Размещено на http: //www. allbest. ru/

Концепции неокорпоративистского дискурса как проблема политической науки и практики

М.А. Дубняк

Аннотация

Дубняк Максимилиан Александрович (2013), преподаватель кафедры менеджмента, Львовский государственный университет внутренних дел (Львов, Украина), maxymilian.dubniak@yandex.ua.

Рассматриваются теоретические вопросы неокорпоративизма, получившего развитие в последней четверти ХХ века. Проанализирована концепция корпоративной демократии. Охарактеризованы особенности её реализации в политике. Уделяется внимание вопросам соотнесения ценностей концепции корпоративной демократии и концепции либерализма. Определены ценностные характеристики концепции корпоративной демократии в сопоставлении с другими концепциями демократии: плюралистической, элитистской, партиципаторной, консоциальной. Автор констатирует близость концепции корпоративной демократии и концепции плюралистической демократии, приходит к выводу, что корпоративизм фактически можно трактовать как «ограниченный плюрализм». Отмечается, что главный принцип элитизма - делегирование индивидуальных полномочий элите - вполне приемлем и для корпоративных практик. Подчеркивается, что предусмотренное партиципаторной моделью демократии условие открытости информационной системы в ситуациях участия граждан в обсуждении и принятии общественно значимых решений находится под влиянием такого фактора, как контроль со стороны корпораций. Средняя корреляция между корпоративизмом и концепцией консоциальной демократии подтверждается имеющимися на сегодняшний день исследованиями. В статье рассматривается также концепция корпоративной социальной ответственности, которая вместе с концепцией корпоративной демократии призвана способствовать ответственности корпораций за демократическое развитие и социально-экономическое благополучие общества.

Ключевые слова: неокорпоративизм; концепция; демократия; корпорация; социальная ответственность бизнеса.

неокорпоративизм демократия политика элита

Развитие современного постиндустриального общества постоянно требует соотнесенности интересов различных социальных слоев и групп. В связи с этим в политологии возрастает интерес к неокорпоративистскому дискурсу с его идей гармонизации интересов объединенных профессиональных организаций работодателей и наемных работников, общественных ассоциаций и государства. В последней четверти ХХ века в неокорпоративистском дискурсе была сформулирована концепция корпоративной демократии, рассматривающая демократию как согласительное, неконкурентное правление руководителей корпораций, наемных работников и предпринимателей, а также партий.

Российские исследователи, занимающиеся проблемами функционального представительства социальных интересов (М. Н. Афанасьев, И. И. Антонович, Я. В. Паппэ, С. П. Перегудов, В. Н. Петухов, И. С. Семененко), сосредоточились на выяснении условий неокорпоратизма, на сходстве и различиях зарубежной и российской моделей. Английские ученые К. Кроуч, Р. Э. Пал, С. Э. Файнер, И. Харрис, и др. рассматривали неокорпоративизм как особую форму институциональной связи между государством и организованным гражданским обществом. Представители «скандинавской школы» (И. Буксти, Э. Дамгор, К. Элиассен, О. Руин, С. Роккан и др.) определили корпоративизм как ситуацию, в которой организации, представляющие интересы различных групп, интегрированы в направляемый правительством процесс принятия решений в обществе.

В современной политологии определение неокорпоративизма приобретает характер формальных характеристик, затрагивающих функциональные или институциональные аспекты, меньше внимания уделяется сравнительному анализу неокорпоративизма и демократии. Известный ученый Ф. Шмиттер отмечает, что страны, продвинувшиеся по пути корпоративизма, являются более управляемыми, но это не делает их более демократическими [Шмиттер, 1997, с. 17]. Важно исследовать не только ценностное основание концепции корпоративной демократии, но и возможности ее реализации в политике стран молодой демократии.

В современной политической науке широко распространено убеждение, что экономический рост влияет на развитие образованности общества. Именно наиболее образованная часть общества выражает симпатии к демократии, - отмечают политологи А. С. Тургаев, А. Е. Хренов [Тургаев и др., 2005, с. 93]. Кроме этого, экономическое развитие создает большее количество ресурсов, которое затем распределяется среди различных социальных групп, что уменьшает остроту социальных конфликтов. Экономический рост приводит к формированию среднего класса, который является социальной основой демократии. Наконец, экономическое развитие способствует развитию торговли, инвестиций, коммуникаций, информационных технологий, туризма и других сфер, что открывает общество для влияния демократических идей [Тургаев, 2005, с. 93]. Признавая влияние экономического фактора на развитие общества, выясним соотнесенность ценностей концепции корпоративной демократии с концепцией либерализма.

