Роль медийной составляющей в политической коммуникации Италии (от Frattura Sociale к Frattura Mediale)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Роль медийной составляющей в политической коммуникации Италии (от Frattura Sociale к Frattura Mediale)

Урина Н.В.

доктор филологических наук, старший научный сотрудник кафедры зарубежной журналистики и литературы факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия

Статья посвящена выявлению роли медийной составляющей в политической коммуникации Италии. Автор уделяет внимание процессу трансформации отдельных СМИ и формированию нового медийного пространства, а также гибридности политической информации.

Ключевые слова: политическая коммуникация, СМИ, гибридная информация

Италия всегда была известна своей политической активностью, которая в немалой степени стимулировалась СМИ. Наряду с использованием традиционных СМИ, освоение онлайнового пространства в политических целях приобрело в Италии в последние годы все более значимые масштабы, о чем свидетельствует, в частности, феномен сетевого «Движения 5 звезд». В результате политическая коммуникация обретает новые черты и соответственно трансформируется роль отдельных СМИ, а также вектор их развития. А это, в свою очередь, оказывает влияние на социополитические процессы в обществе.

Странно, но итальянцы становятся грустными и теряют оптимизм. Так, если в 2005 г. 90% итальянцев считали себя счастливыми (molto o abbastanza felici), то в 2013 г. -- их стало 73%[1]. Отчего же грустнеют итальянцы? Что этому способствует? Отчасти то, что Италия меняется и меняется под воздействием многих факторов -- экономических, политических, демографических, культурных... Например, нация интенсивно стареет, уступая в Европе только Германии по индексу среднего возраста, и в 2013 г. на 100 молодых итальянцев приходилось 151,4 старых[2]. Хотя Италия остается среди ведущих экономик Европы (в 2014 г. -- четвертая в ЕС и восьмая в мире по размеру ВВП)[3], экономическая ситуация в стране остается напряженной. Наблюдается спад деловой активности и производства, а также рост безработицы, которая среди молодежи доходит до 40%. Немало проблем связано с образованием. Например, только 12,3% молодых итальянцев имеют высшее образование. Скудеет брендинг страны (в сотне мировых брендов остались только «Прада» и «Гуччи») и меняется образ Италии в зарубежных СМИ, приобретая негативные черты[4]. По данным британского аналитического центра The Legatum Institute, Италия в 2014 г. занимала 37 позицию в рейтинге процветания (Prosperity Index) стран мира (Норвегия -- 1, США -- 10, Франция -- 21).

Как следствие этих и других причин в Италии доверие к власти и ее институтам падает. По данным Tecne-Italia, 63,3% населения не доверяет местным институтам, 86,2% -- национальным и 69,7% -- европейским[5]. Подтверждает такие выводы и исследование Demos&Pi, посвященное теме «Итальянцы и государство» и проведенное в декабре 2014 года. Его данные свидетельствуют о том, что самым высоким доверием в Италии пользуется папа Римский (87%), а самым низким -- партии (3%) и парламент (7%). Наиболее активно теряли доверие итальянцев в 2010-2014 гг. президент страны, Евросоюз и магистратура, а повышали -- только школа и церковь. Поэтому на вопрос: «Может ли быть демократия без партий?», 50% опрошенных ответили «да» и 46% -- «нет».

Можно говорить о том, что отношение к политике становится все более пессимистичным. Снижается политическая активность и соответственно процент голосующих на выборах. Так, в 2013 г. на парламентских выборах голосовало 72,3% (в 80-х -- 90%), в 2014 г. на выборах в Европарламент -- только 57,2% (в 1979 г. -- 85,7%)[6], чем был достигнут исторический минимум. Аналитики все чаще обращаются к вопросу о превращении политики в антиполитику, говорят о турбополитике и поп-политике, о том, что политика утрачивает присущие ей формы в демократическом обществе и развивается в контексте постмодернизма.

