Исходя из коммуникативной природы институтов публичной власти, многие исследователи делают вывод, что социальные агенты конкурируют в поле политики за реальную возможность указывать людям, каким они должны видеть социальный мир и как им следует себя вести. Переделать мир можно только на основе знания, поэтому, пытаясь изменить восприятие социума, социальные агенты оперируют вербальными структурами (социальной и политической лексикой, названиями и т.д.). Социальный мир есть место борьбы за слова, и в данном смысле политика - прежде всего, "дело слов" (П. Бурдье), так как политические тексты являются не просто описаниями, но "практическими предписаниями, имеющими целью породить новый тип социальной практики путем придания ей смысла причины существования" [1]. В то же время сам по себе политический язык не может выполнять эти функции, он их приобретает в процессе оформления когнитивных схем и их символизации.

Данная постановка проблемы определяет актуальность анализа аксиоматики символических кодов для разработки эффективных путей обеспечения политической легитимации как фактора формирования позитивной политической картины мира. В данной статье будет исследована специфика политико-патриотических символов - место и роль патриотических ценностей в обеспечении легитимации политической власти для формирования позитивной политической картины мира.

Прежде чем перейти к анализу сущности политико-патриотических символов с аксиоматической точки зрения, определим основные направления их развития в политическом пространстве. Оптимальной для этого представляется схема легитимности власти, предложенная О.Ф. Шабровым:

1) источники: идеологический ("социальное партнерство"); правовой (правила игры); нравственный (установки общечеловеческого характера);

позитивная политическая картина мир

2) уровни: персональный (лидеры), идеологический (программа), структурный (режим);

3) зоны: внутренняя (в стране) и внешняя (за границей) зона легитимности [7, с.122-136].

Согласно О.Ф. Шаброву, максимально эффективной и стабильной является политическая власть, легитимированная на всех уровнях по отношению ко всем источникам и в обеих зонах легитимности. В рамках исследования представляется логичным рассуждать в пределах всех трех источников и уровней, но исключительно в пределах внутренней зоны.

Здесь важно подчеркнуть - автор разделяет позицию О.Ф. Шаброва о том, что основная проблема современного российского патриотизма состоит в ослаблении чувства национальной идентичности. В силу многонациональности и большой территории национальная идентичность в России исторически формировалась опосредованно, через идентичность с политической властью. Только через общность с властью, признаваемой правомерной, россиянин может ощутить себя частью общности национальной [5, с.44-45]. Рассмотрим в связи с этим специфику политико-патриотических символов, заключающуюся в диалектике чувств к общественным и политическим аспектам образа страны.

Рассмотрим данный тезис детальнее - определим, на основе чего формируются политико-патриотические символы и каким образом могут быть отражены в них общественные и политические аспекты образа страны.

Автор согласен с точкой зрения Л.В. Рощина о том, что зачатки патриотизма возникают уже в первобытнообщинной формации [6, с.10-15]. По мнению исследователя, основы патриотизма заключаются в нескольких биологически необходимых предрасположениях, без которых невозможно продуктивное существование живого существа. Инстинкт размножения (продолжения вида) и инстинкт питания (сохранения вида) обусловливают возникновение инстинктов охраны и защиты территории обитания. Здесь также уместно привести позицию X. Спурела: "…корни патриотизма следует искать в чисто животном инстинкте, простейшим проявлением которого является забота животного о своей самке и о своих детенышах" [2, с.37]. Однако сводить патриотизм лишь к инстинктам, разумеется, нельзя.

Интересна позиция В.И. Лесняка, который определяет патриотизм в том числе как личностное качество, тесно связанное с потребностью в безопасности. Исследователь считает, что патриотизм играет роль связующего звена между ключевыми естественными, жизненно важными потребностями в еде, питье, размножении и социальными потребностями [3, с.21-27]. Родоплеменная организация социума, базирующаяся на чувстве коллективного своего, требовала защиты, в первую очередь, своих сородичей. В процессе перехода к оседлому образу жизни появилась потребность и в охране территории (земли, воды, недр.) как ключевой форме жизнеспособности и сохранения целостности племени.

