К вопросу о внешнеполитической деятельности советского государства в Восточном Туркестане в 1920-е годы по архивным данным

Размещено на http://www.allbest.ru/

Евразийский национальный университет имени Л.Н. Гумилева

К вопросу о внешнеполитической деятельности советского государства в Восточном Туркестане в 1920-е годы по архивным данным

М.А. Алпысбес

Российские интересы в Восточном Туркестане зарождаются наряду с амбициями по поводу приобретения новых владений в Центральной Азии, когда в соответствии с принципом «разделяй и властвуй» имперская машина в лице колониальной администрации строит планы по расчленению единых политических и этнокультурных пространств на раздельные части, и в этом плане реализует свою главную задачу по дележу земель тюрко-монгольских народов Центральной Азии совместно с Цинской империей, что должно было, очевидно по их замыслу, раздробить силы противника и не позволить им выступить единым целым против иностранной оккупации и захвата их территорий. В итоге, земли монгольских этносов по большей части стали частью Российской империи, тогда как другая часть осталась в юрисдикции Цинской империи. Появились новые географические понятия - Внешняя и Внутренняя Монголия, не исторические по своему характеру.

Материалы и методы. Изучение истории многовековой национально-освободительной борьбы народов Восточного Туркестана против политики оккупации сначала со стороны цинской империи, а затем экпансионистских коммунистических властей Китая может быть изучен научно объективно и результативно при условии беспристратстного и комплексного анализа всех общественно-политических процессов, как преемственной колониальной политики, включая анализ внутренних социкультурных и этнополитических элементов, представляющих собой факторы исторического раззвития.

В плане историко-сравнтельного анализа, продуктивно сопоставление и сравнение колониальной политики России и Цинской империи, а в ХХ веке, Советского государства и маоистского Китая по отношению ко всем народам на приграничных и сопредельных территориях. Например, изучая вопрос этнического и территориального размежевания и политической экспансии на суверенные территории народов Центральной Азии, можно проследить похожую друг на друга политику по отношению к народам и странам, земли которых стали привлекать интересы геополитических игроков.

Обсуждение. Схожая картина была когда казахские земли Казахского ханства в Средней Степи и Лесостепи («Орта ж?з») после ликвидации ханской власти в введения «Устава о сибирских киргизах» были произвольно и своевольно разделены на земли «внешних (залинейных)» и «внутренних (прилинейных)» казахов. Подобным же образом казахские земли Казахского ханства Большой Степи («?лы ж?з») были самовластно разграничены согласно Пекинскому протоколу (1860 г.), Чугучакскому протоколу (1864 г.), Петербургскому договору (1881 г.). Чугучакский протокол, соглашение о границе между Российской и Цинской империями, которое разделило казахские земли на две части. При проведении границы державы руководствовались своими интересами, не принимая в расчёт мнение коренных жителей и исторических хозяев территорий: «Настоящее определение границы делается в том намерении, чтобы навсегда скрепить доброе согласие между двумя государствами, поэтому, для избежания споров из-за обитающих вдоль теперь определенной между двумя государствами границы народов, сим поставляется принять в основание день размена этим протоколом: т. е. где помянутые народы жили до сего по-прежнему должны оставаться и спокойно жить на прежних местах, пользуясь предоставленными средствами жизни, и к какому государству отошли места кочевок этих народов, к тому государству, вместе с землею, отходят и самые люди, и тем государством управляются. И если после сего кто-либо из них с прежнего места жительства перейдет в другую сторону, то таковых возвращать назад и тем прекратить замешательство и неопределенность на границе» [1, с. 28-35].

В пятой из десяти глав означенного Чугучакского протокола написано, что народ подчиняется тому государству, которому отходит земля, на которой он живет. И когда ставился вопрос, на каком основании произойдет разделение земель, китайцы потребовали передать им земли джунгар, так как они, якобы, в свое время были в подчинении Китая. Но российская сторона заявила, что казахи находились в составе России и до нашествия джунгар и что эти земли принадлежали казахам. Кроме того, не были приняты во внимание прежде заключенные соглашения между Цинской империей и Казахским ханством при Абылай хане (правившем в 1734-1781 гг.) о взаимном разграничении территорий [2, с. 174-182].

Рис. Схема Илийского края.

