Советский социализм - что это было?

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Советский социализм - что это было?

Лоскутов В.А.

Цель данной работы -- определить единое основание исторического бытия капитализма и социализма. Как общественно-экономическая формация социализм приходит на смену капитализму. Будучи же субстанциональной тенденцией развития «начала» новой истории и одним из важнейших механизмов ее качественного обновления, социализм появляется и существует вместе с капитализмом. Капитализм и социализм возникают вместе, в одно и то же исторически определенное время в качестве двух различных способов развития и разрешения противоречия деятельности и самодеятельности. И исчезают в последующем не сами по себе и не по отдельности, но исключительно вместе, под влиянием одних и тех же практических причин и исторических стимулов. В холодной войне капитализма и социализма победила гражданская составляющая истории. Посткапитализм и постсоциализм появляются лишь тогда, когда единство капитализма и социализма становится источником развития новой истории, способом утверждения в истории ее самодеятельных начал в качестве ведущей противоположности и «производящей причины».

Ключевые слова: антиистория, новая история, посткапитализм, постмодернити, постсоциализм.

идеология политическая формация капитализм социализм

Единство капитализма и социализма как «начало» развития новой истории

Историю человечества можно с определенной долей принятой в таких случаях условности разделить на два основных этапа. На первом этапе, который в принципе уже завершился или близок к тому, ведущим, основополагающим противоречием исторического развития была противоположность деятельности и самодеятельности, причем ведущей противоположностью данного противоречия на протяжении всего этого периода, который начинается с антропосоциогенеза и заканчивается во времена первоначального накопления капитала, оставалась деятельность. Переход на следующий этап исторического развития был связан в первую очередь с качественным обновлением природы данного противоречия и превращением самодеятельности в его ведущую противоположность. За последние два столетия современной истории накоплен значительный практический материал, убедительно свидетельствующий о том, что в это время -- в девятнадцатом и двадцатом столетиях -- на уровне предельных оснований развития всемирной истории происходили очень важные, буквально тектонические изменения, характеризующие качественное обновление глубинных источников и предельного смысла развития исторического мира. Субстанциональные модификации исторической материи, пространственно-временных координат ее осуществления касались, в основном, логики развития истории, которая, в свою очередь, оказалась сущностно связана с процессом качественной трансформации противоречия деятельности и самодеятельности, с очередным и теперь уже действительно «большим взрывом» человеческой истории, изменившим в эти столетия не только ландшафт исторической жизни человека, но и тот единственно возможный способ исторического бытия, с помощью которого человек осваивал и присваивал свою собственную историю.

В рамках этого, еще только возникающего, казалось бы, из ниоткуда процесса становления новой истории уже сегодня можно выделить относительно завершенный этап трансформации первой ступени всемирной истории во вторую, такой период превращения одного в другое, который одновременно принадлежит уходящему прошлому и нарождающемуся будущему. Если попытаться проникнуть в тайну «большого взрыва» и рождения новой истории, проанализировать внутреннюю логику и основные системообразующие законы данного процесса, можно заметить, что это был период напряженного и достаточно драматичного становления не просто обновленного исторического мира, но этап возникновения «начала» его развития.

Историческая трансформация универсальной логики и основных смыслообразующих констант развития противоречия деятельности и самодеятельности, которая как раз и определяла внутренний динамизм и, казалось бы, неисчерпаемый потенциал самообоснования новой истории, происходила в это время в очень ограниченных и, можно даже сказать, стесненных обстоятельствах исключительно самоопределения «начала» обновленной истории. Этот процесс был опосредован качественным изменением характера и природы развития многих иных противоречий, что делало его, с одной стороны, различенным и опосредованным, но, с другой стороны, «положительно устойчивым» (Гегель). Среди многообразия всех этих противоречий особенно выделялось противоречие капитализма и социализма. Именно оно, с одной стороны, задавало границы возможной трансформации деятельности в самодеятельность и наоборот, а тем самым определяло пределы становления «начала» новой истории, с другой стороны, делало этот процесс исторически осмысленным, ибо указывало, в конечном итоге, на то, что же в действительности было фактическим источником развития новой исторической реальности, что в результате ее обновления стало ведущей противоположностью в противоречии деятельности и самодеятельности.

Принято считать, что социализм -- это общественно-экономическая формация, пришедшая на смену капиталистической формации. В таком понимании характера их взаимоотношения есть свой исторический и, безусловно, практический смысл. Только хотелось бы в связи с этим заметить, что оно не является единственным. Более того, как нам представляется, оно оказывается отнюдь не исходным, но производным от иного, более глубокого понимания сущности исторического взаимодействия данных формаций. Сущность капитализма и социализма можно и нужно определять через нечто третье -- единое основание их исторического бытия. Традиционно в роли данного основания рассматривают общество. Отсюда и появляются определения данных социальных феноменов как общественно-экономических формаций. Если же в качестве такого основания мы будем рассматривать не общество, но систему развития целостного исторического мира, тогда у нас появляется возможность определить капитализм и социализм в качестве основных тенденций самоопределения «начала» его обновления, которое, в свою очередь, находится на определенном этапе саморазвития -- всего лишь на этапе становления. Источником самообоснования данного «начала» как раз и становится обновленное противоречие деятельности и самодеятельности. Обновленное в том смысле, что его противоположности как бы меняются местами: источником и смыслообразующим началом новой истории становится не деятельность, как это было до появления капитализма и социализма, но историческая самодеятельность человека.

