ментальном пространстве началось формирование «ностальгической идентичности» досоветского формата; особое место стали занимать идеи православной монархии и органицизма в государственном устройстве в качестве наиболее оптимального типа государственности; соответственно, в число адаптационных механизмов вошли вера, опора на прошлое, почитание традиций, общая история, культурное наследие.

С конца 1990-х гг. начинается постепенная ревитализация советского сегмента в качестве еще одной модификации «ностальгической идентичности», на первом плане в идеологическом дискурсе оказываются идеи социализма (неомарксизма). В постсоветское ментальное пространство России прочно входит образ «homo sovieticus», и, соответственно, такие ценностные ориентиры как социальная справедливость, порядок, солидарность (независимо от конфессиональной или этнической принадлежности) и адаптационные механизмы, предполагающие первичность коллективной идентичности на мезогрупповом и макрогосударственном уровнях.

В результате, учитывая, что специфика ментального пространства российского социума (см. Рис.1) на протяжении всего постсоветского периода обусловлена разрывами ментальных матриц, в числе которых остаются территориально-пространственные, культурные, социально-экономические, образовательные, поколенческие различия, результатом всей совокупности идентификационных процессов, взаимопроникновения экзогенных и эндогенных ментальных структур стал постсоветский человек как особый (контрастный) ментальный тип - рационально-оценочный (западный формат), с одной стороны, и эмоционально-компульсивный («консерватор советского образца»), с другой Ментальность «постсоветского человека», по сути, представляет собой совокупность диаметрально противоположных качеств, с одной стороны, низкая самодисциплина, разобщенность, правовой нигилизм, патернализм, максимализм, низкопоклонство, нетерпимость, а с другой, терпеливость, справедливость, адаптивность, изобретательность, восприимчивость к новому, бескорыстность, чувство долга и т.п..

Рис.1. Ментальное пространство России

При анализе ментального пространства постсоветской Украины встает вопрос о тождественности или же, напротив, полярности его аксиологических сегментов по отношению к России. С одной стороны, «постсоветский человек» в России и Украине (в целом, как и в иных республиках бывшего СССР) в качестве дескриптивной модели имеет очень много общих черт, упомянутых выше: гетерогенность, эклектичность, сочетание компульсивности и рациональности и т.п. В данном случае это, прежде всего, подкреплено структурными составляющими славянской идентичности, своего рода отголосками неопанславизма или «прогрессивной ностальгии», бессознательной тяги евразийских множеств друг к другу Даими Т. Причастность общей судьбе // Художественный журнал. - №65/66. - http://xz.gif.ru/numbers/65-66/teimur-daimi.» (действительно, именно украинца (наряду с белорусом) россияне могли бы назвать русским при условии проживания в России Современная российская идентичность: измерения, вызовы, отчеты. Социологический опрос ВЦИОМ, Москва, сентябрь 2013. - С.6. - http://vid-1.rian.ru/ig/valdai/Russian_Identity_2013_rus.pdf.).

В то же время своего рода «водораздел» в трактовке «постсоветской идентичности» для России и Украины можно было диагностировать еще до начала всей совокупности событий Евромайдана (подавляющее большинство российских граждан (67%) воспринимают Украину с позиции - «по большому счету это не Россия» Там же, с.7. Но симптоматично, что согласно данному опросу Крым, при этом, воспринимается большинством граждан России - 56%, как российская территория.). Эта ситуация изначально осложнялась еще и тем, что распад советской системы и, как следствие, советских идентификационных матриц сопровождался всплеском националистических тенденций на Украине, что привело к расколу социума по этнокультурному признаку, обострившему «вопрос о формировании новой общеукраинской идентичности».

Следуя предложенной выше логике анализа российской вариации постсоветской идентичности, целесообразно проследить характер протекания идентификационных процессов и попытаться представить ментальное пространство Украины в виде совокупности его взаимодействующих аксиологических сегментов.