Анализ вопроса. Торговые интересы подкреплялись политическими, и военными, с 1871 по 1881 годы русские войска даже оккупировали Илийский край, но, не желая обострения отношений с Англией, а также получив солидную компенсацию (девять миллионов металлических рублей) за свои услуги по наведению порядка, возвратили земли цинам. По условиям «Санкт-Петербургского договора между Россией и Китаем об Илийском крае и торговле в Западном Китае» (Петербургский договор, 1881) граница между империями была проведена по линии «начиная от гор Беджинтау, по течению реки Хоргос до впадения ее в реку Или и, пересекши последнюю, направится на юг к горам Узунтау, оставив к западу селение Кольджат. Оттуда она направится на юг, следуя по черте, определенной в протоколе, подписанном в Чугучаке в 1864 году» [3, с. 56]. Проведение границы и установка пограничных знаков произошли в течение следующих пяти лет [4]. Как мы видим, большая часть Илийского края, а именно, до восьмидесяти процентов территории была передана Цинской империи, и всего двадцать процентов осталось у казахов Большого жуза («?лы ж?з»), а ныне на востоке Алматинской области. В результате казахские земли оказываются разделены и относятся к разным государствам. (См. Рис.)

Власть цинов в провинции была очень слаба, что приводило в итоге к распространению иностранного влияния. Россия отправляла в Синьцзян научные экспедиции, строила консульства, вела торговлю - активно продвигала свои интересы [6, с. 389-420]. Даже в 1917 году царская Россия не оставляла планов о проведении в Синьцзяне телеграфных линий для укрепления связи с регионом. После Октябрьского переворота 1917 года политическая активность в Синьцзяне резко возросла, по итогам гражданской войны часть белогвардейцев бежала в эти края, местное население, активно подпитывалось идеями революционно настроенных переселенцев, беженцев и мигрантов разных национальностей, и Синьцзян занял еще более прочное место в сфере российских интересов [7, с. 9]. Однако британский консул в Кашгаре в 1918-1922 годах Перси Эсертон (Percy T. Etherton (1879-1963)) отрицал наличие существенной угрозы для британских интересов со стороны России [8, с. 40].

Тем временем Советский Союз рассматривал возможность создания на территории Синьцзяна самостоятельной республики, в которой можно было бы поддерживать просоветский коммунистический политический курс и вести выгодные торговые и экономические отношения. Интерес Советского Союза к Синьцзяну обуславливался также рядом других факторов.

Первое - экономический фактор. Недра Синьцзяна имели богатые запасы полезных ископаемых и в первую очередь несметные залежи каменного угля. Советские геологи уже тогда докладывали, что «запасы угля в Илийском округе доходят до нескольких миллиардов тонн, кроме того большие запасы угля находятся в округе Урумчи, Шихо, Манасе. В Алтышаре же в районе Кашгара, Аксу, Кучар и Керии» [9, л. 62]. В Синьцзяне были настолько богатые залежи угля, что в некоторых районах, например, в Тарбагатайском округе в горах Укашар, они располагались прямо на поверхности земли. Однако добывающая отрасль была слабо развита в Синьцзяне в данный период. К примеру, в Кульдже добыча велась «только зимой и самым примитивным способом» и составляла 75 тысяч тонн угля в год. Советские специалисты подсчитали, что «Если организовать правильные современные способы добычи угля и упорядочить это дело, то можно было бы по р. Или вывозить в Советскую Республику миллионы тонн хорошего угля» [9, л. 62].

В Синьцзяне имелись запасы и других полезных ископаемых: «залежи золота, серебра, железа, меди, свинца и др. металлов, которые добываются населением самыми примитивнейшими способами». По данным «Статей об экономическом, политическом положении Синьцзяна в Илийском округе имелась медь, в округе озера Лобнор черный свинец, в Яркенде, Хотане, Керие, Манасе, на Алтае - золото, в Гученском, Борохорском и Кириеском районах - серебро. Советские специалисты предсказывали обнаружение и других полезных ископаемых, «нахождение которых могут определить научные работники и специалисты». «Статьи…» содержали закономерный и красноречивый вывод: «Недра Синьцзяна ждут этих работников» [9, л. 62].

Второе - политический фактор. В 1922 году карта Евразии взорвалась в пламени революций. Эпицентр взрыва - новорожденный Советский Союз, еще несколько лет горел все тем же революционным энтузиазмом. Гигантское дитя революции, не успев окрепнуть, стремилось распространить споры революции по всему миру. Распространение революций в мире было необходимо не только для победы коммунизма в мире, но и для укрепления советской власти в самом Советском Союзе. Как полагали некоторые советологи, «задержка мировой революции погубит Советскую власть в России, помешает укрепить диктатуру «пролетариата» [10, с. 299]. Вопросы организации и продвижения революционной активности в Восточном Туркестане, инициируемой со стороны советского государства можно проиллюстрировать на материалах архивных фондов, касающихся этого периода, и этих внешнеполитических процессов.

Согласно Розину, Ленин и его единомышленники были готовы оказывать братским партиям по всему миру не только моральную поддержку, но и финансовую, и даже военную помощь. В резолюции от 8 марта 1918 года, принятой на седьмом экстренном съезде РКП(б) говорилось, что «съезд видит надежнейшую гарантию закрепления социалистической революции, победившей в России, только в превращении ее в международную рабочую революцию - Съезд заявляет, что социалистический пролетариат России будет всеми силами и всеми находящимися в его распоряжении средствами поддерживать братское революционное движение пролетариата всех стран» [10, с. 299]. И это задача конечно же в первую очередь касалась сопредельных территорий, стран и народов.