Как общественно-экономическая формация социализм приходит на смену капитализму. Будучи же субстанциональной тенденцией развития «начала» новой истории и одним из важнейших механизмов ее качественного обновления, социализм появляется и существует вместе с капитализмом. В относительно «замкнутом» историческом пространстве «начала» развития новой истории капитализм и социализм возникают и становятся в качестве двух различных, но диалектически взаимосвязанных способов обращения данного «начала» в его прошлое и будущее, в соответствующие основания развития целостного исторического мира. Логика исторического становления и развития капитализма, вплоть до посткапитализма, показывает, каким образом «начало» новой истории присваивает и осваивает весь предшествующий исторический опыт развития человечества. В отличие от капитализма, логика исторического становления социализма всецело устремлена в будущее, туда, где свободный человек посредством своей самодеятельности изменяет природу и качество бытия исторического мира. В жестко заданных границах «начала» развития новой истории социализм, насколько позволяет ему реальный исторический процесс, моделирует возможное будущее человеческой истории. То, что может произойти с ней, если историческая самодеятельность каким-то образом превратится в ведущую противоположность ее противоречивого единства с деятельностью. Естественно, что в рамках «начала» новой истории капитализм и социализм взаимодействуют только между собой, в результате чего их реальное прошлое, как и будущее, остается по ту сторону границ данного «начала». В конце концов, они представляют это прошлое и будущее лишь в превращенной форме, в виде определенных тенденций и форм развития «начала» новой истории. В этом смысле нельзя однозначно утверждать, что капитализм -- это своеобразный образ прошлого в настоящем, а социализм -- образ будущего. Капитализм имеет такие же права на будущее, как и социализм на прошлое. «Начало» обновленной истории присваивает и осваивает, преобразует в сложную и противоречивую логику становления исключительно свое прошлое и будущее с помощью диалектического единства капитализма и социализма. Другое дело, что если в начале становления «начала» определяющей тенденцией развития является капитализм, то в конце этого процесса аналогичную роль играет окрепший в непрекращающейся ни на минуту борьбе со своим визави социализм. И в том, и в другом случае они существуют всего лишь как тесно и сущностно взаимосвязанные тенденции развития и самоопределения «начала» новой истории.

Противостояние капитализма и социализма заключено в совершенно определенные исторические границы, которые образует система внутренних опосредований процесса становления нового этапа всемирной истории, то, что можно было бы назвать пределами изменений «начала» ее развития. По мере того, как «начало» превращается в систему развития обновленного исторического мира, конечно же, меняются и будут меняться в последующем смысл и логика взаимодействия капитализма и социализма, их место и роль во всемирной истории. Но до тех пор, пока они заключены в сравнительно жесткие рамки «начала» и являются внутренними источниками его исторического самоопределения и самообоснования, до тех пор они образуют достаточно связный и относительно завершенный ряд форм становления принципиально нового способа существования противоречия деятельности и самодеятельности -- такой истории, в которой основным источником человеческой свободы и «последней» причиной его исторического творчества становится самодеятельность человека.

Если быть последовательным в своих теоретических и методологических размышлениях, то нельзя не согласиться с очень странным, на первых взгляд, но, тем не менее, абсолютно естественным выводом о том, что данные формы развития противоречия деятельности и самодеятельности, капитализм и социализм, как основополагающие тенденции самоопределения этого противоречия в качестве «начала» обновления всемирной истории, появляются, как, впрочем, и исчезают в последующем, не сами по себе и не по отдельности, но исключительно вместе, под влиянием одних и тех же практических причин и исторических стимулов.

