Местная власть в современной России: к идентификации политического содержания

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

В ряду малоисследованных, но значимых для политической науки феноменов находится местная власть - особенная форма властных отношений, верифицируемая в практике местного управления и характеризующая базовый уровень публичной власти в условиях демократии. Понятие данного властного уровня используется с различной смысловой нагрузкой в понятийно-терминологических оборотах «местная власть», «муниципальная власть», «власть местного сообщества», «власть муниципального образования», «местная представительная власть», «местная исполнительная власть», «власть органов местного самоуправления», объективируется целевой направленностью как фактор жизнедеятельности местного сообщества и развития системы местного самоуправления в современной России.

Целесообразно выделить ключевые характеристики феномена местной власти, наличествующие в отечественной научной литературе.

Во-первых, понятие «местная власть» (как тождественные используются понятия «муниципальная власть», «власть местного самоуправления») применяется с различной интерпретацией в правовых документах и работах по муниципальному праву и муниципальному менеджменту, во многих материалах нормативного и регулирующего характера. Отметим также, что в правовой терминологии российский законодатель согласно п. 1 ст. 2 Федерального закона № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» установил применение в одном значении определений «местный» и «муниципальный», а также образованных на их основе слов и сочетаний применительно к местному самоуправлению [15]. Данное обстоятельство обусловлено тем, что в российской системе местного самоуправления функционируют только муниципальные образования пяти видов, но нет иных типов местных единиц. В США, например, наряду с муниципалитетами четырех видов (сити, тауны, бороу, вилиджи), характеризующими городской уровень местного самоуправления и городскую власть, интересы местного населения обеспечивают органы графств, тауншипов и специальных округов. Во Франции наряду с 36 700 коммунами в «трехуровневой» системе местного управления функционируют 101 департамент и 22 региона со статусом местных коллективов.

Во-вторых, в социально-политической литературе местная власть рассматривается как фактор местного самоуправления, неотделимый от решения вопросов местного значения и обеспечения жизнедеятельности местного сообщества. Вектор местной власти направлен на удовлетворение многообразных интересов населения - на экономические, хозяйственные, социальные, правовые, духовные, культурные интересы жителей муниципальных образований. Муниципальные интересы при этом характеризуются как феномен, активизирующий жизнедеятельность местного сообщества и обусловливающий комплексное развитие территории локального образования, как интересы, нуждающиеся в правовой защите и государственных гарантиях их осуществления. Эти интересы выявляют особенное качество и отличаются от государственных интересов по способам, средствам и ресурсам их обеспечения. Они требуют учета при соотношении с государственными интересами: например, с региональными интересами на территории конкретного субъекта Российской Федерации [9, с. 80-82].

В-третьих, местная власть - векторный феномен по типам и видам проявления, объективируемый сферами местной жизнедеятельности и особенностями территории проживания, условиями развития российских муниципальных образований. Ориентированная на конкретику муниципальных интересов, эта власть характеризуется и как волевая основа деятельности по решению вопросов местного значения, соотносимая с субъектами их осуществления: населением, органами местного самоуправления, ассоциативными структурами, различными субъектами в системе муниципального хозяйства. По своей сущностной определенности местная власть - власть, максимально приближенная к населению, идущая от своего источника - народа, для народа существующая и через народ осуществляемая. Такова глубинная характеристика этого уровня власти согласно пп. 2, 3 ст. 3 Конституции Российской Федерации 1993 г.: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы» [11, с. 4].

