Записки о "гибридной войне"

Концепция компаундной войны отличается от концепции гибридной войны всего лишь по двум пунктам: ведение кибервойны и привлечение автономных негосударственных структур. Однако, замечает Хуовинен, примером компаундной войны является Вьетнамская война, когда еще не было такого понятия, как кибервойна (несмотря на то, что автономные и полуавтономные негосударственные структуры в это время, и ранее, существовали и могли принимать участие в боевых действиях). И если бы во время Вьетнамской войны киберпространство существовало, то его обязательно включили бы в одну из сфер противостояния в компаундной войне (заметим, что информационная и идеологическая война в то время все же велись). Таким образом, Хуовинен, возможно не желая того, показывает всю курьезность ситуации: гибридная война существует, потому что существует компаундная война и военные операции полного спектра.

Он делает выводы о том, что гибридная война входит в понятие компаундная война , являясь её тактическим уровнем, а компаундная война , в свою очередь, входит в понятие военных операций полного спектра . Отсюда, по Хуовинену, как гибридная, так и компаундная война полностью входят в концепцию военных операций полного спектра. Автор также признается, что он полностью согласен с результатами исследования Счетной Палаты США по поводу гибридной войны (оно будет рассмотрено далее). Но следует заметить, что такое его согласие - это, фактически, мнение не pro, а contra.

Прим. 8. Там же ^[12] Р. Гленн пишет, что он дал это определение в работе Glenn R. W. Evolution and Conflict: Summary of the 2008 Israel Defense Forces-U.S. Joint Forces Command “Hybrid Threat Seminar War Game”.Santa Monica, CA: RAND, TBP, 2009. Этот документ, по его словам, закрыт для общего пользования, однако здесь он дает расшифровку того, что значит «ведение боевых действий посредством генерирования катастроф и стихийных бедствий». Это «любая природная или техногенная катастрофа, в том числе и террористический акт, повлекшие за собой чрезвычайно высокую смертность среди населения, разрушения инфраструктуры, ущерб окружающей среде, экономике, общественной морали и органам государственного управления» (См.: Joint Publication 1-02, Department of Defense Dictionary of Military and Associated Terms. Washington, D.C.: Joint Chiefs of Staff, Novemder 8, 2010 с исправлениями от 15 февраля 2016 г., с. 28).

Гибридные угрозы: pro et contra. Contra.

Из критиков концепции гибридной войны следует обязательно упомянуть Р. Гленна ^[12], который обвиняет концепцию Ф. Хоффмана в недостатке убедительности. Вновь вводимое понятие, конечно же, может и должно стимулировать дискуссии специалистов для лучшего понимания характера современной войны. Однако гибридная война является концепцией, суть которой лучше описана в терминах других концепций, и Хоффман, как это показал пример исследования П. Хуовинена, фактически «плодит сущности». В заочной полемике с Гленном Хоффман пишет, что нельзя запретить человеку думать, и если бы таких концепций, типа «гибридной угрозы/войны» и «адаптивного противника» в конце 90-х годов было больше, то американская теоретическая мысль избежала бы некоторых абсурдных концепций ведения боевых действий ^[17].Тем не менее, Р. Гленн считает, что «гибридная война/угроза» как концепция является слабой и не достигающей уровня формальной доктрины ^[12].

Д. Садовски и Дж. Беккер ^[25], в свою очередь, совершенно правомерно замечают, что слишком узкое определение «гибридности» упустит важные черты того, что описывается, а слишком широкое определение ничего не определит. В случае с «гибридной угрозой» попытка определить «гибридность» ведет к смешению концепций. Вместо определения «гибридной» угрозы, по их мнению, Хоффман предлагает формулировку, которая, фактически, описывает весть спектр военных операций (full spectrum operations) и не содержит ничего определенного, поэтому опять возникает вопрос: «и что же в «гибридной» угрозе нового»?

Д. Садовски и Дж. Беккер считают, что положительной чертой определения «гибридной» угрозы по Хоффману, является то, что оно констатирует ее сложность и многокомпонентность. Однако недостатком этого определения является то, что оно не дает представления о том, какие силы и средства должны быть задействованы в гибридной войне и каким образом они должны быть использованы для борьбы с «гибридной» опасностью. Авторы предлагают свое понимание военных действий, говоря о существовании двух разновидностей или подходов: «материального» (material) и когнитивного (cognitive). В соответствии с первым подходом, превосходство над противником в материальных силах и средствах является решающим, и с его помощью происходит уничтожение, захват, силовой физический контроль противника или принуждение его к капитуляции.

