Национальный состав экстремистских движений Центральной Азии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ISSN 1997-292X № 5 (43) 2014, часть 2 77

Национальный состав экстремистских движений Центральной Азии

Политология

Егоров Евгений

Статья посвящена вопросам распространения радикального ислама в странах Центральной Азии. Показано, что в силу определенных причин наибольшую поддержку исламисты получают среди узбеков и таджиков. Позиция автора состоит в том, что это происходит из-за религиозного преследования данных национальных меньшинств в странах их проживания, а также из-за более глубокого проникновения ислама в данные этносы.

Ключевые слова и фразы: исламисты; преследование; экстремизм; радикализация; этнические меньшинства; кочевая и оседлая культура; мечеть. радикальный ислам азия узбек

После распада СССР ислам на территории Центральной Азии начал восстанавливать утраченные в атеистическом государстве позиции. В каждом центрально-азиатском государстве активизировалась религиозная жизнь. Наряду с традиционным исламом широко стали распространяться и радикальные идеи. Уровень поддержки исламистов среди этносов региона оказался различным и больше всего радикалов поддержали узбеки и таджики. Чем объясняется различный уровень поддержки радикального ислама этническими группами Центральной Азии?

Позиция автора состоит в том, что эти два этноса оказали наибольшую поддержку радикалам из-за их религиозного преследования со стороны властей стран проживания, а также по причине более глубокого проникновения ислама в узбекский и таджикский народы.

Возникновение проблемы религиозного экстремизма в Центральной Азии связано с деятельностью Исламского движения Узбекистана, Хизб ут-Тахрир аль-Ислами, а также ряда менее известных организаций, как Акрамия, Хизб ут-Нусрат, Джамаат Таблиг. Исламское движение Узбекистана (ИДУ) - радикальное исламистское движение, изначально организованное с целью свержения светского режима президента Каримова в Узбекистане, но позднее, как и Хизб ут-Тахрир, объявившее целью своей деятельности создание исламского халифата на территории всей Центральной Азии. Основная политическая цель ИДУ - захват власти и последующее навязывание своего видения ислама населению [6, р. 16].

Другой активной экстремистской группой является Исламская партия освобождения (Хизб ут-Тахрир аль-Ислами), преследующая те же цели, что и ИДУ, но официально воздерживающаяся от насилия.

Несмотря на то, что исторически государства Центральной Азии являются оплотами умеренного и традиционного ислама, рост радикальных исламских настроений отмечается как правительственными исследователями, так и неправительственными аналитиками [7].

Поддержка Хизб ут-Тахрир среди населения постоянно растет.

Первые данные о деятельности Хизб ут-Тахрир в Центральной Азии датируются серединой 1990-х годов.

К 2013 году количество членов движения выросло до 25000 человек по всей Центральной Азии [10, р. 5].

Наблюдая за ростом радикальных настроений среди населения и пытаясь противостоять исламизму силовыми методами, правительства стран Центральной Азии не акцентировали внимание на том, что в каждом из государств исламистам удалось завоевать намного больше популярности среди узбеков и таджиков, чем среди коренных киргизов, казахов и туркменов.

После рейдов на Кыргызстан летом 1999 года ИДУ получило базу в Ферганской долине, тесно населенной и в этническом плане преимущественно узбекской территории, разделенной между Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Большинство завербованных ИДУ из киргизского населения людей были узбеками.

Большинство членов других исламистских групп, действующих в Кыргызстане, также были узбеками. Например, Хизб ут-Тахрир очень активно действовала в Ферганской долине, в Оше, Баткенской области и Джалал-Абаде, где проживает узбекское меньшинство. По данным службы безопасности Кыргызстана, узбеки составляют до 90% членов Хизб ут-Тахрир, при этом этнические киргизы - всего 3-4%. [12]. Фактически все арестованные в Кыргызстане члены Хизб ут-Тахрир были узбеками, а практически все исламские религиозные деятели, замешанные в сотрудничестве с запрещенными религиозными группами, были узбекской национальности.

После окончания гражданской войны в 1997 г. Таджикистан пережил серию террористических атак, в большинстве которых было обвинено ИДУ. По утверждениям таджикского правительства, боевики ИДУ являются в большинстве своем этническими узбеками, прибывшими в Таджикистан в попытке избежать преследований со стороны правительства.

Хизб ут-Тахрир в Таджикистане также преимущественно состоит из узбеков, и большинство ее последователей сконцентрированы в Согдийской области, где преимущественно проживает узбекское меньшинство Таджикистана.