Политическое содержание российской местной власти объективировано:

- определенностью основ конституционного строя. В Конституции Российской Федерации местное самоуправление (а следовательно, фактор местной власти) определяется как одна из «основ конституционного строя». Конкретные положения закреплены в статьях 12, 130-133 Конституции: в Российской Федерации признается и гарантируется местное самоуправление; местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно; органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти

- включенностью местной власти в систему народовластия. Сущность местной власти характеризует дефиниция местного самоуправления в ст. 1 Федерального закона № 131-ФЗ 2003 г. В законе записано: «Местное самоуправление - форма осуществления народом своей власти, обеспечивающая в пределах, установленных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, а в случаях, установленных федеральными законами Российской Федерации, - законами субъектов Российской Федерации, самостоятельное и под свою ответственность решение населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления вопросов местного значения, исходя из интересов населения с учетом исторических и иных местных традиций» [15, с. 9500]. Заметим, что в действовавшем ранее статутном законе № 154-ФЗ 1995 г. местное самоуправление в России определялось не как форма власти и форма народовластия, но как деятельность местного населения по решению вопросов местного значения… (что противоречило главному принципу Европейской Хартии о местном самоуправлении от 1985 г. о властном начале местного самоуправления).

Подчеркнем, что Европейской Хартией местного самоуправления (ратифицирована Российской Федерацией только в 1998 г.) закрепляется политическое содержание местного самоуправления как властного института: «Власть, данная местным органам управления, должна быть полной и исключительной - не должна подрываться и ограничиваться другими, центральными или региональными властями, исключая предусмотренные законом случаи» (п. 4 ст. 4). «Местные власти должны в рамках закона иметь полную свободу действий по осуществлению их инициатив в отношении любого вопроса, который не исключен из их компетенции и не передан другим властям» (п. 3 ст. 4) [8, с. 72]. Эти положения - определяющие для властной идентификации местного самоуправления в развитых странах. Например, в ФРГ Основной Закон конституирует общины наряду с Федерацией и Землями как уровень власти, где народ должен иметь свое представительство (ст. 28, абз. 1) [16, с. 76-77].

Важен в новой дефиниции императив осуществления властной направленности местного самоуправления с учетом единства интересов населения, исторических и местных традиций (ст. 1, п. 2 Федерального закона № 131-ФЗ от 6 октября 2003 г.). В практике реформирования российского местного самоуправления и властного обустройства муниципальных образований гармоничное обеспечение этих сторон жизни граждан в деятельности местных властей (сочетание исторических и местных традиций, а также этноразвития и конфессиональной составляющей) зачастую сдвигается в сторону. Утверждение толерантности, как и формирование высокой политической культуры в системе властных отношений местного самоуправления, существенно. Сегодня необходимо формирование высокой политической культуры муниципальной представительной власти и органов муниципальной исполнительной власти, востребовано многообразие форм активного участия граждан в политической жизни муниципальных образований современной России;

- функциональностью местной власти в системе публичной власти. С принятием Конституции Российской Федерации 1993 г., утверждением демократической системы государственная власть и местная власть не отождествляются, а местное самоуправление конституировано по источнику формирования как составляющая общегосударственного устройства в качестве негосударственного уровня публичной власти. Следует согласиться с утверждением, что «заложенная в Российской Конституции вертикальная децентрализация власти с выделением местного самоуправления в качестве негосударственного элемента публичной власти подразумевает разведение категорий “публичная власть” и “государственная власть”, которые ранее традиционно отождествлялись» [5, с. 40-41].

По смыслу Конституции Российской Федерации целостный механизм публичной власти в нашей стране совмещает в себе верховную публичную власть и власть, осуществляемую в муниципальных образованиях органами местного самоуправления и(или) непосредственно населением. Последнее также означает, что местное самоуправление как одна из основ конституционного строя (а следовательно, и местная власть согласно ст. 3 Конституции Российской Федерации) имеет источником своего существования не государственную, но конституционную волю российского народа.

При таком понимании местная власть являет форму публичной власти, органы которой не входят в систему органов государственного управления (согласно ст. 12 Конституции Российской Федерации) и не подлежат директивному и административному управлению со стороны государственных органов. В основании этого подхода - содержательное определение феномена «политического», которое не сводится к системе властных отношений и элементов, характеризующих устройство государственной власти (что в советской модели вело к отождествлению «политического» и «государственного» процессов), но в полноте своего определения характеризует целостную систему властных отношений по поводу распределения ресурсов и управления ими субъектами публичной власти, представленными как государственными органами, так и органами местного самоуправления, не входящими в систему органов государственной власти.