Опираясь на рассуждения по проблематике украинской идентичности в постсоветский период Д.С. Плотникова Плотников Д.С. К вопросу об эволюции украинской идентичности в постсоветский период. - http://identityworld.ru/Statyi/postsov_ident/plotnikov.doc. , в ее эволюции условно можно выделить следующие этапы: 1) «коммунистическо-националистический» (Л.М. Кравчук): отголоски коммунистических форм идентичности наряду с инициацией национально-демократического проекта («Рух»), начало постепенной «украинизации» Данный процесс может трактоваться как попытка кодировки массового сознания на этно-националистически понимаемый национальный интерес., формирование и взаимодействие советского, либерального и националистического элементов ментального пространства; 2) этап «тихой украинизации» (Л.Кучма): попытка консолидировать «националистическое и контрнационалистическое» крыло в т.ч. через «эффект национальной амнезии», сочетание различных сегментов, включая пророссийские элементы; 3) этап «насильственной украинизации» (В. Ющенко): «оранжевая революция», реализация аксиологического проекта умеренных националистов, либерально-националистические сегменты и, наконец, 4) этап «ослабления политики насильственной украинизации» (В.Янукович): временная ревитализация коммунистического сегмента, на фоне поддержки либерального проекта.

Характерно, что протекание каждого этапа осложнялось параллельными тенденциями формирования этнокультурной (нация как этнос, этнонациональное государство с титульным этносом) и гражданской (концепция гражданской нации) идентичностей, усугубленных региональной гетерогенностью Украины по аксиологическим основаниям. Как следствие, отсутствие единой трактовки нации (хотя, очевидно, что превалирование этнической составляющей в полисоставном социуме чревато этноцидом и культурным апартеидом), «асимметрия развития», «парадокс без динамики» Кислая А.А. Этническая идентификация в Украине: парадокс «without the dynamics» // Материалы Ежегодной международной научно-практической социологической конференции «Продолжая Грушина» Москва, 2012. - wciom.ru/fileadmin/nayka/Gr_2012/theses/case_studies/kislaja.pdfэ. в ментальном пространстве.

Систематизируя вышесказанное, ментальное пространство Украины можно представить в виде определенной совокупности его сегментов. Так, например, Р.Я. Евзеров, исследуя процессы «формирования национальной идеи Украины» на фоне «формирования украинской нации» после 1991 года, выявляет следующие его идейно-аксиологические направления Евзеров Р.Я. Украинская национальная идея // Национальная идея страны, народы, социумы. - М.: Наука, 2007. - С. 316-319.: коммунистическое: как наследие советской эпохи, «жизнеубедительная идея» народовластия в форме Советов, социалистического способа производства, дружбы народов и пролетарского интернационализма»; националистическое: «воплощение идей украинства», националистические идеи и практика С. Бандеры, теории Д. Донцова, политические принципы М. Михновского («Украина для украинцев»); либеральное, аккумулирующее в себе основы умеренного национализма, сочетание инструменталистского и примордиалистского подходов, обосновывающих «национально-либеральный проект».

Особая роль православия, в качестве исторической детерминанты религиозной идентичности Украины (как и России!), подкрепленная постепенной ревитализацией малорусской («малороссийской») идентичности См. Замятин И. Малорусская идея. - http://ruskline.ru/analitika/2005/05/06/malorusskaya_ideya. позволяет привнести консервативную составляющую досоветского образца и представить ментальное пространство постсоветской Украины как совокупность следующих его сегментов (см. Рис. 2): либерального (пролиберальные идейно-аксиологические «гибриды» эндо-экзогенного характера в зависимости от конкретной локальности, «западная» идентичность, идея принадлежности европейской цивилизации); националистического (особая, этнически ограниченная украинская идентичность); советского (вариация «ностальгической идентичности», базирующаяся на представлениях о едином советском пространстве «двух братских народов»); консервативного (образцы досоветской ментальности, малорусская (малороссийская) «ностальгическая идентичность»).

человек постсоветский россия украина

Рис.2. Ментальное пространство Украины

Кроме того, анализ эволюции ментального пространства Украины позволяет зафиксировать значимые особенности в вариациях его проявления, определившие его аутентичные проблемы и тенденции, в числе которых, например, С.Грабовский указывает следующие Грабовский С. Украинская идентичность today: 10 топ-проблем. - http://www.3republic.org.ua/ru/analytics/11689.: отсутствие доминирующей формулы украинской идентичности; наличие ряда взаимоисключающих проектов построения оптимальной украинской идентичности; ориентация на лево-либеральные прозападные модели идентичности; деятельность «олигархата» Украины и руководства Партии регионов, КПУ и ряда мелких политических сил («Родина»); объективное наследие «колониального времени» (различная степень интегрированности в «общесоюзное» пространство); наличие на Украине Донбасса, Крыма, крупных портовых городов Причерноморья; ситуация с крымскими татарами, в среде которых все больший вес приобретают финансируемые из-за рубежа радикальные исламисты; и, конечно, ориентация на интеграцию в Европу «любой ценой, как своего рода «сверхидея» Бызов Л.Г. Рассчитывать на какое-то единое мнение на Украине не приходится. - http://tass-analytics.com/opinions/974. части украинского социума, которая оправдывает существование независимой Украины