По мнению теоретика классического либерализма Ф. фон Хайека, надо строго отличать демократию от либерализма, не отождествляя их. Демократическая власть имеет тенденцию к преобразованию в «тоталитарную демократию». Демократия может «сворачиваться» с ростом государственного тоталитаризма, ведь народ может положительно воспринимать авторитарного руководителя, диктатора. Например, согласно Ф. фон Хайеку, есть два вида либерализма - англо-американский и континентальный [Гаєк, 2002, с. 45]. Англоамериканский либерализм основывается на понимании свободы как освобождения от чего-то (свобода «от»). Демократия англо-американского типа подразумевает совокупность свободных независимых индивидов, живущих своей жизнью и взаимодействующих ради общего блага. Такая либеральная демократия формирует спонтанный порядок, который более эффективен, чем социалистическое целенаправленное управление. Все виды социализма, коллективизма и командной экономики, как замечает Ф. фон Хайек, противоречат либеральным правам индивида и принципам правового государства. Он указывает, что варварство и деспотизм тоталитарных государств ХХ века являются следствием воплощения социалистических доктрин командной экономики [Гаєк, 2002, с. 47]. В своей работе «Конституция свободы» (1960) Ф. фон Хайек предложил систему, которую можно характеризовать как номократию. Она не исключает вмешательства государства в экономику, только требует, чтобы вмешательство происходило согласно определенным общим правилам. Однако такие типы вмешательства, например контроль государства над ценами или перераспределение богатств, несовместимы с принципами организации взаимодействий со свободным обществом.

В «Конституции свободы» Хайек также анализирует понятие справедливости в либеральной модели. Он встает на защиту «негативной свободы» и доказывает, что неограниченная позитивная свобода (человек может делать то, что пожелает) является неприемлемой, иллюзорной. Ограниченная же позитивная свобода, предполагающая, что человек сможет быть свободен, если ему государство обеспечит некоторые базовые потребности, не будет жизнеспособной в условиях плюрализма [Гаєк, 2002, с. 52]. Ведь политический режим, преданный делу установления социальной справедливости, создает условия для деятельности групп влияния (в частности корпораций). Предположим, что государство занимается распределением ресурсов при отсутствии моральных критериев распределения. Очевидно, что такую нравственность невозможно установить в условиях плюрализма. Группы влияния начинают претендовать на ресурсы, которые, с их субъективной точки зрения, справедливо им принадлежат. Это может закончиться тем, что государство будет распределять ресурсы в пользу влиятельных групп (больших корпораций) в обществе.

Государственное вмешательство, которое не ставит под вопрос существование рыночной экономики, может серьезно уменьшить индивидуальную свободу человека. Ф. фон Хайек пропагандировал индивидуальную готовность к риску [Гаєк, 2002, с. 53]. Справедливость должна быть понятием универсальным, воплощенным и в законах, и в действиях отдельных индивидов преимущественно для поддержания принципов негативной свободы. Однако при такой модели демократии трудно обнаружить принципы справедливого распределения.

Здесь нет того, что человек «заслужил», ему просто предоставляется возможность за труд в условиях рынка получить прибыль [Вовк, 2011, с. 41]. Очевидно, что концепция либеральной демократии недостаточно хорошо соотносится с аутентичными ценностями неокорпоративизма. Она использует «cправедливость по достижениям», которая не соответствует неокорпоративной ценности «cправедливость для всех». Присущий этой модели «порядок из хаоса» противоречит неокорпоративному «порядку из порядка», - считают политологи [Вовк, 2011, с. 41]. Однако практическое сосуществование двух феноменов в одном политическом пространстве возможно. Странами «корпоративистской демократии» принято считать Австрию, Нидерланды, Германию, Швейцарию, Швецию, Японию, где группы давления (как института политического опосредования) успешно конкурируют с партиями, а государство выступает в роли посредника между группами интересов и обеспечивает экономический рост в условиях социальной справедливости. Сторонники этой концепции противопоставляют ее «плюралистической демократии» (реализованной, например, в США), где согласование интересов осуществляется через партии, что часто приводит к нарушению социальной справедливости. Модели демократии разнообразны, поэтому важной является мера корреляции между ними. Важно также установление ценностного основания неокорпоративизма, то есть рассмотрение вопроса о том, насколько оно является близким к демократическим ценностям.