Капитализм и социализм возникают вместе, в одно и то же исторически определенное время в качестве двух различных способов развития и разрешения противоречия деятельности и самодеятельности. Они были призваны историей разрешить одну и ту же практическую задачу -- обеспечить в рамках самообоснования «начала» обновленной истории превращение самодеятельности в ведущую противоположность противоречия деятельности и самодеятельности. Капитализм всегда был ориентирован в своем развитии на эволюционное изменение природы данного противоречия. На протяжении всей своей истории он преимущественно опирался на глубинные начала самодеятельности в самой деятельности, исходил из конкретного тождества этих противоположностей, что, в конечном итоге, способствовало постепенному, эволюционному оборачиванию их друг в друга и вызреванию не где-либо, а именно внутри деятельности ее субстанциональной противоположности. Социализм же, напротив, изначально был ориентирован на развитие самодеятельности как таковой, на отделение самодеятельности от деятельностных оснований и условий ее исторического развития, на превращение самодеятельности в основополагающий движущий принцип качественного обновления исторического мира. В отличие от капитализма, который в своем развитии не выходил, да и не стремился выйти, за рамки и пределы «начала» обновленной истории, социализм постоянно пытался стать этим «началом», превратиться в единственный и универсальный источник развития всемирной истории на новых основаниях. Этому факту есть свое объяснение. Дело в том, что социализм был призван изменить природу противоречия деятельности и самодеятельности с помощью и посредством развития тех форм бытия самодеятельности, которые на то время оказались наиболее развитыми и подготовленными для решения этой задачи. В то время как капитализм искал и, в конечном итоге, находил в самом себе «начала» и зародыши новой самодеятельности, создавал необходимые и достаточные деятельностные условия для их взращивания и последующего оформления в виде субстанциональных исторических сил, социализм пытался использовать в качестве универсального средства для кардинального, по своей сути, революционного переустройства исторического мира наиболее развитые на то время формы самодеятельного бытия деятельности и с огромным воодушевлением из доставшегося ему по наследству исторического материала создавал новые формы развития старой истории. Что, в конечном итоге, если отвлечься от соответствующих, «сопутствующих» данному процессу превращений капитализма, должно было позволить ему сделать таким, а не другим образом обновленное противоречие деятельности и самодеятельности действительно «началом» развития новой истории.

В «начале» развития любой органической целостности отношения между основными, системообразующими тенденциями его самоопределения не только прозрачны и относительно просты, в отличие от ставшей развитой системы, где много различного рода различений и опосредований, но и до предела обострены, находятся в состоянии активного противостояния и противоборства. Не является исключением и «начало» развития обновленной истории. Решая одну и ту же историческую задачу, но, естественно, различным образом, капитализм и социализм не просто создавали внутреннее напряжение, какую-то особую энергетику зарождения новой истории, но и предлагали некоторые, естественно, отличные друг от друга пути и средства ее материализации. Что роднило их между собой, так это неприятие своего иного. И капитализм, и социализм, будучи тенденциями самоопределения «начала» развития новой истории, всеми доступными им средствами пытались утвердить себя в качестве единственно универсального источника обновленной истории. Естественно, им это не удавалось сделать в полной мере, и как только их противостояние доходило до определенного уровня, высокой степени противоборства, грозящего взорвать «начало» новой истории изнутри и тем самым остановить процесс ее становления, так сразу включались особые механизмы самообоснования целостного исторического мира, а противоборство капитализма и социализма превращалось в процесс конвергенции, конструктивное взаимодействие посткапитализма и постсоциализма.

Капитализм всячески способствовал развитию самодеятельности в самой деятельности, в том числе и таких ее форм, которые в последующем явились, о чем мы подробнее скажем ниже, источником становления и развития советского социализма. Источником развития всего того многообразия исторических форм человеческой активности, которые по мере их вызревания в недрах капиталистической формации все более тесно взаимодействовали между собой, образуя достаточно сложное и подвижное пространство гражданской жизни исторического человека. Если иметь в виду стратегию развития капитализма и то, каким образом он способствовал оборачиванию противоречия деятельности и самодеятельности, то можно отметить, что, сделав принципом своего «самодеятельного» развития гражданскую составляющую истории, капитализм достаточно успешно справился с очень непростой задачей смены предельных оснований развития исторического мира -- предложил реальный и достаточно эффективный способ разрешения данного субстанционального противоречия.

Важнейшей и в каком-то смысле наивысшей исторической формой развития самодеятельности в условиях капиталистической формации была классовая борьба. Именно ее социализм сделал стартовой площадкой для начала обновления истории. Ее он использовал в качестве предельного основания своего исторического становления. Она была исходной точкой процесса самоопределения социалистической модели обновления основополагающего противоречия развития исторического мира. Генетически исходной формой существования социализма в недрах капиталистической формации, универсальным способом противостояния и противоборства капиталистических классов было «пролетарское движение» (К. Маркс, Ф. Энгельс). Опираясь на данный способ развития исторической самодеятельности человека как на свое предельное основание, социализм довел историческое развитие пролетарского движения до его логического завершения -- до пролетарской революции, диктатуры пролетариата и социалистического строительства. Именно в этой точке исторического самоопределения «начала» новой истории, когда революционный пролетариат установил свою диктатуру над историей, и произошел качественный скачок, в результате которого историческая самодеятельность, первоначально в форме диктатуры пролетариата, а затем и советского народовластия, превратилась в рамках «начала» новой истории в ведущую противоположность по отношению к деятельности и стала практически единственным основанием развития целостного исторического мира -- советской тоталитарной формации.