Вождь большевиков Владимир Ульянов-Ленин ожидал вестей о начале революции в Америке, Италии, Англии, Германии… Советский Союз щедро рассылал финансовую помощь союзным партиям разных стран. Розин приводит письмо Ленина Я.Д. Берзину от 1 ноября 1918 года, в котором говорилось так: «к вам едут дельные товарищи, денег не жалеть, особенно через них, для пропаганды во Франции» [10, c. 303]. Также Ленин вооружал и активно финансировал финский пролетариат и др., заботясь о разжигании пламени революций в Западной Европе и Америке, советы не могли обойти вниманием соседний Китай, и, тем более Синьцзян, находившийся так близко, что «шапка, унесенная ветром из СССР, непременно попадет в Восточный Туркестан». Таким образом, цели и первоочередные задачи Советского руководства в отношении Синьцзяна были определены. Они планировали создать на его территории советскую республику. К слову сказать, ведь Советский Союз уже имел подобный опыт в виде Монгольской Народной Республики, в рождении которой принял участие Т. Рыскулов.

Как сообщают факты полученных нами материалов из фондов архивов, советское государство проведение всех этих мероприятий планировало следующим образом: «организовав народно-революционную партию в Синь-Цзяне надо будет рекомендовать ей организацию республики в Синь-Цзяне как Монгольской народной Республики, конечно несколько иначе по специфическим условиям Синь-цзяна, так как Синь-Цзян отличается от МНР в экономическом отношении, как торгово-промысловая и оседло-земледельческая страна, в отличие от скотоводческой МНР» [11, л. 50].

Как известно, Советский Союз состоял из 15 советских союзных республик. Поэтому вполне закономерно, что в Синьцзяне планировалось создать именно республику. Существует интересное мнение, что, когда выбирали место столицы для приграничной с Синьцзяном Казахской ССР, выбор был между Акмолой (современной столицей Астаной) и Алма-Атой, выбрали Алма-Ату с перспективой, что она однажды станет столицей всего Туркестанского края. Подобные факты намекают на намерения присоединить Синьцзян к Советскому Союзу. Обсуждалась и система государственного управления будущей Республики. Следует отметить, что Синьцзян обычно упоминался в документах как самостоятельная государственная единица, отдельно от Китая.

«Если найдется возможным и целесообразным в Коминтерне надо будет рекомендовать и поставить вопрос перед Народно-Революционной Партией Синь-Цзяна с провозглашением народно-революционно-демократической республикой в Синь-Цзяне организовать на первой стадии такую власть по типам МНР во главе с президентом и министрами или комиссарами.

Кроме президента:

Совет Министров комиссаров во главе их председатель.

Потом 9 министров.

1. По Иностранным делам

2. По Военным делам

3. По Просвещению

4. По Финансовым Делам

5. По Внутренним Делам

6. По Торговле и Промышленным Делам

7. По Почта-Телеграф и Пути Сообщения

8. Земледелия

9. Здравоохранения

/Форма и схема на образование Правительства прилагается/»

Наибольшее внимание в этом «правительственном строительстве» уделялось Совету Министров, Министрам Иностранных Дел, Военных Дел и Просвещения, и было необходимо «поставить там своих лучших людей».

В 1930-е и 40-е годы на территории Синьцзяна действительно были созданы республики, например, Тюркская Исламская республика Восточный Туркестан, существовавшая в 1933-1934 гг., и позднее известная Восточно-Туркестанская Республика, действовавшая в 1944-1949 гг. Имеет ли Советский Союз какое-либо отношение к образованию данных республик, казалось бы, является весьма спорным вопросом. Чтобы на него ответить, необходимо ознакомиться с ситуацией в Синьцзяне в 1920-е годы, планами и действиями Советского руководства в отношении Синьцзяна, а также деятельностью в этом регионе резидентов мировых держав. Советские разведывательные и партийные службы многозначительно подчеркивали, что «хотя Восточный Туркестан принадлежит Китаю, но он находится далеко от центра Китайской Компартии». Именно так или иначе, по всей видимости, дипломатически обосновывалась идея создания новой советской республики на территории Восточного Туркестана, которая, между прочим, была бы очень кстати в связи с давней мечтой тюрко-монгольских народов этого края об избавлении от китайской гегемонии и оккупации и создании своей государственности на своей исконной территории.

