Социокультурная трансформация общества и развитие политических процессов в России в 1990-е гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социокультурная трансформация общества и развитие политических процессов в России в 1990-е гг.

Дьяконов Андрей Анатольевич

Аннотация

В статье анализируется развитие политических процессов в России в 1990-е гг. в контексте изменения социокультурных характеристик общества. Основной акцент делается на двух тенденциях общественного развития, оказывавших значимое влияние на аксиосистему и политическую культуру российского социума: вестернизации и маргинализации. Период 1990-х гг. охарактеризован автором как завершенный этап развития российских политических процессов, сущностной чертой которого является динамичная социокультурная трансформация.

Ключевые слова и фразы: политический процесс; политическая культура; политические ценности; вестернизация; маргинализация.

Abstract

The article analyzes the development of political processes in Russia in the 1990s in the context of changes in the social-cultural characteristics of the society. Particular attention is paid to two trends of social development that had significant impact on the axio-system and political culture of the Russian socium: westernization and marginalization. The period of the 1990s is described by the author as a complete stage of the development of the Russian political process, the essential feature of which is a dynamic social-cultural transformation.

Key words and phrases: political process; political culture; political values; westernization; marginalization.

политический вестернизация маргинализация социум

В 1991 г. начался новый этап развития политических институтов и процессов в России, который мы склонны рассматривать как институциональное и политическое оформление новой российской государственности. Традиционно данный исторический отрезок ассоциируется в основном с периодом правления Президента РФ Б.Н. Ельцина и оценивается с точки зрения его личности, инициатив, общей работы его команды. Но мы склонны отойти от личностной стороны политических процессов 1990-х гг. и подойти к вопросу с позиции социокультурного и политологического подходов.

Как замечает Л.В. Николаева, в наследство от советской власти россияне получили социум, поделенный на две неравные части: «трудящихся» (так называемый советский народ, лишенный собственности, но обладающий формальными политическими правами) и «номенклатуру» (контролирующую каналы распределения государственных ресурсов и доступ к власти) [7, с. 93].

По нашим оценкам, после того как в начале 1990-х гг. идеологическая функция государства значительно ослабла (фактически, произошел уход государства из идеологической сферы), формирование системы ценностей общества, его политической культуры, политического сознания начало происходить по большей части стихийно.

В этом плане обозначенный период мы характеризуем как этап динамичной социокультурной трансформации. Трансформация системы ценностей общества и его политической культуры происходила в рамках двух основных тенденций: вестернизации и маргинализации, в рамках которых мы покажем специфику политико-культурологических компонентов политических процессов 1990-х гг.

Важным фактором вестернизации аксиологической системы российского общества в первые постсоветские годы выступали свободные масс-медиа, которые развернули кампанию по агрессивному насаждению западных ценностей и западной культуры. Новые ценности и нормы вступали в острое противоречие с теми идеями и понятиями, которые были внедрены в массовое сознание старшего поколения советской «идеологической машиной». Вестернизация во многом повлияла на формирование в российском обществе широкого слоя маргиналов.

Говоря о трансформации системы ценностей, необходимо учитывать, что наиболее глубоко данный процесс относится к социокультурной информации.

По замечанию Ю.В. Костылевой, в процессе иногда неэквивалентного культурного обмена между культурой-донором, каковым в современных условиях является Запад, и культурой-реципиентом (Россия) поток информации усваивается принимающей культурой с разным успехом. Легче всего усваивается социокультурная информация: мода, представления о престижном, вкусы и стандарты потребления, притязания. Этот уровень информации обладает повышенной коммуникативностью благодаря средствам массовой информации, рекламе, индустрии досуга и потребления [4, с. 264].

По нашим оценкам, тенденция изменения социокультурной информации в 1990-е гг. развивалась преимущественно в форме навязывания внешних атрибутов западной жизни, без их подкрепления в социальноэкономическом и в правовом плане. Ведь, как писала в те годы З.Т. Голенкова, «большинство российского населения стало равным в бедности и сильно зависимым от государства (задержки с выплатой зарплаты, отсутствие частной собственности у большинства населения и т.д.), сужается пространство индивидуальной свободы и прав (скажем, право на труд серьезно поставлено под угрозу); более 1/3 населения страны едва в состоянии удовлетворить свои основные потребности, а еще 1/3 находится на границе бедности» [2, с. 33].

В сложившейся уже к середине 1990-х гг. ситуации, на фоне серьезных социальных катаклизмов, произошло формирование массового когнитивного диссонанса, явившегося, по нашему мнению, заметным фактором политического кризиса в России, отдельные черты которого сохраняются, по нашим ощущениям, до сих пор.