Советский социализм завершил свой недолгий, но мучительный исторический путь на рубеже веков и тысячелетий. Может быть, это покажется кому-нибудь случайным совпадением, но и капитализм где-то примерно в это же время вступил в такую фазу своего исторического превращения, которую большинство исследователей характеризуют как «посткапитализм». Конечно же, это не случайность, ибо обе эти тенденции развития «начала» новой истории примерно в одно и то же время реализовали и исчерпали свой исторический потенциал. Посткапитализм и постсоциализм -- явления одного исторического порядка. Только вместе они показывают, каким образом, преодолев «ужасы» капиталистического общества и «преимущества» социалистической формации, «начало» развития новой истории, практически полностью исчерпав в этом процессе свой безусловно позитивный исторический потенциал, то есть создав реальную систему опосредующих звеньев превращения противоречия деятельности и самодеятельности, естественно и логично становится постоянно действующим, универсальным источником развития обновленной истории.

Завершается определенный этап развития противоречивого единства капитализма и социализма. Всего лишь этап, суть которого в том, что данное противоречие еще только возникает и проявляется вовне всего лишь как «начало» новой истории. Да, это всего лишь начало развития, но уже на этом этапе, естественно, не без борьбы происходит «естественный» отбор позитивных тенденций развития исторического мира и отторгается то, что мешает их полной реализации, будь то в виде тенденций или относительно завершенных исторических форм развития. Как известно, в холодной войне «гражданского мира» (капитализма) и «социалистического строительства» (социализма) победила гражданская составляющая истории, та форма развития исторической самодеятельности человека, с помощью которой он не только победил, казалось бы, всесильное тоталитарное мироустройство, но и заложил реальные основания для того, чтобы превратить собственную самодеятельность в действительное начало развития новой истории. Посткапитализм и постсоциализм (посттоталитаризм) появляются лишь тогда, когда в результате борьбы с тоталитаризмом единство капитализма и социализма становится действительно источником развития новой истории, формой обнаружения обновленного противоречия деятельности и самодеятельности, способом утверждения в истории ее самодеятельных начал в качестве ведущей противоположности и «производящей причины». И как начало развития новой «самодеятельной» истории единство капитализма и социализма никуда не исчезает, но продолжает и будет еще какое-то время продолжать жить в обновленных, развернутых формах развивающейся на своих собственных основаниях истории.

Историческая сущность советского социализма

Сущность советского социализма следует определять во взаимосвязи с аналогичными определениями сути «начала» развития новой истории и, одновременно, сущности капитализма. Только в этом случае нам откроются все скрытые тайные пружины и реальная логика исторического превращения советского социализма в важнейший, определяющий фактор развития не только истории двадцатого века, но и всемирной истории в целом.

Советский социализм был конкретно-исторической моделью становления и трансформации «начала» развития новой истории, таким способом исторической инверсии противоречия деятельности и самодеятельности, который должен был гарантировать превращение самодеятельности в ведущую и определяющую противоположность данного противоречия. В силу определенных обстоятельств, о которых мы частично говорили выше, советский социализм решал и разрешил эту историческую задачу совершенно определенным образом, в результате чего «начало» развития новой истории в себе и для себя оказалось разделенным на две существенно различные модели развития: собственно историю и антиисторию.

Антиистория (= советский социализм) представляла собой реальный, практический образ отчужденной и фетишизированной истории, в основе которой лежали объективные законы развития отчуждения предшествующей истории и те формы превращения противоречия деятельности и самодеятельности, которые, в конечном итоге, в процессе и результате социалистического строительства стали основной причиной отчуждения самодеятельности от деятельности и превращения ее в фетиш, своеобразного демиурга развития «начала» новой истории. Опираясь в своем развитии в первую очередь на отчужденные формы исторической самодеятельности человека (диктатуру пролетариата, социалистическое и коммунистическое строительство), советский социализм, извратив сущность исторического процесса, превратил его в антиисторию: оторвал самодеятельность от деятельности, противопоставил их как абсолютно отличные друг от друга противоположности, определенным образом трансформировал отношения между ними и, в конечном итоге, фетишизировав их связь, сделал отчужденную самодеятельность (советское народовластие = демократия «наоборот») единственным универсальным источником исторического развития.

Антиистория развивается по своим собственным, объективно существующим законам, но не где-то в зазеркалье исторического мира, а в глубинах «начала» развития новой истории. В результате действия этих законов становится такая форма развития «начала», которую мы называем тоталитаризм. Поскольку основной целью написания данной статьи все-таки является раскрытие диалектики взаимоотношения капитализма и социализма, а тоталитаризм характеризует логику социалистического отчуждения и извращения «начала», постольку мы отсылаем нашего читателя к тем работам, в которых тема тоталитарного развития современной истории раскрыта более полно и глубоко, а в данной статье сосредоточим свое внимание лишь на проблеме определения сущности советского тоталитаризма в контексте исторических превращений капиталистической и социалистической тенденций развития «начала» новой истории.