Источники сообщают: «с другой стороны Восточный Туркестан находится в соседстве с СССР и с народной армией. Поэтому не следует ждать момента, когда урегулируется связь с центральной китайской компартией, Восточный Туркестан имеет весьма большое политическое значение». Эти строки документа характеризуют решительность советских властей в отношении Синьцзяна. Советы учитывали неприязнь уйгуров и дунган к китайцам и их решительность в вопросе за национальное самоопределение и культурные права коренного народа. «Уйгуры Средней Азии не имеют своей земли, они готовы вернуться на родину в любой момент». Уйгуры зачастую служили в Красной армии, а следовательно, обучились основам советского устройства и прониклись соответствующей идеологией. Как отмечено в исторических документах: «многие из них были в рядах красной армии, следовательно, опытные и многие из них работают в органах советов, получили партийное образование и состоят как члены Профсоюзов» [12, л. 5].

Идеологические постулаты в этих чрезвычайно важных материалах следующим образом характеризуют воздействие пропаганды власти советов и большевиков на революционное движение народов отставшего в своем культурном развитии Китая: «Великая Октябрьская Революция в России дала свои лучи на Восток широко открыла глаза трудящихся восточных национальностей, в том числе и трудящиеся Синь-Цзяна». А также то, что Советский Союз стал его убежищем и базой: «передовые части уйгурских революционеров нашли себе приют в Свободной Советской стране путем иммиграции из Синь-Цзяна в Советский Союз».

При активной поддержке и под чутким руководством Советского Союза, иммигрировавшие из Восточного Туркестана революционные элементы начали преобразовываться в «Союз революционных уйгурских рабочих». Однако, следует отметить, что все это происходило «совместно с китайскими товарищами, которые действовали с 1919 по 1925 гг. в Средней Азии и в глубине России». В Советском Союзе проходило обучение и подготовка будущих революционеров: «После Октябрьской Революции (как было сказано выше) уйгурские трудящиеся участвовали в социалистическом строительстве СССР и учились подготовляли себя к будущей борьбе за советы, за коммунизм в своей родной стране - Синь-цзяне»

Таким образом, в распоряжении СССР было определенное количество «хорошо политически подкованных товарищей уйгурских коммунистов, которые родственно и революционно связаны с Синь-Цзяном». Отмечалось, что «Они люди вчера приехавшие из Синь-Цзяна с еще не остывшими семейными и родственными связями в Синь-Цзяне». В то же время имелось «известное количество групп передовых и сознательных частей населения уйгурских трудящихся, которые лояльно относятся к Советской власти своей…», которые с «…симпатией защищают Советский Союз, сознательно признавая успехов социалистического строительства, пятилетки и колхозного строительства» [11, л. 46-47].

В целом, расстановка политических сил в этом регионе была такова: идейное присутствие Советского Союза поддерживалось уйгурскими рабоче-крестьянскими революционными элементами. Однако, вместе с тем, имелись «враждебные Советскому Союзу реакционные панисламистские контр-революционные элементы». В документе сообщалось, что они «выполняют задания британских агентов для спровоцирования войны и интервенции против СССР». Но все же «большинство трудящегося населения Синь-Цзяна непосредственно связано с Советским Союзом, а поэтому Советский Союз является близким другом и защитником трудящегося населения Синь-Цзяна». Синьцзян имел тесные трудовые связи с Советским Союзом, в особенности росло число сезонных рабочих, приезжавших в СССР на заработки [11, л. 47]. Ведь тогда прочно утвердившейся, демаркированной государственной границы еще не было.

Очень интересны сведения о действовавших в Синьцзяне организациях и группах «среди местных интеллигентов и мелких буржуа под разным названием как то «Кутулуш» (Освобождение), Бирлик (Единство), Итти-Хади-Таракки (Объединение развития), Нашари-Магариф (распространение просвещения), Иттифак (Союз), Туран и т.д». Однако отмечалось, что «Подлинное революционное движение в Синь-Цзяне еще слабо, нет крепко организованной народно-революционной партии и возглавляющей на ней коммунистической группы» [11, л. 48].

По данным советской разведки еще до начала каких-либо действий в Синьцзяне уже постепенно распространялись идеи марксизма и коммунизма. Важно, что такие «социалистические и коммунистические элементы», информированные и начитанные, «знакомые с основными принципами социализма и коммунизма» существовали «среди основного коренного населения». Эти элементы «по одиночке ведут свою пропаганду». Однако их деятельность была разрозненна и неорганизованна, не имела между собой четкой связи, сообщения и руководства. В расчетах на эту деятельность предполагалась «возможность организации коммунистических групп среди трудящихся масс основного коренного населения Синь-Цзяна, которые могут надежно руководить всем движением и самой революционной партией, но под общим руководством Коммунистической Партии Китая» [11, л. 49]. В целом ситуация была достаточно благоприятна для СССР: «Но и есть много здоровых людей и интернационалистов, что можно предполагать в перспективе т.е. есть зачатки и фундамент на организацию крепкой народно-революционной партии, которая надежна и способна была бы на борьбу по определенным выдвинутым программам».