Политика и «политическое» при системном подходе неотделимы от властных отношений в трехуровневой системе российской публичной власти, то есть реализуются не только посредством органов государственной власти и институтов государственного управления, но и на уровне местного самоуправления. Исследовательская позиция ограничить действительность «политического» федеральным и региональным уровнями народовластия (основными уровнями государственности Российской Федерации), аргументируемая В. Е. Чиркиным: «…муниципальные образования, их народ обладают публичной неполитической и, разумеется, негосударственной властью» [21, с. 11; 22, с. 31], - воспринята критично не только политологами, но и в профессиональной среде российских юристов [6, с. 126].

Властные отношения - это конкретные формы политического процесса и взаимосвязаны не только с реализацией государственных интересов (исполнение отдельных государственных полномочий органами местной власти, обеспечение развития местной территории, поддержка институтов гражданского общества), но, прежде всего, с интересами по решению вопросов местного значения и развития народовластия в рамках муниципального образования. Политика и «политическое» в рассматриваемом аспекте, таким образом, не тождественны процессу осуществления государственной власти и государственного управления, но выявляются в деятельности местного самоуправления (населения и органов местной власти), то есть во властных отношениях и интересах по поводу муниципальной практики, местного устройства и жизнедеятельности местного сообщества. Такое определение «политического» применительно к характеристике местной власти восходит к аристотелевскому пониманию политики, используемому в исследованиях западных политологов. Например, И. Шапиро, сторонник концепции «демократического аристотелизма», не рассматривает политику в качестве сферы жизнедеятельности социальных субъектов, но определяет как способ деятельности и распределения ресурсов в системе властных отношений, характерный для всех уровней социальной практики [23, с. 76-79];

- исполнением органами местной власти отдельных государственных полномочий. Речь идет о возложении на местные органы власти ответственности за качественное исполнение государственных поручений (при ресурсном, правовом и финансовом обеспечении их исполнения со стороны). Отметим, что при реализации данной функции органы местной власти не организационно, но функционально задействованы в систему исполнительной деятельности органов государственной власти и выступают реализующей инстанцией государственных интересов на муниципальной территории. Недооценка фактора влияния государственных органов на местную власть недопустима - здесь (как и в различных формах взаимодействия и партнерства) важнейшая составляющая обеспечения эффективного потенциала местных органов власти, проявляющаяся в государственных установлениях законодательного, регулирующего и контрольного характера, в конкретных способах государственной поддержки муниципальных образований, государственных гарантиях прав и защиты интересов местного самоуправления.

В целях комплексного исследования содержания местной власти целесообразно использование аналитических аспектов: философско-методологического, историко-концептуального, нормативно-правового, содержательно-системного, типологического, компаративного, субъектового обеспечения.

Философско-методологический аспект позволяет проводить исследование местной власти в единстве объективной и субъективной взаимодействующих составляющих. Местная власть и муниципальные интересы объективируются при этом в опредмеченных формах деятельности местных коллективов, отражают в своем содержании такие значимые предикаты, как «социальность» и «благополучие».

Историко-концептуальный аспект позволяет исследовать становление и развитие, охарактеризовать содержание местной власти как относительно самостоятельного социального и управленческого феномена в рамках «общинной», «общественно-хозяйственной», «государственной» и «дуалистической» основных теорий местного самоуправления. Наиболее значимые трактовки по выявлению отличий двух последних концептуальных подходов содержатся в трудах В.П. Безобразова [2, с. 98-100], З.Г. Френкеля [20, с. 89], Л.А. Велихова [4, с. 110-114], Г.В. Барабашева [1, с. 103-107, 283].

Нормативно-правовой аспект актуализирует понятие местной власти для системы категорий и норм муниципального права, позволяет вычленять и исследовать властную составляющую местного самоуправления в международном праве, например в Европейской Хартии о местном самоуправлении, в Европейской рамочной конвенции по приграничному сотрудничеству территориальных сообществ или властей и других документах [7, с. 29]; в российском федеральном и региональном законодательствах, муниципальных правовых актах. Сегодня ясно, что формирующаяся российская система муниципального права, обеспечивающая научную организацию и функционирование местного самоуправления как правового и властного института, ориентирует на исследование новых категорий, понятий, нормативных определений, социально-правовых ценностей и критериев местного самоуправления.