Политической силой последней четверти ХХ века, которая смогла применить теоретические наработки неокорпоративистского дискурса в Западной Европе, были партии христианских демократов. Они стали ведущей силой Европейских Сообществ и Европейского Союза (ЕС) в течение всей их истории после Второй мировой войны. Европейские Сообщества были созданы христианскими демократами: К. Аденауэром, Р. Шуманом и А. Де Гаспери. В 2004 году выборы в Европейский Парламент (ЕП) выиграла Европейская народная партия (ЕНП) - объединение христианско-демократических и консервативных партий стран ЕС, созданное в 1976 году. ЕНП - крупнейшая фракция в ЕП. По состоянию на июнь 2012 года, в ЕНП входили 15 из 27 глав государств и правительств в Европейском Совете. Это свидетельствует об активном применении концепции корпоративной демократии в социально-политической практике ЕС.

Сущность концепции корпоративной демократии состоит в том, что в демократическом обществе особое значение приобретают активные общественные организации, которые объединяют людей одной профессии или сектора экономики и в которые входят представители как владельцев, управляющих частных предприятий, так и наемных работников [Ровдо, 2007, с. 46]. Основными ценностями «персоналистского и сообщественного» общества, отстаиваемого концепцией корпоративной демократии, в экономической сфере становятся приоритет морали над прибылью, потребности над производством, труда над капиталом, замена заработной платы участием в прибылях, смешанная экономика [Ровдо, 2007, с. 46]. В политической сфере концепция корпоративной демократии декларирует следующие ценностные приоритеты: инструментальная, а не тотальная роль государства; демократия участия, а не представительное народовластие; децентрализация, а не централизация государства; разделение властей, борьба с тоталитаризмом и диктатурой; свобода информации, деятельности партий и союзов [Ровдо, 2007, с. 46].

Анализ ценностей программ политических партий христианских демократов, в частности основных социальных ценностей и ценностей общества в экономической сфере, указывает на отсутствие существенного ценностного противоречия с демократией. Однако политическая наука различает модели демократии, которые могут значительно отличаться друг от друга. Выяснить близость неокорпоративизма с определенными моделями демократии нужно, поскольку в политическом измерении христианские демократы занимают промежуточную позицию между социал-демократами и либералами, хотя различие между христианскими демократами, социал-демократами и либералами в значительной степени утратило свою социальную основу.

Рассмотрим, как соотносится концепция корпоративной демократии и концепция плюралистической демократии. Известно, что политическая власть в либеральных демократиях является рассредоточенной. Имеет место постоянная конкуренция между различными социальными и профессиональными группами, большинство из которых составляют группы интереса, лобби. В соответствии с концепцией плюралистов, политическая система, основанная на деятельности групп интереса, является демократической, поскольку каждый имеет право на самоопределение согласно своим взглядам и предпочтениям. Другим условием демократии, по мнению плюралистов, является открытость политиков и политических институтов по отношению к требованиям групп интереса. Это означает свободную игру сил между отдельными группами интереса, которые соперничают. Сравнение концепции корпоративной демократии с концепцией плюралистической демократии показывает их близость и свидетельствует о том, что корпоративизм фактически является «ограниченным плюрализмом». В данном случае плюрализм взглядов сохраняется, хотя репрезентируется избранными. Влиятельные объединения могут не конкурировать между собой, а сотрудничать под контролем государства.

Сравним элитистскую концепцию демократии и концепцию корпоративной демократии, чтобы выяснить, как соотносятся неокорпоративизм и демократия. Элитистскую концепцию демократии впервые обосновал австрийский экономист Й. Шумпетер [Шумпетер, 2007]. Главный принцип элитизма - делегирование индивидуальных полномочий элите - вполне приемлем и для корпоративных практик. Современные исследователи считают, что элитистская модель демократии определяет скорее механизм перераспределения власти. Неизвестно, не изменят ли свое ценностное основание элиты, которых ранее избрали граждане [Вовк, 2011, с. 42].