С точки зрения психологического подхода «человеку свойственно стремление быть последовательным, под влиянием ситуативных факторов не менять свои взгляды, мнения и убеждения, свои устоявшиеся автостереотипы. Это придает ему чувство удовлетворенности за свое внутреннее стройное Я. Такую же удовлетворенность и чувство целостности придает овладение устойчивой системой ценностей. Если одна система - система социальных установок сравнительно устойчива, то она защищает Я-концепцию от внутренних противопоставлений и конфликтов. В ситуации, когда возникает несогласованность между ценностями, убеждениями, установками и поведением личности (курсив мой - А.Д.), происходит так называемая “конфронтация с самим собой”» [6, с. 52].

Если экстраполировать данную теорию на уровень общества и массового сознания, то можно заключить, что источники политического кризиса в России, сформировавшегося в начале 1990-х гг., заключены в несогласованности внедряемых ценностей, установок и моделей поведения с предлагаемыми социальными, политическими и экономическими ролями. Во многом в этом мы видим источник феномена «лихих 90-х», характеризующихся разгулом беззакония, коррупции и бандитизма. Как отмечает В.Ю. Костылева, противоречие между терминальными и инструментальными ценностями культуры обостряется, когда экономические, политические и социальные условия кризисного социума жестко ограничивают достижение любых целей личности. Терминальные ценности (ценности-цели) составляют сферу устремлений личности. Инструментальные (ценности-средства) определяют, регулируют и контролируют приемлемые способы достижения этих целей. Равновесие между двумя элементами системы ценностей нарушается, когда человек, использующий законные средства, не достигает поставленной цели, так как санкционированные обществом средства являются для этого неэффективными [4, с. 264-265].

Этот фактор во многом определил характер и специфику демократических реформ постсоветского периода.

Другой значимой тенденцией, характеризующей политико-культурологические аспекты развития политических процессов в России в 1990-е гг., выступила маргинализация общества. Нам представляется наиболее удачным определение маргинальности как объективного процесса «утраты индивидуумами своей идентификации с определенными социальными общностями, изменения социального положения отдельных групп вследствие изменения их общественного статуса, уровня доходов» [9, с. 28].

Исследователи отмечают, что, кроме острейшей потребности быть кем-то, определенной потерей социального статуса, этот социальный слой (или группы) отличает еще одна черта - податливость любому внешнему влиянию, обещающему ему четкий социальный статус [1, с. 86].

По нашей оценке, в политико-культурологическом плане маргиналы легко управляемы, отличаются нестойкостью политических убеждений, низким уровнем политической и правовой культуры, по большей части аффективными мотивациями при осуществлении политического выбора, конформизмом, высокой степенью доверия к методам политической рекламы и пропаганды.

Высокая маргинализация общества приводит к его (общества) нестабильному состоянию, «брожению». С точки зрения политико-культурологического подхода, на наш взгляд, это может выражаться в двух основных формах политического участия:

1) в виде резкого всплеска активности масс, зачастую ложно принимаемой за гражданскую активность. Данная форма активности масс, по нашему мнению, отличается от гражданской активности своей явно деструктивной природой;

2) в форме абсентеизма и правового нигилизма. Проявляется в отстраненности от общественной деятельности вообще, хроническом пессимизме, отсутствии интереса к политической сфере.

Маргинализация общества в первые постсоветские годы, помимо ослабления идеологической функции государства, была обусловлена во многом растущими экономическими и социальными проблемами, а также увеличивающимся разрывом в уровне доходов между самой богатой и самой бедной частью населения страны. Исследования Института общероссийских опросов, проведенные в апреле 1993 г. среди граждан многих российских регионов, показали, что примерно 90% респондентов оценивали свое социальнопсихологическое состояние как катастрофическое, кризисное или близкое к кризисному [8, с. 9].

Б.И. Коваль, оценивая состояние российского общества в начале 1990-х годов, выделяет две основные тенденции в его развитии, которые напрямую влияют на политический процесс:

- «…национально-патриотическая (державная). Это - силы реставрации. Они объединяют всех противников новой власти - от неокоммунистов до монархистов и христианских демократов…

- реформаторская демократическо-либеральная. Это - силы модернизации…» [3, с. 325]. В свою очередь, мы назвали бы эти полярные политические силы более емкими дефинициями: традиционалисты (консервативно настроенные) и инноваторы (прогрессивно настроенные).

После распада СССР основные политические реформы в нашей стране проводились в рамках разгосударствления общественной жизни. При этом последствия проводимой политики демократизации явно не соответствовали ожиданиям населения, порождая ряд новых коллизий политико-культурологического и ценностного характера. По нашему мнению, говорить о какой-либо подлинной демократизации и реальной включенности граждан в процесс принятия решений в 1990-е гг. можно с определенной долей условности.