Системно-содержательный аспект позволяет исследовать местную (муниципальную) власть во взаимосвязи с такими реальностями современной муниципальной практики, как: «вопросы местного значения» - функциональные направления деятельности по обеспечению непосредственной жизнедеятельности и оказанию социальных услуг; «местное самоуправление» как система реализации муниципальных интересов; «муниципальное образование» как территориально-организационное основание обеспечения муниципальных интересов; «органы местного самоуправления». На этой основе можно выявлять соотношение целей местной власти с целями и задачами органов государственной власти, с интересами хозяйствующих субъектов на территории муниципальных образований (крупных корпораций, структур среднего и малого бизнеса), с интересами политических партий и институтов гражданского общества, функционирующих на территории конкретных муниципальных образований.

Типологический аспект исследования местной власти позволяет выделить основные сферы жизнедеятельности муниципального образования и исследовать механизм властного взаимодействия во взаимосвязи с многообразием типов и видов властного воздействия: а) в отношении развития материальной сферы муниципального образования: здесь финансовые и бюджетные интересы, интересы эффективного использования инвестиционного и ресурсного потенциала муниципального хозяйства, развития муниципальной экономики в целом; б) по обеспечению организационной сферы: властно-организационного, нормативно-правового и структурного порядка, территориальной организации; в) воздействие на социальную сферу: здесь вопросы ЖКХ и обеспечения жилого фонда, развития социальной структуры и социальной инфраструктуры муниципального образования, социальной защиты и социального обеспечения, здравоохранения и санитарии, благоустройства территории проживания; г) в отношении развития духовной сферы и культуры граждан, обеспечения образовательного и воспитательного процессов, проведения эффективной молодежной муниципальной политики, формирования политической культуры, высокого уровня этнической комплиментарности и конфессиональной терпимости в массе населения муниципальных образований.

Обращение к компаративному аспекту анализа местной власти позволяет акцентировать внимание на особенностях муниципального процесса в развитых странах, выявлять элементы апробированного опыта реализации местного самоуправления, приемлемого к адаптации и в российских условиях. Компаративный принцип существенен для анализа всех уровней российской системы властных отношений [10, с. 117-122], так как на его основе вычленяются основные составляющие опыта развитых стран, значимые для практики государственного и муниципального строительства в современной России. Для местного самоуправления сегодня особо важны: правовая обеспеченность, государственная поддержка и особенности государственного контроля, муниципальное программирование, способы формирования и структурной организации местной власти, эффективного взаимодействия государственных и местных органов власти.

В отечественной практике востребован, например, опыт США по обеспечению практики «гомруля» с участием населения и использованием форм программной государственной поддержки муниципалитетов, механизма эффективного взаимодействия государственных и муниципальных органов в хозяйственном развитии территорий.

Приемлем опыт обеспечения интересов местной власти в условиях реформы децентрализации административно-территориального управления во Франции с переходом от «априорного» государственного контроля к «апостериорному» в отношении органов местной власти в «трехуровневой» системе организации местного управления. Возможна адаптация опыта ФРГ с уникальным механизмом взаимодействия института окружной земельной администрации и органов местной власти районного и общинного уровней. Заслуживает внимания практика коммунальной реформы в Финляндии в связи с экспериментом «свободных коммун», согласно которому специально отобранным коммунам предоставляется возможность в течение четырех лет самостоятельно вести дела и решать вопросы иным способом, чем предписано в законе, в частности по отношению к 3/4 определенных в законе обязанностей [18, с. 149].

При исследовании субъектного потенциала местной власти в современной России необходимо учитывать не только качество основного субъекта муниципальной жизнедеятельности, но и реальные возможности органов местной власти обеспечить эффективное решение вопросов местного значения, полагаясь на доверие и взаимодействие с населением (особо в финансовой сфере, системе местного налогообложения, при формировании собственной налогооблагаемой базы). О степени доверия граждан местным властям свидетельствуют, например, оценки деятельности органов местного самоуправления жителями Волгоградской области.