Растущая радикализация Казахстана связана преимущественно с узбеками. Радикальная организация Хизб ут-Тахрир действует в основном в Шымкенте Южно-Казахстанской области на границе с Узбекистаном. Там проживает множество узбеков, бежавших от преследований режима Каримова и имеющих родственников на другой стороне границы.

В Узбекистане Хизб ут-Тахрир имеет огромную поддержку именно среди узбекского населения. Наманган и Андижан, расположенные в узбекской части Ферганской долины, считаются базами радикального ислама в Центральной Азии. Радикалы пользуются широкой поддержкой и среди таджиков, проживающих в Узбекистане.

Из-за закрытости режима в Туркменистане исследователи получают мало информации о ситуации с исламизмом в этой стране. Аналитики предполагают, что благодаря деятельности могущественных спецслужб Хизб ут-Тахрир не имеет широкую поддержку среди населения. Но некоторые данные из Туркменистана позволяют предположить, что и в этой стране узбеки стали основой поддержки радикальных групп. В 2003 году, например, тогдашний президент Ниязов отправил в тюрьму главного муфтия Насруллаха ибн Ибадуллаха, который руководил туркменскими мусульманами более 10 лет и был этническим узбеком [8].

Правительство тогда заменило имамов-узбеков на этнических туркменов даже в областях, преимущественно населенных узбеками. Туркменским мусульманам было запрещено получать религиозное образование в Узбекистане, а правительство закрыло единственное в стране университетское отделение исламской теологии.

Экономические трудности испытывают все страны Центральной Азии, но одних материальных проблем недостаточно для того, чтобы объяснить, почему так широко распространился радикальный ислам. Исламисты привлекли в свои ряды как богатых, так и бедных мусульман. Индексы развития Кыргызстана и Таджикистана ниже, чем у Узбекистана, но, тем не менее, радикальный ислам получил большую поддержку именно в Узбекистане. В Казахстане тоже уровень развития республики не объясняет уровень распространения радикальных идей.

Можно предположить, что два фактора объясняют поддержку исламистов узбеками и таджиками - большее проникновение ислама в данные этнические группы и их религиозное преследование.

Человек, принимающий решение присоединиться к радикалам, должен четко осознавать цель, ради которой он рискует жизнью. В отсутствие возможностей для выражения своего недовольства и изменения своего положения люди могут обратиться к радикальным группам, дающим простые ответы на их вопросы и предлагающим простые решения для сложных проблем. То, как быстро обращения исламистов достигнут своей цели, зависит от восприимчивости населения к громким религиозным декларациям. Чем сильнее человек идентифицирует себя мусульманином, тем выше вероятность того, что он будет искать возможности для выражения своих религиозных чувств и обсуждения различных религиозных взглядов на происходящее в мире [14, р. 8-9].

Репрессии со стороны государства влияют на уровень поддержки населением радикальных идей, но влияние это двойственное. С одной стороны, репрессии снижают эффективность усилий исламистов по вербовке последователей, так как они делают участие в исламских движениях слишком опасным занятием. С другой стороны, репрессии могут провоцировать насильственные акции в отношении государства. Превентивные и точечные государственные репрессии могут снизить уровень политического насилия и уровень поддержки исламистов среди населения, но при эскалации насилия со стороны государства, когда оно становится неизбирательным и реактивным, насилие со стороны исламистов растет.

Исламизация Центральной Азии началась во второй половине VII столетия. В двух частях Центральной Азии, а именно в Мавераннахре (также Трансоксиана), территории между Амударьей и Сырдарьей, и Туркестане к северо-востоку от Мавераннахра распространение ислама шло по-разному. Территория Мавераннахра была населена людьми иранского происхождения и несколькими тюркскими племенами. Оседлость предков современных таджиков и узбеков стала важным фактором, который способствовал раннему принятию ислама и строгому соблюдению исламских законов и запретов в Мавераннахре. Ислам требует наличия развитой городской инфраструктуры для выполнения обрядов в религиозных институтах, поэтому жители региона строили мечети и медресе в своих деревнях. Бухара, Самарканд и Хива стали культурными и религиозными центрами мусульманского мира.