Учитывая сложившуюся непростую обстановку, советы планировали вести подпольную деятельность с целью создания просоветского настроения в крае и в будущем создания местной коммунистической партии. Считалось, что «в связи с благоприятными условиями, существующими ныне в Синь-Цзяне», работа в этой провинции будет проходить относительно легко. Однако в инструкциях, подаваемых советской стороной своим агентам, указывалось, что «это не должно вызвать тенденции пренебрежения к условиям нелегальной работы. Несмотря на благоприятные условия, основная работа остается все время нелегальной» [13, л. 6]. И такая позиция, конечно же, была верной.

Рассмотрим теперь вопрос о качестве социальной базы и номенклатурной характеристике тех агентов, на которых возлагалась ответственная работа по проведению революционной борьбы в деле формирования социалистической народной республики в Восточном Туркестане. Работа по организации революционного дела, как видно из материалов, состояла из нескольких компонентов, включавших вербовку агентуры, налаживание связей, а также ведение подрывной деятельности и политической активности. автономный независимый политика

По характеру социального положения кандидатов подбирали чаще и в основном «из пауперов - парцельных крестьян, учеников и подмастерьев у кустарей и ремесленников, рабочих местной промышленности, бедноты» [14, л. 4а]. Однако имели место и исключения. К примеру, говорилось: «В случае большой политической активности кандидата и его безусловной партийной проверенности, в виде исключения можно выдвигать и отдельных выходцев из эксплуататорской среды». Все же в таких случаях, как мы видим из документов, выдвигались новые дополнительные требования, например: «измеритель приемлемости такого кандидата (из выходцев) - его большая политическая активность и партийная проверенность и наличие искреннего критического отношения к социальной среде, из которой он вышел, и безусловный, активный разрыв с нею».

Примечательно, что важным качеством для подбираемых кандидатур для революционной деятельности считалась глубокая преданность СССР, чтобы они «любили бы страну пролетарской диктатуры, как отечество угнетенных колониальных народов». Несмотря на так называемый народный, «интернациональный» характер политики большевиков, интересно, что существовал некоторый национальный ценз по набору кандидатов. В данном случае шла речь о точном заказе: «желательный национальный состав этой восьмерки-десятки: 4-5 уйгур-кашгарлыков и уйгур-таранчинцев; 3 дунганина; и 1-2 казака, киргиза» - отмечается в документе. И далее сказано, что «чрезвычайно важно, чтобы эта пропорция была выдержана. Однако, ни в коем случае нельзя в погоне за соблюдением пропорции снижать требования…». примечательны гендерные особенности: в пункте 6 документа, например, говорилось, что «желательно включить в состав восьмерки-десятки хотя бы одну женщину уйгурку и хотя бы одну дунганку». Из чего следует, как мы можем отметить, что советская власть проводила вполне оформленную гендерную политику. Они боролись за равноправие женщин, например за отмену калыма (выкупа) за невесту в азиатских советских республиках и т.д. Вероятно в работе в Синьцзяне они также были верны своим принципам.

Подготовку этой группы планировалось проводить «в порядке краткосрочных (не более года) курсов», за время которых их нужно было подготовить к «самостоятельной, руководящей работе в стране в условиях подполья». Также обговаривалась необходимость набора группы из 8-10 человек для трехгодичной подготовки. Большая длительность предполагала возможность некоторого снижения требований, «а именно - они должны обладать умением читать и писать на родном языке и иметь общее политическое образование» [14, л. 4б-5].

Обратим внимание на то, как происходила разработка агентурной сети. Какие были требования к кандидатам и как проходило обучение. Во-первых, происхождение: кандидаты должны быть из Синьцзяна (Кашгарии и Джунгарии), а дунгане могли быть и выходцами из провинции Ганьсу. В одном из документов шла речь о необходимости вербовки группы людей из 8-10 человек, которые должны были «находиться на достаточно высоком уровне политического развития и активности». Далее оговаривается: «Во всяком случае на таком уровне, который позволил бы в результате максимум годовой работы над ними, подтянуть их до уровня самостоятельной руководящей работы в том или другом районе страны».

Большое внимание уделялось уровню подготовки и обучения кандидата, а именно было желательно, чтобы он прошел определенную подготовку, которая называлась в документе «образовательная обработка», в одном из учебных заведений СССР, к примеру САКУ, техникум, совпартшколу, либо рабфак, или какое-то другое образование, которое обеспечивало бы нужный «объем общеобразовательных и политических навыков». Однако даже это требование не было необходимым: в документе оговаривалось, что «само собой разумеется, что какого-нибудь очень волевого, живого, мыслящего товарища, имеющего значительный опыт работы, политически выросшего на ней мы примем, если он даже и не окончил ни САКУ, ни техникума, ни совпартшколы, ни рабфака» [14, л. 4].

