Динамика производства и распространения политических идей в постсоветской России: к постановке вопроса

Размещено на http://www.allbest.ru/

Динамика производства и распространения политических идей в постсоветской России: к постановке вопроса

Малинова О.Ю.

Общественное сознание - одна из тех сфер, где перемены, произошедшие за последние два десятилетия, наиболее очевидны: сегодняшнее российское общество разительно отличается от советского, в котором усилия «строителей коммунизма» направлялись одной «единственно верной» идеологией, внедрявшейся усилиями огромного партийно-государственного аппарата. Наличие идеологического плюрализма в постсоветской России не вызывает сомнения. Но насколько он «эффективен»?

Теории демократии рассматривают свободу выражения мнений не только как основное право человека, но и как одно из фундаментальных условий демократического правления. С нормативной точки зрения «качество» политических коммуникаций определяется тем, в какой мере они способствуют достижению гражданами «просвещенного понимания» вопросов, по которым принимаются властные решения (термин Р.Даля). Конкурирующие политические программы формируют спектр альтернатив, в рамках которого граждане могут делать выбор. Иными словами, важна не только свобода выражения мнений, но и способность политических акторов предлагать более или менее ясные способы понимания и решения общественных проблем и доносить эти представления до нужной аудитории.

Можно ли говорить о развитии в постсоветской России демократической публичной сферы, где артикулируются для широкой публики, оспариваются и отстаиваются альтернативные политические проекты и где под влиянием этого соперничества формируется общественное мнение? Современные тенденции едва ли дают основание для положительного ответа на этот вопрос. Однако на протяжении рассматриваемого периода векторы развития коммуникативного поля, на котором осуществлялось производство и распространение политических идей, не оставались неизменными.

Переход от монополии официальной идеологии к плюрализму идей и направлений - это существенный аспект постсоветской политической трансформации, который нередко выпадает из поля зрения отечественных и зарубежных транзитологов. Отчасти это объясняется влиянием стереотипов: предполагается, что идейный плюрализм - часть «нормального» демократического порядка, которая обеспечивается свободой слова и печати. Соответственно, развитие инфраструктуры производства и обращения идей не требует специальных усилий, помимо обеспечения вышеуказанных свобод (в частности, независимости СМИ). Однако в большинстве западных стран эта инфраструктура начала складываться в других исторических условиях и опиралась на качественно иное публичное пространство, где существовало специфическое разграничение публичного и частного, где непосредственно-личные коммуникации дополняли печатные СМИ, а круг участников публичной сферы был ограничен сравнительно небольшим числом людей состоятельных, образованных и располагающих досугом. Опыт России конца 1980-х - начала 1990-х гг. показывает, что свобода слова, независимость СМИ и формальная многопартийность являются необходимыми, но не достаточными условиями для продвижения к идеалу «эффективного» плюрализма идей, обеспечивающего «просвещенное понимание». По-видимому, изменения в сфере производства и обращения общественно-политических идей нуждаются в самостоятельном изучении и осмыслении. В данной статье рассматриваются основные подходы к изучению идеологического пространства постсоветской России и предлагается более комплексный подход, опирающийся на анализ эволюции публичной сферы.