По результатам опросов населения информационно-аналитическим центром Волгоградской академии государственной службы (ВАГС) в городах и районах области, уровень доверия к местным органам в течение всего периода оставался прежним и «доля негативных оценок в среднем в 1/5 раза превышала долю оценок положительных». Опросы по мониторингам № 11, 13-15 в 2002-2003 гг. проводились методом формализованного интервью на основе отбора 800 респондентов методом квотирования по параметрам пола, возраста, образования, типа местности проживания и с учетом статистически допустимой ошибки +4%. Число жителей области, «в большей или меньшей мере» отказывающих в доверии органам власти, достигало 52-57%. По данным ВАГС, в январе 2003 г. только 2% жителей положительно оценивали деятельность муниципальных органов, а 35% из них остановились на нейтральной оценке, 47% дали негативную оценку: органы местного самоуправления «не справляются» с решением социально-экономических проблем. На конкретный вопрос «В какой мере заслуживает доверия администрация Вашего муниципального образования (района, области, города)?» получены ответы: 7,3% - «вполне заслуживает»; 31,5% - «скорее заслуживает, чем не заслуживает»; 26,3% - «скорее не заслуживает, чем заслуживает»; 25,3% - «совсем не заслуживает»; 8,7% - «затрудняюсь ответить»; 1,0% - нет ответа [24, с. 6, 12, 48].

Подобные оценки подтверждались позднее комплексными эмпирическими исследованиями успешности и ответственности в деятельности органов местной власти, проведенными группой региональных аналитиков Волгоградской области. В частности, результаты опроса общественного мнения, проведенного осенью 2006 г., «свидетельствуют, что почти половина жителей региона (47%) считают, что сегодня в основном не исполняются законы, гарантирующие социальные права граждан. При этом три четверти опрошенных (76%) возлагают вину за неисполнение законов на чиновников исполнительной власти, которые, по мнению участников опроса, в первую очередь защищают собственные интересы (с этой точкой зрения согласились 73% респондентов)» [3, с. 168].

Можно утверждать, что низкий уровень доверия населения к местной власти - интегративный оценочный показатель не только результативности, но ее ответственности и социально-политического потенциала. Некоторый оптимизм появляется при анализе результатов социологического исследования 2010 г., проведенного исследователями Северо-Кавказской академии государственной службы (СКАГС) в городских и сельских поселениях Ростовской области (опрошено было 710 жителей). На вопрос «Что Вы понимаете под местным самоуправлением?» 45,11% респондентов ответили: «Это - официальная государственная власть на низовом местном уровне». На вопрос «Считаете Вы себя полноправным участником местного самоуправления?» 41,67% ответили: «Да, безусловно» [12, с. 24-25]. По данным социологического опроса населения Ростовской области, проведенного Ассоциацией муниципальных образований Ростовской области в 2011 г. в 50 муниципальных районах региона, 80% опрошенных (респонденты - 1 150 жителей сельских поселений) продолжают считать местное самоуправление официальной государственной властью на низовом уровне [14, с. 7, 25].

Для социально-политической стабильности в муниципальных образованиях и качественного обеспечения муниципальных интересов необходимы рост доверия граждан к местной власти и повышение степени ее ответственности и качества организационного потенциала. Негативный организационный пример в условиях муниципальной реформы - управленческий кризис в Волгограде, вызванный противостоянием региональной и городской власти и отрешением от власти главы муниципального образования в январе 2011 г. ныне эксгубернатором А. Бровко. Более года длится и полемика по поводу новой модели организационного устройства для городского округа - «сити-менеджер». Следует ли вводить в Волгограде менеджерную модель или целесообразнее обеспечить новое качество модели «мэр-совет» в административном центре Волгоградской области? Ситуация затянулась и по причине неопределенности по этому вопросу городской власти.