Широкие степи Туркестана с кочующим населением стали менее плодотворной почвой для ислама, а кочевую культуру было труднее перебороть. Хотя современные туркмены исламизировались еще в X веке, большинство казахов и киргизов стали приверженцами суннизма к концу XIX века. Принимая ислам, кочевники приспосабливали его к своему мировоззрению, социально-культурным традициям и ценностям. Исламские практики кочевых обществ переплелись с языческими доисламскими традициями и адатом, обычным степным правом [3, с. 100-128]. В результате казахи, киргизы и туркмены были известны как номинальные мусульмане, так как они никогда не придерживались исламских запретов слишком строго.

Таким образом, исторически ислам сыграл более поверхностную роль в истории кочевников Кыргызстана, Казахстана и Туркменистана, чем в истории оседлых племен узбеков и таджиков. Политика царского правительства и Советского Союза только усилила данное различие. В кочевых обществах царское правительство рассматривало ислам лишь как часть сложной мозаики доисламских традиций и проводило политику русификации и поддержки традиционного адатного права. Но оседлое население ассоциировалось с исламом и должно было управляться на основе шариата. В результате многие исламские учреждения, образовательные и культурные, продолжали действовать в Туркестане и Трансоксиане.

Большевики практически уничтожили основные оплоты ислама. Они запретили религиозное образование, шариатские суды, преследовали исламское духовенство и закрывали мечети [4, с. 110-111]. Исламские теологи ушли в подполье, а вера осталась в сознании людей, особенно в удаленных частях Таджикистана и Узбекистана, где значительное количество мечетей пережили репрессии.

В 1943 году Сталин разрешил создать Духовное Управление мусульман Центральной Азии и Казахстана и снял запрет на религиозное образование.

Исламское возрождение в Центральной Азии шло неравномерно. Традиционные центры ислама - Таджикистан и Узбекистан, также северные части Казахстана и Кыргызстана, населенные узбеками и уйгурами, - стали центрами возрождения исламских традиций.

В 1950-е годы 202 из 495 работающих мечетей в СССР находились в Узбекистане, 18 - в Казахстане и лишь 4 - в Туркменистане [13, р. 62].

Узбеки и таджики составляли большинство среди представителей исламского духовенства. После обретения независимости таджикские и узбекские религиозные общины привлекли огромное количество миссионеров из Пакистана, Турции, Саудовской Аравии и Афганистана благодаря контактам их духовенства с мусульманской общиной мира и развитой религиозной инфраструктуре. Таджики и узбеки получили значительные финансовые вливания для строительства мечетей и медресе. В Узбекистане в 1993 году было построено 6000 мечетей по сравнению с 300 в 1989 году. Правда, в течение следующих 5 лет количество мечетей упало до 2482 и сегодня составляет 2050. Но период, когда существовало большое количество мечетей, сыграл свою роль в распространении исламизма [2].

В Таджикистане при 7-миллионном населении количество молельных домов составляет 3700 [Там же]. При этом в Казахстане было построено 1402 мечети лишь к концу 1990-х годов, и сегодня их количество составляет 2229 при разумной религиозной политике правительства. В Кыргызстане к 1995 году было всего 1000 мечетей [16, р. 585].

Таким образом, религиозные общины таджикских и узбекских мусульман с учетом наличия влиятельного исламского духовенства, развитой религиозной инфраструктуры, социальных и политических условий были готовы для зарождения радикального ислама. В общинах киргизов, казахов, туркменов необходимые условия отсутствовали.

Движение Хизб ут-Тахрир добилось больших успехов в идеологической работе по вербовке последователей, так как оно имеет большой опыт пропагандисткой и нелегальной работы. В каждом отдельном государстве исламисты приспосабливают свои идеи под существующую ситуацию. Так, в Таджикистане, страдающем от последствий многолетней гражданской войны, эмиссары Хизб ут-Тахрир делали упор на ненасильственных методах борьбы за исламские идеи. В узбекских же общинах исламисты распространяли идею исламского государства без границ и национальностей. Для многих узбеков, которые оказались изолированы от своих родственников новыми границами, эти идеи оказались очень привлекательными.

По причине более широкого распространения ислама в узбекских и таджикских общинах и ассоциации данных этнических групп с исламизмом, практически все меры по противодействию терроризму и религиозному экстремизму в Центральной Азии были направлены против узбеков и таджиков.

В 2006 году киргизские власти провели серию контртеррористических операций, в ходе которых были убиты и арестованы десятки исламских радикалов, в большинстве своем узбеки.