И, наконец, основой эволюции метального пространства Украины в постсоветский период и, одновременно, его ключевой проблемой является соперничество «восточно-украинского» (просоветский и консервативный сегменты, контрнационалистическое крыло, противостояние «украинизации») и «западно-украинского» проектов (либеральный и националистический сегменты), которое сегодня вылилось для Украины в противопоставление Европейского («Восточное партнерство» с Европой) и Таможенного (в перспективе ЕврАзЭС) Союзов.

При этом, попытки определить количественное преимущество того или иного проекта на примере последних событий приносят очень противоречивые результаты. Ярким примером являются два исследования, одно из которых опубликовал Киевский международный институт социологии (КМИС), по его данным большинство «за ЕС», и Институт социологии НАН Украины, чьи респонденты отдают предпочтение интеграции с Россией: итоги опроса, проведенного КМИС, показывают, что 40,5% опрошенных хотели бы видеть Украину в Евросоюзе и 35% - в качестве члена Таможенного союза (13% опрошенных не определились со своим выбором); а, вот, по данным Института социологии НАН Украины, 45% опрошенных хотят вступления Украины в ТС и лишь 42% - в ЕС Европейский выбор Украины: социологический аспект проблемы. http://tass-analytics.com/stories/evropeyskiy-vybor-ukrainy-sociologicheskiy-aspekt-problemy. Центр политических исследований. . Симптоматично, что по информации сайта Русинформ.net результаты опроса КМИС за две недели до Вильнюсского саммита также диагностировали предпочтение вступления уже в ТС http://rusinform.net/socopros-bolshinstvo-ukraincev-za-tamozhennyj-soyuz. На вопрос: «Если бы в ближайшее воскресенье проходил референдум о том, куда поступать Украине - в Евросоюз или в Таможенный Союз, как бы Вы поступили?», 38% из опрошенных ответили, что проголосовали бы за вступление в Таможенный союз, 37,8% предпочли бы вступление в Евросоюз, 7,8% не принимали бы участие в референдуме и 16,5% затруднились ответить на подобный вопрос. На вопрос: «Представьте, пожалуйста, что сейчас проходит референдум по вопросу, вступать Украине в Таможенный союз с Россией, Беларусью и Казахстаном. Вы можете проголосовать за вступление в этот союз, против вступления или воздержаться -- не участвовать в голосовании. Каков Ваш выбор?», «за» проголосовали бы 41% граждан, «против» -- 32%, не брали бы участие -- 8,8% и «воздержались -- не участвовали в голосовании» -- 17,2%.На вопрос: «Представьте, пожалуйста, что сейчас проходит референдум по вопросу, вступать Украине в ЕС. Вы можете проголосовать за вступление в этот союз, против вступления или воздержаться -- не участвовать в голосовании. Каков Ваш выбор?», «за» проголосовали бы 39,7% граждан, «против» -- 35,1%, не брали бы участие -- 8,7% и «воздержались -- не участвовали в голосовании» -- 16,5%..

Резюмируя вышесказанное, следует отметить, что «битва за Украину» не ограничивается её пространственно-территориальными ресурсами, она охватывает её аксиологическое, смысловое пространство, на котором решаются задачи глобального геополитического характера, нацеленные на новый передел сфер влияния. И, несмотря на целый ряд отличий, особенностей и даже аксиологических антагонизмов, прежде всего, в области либерально-националистического сегмента (базис противостояния, искусственного формирования «образа врага»), на протяжении всего постсоветского периода наблюдается в определенной степени закономерное тождество элементов ментальных пространств России и Украины в качестве фундамента для формирования эффективных механизмов взаимодействия российского и украинского социумов в дальнейшем, что позволит им занять достойное место в мировом ментальном пространстве современности.

Размещено на Allbest.ru