Как отмечалось, для такой кандидатуры необходимый минимум все же был: это «грамотность на родном языке - умение читать и писать, умение пользоваться книгой и газетой» [14, л. 4а]. Самым главным требованием для этой группы была «безусловная партийно-политическая проверенность каждого из кандидатов». Далее выдвигается ряд пожеланий к набираемым кандидатурам, например: «они должны обладать известным опытом партийно-массовой работы, организационными навыками, настойчивостью и упорством в преодолении трудностей».

Далее в изучаемых нами документах по истории Восточного Туркестана периода 1920-1940-х годов, открывается цель подготовки данной группы: «Очень существенно проверить их со стороны наличия интереса к активной работе в условиях подполья в своей стране и в способности этот интерес претворять в осмотрительную, но напористую, активную действительность». Вероятно, это определяет характер требуемого опыта «партийно-массовой работы» и организационных навыков.

Отдельные требования к кандидатурам отражают безусловно классовый характер работы: «В этой связи большое значение приобретает наличие у кандидатов острой классовой ненависти к своим феодально-клерикальным элементам, к своим ростовщикам, к своей компрадорской буржуазии и наличие, хотя бы недостаточно конкретного, хотя бы общего понимания, что эта среда (феодалы, феодалы-клерикалы, компрадоры, ростовщики) являются опорой империалистического порабощения страны».

Для организации работы по синьцзянскому направлению было создано так называемое Северо-Западное Бюро (СЗБ) в задачи которого входило: «вести самостоятельно от имени ЦК Киткомпартии и под общим руководством китайской делегации ИККИ: работу по развертыванию боевой нелегальной организации в северо-западных провинциях Китая (Син-Цзянь, Цин-хай, Гансу, Шэн-Си); создать опорные точки по пути Син-Цзянь, Сичуань (через пункты: Кульджа, Урумчи, Хами, Ансичжоу, Сучжоу, Ганджоу, Лиянчоу, Ланьчжоу, Кунчжан, Ханьчжун) для двусторонней курьерской связи между Северо-Западным Бюро и руководящими инстанциями советского Сичуана; добиться и держать радиосвязь с советским Сичуаном, передавая политические и военные директивы от китайской делегации ИККИ и от собственного имени в советский Сичуань; содействовать развитию красного партизанства на главных путях к Сичуану через Гансу-Шэнси, с одной стороны, через Цинхай, с другой, и возможно, через западную часть внешней Монголии - с третьей» [13, л. 4].

В задачи СЗБ входили такие сложные мероприятия как: создание «нелегальных организаций в войсковых частях, местных, провинциальных армиях», работа «по организации населения и развязыванию партизанской войны против местных феодалов и генералов». При этот в качестве важного условия отмечалось, что «эти два потока работы в армии и среди населения должны идти, главным образом, под знаком развертывания партизанской войны на всем пути между Сичуаном и Синь-Цзяном, в Цзинь-Хае соответственно». Даже в центральной провинции Сычуан велась активная работа: «Создание отдельных островов и очагов красного партизанства (необязательно с преждевременным открытым коммунистическим флагом) даст возможность перебрасывать кадры прямо в Сичуан или же из Сичуана в нашу сторону для их политического и военного обучения».

Основную базу СЗБ планировалось устроить на советской территории, предположительно в Алма-Ате. Здесь планировалась обработка информации «об обстановке и об условиях работы», а также проверка сведений «путем посылки на места тех товарищей, которые поступают в распоряжение Северо-Западного Бюро» [13, л. 4]. К слову, выбор Алма-Аты в качестве места расположения основной базы СЗБ косвенно подтверждает выше изложенную причину выбора Алма-Аты как столицы Казахской ССР. Кандидатуры для работы в СЗБ проходили тщательный отбор. В инструкции для СЗБ говорится: «Сев.Зап.Бюро ни в коем случае не берет кадров только по рекомендации органов ВКП/б/ и других организаций». Все предложенные какой-либо организацией кандидатуры должны были получить одобрение в Москве, пройти там обучение и дополнительную проверку. Только после этого они могли поступить в распоряжение СЗБ. Основной контингент для работы СЗБ предоставлялся Москвой.

Для выполнения запланированной работы была необходима налаженная система связи. В документе (название) говорится: «Сев.Зап.Бюро должно быть связано с группой ОМС (Отдел Международных связей), через которую Бюро держит связь с Москвой. В своем распоряжении Сев.Зап.Бюро должно иметь станцию, предназначенную для работы с советским Сичуаном. Для этого нужно предварительно сообщить Сичуану шифр позывные и выделить радистов. На установление радиосвязи уйдет не меньше 4-6 месяцев». Также планировалось в течение 6 месяцев снабдить СЗБ помимо основной станции 3-6 мелкими портативными радиостанциями «обученными радистами и шифровальщиками». «Эти станции будут постепенно перебрасываться Сев.Зап.Бюро на те точки опоры, которые успеют закрепиться на путях курьерской связи» [13, л. 5].