В ежегодном докладе института социально-экономических исследований Censis[7] отмечаются серьезные негативные тенденции в развитии общества, в том числе кризис системной культуры, в результате чего общество в основном живет в горизонтальном измерении. Интересы индивидуальные и коллективные формируются в несообщаю- щихся мирах. Не общаясь по вертикали, отдельные комьюнити живут сами по себе. Это похоже на «общество семи кувшинов», в каждом из которых идет бурная жизнь, но они не сообщаются: власти наднациональные, национальная политика, институты власти, жизнедеятельные меньшинства, обычные люди, обездоленные и мир коммуникаций. Последнее весьма важно для нашей темы, поскольку подтверждает один из парадоксов общественного развития: люди становятся все более разобщены и аполитичны, несмотря на социализацию в интернете. Поэтому в Италии особое значение приобретает роль коммуникационного фактора, в том числе и в сфере политической.

Очевидно, что политическая коммуникация трансформируется, расширяется ее диапазон: от политической коммуникации национального масштаба к региональной в рамках ЕС и глобальной. Меняется поле политической коммуникации и в зависимости от уровня связей с экономикой и культурой, например. Сохраняет свое влияние и политическая культура, от которой зависит своеобразие политического процесса в той или другой стране, в том числе и в Италии, а соответственно и формы политической коммуникации. Широкую известность в прошлом получили труды Г. Алмонда и С. Вербы «Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти странах» [Алмонд, Верба, 2014], а также Р. Патнэма «Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии» [Патнэм, 1996], в которых были выявлены особенности итальянской политической культуры. В новом веке эта тема как бы отошла на второй план, а теперь вновь становится предметом внимания исследователей. Кроме того, в новой парадигме нашлось место и для такого явления, как субкультуры, существование которых в прошлом в итальянском варианте основывалось на социально-политических факторах.

Существует много толкований понятия «политическая коммуникация» и множество определений, базирующихся в основном на политологических, социологических или медиалогических теориях. Что касается Италии, то в научных кругах не потерял значимости подход, выработанный Джанпьетро Маццолени в своей книге «Политическая коммуникация». В его трудах, многократно переиздававшихся, политическая коммуникация рассматривается как продукт взаимодействия между политической системой (институты, партии, политики), системой медиа (средства коммуникации, журналисты) и граждана- ми-избирателями, которые являются основными получателями этого продукта. Это интерактивный процесс, границы которого подвижны, он очень сложен и многомерен, а также подвержен разного рода влияниям.

Об этом, в частности, свидетельствуют основные этапы развития политической коммуникации после падения фашистского режима и создания Итальянской Республики. Можно отметить и то, что они в основном совпадают и по политическим, и по медийным факторам (80-е годы, 90-е годы, после 2011 года).

В послевоенный период в политическую коммуникацию были включены СМИ, базировавшиеся на идеологической основе ведущих партий или политически ангажированные ими. Поэтому можно было говорить о «социальном разрыве» (frattura sociale) в политической коммуникации.

Начиная с 80-х годов прошлого века в политическом процессе и в развитии СМИ Италии произошло немало существенных, качественно новых изменений. Так, в 80-е включилось в политическую коммуникацию коммерческое ТВ, на телерынок пришли новые специалисты не только в области коммерческой, но и политической рекламы. Выборная кампания 1983 г. стала первой, в которой уже были задействованы политтехнологии, хотя еще весьма скромные по сравнению с сегодняшними. Но уже в ней определились основные направления в конструировании новых модулей политической коммуникации (политика-спектакль, имидж лидера и персонализация в нем образа партии, движения или даже блока, приоритет визуального над вербальным).

В 90-х годах обрушилась система идеологических партий, началось освоение интернета, а в политической коммуникации начался новый этап, связанный с приходом в политику Сильвио Берлускони. Своеобразие политического процесса и роли СМИ особенно ярко проявилось, когда на смену традиционному политическому разделению на правых и левых пришло разделение итальянцев на сторонников и противников Берлускони. Италия продемонстрировала почти доведенный до абсурда пример сращивания политической власти со СМИ в самом прямом смысле слова, а именно в лице одного человека (премьер-министра и владельца крупнейшей коммерческой сети). Телевидение стало ключевым звеном в политической коммуникации.