Советский социализм -- это конкретно-историческая модель взаимоотношения капитализма и социализма в исторически ограниченных рамках «начала» развития новой истории. Сущность этой модели заключается в том, что она раскрывает основные закономерности становления новой истории, описывает достаточно сложный и противоречивый процесс его ускорения за счет отчужденной от деятельности и фетишизированной самодеятельности. Советский социализм -- это попытка истории в условиях зарождения «начала» ее обновления смоделировать в реальности ту историю, которая должна будет наступить после становления новой истории, то есть смоделировать развитие истории на своей собственной основе, каковой как раз и должна стать обновленная историческая самодеятельность человека. В результате такого рода моделирования, соединения законов отчуждения и самодеятельности человеческая история чуть было не превратилась из «начала» новой истории в своеобразное начало ее конца.

Советский социализм -- это сложный и запутанный клубок взаимоотношений капитализма и социализма. Имеется в виду не только то, что они как две противоборствующие общественно-экономические системы постоянно и с необходимостью взаимодействовали друг с другом на мировой арене, но и то, что в реальной истории социализма, в рамках тоталитарной антиистории, по эту сторону железного занавеса капитализм и социализм вели непрерывную и непримиримую борьбу друг с другом за существование и лидерство. В этой борьбе как раз и заключался основной исторический смысл существования советского социализма. Преодоление капитализма, его изживание и выход в новую историю с помощью обновленных самодеятельных оснований развития (диктатура пролетариата, социалистическое и коммунистическое строительство) -- вот основное кредо идеологической и практической истории отчужденного социализма. С помощью ускорения процессов становления новой истории (кстати будет сказать, что данная тема в ее общедиалектическом смысле вообще является практически белым пятном в системе философского знания) он пытался создать посткапитализм, выпрыгнуть из «начала» новой истории и стать единственным источником его обновления.

«Начало» развития любой органической системы -- это особый сгусток исторической энергии, который специфическим образом представляет прошлую и будущую логику и систему качественных изменений данного целого. Будучи важнейшей формой трансформации «начала» новой истории, советский социализм наиболее полно и глубоко, в относительно «чистом» виде выразил глубинный смысл «самодеятельного» (революционного) обновления исторического мира. Он не вышел и не мог в принципе выйти за границы «начала». Все, что с ним происходило в двадцатом столетии, было предопределено логикой становления новой истории, то есть исключительно логикой самообоснования «начала» ее развития. Прежде чем стать источником обновления исторического мира, «начало» развития новой истории должно было в себе и для себя представить «формулу» превращения «начала» в нечто абсолютно иное -- систему развития нового. Оно должно было каким-то образом обратиться к собственным основаниям развития, и лишь оттолкнувшись от них, в конкретно-исторических формах смоделировать возможное будущее этого «начала» (не новой истории, но лишь ее «начала»!), то, что должно произойти с капитализмом и социализмом после того, как данное «начало» станет источником развития новой истории. Оно должно было в конкретном историческом материале практически смоделировать то состояние истории, которое должно было придти на смену капитализму, как, впрочем, и социализму.

Напомним еще раз, что в данном контексте, в процессе концептуального анализа «начала» новой истории, капитализм рассматривается нами исключительно как ведущая тенденция и одна из траекторий самоопределения этого «начала». Мы определяем его в качестве своеобразной вершины всего предшествующего развития исторического мира. Социализм же в этом случае был и остается такой же, как, впрочем, и капитализм, тенденцией самообоснования «начала», только, в отличие от капитализма, он представлял в реальности не столько логику, а значит и последовательность этапов общественного развития, вплоть до ее вершины -- капиталистической общественно-экономической формации, сколько особую форму «снятия» всей предшествующей системы развития исторического мира, основных закономерностей формационного развития истории, в том числе, естественно, и капитализма. Социализм продемонстрировал своеобразные границы капиталистического самоопределения «начала» новой истории и особым образом зафиксировал необходимость их преодоления, то есть неизбежность выхода за пределы этого «начала» -- в мир посткапитализма. Говорить о капитализме и социализме как о такой исторической реальности, которая существует вне «начала» развития новой истории, - неправильно, да и бессмысленно. Но когда мы характеризуем их в качестве основных тенденций его самообоснования и превращения в источник обновления исторического мира, не следует забывать, что и «начало» имеет свой конец. Что конец «начала» так же принадлежит ему, как и то, с чего все когда-то началось. В этом смысле социализм -- это своеобразный конец «начала». Форма его завершения и превращения в источник посткапиталистического и постсоциалистического развития истории.

Советский социализм специфическим образом соединил начало «начала» (основной закон всей предшествующей деятельности -- отчуждение) и его конец (генетически исходную форму существования основного закона его будущего развития -- самодеятельность). Он не просто показал, как возможно развитие капитализма вплоть до его полного и окончательного «искоренения» из истории с помощью особых форм развития исторической самодеятельности человека, но и раскрыл механизмы самоуничтожения «начального» социализма -- отчуждение самодеятельности человека и господство полученных таким образом извращенных и фетишизированных форм над историей.

