Политический дискурс как разновидность институционального дискурса

Размещено на http://www.allbest.ru/

74

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политический дискурс как разновидность институционального дискурса

Иванов С.В.

В современной лингвистике, лингвокульторологии, социолингвистике и еще целом ряде наук на протяжении последних десятилетий вызывает живой интерес понятие «дискурса». В предложенной статье под дискурсом будет пониматься специфическая контекстуально обусловленная речемыслительная деятельность, направленная на достижение цели индивида и реализующаяся в виде текста, закодированного в соответствии с нормами лингвокультурной общности. Для того чтобы перейти к изучению непосредственно политического дискурса рассмотрим его базовые понятия.

Термин «политика» может относиться к широкому спектру событий , как однажды отметил Дж.Оруэлл: «Невозможно быть вне политики. Все события - события; политические» [Orwell 1962: 154]. Мысль о том, что любое повседневное событие может быть преподано в политическом свете, подразумевает, что политика возникает там, где люди живут в рамках определенных территориальных, национальных, социальных или других организованных образований и ощущают потребность в изменении окружающей социальной действительности. Исследователи не подвергают сомнению также и то, что политика возникает там, где взаимодействие людей в рамках вышеупомянутых образований происходит с помощью вербальных средств, т.е. языка, а также невербальных средств, например, таких как политические символы. Отмечается невозможность существования политического взаимодействия «без употребления языка» [Fetzer & Weizman 2006: 143], которое признается людьми как «политическими животными» [Chilton 2004: 201] таковым.

Такое политическое взаимодействие происходит преимущественно в двух измерениях. Первое направление представляет собой борьбу «за власть между теми, кто пытается утвердиться во власти и поддерживать ее и теми, кто ей противостоит», в то время как на втором направлении политика рассматривается как «кооперация общества, направленная на разрешение конфликта интересов» [Chilton & Schдffner 2002: 5].

Исходя из приведенных двух измерений, можно заключить, что мы имеем дело с возникновением политических конфликтов и их решением с опорой на легитимные средства (исключен из рассмотрения дискурс революции и т.п., функционирующий вне правовых рамок). Таким образом, опираясь на определение поля дискурса как референции к тому, что происходит, можно сделать вывод, что политический дискурс функционирует там, где происходит столкновение политических интересов и/или идут переговоры о разрешении этих конфликтов.

Указанное нами выше политическое взаимодействие, или по-другому политическая коммуникация является предметом изучения политической лингвистики, где последняя определяется как «речевая деятельность, ориентированная на пропаганду тех или иных идей, эмоциональное взаимодействие на граждан страны и побуждение их к политическим действиям, для выработки общественного согласия, принятия и обоснования социально-политических решений в условиях множественности точек зрения» [Чудинов 2006: 6]. Таким образом, содержание политической коммуникации можно свести к общественному обсуждению трех фундаментальных вопросов [Denton & Woodward 1985: 14]:

распределение общественных ресурсов;

контроль за принятием решений/право принимать решения (судебные, законодательные и исполнительные);

применение санкций (право наказывать или награждать).

Указанные фундаментальные вопросы дают нам возможность судить об основных функциях политического дискурса, к которым относят [ср. Шейгал 2004: 33-42]: ? инструментальную функцию; ? информативную функцию.

Под инструментальной функцией политического дискурса понимают его использование в качестве инструмента политической власти. Как мы уже отмечали ранее, политической коммуникации присущи разновекторные направления, такие как противостояние с одной стороны, и кооперация с другой. Данный факт указывает на противоречивость инструментальной функции политической власти, которая разбивается на следующие подфункции: политический коммуникация власть информативный

1) социального контроля; 2) легитимизации власти;

воспроизводства власти;

ориентации;

социальной солидарности;

социальной дифференциации;

агональную (инициирование и решение социального конфликта, выражения несогласия и протеста против действия властей);

акциональную (проведение политики мобилизации или умиротворения).

Выполнять свою инструментальную функцию политический дискурс может только благодаря другой не менее важной функции, а именно информативной функции, поскольку большинство членов указанной группы не соприкасаются напрямую с миром политики, делегируя эти полномочия своим представителям. Таким образом, представление о политическом мире у рядовых членов социума формируются на основе представленной им информации, вербальных и невербальных «картинок», а не на основе опыта их личного участия в политической жизни. Д. Грейбер выделяет следующие направления информативной функции политической коммуникации [Graber 1981: 198]:

1) распространение информации; 2) определение повестки дня; 3) проекция в будущее и прошлое.

Все три направления информативной функции близки по своему содержанию и образуют информационное поле политического дискурса. Распространение информации о положении дел в политическом сообществе служит информированию граждан и созданию политической реальности в их сознании. Определение повестки дня, т.е. выделение главных событий среди многих и их выдвижение в центр общественного внимания с одновременным смещением менее значимых или несоответствующих политической конъюнктуре событий на его периферию, заключается в контроле за распространением информации. И, наконец, проекция в будущее и прошлое состоит в прогнозировании будущего и оценочном размышлении о прошлом, которое представляет собой тщательно обдуманную презентацию положительного и отрицательного опыта самого адресанта или его оппонентов для решения своих политических целей [см. van Dijk 2006].