Другой важный момент -- широкомасштабная режиссура политических кампаний. Это не «шахматные партии политиков», о которых писал Пьеро Оттоне, или «концерты для инструмента с оркестром», о которых изящно говорил Дюверже. Это грандиозные шоу-спектакли, а иногда боксерские поединки -- в зависимости от накала страстей и возможностей участников. Выборы начала ХХ! в. стали логичным продолжением тех процессов, которые на протяжении последнего десятилетия XX в. пронизывали политическую жизнь страны и ее экономику, видоизменяли коммуникационные и информационные связи в Италии в контексте европейского развития. Вместе с тем в работе предвыборных кампаний и при подсчете результатов голосования обнаружилось немало таких моментов, которые свидетельствуют не только о модернизации политического процесса в Италии в русле общих тенденций, но и о его национальных особенностях, подтверждают не только значение политического маркетинга и его инструментов на уровне современного развития информационных технологий, но и влияние субъективного, личностного фактора.

Имидж лидеров стал одним из ключевых моментов в ходе кампании. На имидж кандидатов работали все возможные средства: от плакатов до интернета, хотя последний и был включен в медийное обеспечение с опозданием, поскольку Италия была вынуждена преодолевать всем известный цифровой разрыв, до конца еще не преодоленный и по сей день.

Последний значимый период связан, с одной стороны, с отставкой Берлускони в 2011 году, а с другой-- с наращиванием потенциала социальных сетей и формированием их детища -- сетевого «Движения 5 звезд» Беппе Грилло, открывшего новую страницу в политической коммуникации Италии.

Грилло начал в 2005 г. с блога, который постепенно обрел массовую аудиторию и стал одним из самых посещаемых не только в Италии, но и за рубежом. Протестный пафос Грилло, направленный против действующих институтов власти и партократии, быстро нашел отклик в блогосфере и привел к созданию в 2009 г. «Движения 5 звезд», которое на парламентских выборах 2013 г. добилось впечатляющих результатов.

Информационно-коммуникационное пространство Грилло -- это блогосфера в онлайне и площадь (piazza) в офлайне, сначала минуя традиционные СМИ, а затем дозированно прибегая к их услугам. Впрочем, они уделяют ему такое внимание, которого он мог бы вряд ли удостоиться, если бы стремился к тому. Фабио Бординьон называет его политическую коммуникацию треугольной (блог и соцсети, пространство и площадь, ТВ и газеты) без строгого порядка[8]. Это мультимедийная стратегия, рассчитанная на разнородную аудиторию в социальном, политическом и возрастном отношении. Площадь -- сакральное место, откуда идет message для СМИ. А это больше, чем прямое присутствие в телестудии, поскольку, как считает Бординьон, основные форматы ТВ (например, ток-шоу) начинают терять популярность. При этом площадь Грилло отлична от площади времен ХДП и ИКП. На ней политика-спектакль, перекочевавшая из телевидения времен Берлускони, но в другой интерпретации. Кроме того, на площади Грилло нет партийного присутствия, своего рода фильтра. Но есть, например, нобелевский лауреат Дарио Фо и искушенный в сценическом искусстве Адриано Челентано. Аудитория ближе к театральной, чем к политической. Она шире и раскованнее. Успех Грилло на парламентских выборах 2013 г превзошел все ожидания. «Движение 5 звезд» настолько продвинулось вперед, что стало первым в палате депутатов по количеству голосов, отданных за него, -- 25,56% (Демократическая партия -- 25,42% и партия Берлускони -- 21,57%), но уступило коалициям справа и слева (левоцентристы -- 29,55%, правоцентристы -- 29,15%).

Выборы 2014 г. в Европарламент и одновременно с ними происходившие административые должны были определить меру доверия итальянцев к новому лидеру ДП и премьер-министру Маттео Ренци, а также прочность позиций Беппе Грилло. Однако на фоне низкой явки избирателей результаты их были ошеломительными для Ренци (40,81% голосов) и разочаровывающими для Грилло (21,16%). Причины этого Грилло усмотрел в просчетах информационно-коммуникационной стратегии, над совершенствованием которой теперь работает его мозговой центр.