Исследования идеологий весьма активно развивались в 1990-х гг., когда многие российские политологи, философы и историки пытались анализировать комплексы идей, складывавшиеся в разных сегментах российского политического спектра, сопоставляя их с основными идеологическими традициями. Анализ, как правило, выявлял наличие серьезных объективных и субъективных препятствий для развития тех или иных «измов». На этом этапе многое было сделано для «введения в оборот» и переосмысления наследия мировой и отечественной политической философии, а теоретические изыскания нередко направлялись желанием «извлечь уроки» из опыта великих идеологов прошлого и настоящего. Стремление отечественных обществоведов не только изучать комплексы политических идей, но и участвовать в их разработке особенно ярко проявилось в середине 1990-х гг., когда многие с энтузиазмом включились в инициированный Б.Н.Ельциным поиск «национальной идеи», призванной сплотить фрагментированное общество. При этом не всегда удавалось сохранять дистанцию между позициями исследователя и идеолога. В середине 1990-х гг. предметом дискуссии стало не только содержание «национальной идеи», но и механизмы ее формирования и распространения. Одни авторы, уповая на частичное возрождение прежних методов «идеологической работы», полагали, что искомая система идей должна превратиться в новую государственную идеологию, другие же исходили из того, что интегративная идеология, призванная дать «язык символов, ценностей, смыслов, на котором пойдет общероссийский диалог», должна сформироваться благодаря целенаправленным усилиям гражданского общества. В дальнейшем развитие пошло преимущественно по первому пути. С приходом к власти В.В.Путина политический пейзаж стал более монотонным, число площадок для политических дискуссий заметно сократилось, а роль «идей» в официальном политическом процессе свелась к легитимации осуществляемого властью курса и сугубо ритуальной демонстрации оппозиции. Неудивительно, что исследовательский интерес к теме современных российских идеологий в последние годы заметно снизился.

В научной литературе трансформация идеологического пространства описывается чаще всего в двух ракурсах - как производное от эволюции политического режима, которая привела сначала к конфликтному плюрализму элит и целей, а затем к постепенному исключению независимых политических акторов и расширению «центра», вбирающего в себя разные оттенки мнений, и с точки зрения развития на российской почве тех или иных «измов» (с упором на выявление их отклонений от «классических» образцов и формулирование рекомендаций по преодолению таковых). На мой взгляд, ни тот, ни другой ракурс не позволяет в полной мере осмыслить изменения в сфере производства идей. Во-первых, эти изменения - не только следствие эволюции режима, но и один из существенных ее аспектов. Во-вторых, хотя «системы идей» и обладают некой внутренней связностью, их успех зависит не столько от логической четкости и степени соответствия «опробованным» образцам, сколько от релевантности наличным (всегда уникальным и неповторимым) обстоятельствам и потребностям конкретных политических акторов.

Динамику политических идей в постсоветском обществе трудно понять без исследования той среды, в которой эти идеи производятся, распространяются и соперничают друг с другом. А это означает необходимость комплексного исследования конфигурации пространства политических идей во взаимосвязи с институциональными условиями, определяющими правила игры и стратегии акторов, которые эти идеи производят, а также с политическими коммуникациями, обеспечивающими обращение последних.

Для осуществления такого комплексного анализа было бы продуктивно воспользоваться понятием публичной сферы как некого виртуального пространства, где в более или менее открытом режиме обсуждаются социально значимые проблемы, формируется общественное мнение, конструируются и переопределяются коллективные идентичности. Публичная сфера может быть локализована в различных институтах и сочетать разные форматы общения: как «живые», так и опосредованные письменными текстами. Она конституируется множеством частично пересекающихся «публик», границы которых меняются во времени, пространстве, а также в зависимости от характера обсуждаемых тем. «Размеры» публичной сферы зависят как от меры дозволенного государством, так и от спадов и подъемов интереса к общественным проблемам.

В литературе представлены различные подходы к интерпретации публичной сферы. Водоразделом служит вопрос о том, следует ли выделять ее, ориентируясь на некие функции или же на определенное качество их исполнения. В целом преобладает нормативный подход, опирающийся на концепцию Ю.Хабермаса. В поисках институциональной среды, где частные лица могли бы «использовать собственный разум для решения общественных проблем» (по Канту), современный немецкий философ описал формирование буржуазной публичной сферы в Западной Европе (XVII-XVIII вв.) и ее последующую трансформацию. Не ограничиваясь исторической реконструкцией, Хабермас попытался вычленить черты нормативной модели публичной сферы, которая соответствует идеалу демократии. Устройство идеальной публичной сферы должно создавать условия для рационально-критического дискурса о политических проблемах, решающую роль в котором играют аргументы, а не социальный статус или традиции. Таким образом, концепция Хабермаса, с одной стороны, описывает исторически-особенный тип буржуазной публичной сферы, а с другой - предлагает нормативную модель, которая служит инструментом для критики и совершенствования наличных демократических практик. Работы немецкого философа стимулировали целую серию исследований, анализирующих отношение между социальными институтами, общественными дискурсами и политическим участием.