Киргизские правоохранительные органы преследовали имамов узбекской национальности за сотрудничество с радикалами и закрывали глаза на периодические похищения исламских активистов узбекскими спецслужбами. В 2006 году после убийства известного узбекского религиозного деятеля Рафика кори-Камалова, замешанного в сотрудничестве с ИДУ, спецслужбы Кыргызстана разработали специальный план по усилению контроля над религиозной сферой. План предусматривал постоянное наблюдение за гражданами узбекской и уйгурской национальностей, проживающими на юге Кыргызстана, а также за теми, кто прибывает из Узбекистана [9].

Согласно докладу Human Rights Watch, узбеки в стране подвергаются постоянным незаконным задержаниям, пыткам и вымогательству [15]. Длительное время между узбеками и таджиками существовала глубокая вражда, которая стала причиной взаимного недоверия и напряженных отношений между правительствами двух стран.

Гражданская война в Таджикистане возродила историческую вражду между таджиками и узбеками, так как таджикская сторона обвиняла Узбекистан в поддержке сепаратистских настроений в Ленинабадской области.

Для властей Таджикистана Хизб ут-Тахрир была «узбекским движением». География арестов предполагаемых членов движения совпадает с территориями с высокой концентрацией узбекского населения. Последователи Хизб ут-Тахрир подвергались насилию в заключении, а их родственники преследовались властями Таджикистана [5].

Узбекское правительство традиционно применяло жесткие методы по отношению к исламским движениям. Узбекские власти также известны своим преследованием мусульман таджикской национальности, которых называют последователями исламистов.

В 2000 году узбекские власти изгнали несколько сотен таджикских семей из деревень в южной Сурхандарьинской области с целью очистки региона от боевиков ИДУ. Таджики были перемещены на пустынные территории южного Шерабадского района, а ВВС Узбекистана разрушили их дома. Около 70 таджиков, включая 21 учителя, были обвинены в терроризме и приговорены к 8-18 годам заключения [11].

Региональные эксперты отмечают влияние неизбирательного насилия со стороны властей Узбекистана на радикализацию мусульман и распространение радикального ислама в Узбекистане. Например, большинство из женщин-шахидок, принимавших участие в терактах в Ташкенте в 1999 году, были родственницами пострадавших от преследований мусульман. Недовольство таджикского населения постоянными преследованиями со стороны властей также способствует росту популярности Хизб ут-Тахрир.

В Казахстане, в отличие от соседних государств, исламистам удалось привлечь на свою сторону меньше этнических узбеков. В Кыргызстане ситуация совершенно иная. Здесь практически все члены Хизб ут-Тахрир являются этническими узбеками [2]. Узбеков в Кыргызстане значительно больше, к тому же до 2005 года деятельность Хизб ут-Тахрир в Казахстане не была официально запрещена.

Либеральная религиозная политика казахского правительства и отсутствие преследования национальных меньшинств мешали росту популярности экстремистов. Но сегодня Казахстан сталкивается с ростом экстремизма. Атаки экстремистов затронули и запад, и юг страны, теракты и убийства уже имели место в обеих столицах.

Исследование показало, что представители разных этносов Центральной Азии в различной мере вовлечены в деятельность радикальных организаций региона. Исламистам удалось привлечь в свои ряды людей самых разных национальностей, но особого успеха они добились в привлечении на свою сторону узбеков в южном Кыргызстане, Таджикистане и Казахстане, а также таджиков в Узбекистане. Объясняется это более значительным проникновением ислама в узбекские и таджикские этносы, а также религиозным преследованием национальных меньшинств.

Действия исламистов были менее успешными среди киргизов, и объясняется это тем, что их исламская идентичность не до конца сформировалась вследствие относительно недавнего проникновения ислама в этнос. Религиозные взгляды киргизов представляют собой смесь ислама и исторических традиций народа. Однако в последнее время отмечается рост интереса киргизов к исламу, который сопровождается ухудшением экономической ситуации в стране.

Центрально-азиатским правительствам вместо постоянного ограничения религиозных свобод и тотального контроля над СМИ следует поощрять глубокие дискуссии на религиозные темы в национальных средствах массовой информации. Государственные СМИ должны практиковать критический подход к темам, поднимаемым исламистами, и на основе Корана доказывать ошибочность утверждений исламистов о религии, устройстве государства и экономики. Государственным органам следует привлекать на помощь авторитетных теологов на местном и национальном уровнях и развивать религиозное образование в рамках традиционного ислама.