В целом, последние политические кампании и развитие политического процесса в Италии ставят немало дискуссионных вопросов, связанных с трансформацией роли СМИ в политической коммуникации и ее новыми формами.

Но ситуация в системе СМИ, как и в политике, меняется. Сокращается тираж газет и количество журналистов. Обретают значение локальные издания в сочетании с сетевой информацией, делая информационную картину более полицентричной.

Телевидение остается лидером на информационно-коммуникационном поле. Итальянцы в 2013 году в среднем проводили у телеэкранов ТВ 260 мин. в день (в 2007 г. -- 230 мин.): от 391 мин. в возрастной категории старше 64 лет (максимум) до 153 мин. у 20-24-летних (минимум). Примечательно, что увеличение времени просмотра коснулось всех возрастных категорий от 4-7 лет до 64 лет и старше[9].

Телевизионный сектор подвижен. Начинает меняться роль телегазет. Появление трех круглосуточных новостных каналов RAInews24, TGCom24, SkyTG24 поставило много вопросов, связанных с информационной диверсификацией традиционных телегазет, с новым взаимодействием с программами канала и т.д. Происходит усложнение «организма телезрителя», оснащенного теперь смартфонами, планшетами и другими гаджетами, которые позволяют одновременно существовать в телевизионном и онлайновом пространстве. Уже появилась в инфографике «Анатомия телезрителя», цифрового витрувианского человека, которая свидетельствует о неограниченных возможностях его связи с миром[10]. Аудитория интернета растет, но большая ее часть читает там газеты -- 64%, в социальные сети включены 59% и только 43% обсуждают политику

В целом, как видно из табл.1, половина граждан черпает информацию в интернете, т.е. вдвое больше, чем в 2007 г., и почти на 10 пунктов больше, чем 2 года назад. С другой стороны, только ТВ превосходит сеть как канал ежедневной информации. Но разрыв между ТВ и сетью с 2007 г. сократился с 60 до 30 пунктов. Радио и печать теряют позиции, но не настолько, чтобы они перестали быть значимыми.

Однако медийное участие в политической коммуникации оценивается итальянскими специалистами по-разному. Остановимся всего лишь на двух примерах.

Первый связан с феноменом «медийного разрыва» (frattura mediale), описанного Лоренцо де Сио в одной из статей[11]. Его гипотеза основана на том, что поскольку «Движение» Грилло раздвинуло геополитические (север юг, красные пояса -- белые зоны) и социо-демографические (возраст, профессия) границы электората, то его нельзя характеризовать ни по возрасту, ни по образованию и т.д. Остаются СМИ, из которых итальянцы черпают политическую информацию (для левых -- газеты, для правых -- ТВ, для «Движения 5 звезд» -- сеть) и которые становятся определяющими в политической позиции граждан. Но это несколько упрощенный подход, который предполагает определяющее влияние только одного СМИ, что в современных условиях проблематично.

Более продуктивным представляется второй подход, который предполагает учет характера мультимедийности, перекрещивания (crossmedialita), конвергенции информации. В определенной мере этому соответствует в современных условиях Италии концепция «медийной гибридности» политической коммуникации. Гибридный характер информации обусловлен наложением и соединением различных информационных потоков традиционных и новых СМИ в произвольной последовательности или одновременном подключении. Причем существует несколько уровней процесса, каждый из которых требует отдельного изучения. Примечательно, что такой подход не исключает значимой роли традиционных СМИ, а помогает выявить различные новые формы их интеграции. Юрген Хабермас летом 2014 г. в интервью газете «Франкфуртер рундшау» как раз говорил о том, что в цифровом mare magnum не должны потеряться компетенции старой доброй журналистики, которая сейчас не менее необходима, чем вчера.

Аргументом в пользу медийной гибридности могут служить материалы еще одного социологического исследования «Demos&Pi»[12], проведенного под руководством Ильво Диаманти в 2014 году. В нем медийная аудитория политической коммуникации (ежедневные пользователи СМИ в информационных целях) была разделена на 4 группы:

1. tele-centrici -- те, кто использует только ТВ, -- 23%;

2. net-informati -- те, кто использует только интернет, -- 6%;

3. net-ibridi -- те, кто использует интернет + любое традиционное СМИ, - 44%;

4. tradizionali -- те, кто использует традиционные СМИ, -- 28%.