Столкновение капитализма и социализма в рамках «начала» новой истории было неизбежно. Оно с необходимостью должно было случиться и, естественно, случилось. Закономерно, что этот процесс протекал в различных формах. С одной стороны, эти противоположности боролись между собой в конкретно-исторических формах классического капитализма, империализма, современного капитализма. И здесь «социалистическое» обновление капитализма осуществлялось посредством развития его гражданской составляющей -- различных форм и способов развития «капиталистической» самодеятельности человека. С другой стороны, они боролись между собой в форме советского социализма и всех тех его практических модификаций, которые имели место в реальной истории. В этом случае «капиталистическое» обновление социализма происходило как все нарастающий процесс отчуждения исторической самодеятельности от человека. И в том, и в другом случае результат был один -- выход в иное, некапиталистическое и несоциалистическое измерение истории. Реальный капитализм предлагал перейти в новое измерение человеческой истории с помощью постепенного вытеснения из истории отчуждения исключительно за счет развития «начал» ее самодеятельного бытия. А реальный (советский) социализм, напротив, предлагал проделать этот путь с помощью отчужденной самодеятельности, что неизбежно вело к расширению пространства действия законов отчуждения. То есть он предлагал такой путь «поглощения» капитализмом (отчуждением) социализма (самодеятельности), который бы привел нас всех в точку обновления законов развития всемирной истории значительно быстрее, нежели тот путь, который предлагал пройти капитализм. Социализм предлагал реализовать на практике такой способ самомобилизации универсальных сил и исторического потенциала капитализма, который бы гарантировал его самоуничтожение и последующий переход к посткапитализму.

На самом же деле существовало всего два возможных пути обновления истории. Один из них был нацелен на создание неких универсальных способов уничтожения отчуждения как основного закона развития предшествующей истории и создание условий для замещения этого закона различными формами развития исторической самодеятельности человека. Другой же, тот, который мы называем советским социализмом, напротив, всячески инициировал развитие отчужденных и, что очень важно, отчуждающих форм самодеятельности, доведя тем самым логику исторического самоопределения отчуждения до ее закономерного завершения и самоуничтожения. Советский социализм показал, каким образом отчужденная и отчуждающая самодеятельность «убивает» капитализм и как с помощью коммунистического строительства кончает жизнь «самоубийством» собственно социализм.

Подчеркнем еще раз, что все те изменения в системе развития исторического мира, о которых мы здесь говорим, происходили исключительно в рамках самоопределения «начала» новой истории. Мы об этом повторяем вновь и вновь для того, чтобы правильно сформулировать и, в конечном итоге, осознать одну простую мысль, что советский социализм -- это не просто посткапитализм. Он имитировал в «интересах» самоопределения «начала» новой истории возможное будущее этого «начала», то, что с ним должно было случиться по мере того, как процесс становления новой истории с необходимостью превращался в процесс ее развития. Поэтому советский социализм, впрочем, как и капитализм, указывал лишь на ту границу «начала», тот предел становления новой истории, за которым, конечно же, не сразу, но постепенно, хотя и неуклонно, формировалась способность исторического мира развиваться по законам как посткапитализма, так и постсоциализма. В этом смысле советский социализм самим фактом своего существования, не говоря уже об его активной «революционной самодеятельности», способствовал не только превращению капитализма в посткапитализм, но и социализма в постсоциализм. Там, где заканчивается советский социализм, начинается посткапиталистическая и постсоциалистическая история, начинается новая, опирающаяся на обновленное противоречие деятельности и самодеятельности история.

Советский социализм -- генетически исходная форма развития посткапитализма

Советский социализм -- это и есть осуществленная на практике модель «перегоняющего» исторического развития. В начале двадцатого века на крутом революционном вираже российское общество не удержалось в плоскости естественной истории и свернуло на путь «социалистического строительства» светлого будущего. Оно попыталось там, в зазеркалье исторического процесса, создать реально действующую модель развития того общества, которое должно придти на смену индустриальному, капиталистическому способу развития истории, -- модель постиндустриального и посткапиталистического исторического мира. В этом смысле советский социализм и был в действительности первым в истории постиндустриальным обществом, генетически исходной формой его развития. Специфика его существования в этом качестве проявлялась, в частности, в том, что, будучи формой и особой логикой постиндустриального развития, социализм не просто соседствовал, но активно взаимодействовал с аналогичной логикой «индустриализации» истории. Эти два процесса на развалинах Российской империи протекали одновременно, в тесном взаимодействии. С одной стороны, социализм, безусловно, был историческим «паразитом», то есть жил и развивался за счет социальной, технологической, культурной энергии бурно и системно развивающейся «индустриализации» советского исторического мира. Но, с другой стороны, будучи формой социалистического строительства, он корректировал упущения и недостатки индустриализации, особым образом выпрямлял логику развития этого процесса, ускорял или замедлял его, был масштабом и системой координат тоталитаризации соответствующих общественных отношений и социальных институтов. С помощью социалистического строительства не только создавался индустриальный потенциал советского народовластия, но и, что особенно важно, формировался особенный мир постиндустриального развития. Когда наиболее развитые страны вступили на путь постиндустриального развития, там, на большой исторической дороге, в полный рост, со всеми своими «преимуществами», уже стоял с большой атомной дубиной в руках «развитой социализм».