Вместе с тем, возможен и дескриптивный подход к изучению различных типов публичных сфер, в том числе - и весьма существенно отличающихся от идеальной модели, описанной Хабермасом. В качестве примера такого подхода можно привести работы Ш.Эйзенштадта и его коллег, использовавших данное понятие для исследований модернизации в незападных обществах. Согласно их концепции, «публичная сфера, хотя и не обязательно напоминающая «гражданское общество», возникает в любой более или менее сложной цивилизации, где есть определенный уровень грамотности. Это - сфера, расположенная между частной и официальной, она расширяется и сжимается по мере включения в нее профессиональной страты (carrier strata), не входящей в состав правящего класса». Понятие «публичная сфера» указывает на наличие площадок, где обсуждаются вопросы, представляющие общий интерес. Предполагается, что такие площадки не только автономны от сферы государственного управления, но и в большей или меньшей степени открыты для разных секторов общества. Как подчеркивают Эйзенштадт и Шлюхтер, «публичные сферы имеют свою собственную динамику, которая хотя и связана с событиями и процессами, происходящими на политической арене, но не совпадает с ними и не определяется динамикой последней». Влиятельность публичной сферы зависит от ее институционального устройства: имеет значение, разнородна она или унифицирована, сосредоточена в центре или открыта для периферии, основана преимущественно на устной или письменной коммуникации, предполагает интерпретацию общего блага перед лицом правящих или в среде частных лиц и т.д. общественный сознание политический

На мой взгляд, имеет смысл рассматривать эволюцию пространства политических идей в постсоветской России как составную часть более широкого процесса трансформации публичной сферы. В качестве первого шага в этом направлении я попыталась, опираясь на работы других исследователей, очертить общую траекторию развития публичной сферы в России на протяжении последних двадцати лет. При этом я выясняла, в рамках каких институтов функционировала публичная сфера в тот или иной период, каков был примерный состав ее участников, чем определялись их цели, нормы и стратегии, какие формы коммуникации играли наиболее существенную роль. Даже этот беглый набросок дает представление о том, сколь неоднозначным было движение от непризнанного дуализма официальной и неофициальной публичной сферы в СССР к формированию перестроечной публичной сферы, а затем - через конфликтный плюрализм 1990-х к нынешнему состоянию, с доминированием мягкого варианта официальной идеологии и вытеснением плюрализма в маргинальные зоны. По-видимому динамика производства, распространения и конкуренции политических идей в постсоветской России имела собственные закономерности, изучение которых позволяет лучше понимать не только эволюцию символического пространства политики, но и особенности и перспективы развития политической системы в целом.

Изучение этих закономерностей предполагает проведение целой программы исследований. Для интеграции усилий ученых, интересующихся данной проблематикой, в рамках IV Всероссийского конгресса политологов было организовано специальное заседание, а также рабочая встреча Инициативной группы по созданию Исследовательского комитета РАПН по изучению политических идей и идеологий в публичной сфере (http://www.rapn.ru/?grup=586). Цель нового ИК РАПН - изучение идейно-символических комплексов, циркулирующих в современном российском политическом дискурсе, с учетом институционального контекста, в котором происходит их производство, распространение и соперничество. Ниже представлены статьи участников специального заседания «Эволюция публичной сферы в постсоветской России и меняющиеся условия производства, распространения и конкуренции политических идей», а также членов вновь создаваемого Исследовательского комитета. Пока рано говорить о формировании целостной исследовательской программы, однако уже в 2007 г. на семинарах, организованных в Санкт-Петербурге и Москве удалось обсудить целый ряд работ, посвященных истории публичной сферы в России и ее современному состоянию, изучению политической коммуникации через печатные СМИ и Интернет, а также анализу отдельных политических идей и концепций. Некоторые из этих работ предлагаются вниманию читателей этого сборника. В заключение хотелось бы выразить надежду, что соединение усилий исследователей, изучающих не только политические идеи, но и меняющиеся условия их производства и распространения, принесет интересные результаты.

Размещено на Allbest.ru