Очевидно, что в этой иерархии «гибридные» пользователи первенствуют, затем идут приверженцы традиционных СМИ, потом только телезрители и в конце -- только интернавты. Каковы же политические мотивации представителей этих групп? «Гибридный» электорат превалирует во всех крупных партиях :

Лига Севера -- 60%.

Движение 5 звезд -- 56%.

Демократическая партия -- 45%.

Форца, Италия -- 34%.

Естественно, что к телевидению и к традиционным СМИ больше всего тяготеет электорат партии Берлускони «Форца, Италия» (соответственно 31и 34%), к интернету -- электорат «Движения 5 звезд» (15%), к гибридной информации -- электорат Лиги Севера (56%).

По мнению Ильво Диаманти, берлускониевская медийная политическая коммуникация еще сохраняет свое значение, но все активнее обретает новые черты благодаря сети. Выстраивается линейка: «гибридная политическая информация» -- «гибридная коммуникация» -- «гибридная демократия», в условиях которой обитает «гибридный гражданин», критичный и скептичный по отношению к политике и институтам. Вывод несколько спорный, особенно в отношении демократии и граждан.

Тем не менее очевидно, что все СМИ сохраняют свое значение. Ставка только на сетевые ресурсы себя еще не оправдывает. Гибрид- ность медийной составляющей в политической коммуникации становится реальным фактом и объем ее возрастает. С ней связано много позитивных моментов, но и негативные также присутствуют. Отношение к интернету до сих пор неоднозначное -- от территории свободы до территории «контрдемократии» (Пьер Розанваллон), от объединения людей до их разъединения (Юрген Хабермас), от канала открытого политического участия до средства политического манипулирования.

В исследованиях последних лет все настойчивее звучат критические мотивы в адрес медийного участия в политической коммуникации, особенно в онлайне. К негативным эффектам относят массовую дезинформацию и манипулирование сознанием, пренебрежение политической культурой и языковыми нормами. Рассмотрение блогов в политическом контексте показывает, что в отдельных странах существует угроза их «приручения» и даже цензуры, превращения их в средство скрытой политической и экономической рекламы и в средство пропаганды терроризма и насилия. В медиатизации политики противники этого процесса усматривают утрату партиями доверия граждан. Во Франции это называют «опасными связями», ведущими к антиполитике и контрдемократии. Другой полюс представлен медийными апологетами, впадающими в сетевую эйфорию и техноутопизм.

Но большинство итальянских исследователей склонны к более сбалансированному подходу. Следует отметить, что выявление роли и места традиционных и новых СМИ в противопоставлении отходит на второй план. Большое внимание уделяется роли социальных сетей и социального ТВ в политической коммуникации, ее моделям, а также процессу гибридизации политической информации и СМИ. Что касается методов исследований, то медиаметрия в ряде случаев вытесняет анализ текста, а дискурс и смыслы уходят на второй план. Особого внимания требуют многочисленные социологические опросы, которые стали неотъемлемой частью политической коммуникации и данными которых активно манипулируют СМИ.

В заключение следует подчеркнуть, что медиатизация политической коммуникации в Италии имеет много особенностей. Она свидетельствует о том, что после 2011 г. наступил новый период, связанный как со сменой политической гвардии (уход в отставку Берлускони, избрание главой ДП Ренци, ставшего премьер-министром, и масштабный выход на политическую арену сетевого движения Грилло), так и формированием нового медийного пространства, заполненного гибридной информацией. Влияние процесса конвергенции и гибридизации СМИ на политическое участие граждан подтверждают многие исследования. Но нужны новые, в которых бы рассматривались различные медийные формы и виды, а также их взаимодействие.

политический медиа коммуникация информация

Список литературы

Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти странах. М.: Мысль, 2014.

Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии. М.: Ad Marginem, 1996.

Размещено на Allbest.ru