Курьерскую связь планировалось провести двусторонней, так, чтобы путь из Синьцзяна в Сычуан не соприкасался с путем из Сычуана в Синьцзян. Двусторонняя связь была также задумана «как встречное выбрасывание опорных точек из Сичуаня в сторону Сев.Зап.Бюро». однако для реализации этих планов было необходимо установление радиосвязи с Сичуаном. «Организационные меры по связи и установлению опорных точек» должны были занять по меньшей мере 4-8 месяцев, с соответствующими кадровыми ресурсами: «от 50 до 60 человек с соответствующим обучением радиоделу, шифрованию, обоснованию крыш покрытия и т.п» [13, л. 5]. Также предполагалось, что организованные «пути связи через Синь-Цзян и укрепленные мощные точки опоры партизанских отрядов» могут служить путями сообщения с Киткомпартией в случае ухудшения отношений с Японией [13, л. 6].

При этом требовалось направить «сильную группу военно-образованных людей после начала налаживания связи для работы СЗБ, в первую очередь радиосвязи с «советским Сичуаном», и для руководства военными операциями сичуанской красной армии». От СЗБ требовался сбор «исчерпывающей информации о силах и группировках противников и самой сичуанской армии, одним словом, подготовить все данные, нужные военному штабу как материал для своей руководящей работы» [13, л. 6-7], а в дальнейшем планировалось в случае благоприятных условий, что «Сев.Зап.Бюро сможет впоследствии выдвинуться нелегально с нашей территории на территорию Синь-Цзяна и далее Гансу этапами с тем, чтобы в конечном счете непосредственно связаться с советским Сичуаном».

Инструкция также обращала внимание на то, что «в этой работе мы сталкиваемся не только с аппаратом местных генералов, но также с агентурой англичан, из Тибета, и агентурой японцев», и в связи с этим особенно отмечала, что «вопросу нелегальной работы нужно уделять сугубое внимание, дабы не расшифровать наших задач» [13, л. 7].

Выводы

Таким образом, Россия играла достаточно важную роль в жизни местного населения, ее влияние отражалось и на экономических, и на политических решениях руководства провинции. Дети обеспеченных синьцзянцев часто изучали русский язык и постепенно проникались идеями марксизма-ленинизма [15]. Ситуация изменилась в 1924 году с подписанием Советско-Китайского договора, пересмотревшего отношения между странами. Деятельность советов в провинции была ограничена, на печатные издания была наложена жесткая цензура. Губернаторы Синьцзяна Ян Цзенсин и сменивший его Чзинь Шужен были настроены весьма настороженно по отношению к Советам. Но весьма любопытно сходство между планами СССР по созданию Республики в Синьцзяне, и Восточно-Туркестанской Республикой, установленной в 1944 году.

Литература и источники

1. Атантаева Б.Ж. Приграничное население и вопросы российско-китайского территориального разграничения во второй половине XIX века //Казахи России: история и современность т. 1, Омск, 2010.

2. Мухаметханулы Н. Этнокультура китайских казахов// Антология педагогической мысли Казахстана (ІІ том), Алматы, 2014

3. Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы. Издательство восточной литературы, Москва, 1958.

4. Алтайбек С., Иванов Г. Казахстан-Россия: тернистый путь к современной интеграции. Хронологическое собрание. 1731 - 2017 гг. Litres, 2018 г.

5. Michael Share. The Russian Civil War in Chinese Turkestan (Xinjiang), 1918-1921: A Little Known and Explored Front // Europe-Asia Studies, 2010.

6. Liao Zhang. Maximizing Soviet Interests in Xinjiang. The USSR's Penetration in Xinjiang from the Mid-1930s to the Early 1940s, 2012.

7. Daniel C. Waugh. Etherton at Kashgar: Rhetoric and Reality in the History of the “Great Game”, Seattle, 2007.

8. Ф.532. Оп. 4. Д. 327. Л. 62 Статьи об экономическом, политическом положении Синьцзяна. Российский государственный архив социально-политической истории.

9. Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996.

10. Ф. 514, Оп. 1, Д. 1075, Л. 50. Документальный материал о кадрах коммунистов в Синьцзяне. Российский государственный архив социально-политической истории.

11. Ф.532, Оп. 1, Д. 448, Л.5 Доклад и заявления студентов уйгурского (синьцзянского) кружка КУТВ. Российский государственный архив социально-политической истории.

12. Ф.514, Оп 1 Д. 1047 Л 6 РГАСПИ. Инструкция ИККИ для Северо-Западного бюро ЦК КП Китая, списки военных, партработников КПК в Маньчжурии. Российский государственный архив социально-политической истории.

13. Ф.514, Оп 1 Д. 1022 Л 4 РГАСПИ Материалы Ахматова о синьцзянцах и уйгурах. Российский государственный архив социально-политической истории.