Не менее интересной для сравнения с положениями корпоративистской демократии является концепция партиципаторной демократии. Сущностью данной модели является возвращение к классическим идеалам демократии. Она предполагает активное участие граждан в обсуждении и принятии решений по главным вопросам общественной жизни. Общим условием является открытая информационная система для обеспечения правильных решений. Однако известно, что не все так просто со свободой информации даже в «обществе участия». Информационная система в значительной степени не является открытой, например, может контролироваться глобализированными информационными корпорациями.

Значительно более приближается к корпоративизму как способу распределения власти между государством и корпорациями консоциальная концепция демократии (демократия сообществ). Голландский исследователь Н. Фергюнст провел исследование, результаты которого показали среднюю корреляцию между корпоративизмом и концепцией консоциальной демократии [Vergunst, 2004]. Консоциальная демократия построена по принципу разумного распределения управления во всех сферах и является обобщением опыта нескольких европейских государств, таких как Швейцария, Бельгия, Нидерланды, Австрия, Израиль.

Сравнительный анализ неокорпоративизма как либерального учения показывает большую или меньшую «соразмерность» концепции корпоративной демократии с рядом концепций демократии, в частности с плюралистической, элитистской, партиципаторной, консоциальной. В концепции корпоративной демократии присутствуют элементы как плюрализма, так и элитизма. Подобно плюрализму, концепция корпоративной демократии подчеркивает значение групп интересов в формировании государственной политики. Обе концепции признают наличие центра силы вне органов государственной власти. Первая утверждает, что конкурирующие «группы давления» влияют на выработку государственной политики. Корпоративисты считают, что только ограниченное количество групп (не конкурирующих, иерархически организованных, находящихся под контролем государства) способны влиять на политику [Теория…, 2008, с. 43].

Сторонники корпоративной демократии вместо конкуренции элит ставят на первое место консенсусные методы принятия решений. Вслед за теорией элит концепция корпоративной демократии утверждает, что доминирующим положением должно обладать относительно небольшое число мощных и высокоорганизованных групп, включенных в механизм принятия государственных решений. Это свидетельствует о том, что неокорпоративизм как высокая теория (модель) с ее ценностным и функционально-институциональным наполнением меняется. Попытки наполнить неокорпоративистскую теорию новым ценностным содержанием, сформировать в корпорациях социальную ответственность являются достаточно реалистичными. Существенные изменения во взаимоотношениях между государством, общественными организациями и частными компаниями прослеживаются во всем мире [Корпоративная…, 2013, с. 88].

Само понятие «корпоративная социальная ответственность» (КСО) впервые было употреблено Генеральным секретарем ООН К. Аннаном в 1999 году. В научной литературе КСО рассматривают как продвижение практик ответственного бизнеса, которые способствуют социальному, экономическому и экологически устойчивому развитию путем усиления позитивного влияния бизнеса на общество [Котлер, 2005, с. 23]. КСО означает достижение коммерческого успеха с опорой на морально-этические принципы сообщества и заботу об окружающей среде [Баффетт, 2008, с. 35]. Социальная ответственность бизнеса - это политика, которая сознательно и целенаправленно избирается компанией для того, чтобы не просто существовать и получать прибыль, а добровольно делать свой позитивный вклад в развитие современного общества. Программы КСО реализуются преимущественно большими компаниями. Существуют препятствия, которые необходимо преодолеть для расширения практики КСО среди малых и средних компаний, предприятий. Слабое понимание концепции КСО среди малых и средних предприятий, нехватка квалифицированных специалистов для создания возможностей в этой области, недостаточное давление граждан и правительства на компании для обнародования их управленческой информации - основные проблемы реализации КСО на практике.