Стратегия тотального подавления религиозного инакомыслия не полностью себя оправдывает и не может остановить распространение радикализма. Репрессии дают временный эффект и загоняют исламистов в подполье, где их становится труднее идентифицировать и уничтожить.

Социально-экономические и политические реформы необходимы для ликвидации основы недовольства населения, которое используют исламисты в своих целях. Для снижения участия узбеков и таджиков в радикальных движениях следует развивать политику их интеграции в местное общество, учитывать их интересы в экономике и политике. Использование предлога борьбы с терроризмом в целях дискриминации этнических меньшинств приведет лишь к их большей радикализации и росту недовольства.

Список литературы

1. В Кыргызстане ужесточают контроль над мечетями из-за «коррупции и экстремизма» [Электронный ресурс] // Ислам в СНГ. URL: http://www.islamsng.com/kgz/news/1000 (дата обращения: 25.02.2014).

2. Вейцель Р. Исламизация в Центральной Азии [Электронный ресурс] // Ислам в СНГ. URL: http://www.islamsng. com/sng/culture/6502 (дата обращения: 27.02.2014).

3. Жусупов С. Ислам в Казахстане: прошлое, настоящее, будущее во взаимоотношениях государства и религии // Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри: сб. ст. / кол. авт.; Московский Центр Карнеги; ред. Алексей Всеволодович Малашенко, Марта Брилл Олкотт. М.: Арт-Бизнес-Центр, 2001. 320 с.

4. Королева Л. А., Королев А. А. Ислам в СССР: некоторые аспекты государственно-религиозной политики // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2008. № 6 (13): в 2-х ч. Ч. I. C. 110-112.

5. Abdullaev Z. Tajikistan: Guilty by Association [Электронный ресурс]: Institute for war and peace reporting. 2004. Reporting Central Asia. URL: http://iwpr.net/report-news/tajikistan-guilty-association (дата обращения: 25.02.2014).

6. Adeeb K. Islam after Communism: Religion and Politics in Central Asia. Berkeley, CA: University of California Press, 2007. 241 p.

7. Chausovsky E. Militancy in Central Asia: More Than Religious Extremism [Электронный ресурс] // Stratfor Global Intelligence. 2012. Security Weekly. URL: http://www.stratfor.com/weekly/militancy-central-asia-more-religious-extremism (дата обращения: 23.02.2014).

8. Clampdown on Islamic Teaching in Turkmenistan [Электронный ресурс]: Institute for War and Peace Reporting. 2005. RCA Issue 401. URL: http://iwpr.net/report-news/clampdown-islamic-teaching-turkmenistan (дата обращения: 23.02.2014).

9. Djuraev U. Kyrgyzstan Declares War on Imams [Электронный ресурс] // Assyrian International News Agency. 2006. URL: http://www.aina.org/news/20061018182014.htm (дата обращения: 23.02.2014).

10. Hizb ut-tahrir [Электронный ресурс] // World Almanac of Islamism of the American Foreign Policy Council. URL: http://almanac.afpc.org/hizb-ut-tahrir (дата обращения: 22.02.2014).

11. Hunter S. WRITENET, Uzbekistan [Электронный ресурс]: an Overview. 2002. URL: http://www.refworld.org/ docid/3d5290184.html (дата обращения: 22.02.2014).

12. Radical Islam in Central Asia: Responding to Hizb ut-Tahrir [Электронный ресурс]: ICG (2003) Asia Report No. 58. Osh/Brussels. URL: http://www.crisisgroup.org/en/regions/asia/central-asia/058-radical-islam-in-central-asia-responding-tohizb-ut-tahrir.aspx (дата обращения: 20.02.2014).

13. Roy Y. Islam in the Soviet Union: From the Second World War to Gorbachev. N. Y.: Columbia University Press, 2000. 764 p.

14. Wiktorowicz Q. Joining the Cause: Al-Muhajiroun and Radical Islam [Электронный ресурс]. URL: http://insct.syr.edu/wpcontent/uploads/2013/03/Wiktorowicz.Joining-the-Cause.pdf (дата обращения: 28.02.2014).

15. World report-2013 [Электронный ресурс]: Human Rights Watch. URL: http://www.hrw.org/world-report/2013/countrychapters/kyrgyzstan?page=1 (дата обращения: 28.02.2014).

16. Yerekesheva L. Religious Identity in Kazakhstan and Uzbekistan: Global-Local Interplay // Strategic Analysis. 2004. Vol. 28. № 4. Р. 577-588.

Размещено на Allbest.ru