В подтверждение необходимости учета объективных показателей качества местной власти, проистекающих из оценки объективной ситуации при осуществлении реформы местного самоуправления, приведем также ряд положений (имеющих принципиальное значение для выработки системы конкретных мер по повышению эффективности местного самоуправления) из Аналитического доклада Института современного развития об итогах муниципальной реформы за 2003-2008 гг.:

- муниципальная автономия в действительности оказалась ограниченной. Отношения по принципу «начальник-подчиненный» остались распространенными между главами субъектов федерации и главами районов, городских округов; между главами районов и поселений. Особенно вертикальные отношения сложились по линии «регион - муниципальный район». Через функциональную необходимость, стереотипы деятельности и финансовую зависимость в ряде регионов произошло фактическое огосударствление муниципальных районов;

- компетенция муниципалитетов друг с другом и с субъектом федерации оказалась разграниченной лишь отчасти. Можно говорить о том, что существует ограниченный перечень общих для всей страны вопросов, которые относительно самостоятельно решают поселения (например, благоустройство), и более широкий перечень вопросов, которыми автономно занимаются городские округа. Однако абсолютное большинство вопросов решается муниципалитетами под началом и совместно с вышестоящим уровнем публично-властной системы;

- механизмы реального государственного контроля в отношении местных властей в действительности выходят за рамки, установленные Федеральным законом № 131-ФЗ. Фактически органы местного самоуправления оказались переподчиненными контролирующим органам, усмотрение которых приобрело определяющее значение. Публично проводимая линия на повышение автономии дала обратный эффект: муниципалитеты стали признаваться ответственными за решение большинства вопросов, являющихся, по сути, государственными (от образования до пожарной безопасности). И это - при отсутствии необходимых средств и реальных регулирующих возможностей, права самостоятельно принимать ключевые решения [13, с. 23-24].

Можно утверждать, что в каждом субъекте Российской Федерации (а зачастую, учитывая соглашения о передаче полномочий, практику межбюджетных отношений, и во многих муниципальных районах) сложилась собственная модель взаимоотношений уровней власти. Подчеркнем, что далеко не всегда такая модель соответствует действующему законодательству и это происходит потому, что объективно законодательные рамки оказываются слишком жесткими, чтобы под них подстроить практику.

Такое состояние объективировано несовершенством в базисной сфере отношений и, прежде всего, практикой межбюджетных отношений. Исследование механизма распределения налогов между бюджетами различных уровней, источников доходов, предлагаемых Федеральным центром местным бюджетам, а также растущей зависимости местных органов самоуправления от бюджетных поступлений и усиливающейся централизации в системе межбюджетных связей не в пользу муниципального уровня власти предложено в оригинальной статье Н. С. Рутковской «Реформа межбюджетных отношений в Российской Федерации: основные направления, проблемы и перспективы», выполненной в рамках АВЦП «Развитие научного потенциала высшей школы» на 2009-2011 гг. (Проект № 2.1.3/1134 «Внутри- и внешнеполитические факторы эволюции территориальной организации России: специфика разрешения кризисных и переходных ситуаций») [19, с. 197-198].

Качество проводимой сегодня муниципальной реформы неотделимо от оценок происходящих преобразований жителями муниципальных образований и корреспондирует с таким важнейшим феноменом современности, как социально-политическая стабильность. Местное население в большинстве своем признает социально-политическую стабильность важнейшим условием развития российских муниципалитетов и правильно соотносит необходимость повышения эффективности местной власти с ситуацией к улучшению собственной жизнедеятельности, а с этим и изменению ситуации к лучшему в подсистеме доверия «население - местная власть». Этот взаимообусловленный процесс особо акцентирован в январе 2012 г. в программной статье председателя Правительства Российской Федерации В.В. Путина, кандидата на должность Президента Российской Федерации [17].