Советский социализм -- это модель «перегоняющего» исторического развития и, что очень важно еще раз подчеркнуть, генетически исходная форма существования постиндустриальной эпохи, способ ее отчуждения от реального исторического процесса и превращения в принцип развития антиистории. Обычно при определении сущности постиндустриального общества в первую очередь обращают внимание на те его основные характеристики, которые отличают данное общество от предшествующей индустриальной эпохи. В постиндустриальном обществе происходит радикальное ускорение технического прогресса, снижается роль материального производства (уменьшается его доля в системе общественного производства), ускоренными темпами развиваются сферы услуг и информации, изменяется мотивация и характер деятельности, происходит качественное изменение всей социальной структуры, общество переходит от производства товаров к производству услуг. Определяющую роль в общественном развитии начинают играть информация, последовательная обработка предмета деятельности и наукоемкие технологии. В результате все эти изменения приводят к тому, что системообразующим началом общественного развития становится не отношение человека к «первой» и даже не ко «второй» природе, а его отношения с другими людьми.

Советский социализм -- это особая форма существования «информационного общества». Он создал особую культуру пограничного бытия человека -- своеобразный мир отрицания и утверждения «постмодернити». Советский социализм -- это попытка создать посткапиталистический социум. Путем извращения «начал» логики постиндустриального развития он превращает многообразный и многокрасочный исторический мир в глубоко идеологически эшелонированное, Гулагом обеспеченное, Госпланом просчитанное «социалистическое строительство».

Социализм -- это антиистория, модель «перегоняющего» исторического развития, неудачная попытка за счет отчужденной самодеятельности «перепрыгнуть» через какие-то исторические этапы и с помощью их фетишизации проникнуть в будущее индустриального общества, построить там новый, постиндустриальный исторический порядок. В «построенном» таким образом будущем вместе с рынком исчезает экономическая целесообразность, а материальное производство оказывается как бы на задворках истории. Его место занимает система «коммунистического» (номенклатурного) распределения произведенного на стройках социализма продукта. Распределялся же он исключительно в соответствии с нормами штатного расписания новой, пролетарской истории. На самом же деле, поскольку в это же самое время строителям социализма приходилось ускоренными темпами решать задачи индустриализации общественной жизни, материальное производство продолжало играть достаточно весомую роль в жизни людей, но опосредованно. Все дело в том, что материальное производство и вся псевдоэкономика социализма в целом были подчинены определенным целям, задачам социалистического строительства и, что самое главное, целям борьбы с все возрастающей угрозой империализма. В этих условиях развивались лишь те производительные силы и производственные отношения, те сферы материального производства, которые создавали материально-технический базис для сохранения и обновления средств социалистического строительства, создания «системы социализма», укрепления ее позиций в борьбе с «внутренним» и «внешним» капитализмом. Поскольку социализм находился в постоянной и непрекращающейся борьбе с мировым империализмом, был активным участником и инициатором многих битв холодной войны, постольку все силы материального производства были брошены на обеспечение военного превосходства над потенциальным и реальным противником. Радикальное ускорение технического прогресса в условиях социалистического строительства также главным образом коснулось тех сфер общественного производства, которые работали на войну. Если где-то, когда-то и было действительное соединение преимуществ социализма с техническим прогрессом, о чем постоянно пеклись идеологи развитого социализма, то именно в этой сфере общественной жизни. Здесь мы ни в чем не отставали от развитых индустриальных государств и вместе с ними, только более интенсивно и организованно, двигались к постиндустриальному типу технологического развития. Другое дело, что цивилизационный, технологический потенциал социализма хотя и работал в отдельных случаях на идею постиндустриального развития достаточно эффективно, тем не менее был настолько «обесчеловечен», что терялся какой бы то ни было смысл производства, как, впрочем, и потребления «постиндустриального» продукта социалистического строительства. Атомные реакторы работали, космические корабли летали, подводные корабли бороздили просторы, а простой человек мог «дотянуться» до истории, лишь став «субъективным фактором», или «советским человеком». И даже тогда, когда это все-таки происходило, он мог «потреблять» историю только согласно штатному расписанию тоталитарно-номенклатурной власти. Лишенное какого-либо человеческого содержания, произведенное «социалистическое» богатство если и возвращалось в историю в виде «последних» и «судьбоносных» решений, которые превращали исторический процесс в бесконечную «технологическую» гонку строителей светлого будущего за эфемерными коммунистическими иллюзиями антиистории, то исключительно в виде необходимых и достаточных условий «царствования» государственно-партийной номенклатуры и не более того. Холодная война, развязанная советским социализмом против «прошлой» истории, и в первую очередь -- против капитализма, лишила какого-либо исторического и человеческого смысла технологический прогресс. Поэтому-то мы и не смогли, несмотря на все предпринимаемые нами титанические усилия, соединить «преимущества» социализма с достижениями технологической революции. В результате технологической революции и холодной войны некоторые особо одаренные строители социализма оказались в по-стиндустриальном обществе. Сначала это были «шарашки». Потом -- ЗАТО. Под усиленной охраной мы все, посаженные и условно освобожденные, в едином порыве строили «постиндустриальную» цивилизацию. В чем-то сугубо техническом и технологическом мы, безусловно, преуспели, но в главном, в том, что составляет стержень любой цивилизации, потерпели полное фиаско -- рабский труд может создать только рабскую цивилизацию.