Фактически мнение граждан по поводу ключевых политических и общегосударственных вопросов вовсе или частично не учитывалось. Так, по нашему замечанию, подписание Беловежских соглашений в декабре 1991 г., означавшее распад Советского Союза, никак не стыкуется с результатами общенародного референдума о сохранении СССР (17 марта того же года), по итогам которого более 77% голосовавших высказались за единое государство. Также нельзя назвать демократичным разрешение конфликта между Президентом РФ Б.Н. Ельциным и Верховным Советом РФ, достигнутое силовым путем; политику приватизации, приведшую к резкому обогащению узкой части общества и обнищанию ее абсолютного большинства; начало первой и второй чеченских войн. Большие сомнения (с учетом многочисленных заявлений о фальсификациях и явно высоком уровне протестных настроений) вызывает абсолютная честность победы Б.Н. Ельцина на президентских выборах 1996 г., как и ряд иных избирательных кампаний федерального и регионального уровня, которые проходили с неприкрытым использованием черных технологий, таких как подкуп избирателей и др.

Низкая политическая культура граждан открывала перед государством широкие возможности для манипулирования массами. Автор согласен с утверждением, что «при всей внешней показательно демократической атрибутике режима, установленного при Ельцине, из него постоянно выпирали унаследованные автократические черты» [5, с. 232].

Формально после принятия Конституции РФ (1993 г.) в стране существовали все необходимые политикоправовые механизмы и институты, позволяющие гражданам влиять на проводимую государственную политику и определять направление развития страны. При этом фактически отсутствовали акторы, которые могли бы всем этим пользоваться, - сами граждане, но не в юридическом понимании этого термина, а в политико-культурологическом. Здесь мы исходим из того, что гражданин - это носитель высокой политической культуры (гражданской культуры).

В этом видится одна из ключевых характеристик российского политического процесса 1990-х гг.: несоответствие между темпами развития политической системы и гражданского общества. Иными словами, причины основных издержек политических реформ первых постсоветских лет мы видим в том, что развитие политического процесса и политической системы явно опережали уровень политической и общей культуры (в особенности системы ценностей, включая политические) россиян.

Отсутствие гармонии в развитии политической системы и гражданского общества порождало церемониальность и номинальность российской демократии образца 1990-х гг., ее качественную внутреннюю неполноценность и незрелость. Все современные заявления политиков и экспертов (в основном оппозиционной направленности) о «свободных и демократичных 90-х» представляют собой, согласно нашей позиции, не более чем политический миф, эксплуатирующий политическую неграмотность части населения страны.

В целом выделенный нами период развития политических процессов в России, охарактеризованный как этап динамичной социокультурной трансформации, включает в себя следующие основные тенденции:

1) значительное ослабление идеологической функции государства, фактический уход управляющей системы из духовной сферы общества;

2) стихийный характер формирования системы социальных и политических ценностей общества вместе с высокой ролью СМИ в данном процессе;

3) маргинализация общества;

4) формирование массового когнитивного диссонанса, обусловленного несоответствием внедряемых ценностей, моделей поведения и реальным набором общественных и политических ролей.

Список литературы

1. Абрамова М.А. Маргинальность как социокультурный феномен // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия «Философия». 2006. Т. 4. № 1. С. 86-91.

2. Голенкова З.Т. Гражданское общество в России // Социс. 1997. № 3. С. 25-36.

3. Коваль Б.И. Россия сегодня // Российская политическая наука: в 5-ти т. М.: РОССПЭН, 2008. Т. 4. 1985-1995. С. 325-332.

4. Костылева В.Ю. Роль ценностных ориентаций в социокультурном развитии России // Вестник Астраханского государственного технического университета. 2004. № 3. С. 263-267.

5. Любин В.П. Дискуссии о политической культуре современной России // Россия и современный мир. 2002. № 2. С. 230-248.

6. Налчаджян К.А. Когнитивный диссонанс, этническая самоидентификация и самоисключающая самозащита // Экология человека. 2006. № 9. С. 50-56.

7. Николаева Л.В. Новые социальные «верхи» российского общества эпохи 90-х годов // Вестник Астраханского государственного технического университета. 2006. № 5. С. 92-100.

8. Россия в зеркале реформ: хрестоматия по социологии современного российского общества / под общ. ред. М.К. Горшкова. М.: Academia, 1995. 216 с.

9. Рукавишников В.О. Социология переходного периода (закономерности и динамика изменений социальной структуры и массовой психологии в посткоммунистической России и восточноевропейских странах) // Социологические исследования. 1994. № 6. С. 25-31.

Размещено на Allbest.ru