Указанная взаимосвязь между жизнеспособностью коллектива и его нахождением на определенной территории обусловила тот факт, что пространство в мифологических представлениях воспринимается неразрывно связанным с личной и национальной (государственной) историей и представляет собой ее наглядное овеществление. Ю.М. Лотман отмечает, что в художественной модели мира "пространство" нередко метафорически принимает на себя выражение абсолютно не пространственных отношений в моделирующей структуре мира [4, с.251-292]. Любое пространство, на котором живут люди, антропологично. Это вызвано двумя причинами. Во-первых, оно является необходимым материальным фактором бытия человека. Вовторых, оно, так или иначе, формируется в качестве "очеловеченного" места ("дом", "город", "страна" и т.д.) и воссоздается человеком и сообществом в границах данных конструкций. Оно как бы интегрирует в себя временные, социальные, этические категории, существующие в картине мира, вступает с ними в сложные взаимодействия. Так, например, концепт "Русская земля" представляет собой только определенную территорию. К территориально-географической сущности здесь прибавляется еще и религиозно-этическое понятие о духовной святости, национальном единстве и т.п.

В политико-патриотической парадигме исследования о пространстве следует говорить не как о месте, а как об основе концептов, задающих ориентиры для формирования политической картины мира. Эти концепты можно условно обозначить следующим образом: "общая территория", "своя территория" и "идеальная территория".

"Общая территория" - пространство с определенными государственными границами, которые признаны как представителями данного этноса, так и "значимыми другими". В сознании субъекта расширение территориальных границ до объема "общей территории" осуществляется на основе набора идеологем (государство, мощь, величина, границы, военная слава, сплоченность соотечественников и т.д.). Подобные качества отражаются в образах территории и людей - героев, просветителей и др. Топография "общей территории" упорядочена вокруг символически центральных мест (Кремль, Санкт-Петербург, Плесецк, Волга и т.д.).

Символическое значение "общей территории", как правило, проявляется в процессе официальных событий, которые посвящены общегосударственным отношениям. Здесь важно отметить, что данный образ формируется и актуализируется также в процессе взаимодействия с представителями власти, что обусловливает важность обеспечения качества работы государственных органов. Однако сильное символическое воздействие данный образ оказывает в периоды перехода субъекта из повседневного (бытового) времени на уровень общенационального события, когда личное время индивида пересекается с "внутренним временем" других субъектов в единой значимой точке. Однако осознание необъятности родной страны происходит за счет актуализации образов многочисленных реальных "родных уголков", что подводит нас к концепту "своей территории".

В отличие от "общей территории", где индивид чувствует себя либо объектом, либо одним из субъектов воздействия, "своя территория" взаимосвязана с личными, приватными фрагментами картины мира. Ее образ непосредственно связан с конкретными сообществами, имеет осязаемый характер и вызывает существенный эмоциональный отклик. Этому служит представление об уникальности этого места: его образ принимается субъектом в концептах прирожденности, отождествляемых с "природностью".

Во время социальных и политических кризисов образ "своей территории" является сосредоточением этнических традиций и обычаев, бытовых реалий. В отличие от великой державы "своя территория" дает человеку ощущение личной незаменимости.

Таким образом, налицо определенное противоречие. "Общая территория" позволяет индивиду ощутить себя частью чего-то большего, чем он сам, и принять непосредственное участие в выполнении гражданского долга, однако одновременно принижает его значимость как активного творящего субъекта политической системы. Это в определенной степени затрудняет формирование причастности к общегосударственным проблемам, обесценивает политические символы и осложняет их позитивную интериоризацию в повседневной жизни.

"Своя территория", напротив, характеризуется повышенной привлекательностью символов за счет личного участия субъекта в большей части событий, происходящих на конкретной территории (дом, двор, район и т.д.). Однако создание картины мира только в границах "своей территории" почти неизбежно приведет к крайне суженным ее рамкам, не позволяя развить полноценные политические аспекты, проконтролировать ее адекватность существующему политическому режиму.

Следовательно, задача политико-патриотических символов заключается в том, чтобы объединить ощущение

"своей" и "общей" территорий, позволяя индивиду (и социальной группе), с одной стороны, почувствовать "общность с властью", о которой говорит О.Ф. Шабров, а с другой стороны, обеспечить данную общность на основе "естественной" солидарности. Здесь автор приходит к третьему концепту - "идеальной территории".

"Идеальная территория" представляет собой наиболее сложный символический образ территории. С одной стороны, это идеальный вариант "общей территории". С другой - этот образ основан на субъективном представлении субъекта о "моей земле". Эти два образа не встречаются в чистом виде, всегда так или иначе смешаны друг с другом, что и формирует концепт "идеальной территории". Вкратце ее можно обозначить как соотношение концептов "Родина" (основанного на символическом образе "своей территории") и "Отечество" (основанного на символическом образе "общей территории") - мифические, коннотационные обрамления эмоционального компонента политико-патриотических символов.

Список литературы