Определив поле политического дискурса и выделив его основные функции, мы вплотную подошли к описанию его системообразующих признаков. Прежде всего, политический дискурс, функционируя в условиях определенных социально-политических учреждений, характеризуется (1) институциональностью. В связи с тем, что политическая коммуникация, направленная на граждан страны, почти полностью опосредована средствами массовой информации и представляет собой институциональное общение [см. Fetzer & Weizman 2006], изучаемый дискурс проявляет признак (2) дистанцированности, которая проявляется в следующих аспектах [Шейгал 2004: 59-60]:

физическая/пространственная дистанция (наличие охраны, специальных оградительных сооружений и т.п.);

коммуникативная/контактная дистанция (недоступность политиков для прямого речевого контакта, медийно опосредованное общение);

символическая дистанция (право на обладание символами власти: печать, ядерный чемоданчик, резиденции);

психологическая дистанция (ореол таинственности, признание особой мудрости и проницательности политического лидера);

информационная дистанция (монополия на информацию и ограничение доступа к ней нижестоящих).

С другой стороны, агенты политического дискурса стремятся сократить дистанцию с адресатом индексальным использованием языка, которое имплицитно сигнализирует о политических различиях, например, выбором одного из многих региональных или социальных акцентов, использованием лексем, ассоциируемых с конкретной идеологией, и, наконец, отбором форм обращения, показывающих либо солидарность, либо отстранение [Chilton 2004: 201]. Таким образом, мы можем утверждать, что политический дискурс характеризуется (3) индексальностью.

Граждане страны, будучи имплицитным адресатом даже тогда, когда они формально не включены в дискуссию, создают предпосылки для (4) имплицитно диалогического или даже полифонического характера политического дискурса [см. Bakhtin 1981; Chilton & Schдffner 2002]. В то время как политические деятели (агенты), дискутируя друг с другом, давая интервью, выражая свое несогласие и т.п., играют на публику и сообщают «адресату-наблюдателю» [Шейгал 2004: 63] тщательно отобранные сведения, направленные на привлечение большего числа сторонников, тем самым, обуславливая (5) театральный и (6) персуазивный характер политического дискурса.

В связи с тем, что политические агенты преимущественно оперируют фантомными знаками, т.е. словами, в значении которых отсутствует денотативный компонент, например, демократия, социальная справедливость, изучаемый дискурс характеризуется (7) смысловой неопределенностью. Несмотря на это, язык политики, как и любой другой профессиональный подъязык, стремится к точности обозначения, терминологизации своего информационного поля, таким образом, он подменяет действительность политической фантазией, которая понимается как «правдоподобная картина мира, полученная в результате того, что опосредованно отраженный опыт интерпретируется в качестве действительного положения вещей, при этом субъект интерпретации безусловно верит в подлинность этой реальности и не допускает мысль о возможности ее верификации» [Nimmo & Combs 1983: 8]. Адресаты-наблюдатели, находясь под влиянием искусственно созданной политической картины мира, имеют тенденцию к опоре на свое подсознание, иррациональное, что обуславливает (8) фидеистичность политического дискурса.

Природа мира политики, являющегося одной из самых подвижных и изменчивых сфер жизни, оказывается еще одним препятствием для верификации политической действительности, подверженной непрерывным трансформациям. Означенное положение дел предопределяет (9) динамичность политического дискурса. Исследователи утверждают, что политика не должна восприниматься только как продукт в виде «партийных и политических программ. Скорее, она должна восприниматься как динамический концепт и, следовательно, как процесс коммуникации» [Fetzer & Weizman 2006: 148].

Кроме этого, изменчивость политического дискурса вкупе с использованием профессионального языка, характеризующегося фантомными знаками, приводит к (10) изотеричности исследуемого дискурса, который становится доступным только для специалистов, способных определить контекст высказывания и дешифровать его скрытый смысл, что бесспорно обеспечивает дистанцированность политического дискурса.

Итак, исследователи указывают на примат ценностей над фактами, доминирование воздействия и оценки над информированием, эмоционального над рациональным в политическом дискурсе, который функционирует в условиях двух антагонистических явлений: политической борьбы и поиска общественного компромисса. В связи с этим, к основным функциям политического дискурса как институционального можно отнести его инструментальную и информативную функции, которые предопределены взаимодействием описанных выше признаков.

Список использованной литературы

1. Чудинов А. П. Политическая лингвистика. - М.: Флинта, Наука, 2006. - 256 с.

2. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. - 326 с.

3. Bakhtin M. M. The Dialogic Imagination: Four Essays. - Austin: University of Texas Press, 1981. - 444 p.

4. Chilton P. Analysing Political Discourse: Theory and Practice. - London & New York: Routledge, 2004. - 226 p.

5. Chilton P., Schдffner C. Politics as Text and Talk. Analytic Approaches to Political Discourse. - Amsterdam and Philadelphia: Benjamins, 2002. - 245 p.

6. Denton R. Jr., Woodward G. Political Communication in America. - New York: Praeger, 1985. - 366 p.

7. Dijk T. A. van. Discourse and Manipulation // Discourse & Society. - London, Thousand Oaks, CA and New Delhi: Sage Publications, 2006. - Vol. 17 (3). - P. 359-383.

8. Fetzer A., Weizman E. Political Discourse as Mediated and Public Discourse // Journal of Pragmatics. - Amsterdam: Elsevier, 2006. - Vol. 38. - № 2. - P. 143-153.

9. Graber D. Political Languages // Handbook of Political Communication. - Beverly Hills and London: Sage Publications, 1981. - P. 195-224.

10. Nimmo D., Combs J. Mediated Political Realities. - New York: Longman, 1983. - 240 p.

11. Orwell G. Politics and the English Language // Inside the Whale and Other Essays. - Harmondsworth: Penguin, 1962. - 143-157 p.

Размещено на Allbest.ru