«Когнитивная» разновидность боевых действий подразумевает превосходство «разума над материальным», т.е. воздействие на волю и психику противника: это психологическое давление, введение в заблуждение, переубеждение, подрывная деятельность. Здесь происходит вмешательство в психические процессы, манипуляция чувствами, убеждениями, эмоциями, поведением, решениями.

Концепция любого военного теоретика, в том числе и концепция «гибридности» военной угрозы, по мнению Д. Садовски и Дж. Беккера, может быть описана в терминах смешения/сочетания существующих подходов/разновидностей ведения боевых действий. При этом степень привлечения каждой разновидности ситуативна ^[25].

Б. Флеминг, которого вряд ли можно отнести к критикам Ф. Хоффмана, пишет, что историк Т. Хубер, который в 1996 году ввел термин «компаундной» (многосоставной, смешанной, комплексной) войны, описав феномен совместного ведения боевых действий регулярными и нерегулярными силами и подразделениями (что фактически совпадает с идеей Хоффмана о совместном проведении боевых операций государственными и негосударственными военными структурами), определяет этот термин как «систематическое и целенаправленное объединение регулярных и нерегулярных сил» ^{[18, Рр. VII, 91]}. При этом в личной переписке с Б. Флемингом Т. Хубер, понимая, что его определение «компаундной войны» аналогично определению «гибридной войны» Хоффмана, указывал на то, что последнее является новым определением для старого феномена ^{[11, Р. 16]} (прим. 9).

А. Эчеваррия считает, что в случае «гибридной угрозы» важна не терминология, а сама идея, которая своим появлением иллюстрирует концептуальные недостатки военной мысли США. Огромное количество определений «войны», по его мнению, является показателем того, что, во-первых, авторы концепций еще не пришли к пониманию войны как войны, а не сражения «с большой буквы», а во-вторых, американская военная мысль испытывает трудности с холистическим видением войны как явления многогранного и динамичного ^{[9, Р. 25]}.

Концепция гибридной войны и дискуссии вокруг нее имели большой резонанс, и в 2010 году Счетная Палата США, которая является верховным аудиторским органом Конгресса США и проводит проверки и аналитически-следственную работу, провела расследование, объектом которого стало понятие «гибридная война»^[26]. В отчете по результатам расследования, которое проводилось с января по сентябрь 2010 года, было указано, что оно было инициировано из-за употребления понятия «гибридная война» высокопоставленными военными, что могло иметь последствия для качества стратегического планирования Министерства обороны США.

Счетной Палате предстояло исследовать: (1) дало ли Министерство обороны США определение гибридной войне и как гибридная война отличается от других типов войн, а также (2) степень, в которой Министерство обороны США применяет это понятие в своих основных документах стратегического планирования. В результате очень серьезного расследования (были опрошены представители тринадцати организаций, входящих в структуру МО США) на широком фактическом материале было установлено, что МО США не дало определения гибридной войны и в ближайшее время не собирается этого делать, так как оно не считает гибридную войну новым типом войны.

Помимо этого в организациях, входящих в структуру МО США, в понятие гибридной войны вкладывают различные смыслы. К примеру, по словам офицеров из командования ВВС США, гибридная война это более эффективный и сложный вариант нетрадиционной (иррегулярной) войны. Однако в ГУ СпН МО США не используют понятие «гибридная война», утверждая, что современной доктрины традиционной и нетрадиционной (иррегулярной) войны вполне достаточно, для описания уже существующей и будущей оперативной обстановки.

Несмотря на то, что определение «гибридной угрозы/войны» в согласованном варианте было принято на конференции по гибридным войнам, проводимой ОК ВС США 24 февраля 2009 г., «гибридная война» не является официальным термином, одобренным МО США. Тем не менее, в ряде документов стратегического планирования МО США были обнаружены ссылки на концепцию гибридной войны, хотя «гибридная война» не была включена в доктрину Министерства обороны. К примеру, по сообщениям чиновников аппарата Министерства обороны США понятие «гибридный» было использовано в четырехлетнем прогнозе Министерства обороны США в 2010 году для привлечения внимания к возрастающей сложности будущего конфликта, к необходимости ВС США быстро адаптироваться и перестраиваться в изменяющейся обстановке, но не для введения нового типа войны. Командование видов ВС США и ОК ВС США также иногда используют понятие «гибридный» в документах стратегического планирования для того, чтобы определить, как каждое из них может ответить на современные и будущие вызовы, такие, как кибер-угроза. Но там, где это понятие используется, вместе с ним и вместо него часто используется термин «военные операции полного спектра» (full spectrum operations). В ответе на указанное исследование МО США выразило свое полное согласие с его результатами ^[27].