Неокорпоративистский дискурс с его концепциями корпоративной демократии и корпоративной социальной ответственности делает упор не на автономию корпорации, а на её участие в отношениях с государством и обществом. Концепции предлагают свое структурно-конституционное решение вопроса о включенности корпораций в общество. Здесь демократия представляется как институциональный механизм для выработки политики, государственных решений с помощью представителей политической элиты страны и лидеров ограниченного числа рабочих организаций, то есть элиты бизнеса и профсоюзов. Предполагалось, что такое взаимодействие позволяет и крупным корпорациям приобретать монопольное право, представлять интересы всех членов соответствующих корпораций в обмен на принятие на себя некоторых ограничений, определенных государством. Поэтому демократию можно рассматривать как согласительное, неконкурентное правление руководителей корпораций, наемных рабочих и предпринимателей, а также партий. При этом корпорации имеют право представлять всех работников той или иной отрасли. Государство, в их трактовке, выступает в роли арбитра.

Итак, концепция корпоративной демократии, которая получила практическую реализацию в большинстве стран ЕС, превратилась в особый режим выработки и поддержания «социального контракта» или «трехстороннего управления» экономикой, то есть принятия решений в области макроэкономической и макросоциальной политики. Созданию предпосылок стабильности демократических институтов в странах молодой демократии (например, в России, Украине и др.) препятствует отсутствие столетней традиции «культуры контракта», обеспечивающей историческую легитимацию корпоративной демократии. Существует определенная опасность ограничения права индивида в пользу крупных корпораций, бюрократии. Эта тенденция сильнее там, где тормозится развитие гражданского общества. Поскольку концепция корпоративной демократии близка с элитаристской демократией, то возникает опасность удаленности элит от граждан в представлении их интересов. Это требует своего осмысления концепции корпоративной социальной ответственности и дальнейших шагов, нацеленных на ее воплощение. Вместе с концепцией корпоративной демократии она будет способствовать усилению ответственности корпораций за демократическое развитие и социально-экономическое благополучие общества. Концепции дают толчок к развитию неокорпоративистского дискурса в ценностном ключе, формируют политическую «культуру контракта».

Литература

1. Баффетт В. Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями / В. Баффетт. - Москва : Альпина Бизнес Букс, 2008. - 268 с.

2. Вовк Ю. Ціннісні аспекти корпоративізму і демократії : порівняльний аналіз / Ю. Вовк // Вісник СевНТУ : зб. наук. пр. ; ред. Є. В. Пашков. - Севастополь : СевНТУ, 2011. - С. 40-44.

3. Гаєк Ф. А. Конституція свободи / Ф. А. Гаєк ; пер. з англ. : М. Олійник, А. Королишин. - Львів : Літопис, 2002. - 556 с.

4. Корпоративная социальная ответственность: экономические модели - мораль - успех - устойчивое развитие / ред. и сост. А. Н. Крылов. - Москва : Икар ; Берлин : Вест-Ост-Ферлаг, 2013. - 450 с.

5. Котлер Ф. Корпоративная социальная ответственность : Как сделать как можно больше добра для вашей компании и общества / Ф. Котлер, Н. Ли ; пер. с англ С. Яринич. - Киев : Стандарт, 2005. - 302 с .

6. Ровдо В. В. Мировые политические идеологии: классика и современность / В. В. Ровдо, В. Ю. Чернов, А. Н. Казакевич ; под. общ. ред. В. Ю. Чернова. - Минск : Тонпик, 2007. - 432 с.

7. Теория политики : учебное пособие / под. ред. Б. А. Исаева. - СанктПетербург : Питер, 2008. - 464 с.

8. Тургаев А. С. Политология в схемах и комментариях / А. С.Тургаев,

А. Е. Хренов. - Санкт - Петербург : Питер, 2005. - 345 с.

9. Шмиттер Ф. Неокорпоративизм / Ф. Шмиттер // Полис. - 1997. - № 2. - С. 14-22.

10. Шумпетер Й. А. Теория экономического развития : капитализм, социализм и демократия / Й. А. Шумпетер ; предисл. В. С. Автономова ; пер. с нем. В. С. Автономова, М. С. Любского, А. Ю. Чепуренко. - Москва : Эксмо, 2007. - 864 с.

11. Vergunst N. The institutional dynamics of consensus and conflict : The impact of consensus democracy and corporatism on socio-economic policy-making and performance in twenty developed democracies (1965-1998) / N. Vergunst. - Amsterdam : Vrije Universiteit Amsterdam, 2004. - 259 c.

Размещено на Allbest.ru