Аннотация

Территория Восточного Туркестана, в силу своего уникального географического положения, а именно, расположения в самом центре Евразийского континента, оказалась под пристальным вниманием и интересом не только непосредственно России и Китая, но и многих других стран. Западные державы и Япония внимательно следили за ситуацией в регионе. Синьцзян - новые земли, некитайская часть Китая, удаленная от его центра, и оставшаяся за китайской стеной, был обречен стать не только объектом внимания международных игроков, но и сценой для решительной борьбы, иногда имевший подпольный характер. Многие государства преследовали в Синьцзяне свои интересы. Мы рассмотрим в этой статье политику Советского Союза в Синьцзяне в 20-е годы ХХ века. Советское государство унаследовало от Российской империи относительно развитую подпольную агентурную сеть. В 1920-е годы увлеченные идеями мировой революции советские лидеры стали разрабатывать планы создания на территории Синьцзяна независимой Республики, дружественной Советам. Данная статья основана на архивных документах и раскрывает внутреннюю позицию советской Компартии по отношению к Синьцзяну.

Ключевые слова: казахи, уйгуры, Восточный Туркестан, подпольная деятельность, интересы держав, революция

Т?йіндеме. Б?л ма?алада 1920-шы жылдары Шы?ыс Т?ркістанда Ке?ес Ода?ыны? саясатын ?арастырыл?ан. Синьцзянны? аума?ы Еуразия ??рлы?ыны? орталы?ында?ы бірегей географиялы? жа?дайыны? ар?асында тек Ресей мен ?ытайдан ?ана емес, одан бас?а да к?птеген елдерді? назарында болды. Батыс державалары мен Жапония айма?та?ы жа?дайды м??ият ба?ылап отырды. ?ытайлы? емес Шы?жа? алыста жат?ан ?ытайлы?тарды? іргесінен алыстап, халы?аралы? субъектілерді? ба?ылауында ?ана емес, сондай-а?, астыртын к?ресті? белгілі бір кезе?іне айналды. Шы?жа?да к?птеген елдерді? м?дделері т?йісті. Ке?ес Ода?ы патшалы? Ресейден салыстырмалы т?рде жа?сы дамы?ан агенттік желіні иеленді. 1920 жылдары ?лем революциясыны? идеялары ке?ес басшылары Синьцзян аума?ында Ке?естерге т?уелсіз республиканы ??ру?а арнал?ан жоспар ?зірледі. Ма?алада Ке?ес ода?ыны? Шы?жан?а ?атысты ішкі ?станымы м?ра?атты? ??жаттар негіз?нде талдау?а алын?ан.

Т?йінді с?здер: ?аза?, ?й?ыр, Шы?ыс Т?ркістан астыртын ?ызмет, елдерді? м?дделері, революция.

The territory of Xinjiang, due to its unique geographical position in the center of the Eurasian continent, was under scrutiny not only directly from Russia and China, but also from many other countries. The Western powers and Japan were closely following the situation in the region. Xinjiang, a non-Chinese part of China, remote from its center, and left behind the Chinese wall, was doomed to become not only the object of attention of international players, but also the stage for a determined, albeit underground struggle. Many countries pursued their interests in Xinjiang, and in this article we will look at the policies of the Soviet Union in Xinjiang in the 1920s. The Soviet Union inherited from Tsarist Russia a relatively well-developed agent network. In the 1920s, fascinated by the ideas of the world revolution, Soviet leaders started developing plans for the creation of an independent Republic friendly to the Soviets in the territory of Xinjiang. This article is based on archival documents, and reveals the internal position of the Soviet Communist Party in relation to Xinjiang.

Keywords: clandestine activities, agent network, East Turkestan, the interests of the powers, preparation, revolution.

Территория Восточного Туркестана, в силу своего уникального географического положения, а именно, расположения в самом центре Евразийского континента, оказалась под пристальным вниманием и интересом не только непосредственно России и Китая, но и многих других стран. Западные державы и Япония внимательно следили за ситуацией в регионе. Синьцзян - новые земли, некитайская часть Китая, удаленная от его центра, и оставшаяся за китайской стеной, был обречен стать не только объектом внимания международных игроков, но и сценой для решительной борьбы, иногда имевший подпольный характер. Многие государства преследовали в Синьцзяне свои интересы. Мы рассмотрим в этой статье политику Советского Союза в Синьцзяне в 20-е годы ХХ века. Советское государство унаследовало от Российской империи относительно развитую подпольную агентурную сеть. В 1920-е годы увлеченные идеями мировой революции советские лидеры стали разрабатывать планы создания на территории Синьцзяна независимой Республики, дружественной Советам. Данная статья основана на архивных документах и раскрывает внутреннюю позицию советской Компартии по отношению к Синьцзяну.

Ключевые слова: казахи, уйгуры, Восточный Туркестан, подпольная деятельность, интересы держав, революция

Размещено на Allbest.ru