Прим. 9. Б. Флеминг дает ссылку на свою переписку с Томасом Хубером (Author's discussion with Dr. Thomas Huber, 30 November 2010, Fort Leavenworth. Kansas), а также пишет, что Т. Хубер, критикуя Ф. Хоффмана, считает, что тот, выводя свою концепцию «гибридной войны» из концепции «компаундной» войны, дает ей неверную характеристику и даже опошляет ее. Ссылка на комментарии Т. Хубера (Huber Th. Huber Comments on Hybrid Warfare and Compound Warfare. CGSC Blog response. Fort Leavenworth, KS. 12 February 2009), дана в работе Б. Флеминга ^[11]. Хизбалла, по мнению Т. Хубера, это повстанцы, которые используют новые технологии, но у них нет обычных вооруженных сил, чтобы вести смешанные войны.

Компетентное мнение

Если задаться целью и просмотреть хотя бы пару десятков статей в Интернете, посвященных теме гибридной войны, то создастся впечатление, что компетентного мнения по этому поводу не существует, но существует модное словосочетание, которое употребляется авторами, зачастую вкладывающими в него свой смысл, очевидно, для демонстрации своей продвинутости. На гибридную войну списывают всё, от гражданской войны на востоке Украины до перебранок пользователей в сети. Не будет удивительным, если скоро и драки болельщиков из различных стран на чемпионатах по футболу тоже объявят проявлением гибридной войны.

Однако компетентные мнения по поводу гибридной войны существуют, и скорее относятся к разряду скептических. К примеру Р. В. Арзуманян в своей монографии «Стратегия иррегулярной войны: теория и практика применения. Теоретические и стратегические проблемы концептуализации, религиозные и военно-политические отношения в операционной среде иррегулярных военных действий» ^[1] ставит точки над i во многих вопросах, касающихся «гибридности». Как и асимметрия или нелинейность, справедливо пишет Р. Арзуманян, гибридность на самом деле является свойством явления как такового . Гибридность, как и асимметрия или нелинейность, не является чем-то исключительным в стратегической истории , но типичным свойством соперничества. Как следствие, в фундаменте стратегической теории гибридности появляются фатальные трещины, когда невозможно выделить отчетливо гибридные вызовы и угрозы, войны, стратегии, стили военных действий и пр.

Гибридность оказывается разлита везде , что делает сложным создание концепции, которая была бы аналитически полезной ^{[1, С. 250]}. Иными словами, гибридность как синтез в применении противниками различных сил, средств и тактик в большей или меньшей степени присутствует в каждой войне, как комплексном явлении, и исходя из этого, концепция гибридной войны Ф. Хоффмана совершенно бесполезна. Она, по мнению Р. Арзуманяна, оказывается чересчур широкой и включает различные типы военных действий, террористические методы, неразборчивое насилие и принуждение, в том числе и криминальное. В своем исследовании предмета гибридных войн Хоффман правильно отмечает ошибки и заблуждения ряда альтернативных концепций и усилий по категоризации конфликтов, например, войн четвертого поколения, новых войн, неограниченной войны.

Тем не менее, убеждая в достоинствах гибридного подхода, Хоффман и другие указывают неправильный путь концептуализации войн. Концепция гибридной войны, с одной стороны, оказывается чересчур инклюзивной, чтобы быть аналитически полезной. С другой - подталкивает к некоторой эксклюзивности, чтобы оправдать предикат «гибридный», позволяющий справиться со сложностью исторической реальности ^{[1, С. 263]}.

Указанная чрезмерная инклюзивность концепции гибридной войны говорит о том, что критерием, идентифицирующим войну как гибридную, может быть всё что угодно, поэтому, на наш взгляд, можно согласиться с Р. Арзуманяном в том, что не существует научных критериев, которые позволили бы идентифицировать войну как гибридную или утверждать, что речь идет о революции в военном деле ^{[1, С. 265]} О революции в военном деле применительно к концепции гибридной войны действительно, говорить не приходится, так как, к примеру, М. Бонд считает, что элементы гибридной войны применялись еще в войне между Египтом и Вавилоном в VI в. до нашей эры ^{[6, Р. 16]}.