В заключение отметим, что положения настоящей статьи могут быть использованы как аналитический материал в учебных дисциплинах «Политология», «Политическая социология», «Система государственного управления», «Муниципальный менеджмент», «Государственное и муниципальное управление», при подготовке учебно-методических пособий по социально-политическим дисциплинам для студентов высших учебных заведений и слушателей системы переподготовки и повышения квалификации по специальности «Государственное и муниципальное управление». Овладение знанием содержания феномена «местная власть» с выявлением социально-политической составляющей и аналитических аспектов исследования позволит, по мнению автора, как будущим специалистам, так и должностным лицам в системе органов местного самоуправления активнее включаться в решение практических задач местной жизнедеятельности и развития муниципальных образований Российской Федерации.

Список литературы

властный политический местный

1. Барабашев Г.В. Местное самоуправление. М.: МГУ, 1996. 352 с.

2. Безобразов В.П. Болезнь политического младенчества // Муниципальная власть. 2001. № 3. С. 96-100.

3. Буров А.Н., Дильман Д.А., Смолянский П.В. Власть и общество: успешность деятельности властных структур в глазах жителей региона: монография / ВАГС. Волгоград: РПК «Политехник»; ВолгГТУ, 2006. 224 с.

4. Велихов Л.А. Основы городского хозяйства. М. - Л.: Госиздат, 1928. 216 с.

5. Выдрин И.В., Кокотов А.Н. Муниципальное право России. М.: НОРМА; ИНФРА-М, 2000. 368 с.

6. Дмитриев Ю.А. Отклики // Государство и право. 2005. № 2.

7. Европейская рамочная конвенция по приграничному сотрудничеству территориальных сообществ или властей // Местное самоуправление в Российской Федерации: сборник нормативных актов. М., 1998. 512 с.

8. Европейская Хартия о местном самоуправлении: русская версия // Местное самоуправление в зарубежных странах. М., 1994. 80 с.

9. Колесников В.А. Муниципальные интересы в современной России: монография. Волгоград: Изд-во ВАГС, 2005. 432 с.

10. Колесников В.А. Президентская власть: к компаративному анализу российского и зарубежного опыта // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 7. Ч. 2. С. 117-122.

11. Конституция Российской Федерации. М.: Юрид. литература, 1993. 64 с.

12. Местное самоуправление в России и Германии: история и современность: материалы международной научнопрактической конференции (г. Ростов-на-Дону, 3 апреля 2010 г.). Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2010. 960 с.

13. Местное самоуправление в России: состояние, проблемы, пути совершенствования: итоговый доклад // Российское местное самоуправление: итоги муниципальной реформы 2003-2008 гг. М.: Экон-Информ, 2009. 524 с.

14. Мнение населения о современном состоянии местного самоуправления в сельских поселениях: информационно-аналитические материалы международной научно-практической конференции «Эффективность самоуправления муниципальных образований городских и сельских поселений: опыт России и Германии» (14 апреля 2011 г., г. Ростов-на-Дону). Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2011. 152 с.

15. Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации: Федеральный Закон от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации (СЗ РФ). 2003. № 40. Ст. 9502.

16. Основной закон ФРГ // Конституции зарубежных государств. М.: БЕК, 2000. 592 с.

17. Путин В.В. Россия сосредотачивается - вызовы, на которые мы должны ответить // Известия. 2012. 16 января.

18. Пэюхенен А. Исполнительная власть в Финляндии // Государство и право. 1992. № 7. С. 147-151.

19. Рутковская Н.С. Реформа межбюджетных отношений в Российской Федерации: основные направления, проблемы и перспективы // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 7 (13). Ч. IЙ. С. 196-199.

20. Френкель З.Г. Волостное самоуправление: его задачи и взаимоотношения с кооперацией // Муниципальная власть. 2002. № 6. С. 88-107.

21. Чиркин В.Е. Конституционные проблемы власти народа // Государство и право. 2004. № 9. С. 5-11.

22. Чиркин В.Е. Российская конституция и публичная власть народа // Государство и право. 2008. № 12. С. 24-34.

23. Шапиро И. Три способа быть демократом // Полис. 1992. № 1-2. С. 76-79.

24. Экспертиза: информационно-аналитический бюллетень. Волгоград: Изд-во ВАГС, 2003. Вып. 3. 64 с.

Размещено на Allbest.ru