Приведем еще один пример. В.А. Владимиров ^[2] в своей работе «Основные направления развития традиционных и нетрадиционных средств ведения войны и защиты от них» наряду с традиционными, нетрадиционными (в которые включено оружие, основанное на новых физических и других принципах, а также нелетальные средства поражения), пишет о «невоенных средствах насилия», или, перефразируем, невоенных средствах ведения войны. Невоенные средства насилия, пишет автор, это совокупность социальных институтов (организаций), правовых норм, духовных ценностей, информации и технических систем общего назначения, используемых государством для воздействия на внутренние и внешние отношения с целью укрепления военной безопасности страны, решения политических, экономических и иных проблем в противоборстве с другими государствами. К невоенным средствам насилия относятся политико-дипломатические, правовые (международные и внутригосударственные), экономические, идеолого-психологические, информационные, гуманитарные, разведывательные, технологические, а также общественная (неправительственная) оборона. Эти средства обычно применялись, применяются и, вероятно, в будущем так и будут применяться в совокупности, создавая кумулятивный (системный) эффект.

Из приведенной цитаты хотелось бы эксплицировать и подчеркнуть мысль о том, что все упомянутые В.А. Владимировым современные способы ведения боевых действий и противостояния всегда применяются в совокупности, каждое там, тогда и в той мере, где, когда и в какой мере это необходимо . Собственно, это и есть основной признак «гибридности»: совокупность и гармоничность в сочетании применения всех имеющихся сил, средств и тактик для победы над противником. Чем разнообразнее, искуснее и гармоничнее сочетание применяемых воюющей стороной способов ведения боевых действий и противостояния, тем больше преимуществ она имеет. А на войне, писал Ксенофонт в «Киропедии», любое преимущество - одновременно и спасение, и справедливость, и счастье. Таким образом, на наш взгляд, попытка введения Ф. Хоффманом нового понятия и новой теории - это неудачная попытка системного подхода, который дает, в терминах А. Эчеваррия, холистическое видение войны как явления многогранного и динамичного, с чем, по его мнению, американская военная мысль испытывает трудности ^{[9, Р. 25]}.

Мы произвели только небольшой экскурс в историю первого упоминания гибридной войны Джеймсом Н. Мэттисом и Фрэнком Хоффманом, приведя довольно обширные выдержки из их работ, и показали, что у этого понятия, как у понятия нового, есть динамика развития. Мы также рассмотрели пример ведения гибридной войны, представленный Ф. Хоффманом, на примере Израильско-Ливанской войны 2006 г.

Рассмотрев аргументы за и против привлечения понятия гибридная война для характеристики современных конфликтов и войн, мы пришли к заключению, что феномен гибридности не является чем-то новым и за ним не стоит новый тип войны. Более того, он не является официальным термином, одобренным МО США и применяющимся в документах стратегического планирования.

Авторы, которые в отличие от американских теоретиков (перефразируя А. Эчеваррию) не испытывают трудностей с холистическим видением войны, склонны к тому, чтобы понимать любую войну как гибридную в силу гармоничного и совокупного применения противниками всех сил и средств в нужное время в нужном месте для достижения кумулятивного эффекта. Именно поэтому понятие гибридной войны получается слишком широким, чтобы быть операциональным и аналитически полезным, отсюда концепция гибридной войны Ф. Хоффмана представляется достаточно бесполезной, а выделение гибридной войны как отдельного типа войны может ввести в опасное заблуждение (надеемся, что не отечественных) военных теоретиков. Однако, понятие гибридная война пригодно для обвинения противника в изощренном коварстве и нечестности.

Авторы, разрабатывающие теорию гибридной войны Мэттиса-Хоффмана, вложили в это понятие гораздо больше смысла, чем это сделали «отцы-основатели» этой теории. Однако при ближайшем рассмотрении этой теории, расширенной ее последователями до максимальных размеров, становится очевидно, что ничего нового в теории и понятии гибридной войны нет. Любая война, вследствие обязательных попыток применения воюющими сторонами всех имеющихся в их распоряжении сил, средств и способов ведения боевых действий, обязательно является гибридной. Это - свойство любой войны. Поэтому актуальным, на наш взгляд, является не изобретение понятия гибридная война и наполнение его содержанием (в него при желании можно поместить всё), а определение топологии будущего противостояния.

Библиография

1. Арзуманян Р.В. Стратегия иррегулярной войны: теория и практика применения. Теоретические и стратегические проблемы концептуализации, религиозные и военно-политические отношения в операционной среде иррегулярных военных действий / Под общ. ред. А.Б. Михайловского. М.: АНО ЦСОиП, 2015. 334 с.

2. Владимиров В.А. Основные направления развития традиционных и нетрадиционных средств ведения войны и защиты от них // Стратегия гражданской защиты: проблемы и исследования. 2014. Т. 4. № 2. С. 99-134.

3. Сизов В.Ю. «Национальная оборонная стратегия США - 2008: итоги или перспективы?» / В.Ю. Сизов // «Россия и Америка в XXI веке». 2009. № 1.

4. Arquilla J. The End of War as We Knew It? Insurgency, Counterinsurgency and Lessons from the Forgotten History of Early Terror Networks // Third World Quarterly. Vol. 28. No. 2, The Long War: Insurgency, Counterinsurgency and Collapsing States. 2007. Pp. 369-386.

5. Betz D. A Real Revolution in Military Affairs. Paper delivered at the Marine Corps Training and Education Command Conference, “Pedagogy for the Long War,” Quantico,VA. October 29-31. 2007. (Цит. по Hoffman F. G. Conflict in the 21-st century. The rise of hybrid wars. Arlington: Potomac Institute for policy studies, 2007. 72 p.)

6. Bond M.S. Hybrid War: A New Paradigm for Stability Operations in Failing States. Carlisle Barracks, PA: U.S. Army War College, 2007. 25 p.

7. Boot M. War Made New: Technology, Warfare, and the Course of History, 1500 to Today. New York, NY: Gotham Books, 2006. 624 p.

8. Cohen A. Knowing the Enemy: How to Cope with Global Jihad / A. Cohen // Policy Review. No. 145. October/November 2007.

9. Echevarria II A; Antulio J. Preparing for One War and Getting Another? Carlisle Barracks, Pa: Strategic Studies Institute, U.S. Army War College, September 2010. 38 p.

10. Evans M. From the Long Peace to the Long War: Armed Conflict and Military Education and Training in the 21st Century. Canberra: Australian Defence College. Occasional Paper No. 1, 2007. P. 6.

11. Fleming B.P. The Hybrid Threat Concept: Contemporary War, Military Planning and the Advent of Unrestricted Operational Art. Fort Leavenworth, Ks: School of Advanced Military Studies, 2011. 85 p.

12. Glenn R. W. Thoughts on “Hybrid” Conflict / R. W. Glenn // Small Wars Journal - 2009. - March 02.

13. Gray C. S. Another Bloody Century: Future Warfare. London, UK: Weidenfeld & Nicolson, 2005. 320 p.

14. Hanna E. Lessons Learned from the Recent War in Lebanon / E. Hanna // Military Review. - September-October 2007. Vol 87. Issue 5. p. 86.

15. Hoffman B. The `cult of the insurgent': its tactical and strategic implications / B. Hoffman // Australian Journal of International Affairs. Vol. 61. No. 3. September 2007. Pp. 312-329.

16. Hoffman F.G. Conflict in the 21-st century. The rise of hybrid wars. Arlington: Potomac Institute for policy studies, 2007. 72 p.

17. Hoffman F.G. Further Thoughts on Hybrid Threats / F. G. Hoffman // Small Wars Journal .2009. March 02.

18. Huber T.M. Compound Warfare: A Conceptual Framework // Compound Warfare: That Fatal Knot. Thomas M. Huber, ed. Fort Leavenworth, KS: US Army Command and General Staff College Press, 2002. 319 p.

19. Huovinen P. Hybrid warfare - Just a Twist of Compound Warfare. Views on warfare from the United States Armed Forces perspective. Department of Military History. April 2011. 55 p.

20. Mattis J.N., Hoffman F.G. Future Warfare: The Rise of Hybrid Wars / J.N. Mattis, F.G. Hoffman // US Naval Institute Proceedings Magazine. November 2005. Vol. 132/11/1,233. - Pp. 18-19.

21. McCuen J.J. Hybrid Wars / J.J. McCuen // Military Review. Fort Leavenworth, Ks: Combined Arms Center. March-April 2008. Pp. 107-113.

22. Myre G. Israel's Wounded Describe Surprisingly Fierce, Well-Organized and Elusive Enemy / G. Myre // New York Times. - August 12. - 2006

23. Owens M. Th. Reflections on Future War / M. Th. Owens // Naval War College Review. - Summer 2008. - Vol. 61. - No. 3.

24. Peters R. Lessons from Lebanon: The new model terrorist army / R. Peters // Armed Forces Journal. - October, 2006.

25. Sadowski D., Becker J. Beyond the “Hybrid” Threat: Asserting the Essential Unity of Warfare / D. Sadowski, J. Becker // Small Wars Journal - 2010. - January 7.

26. United States Government Accountability Office: Hybrid Warfare, GAO-10-1036R. Washington, DC, USA: USGAO, 2010 (September 10). 26 p.

27. Winograd Commission: Interim Report (April 30, 2007).

Размещено на Allbest.ru