История не знает таких примеров, как это было при советском социализме, когда бы информация, «знания», правда, упакованные в особенную «властную» форму -- форму коммунистической идеологии, занимали такое важное место в общественном развитии и исполняли бы такую серьезную роль в деле консолидации исторического времени и пространства. Социализм был особым «информационным обществом», в котором «правдивая» (от газеты «Правда») информация, специальными людьми «обработанное» знание становилось основой, превращалось в постоянно действующий источник развития любого общественного производства. Это сокровенное знание собирало под знамена диктатуры пролетариата, диктатуры партии бесконечные колонны строителей светлого будущего. Овладев на курсах политграмоты пролетарской истиной, шеренги и колонны трудящихся «перестраивались» и уходили в будущее: из сферы материального производства переходили в сферу «революционных» услуг. Те, которые «строители», оказывали социализму громадную услугу -- они его, несмотря ни на что, строили. В свою очередь, уполномоченные советским народовластием пролетарское государство и коммунистическая партия на постоянной и почти безвозмездной основе оказывали бесценные услуги своим «строителям» -- они разрешали им себя строить согласно тем инструкциям и призывам, которые транслировали по информационным сетям уполномоченные на то люди и структуры. Самая образованная, самая читающая страна мира была буквально опутана различного рода информационными сетями, по которым днем и ночью шел один и тот же жизнеукрепляющий сигнал: последние решения, постановления, призывы и указания. Мы все были буквально погружены в мир особых знаний и истин. В нем из различного подсобного материала, тел, структур, отношений, игры тени и света, борьбы героев и злодеев, в общем, исторического «хлама» создавался особый мир социалистического постиндустриального развития -- мир извращенных истин.

Отказавшись от товарного производства, «идеологическое общество» сосредоточило все свои силы на развитии сферы «революционно-строительных» услуг. Не материальное производство, а «социалистическое строительство» (сфера услуг) и идеологическая борьба (истинная информация об истине) составляли суть новой исторической эпохи. В строительстве и борьбе качественно изменились мотивация и характер деятельности людей. На социалистической стройке у всех строителей, независимо от времени года и погоды, всегда был один, только один мотив к действительно производительному труду, одна забота -- «жила бы страна родная, и нету других забот». В результате повышенных обязательств, которые, справедливости ради надо сказать, постоянно подкреплялись настойчивым и изощренным государственным и идеологическим насилием и тотальной коррупцией, в стране процветал хотя и постиндустриальный, но все-таки рабский труд. И не имеет никакого принципиального значения, был он в форме подневольного труда на гулаговских стройках или же в виде очередного «стахановского движения», труд во благо социализма менял характер деятельности людей до неузнаваемости -- превращал ее в бесконечное рытье «котлованов» под «ювенильные моря» (А. Платонов).

Советский социализм возвел в ранг основного культурного «завета» идею постоянного социального изменения. И неважно, идет ли речь о строительстве Днепрогэса, о постановке на поток исторического производства Шариковых или же о строительстве социализма в Афганистане или любой другой точке планеты, -- остановить этот бурный поток производства изменений и строительства из них все новых и новых изменяющихся «изменений» был не в состоянии никто. Социализм, как воронка, втягивал в себя множество людей, унифицировал их действия и мысли, подавлял плюрализм, сводил все к массовым действиям, разрушал «Я» во имя «Мы», насаждал на практике и в мышлении «фордизм». Но при этом, как это ни покажется парадоксальным и странным, он постоянно, целенаправленно и активно выталкивал людей в совершенно иной мир. Заставлял их уходить на «кухни» и там самоопределяться в качестве самодостаточных личностей. Принуждал их к активной и самостоятельной «производительной» деятельности на приусадебном (при какой усадьбе?) участке. Создавал особые зоны потребления, где человек оставался самим собой и наедине с самим собой. Такие зоны, куда не могла дотянуться «костлявая рука» партийного собрания или профсоюзного комитета. Куда не долетали умные речи генерального и экранные новости единственного. В этом смысле социализм был своеобразной границей (разве не в этом основной смысл «постмодернити»?) развития культуры. Границей, разделяющей и, одновременно, соединяющей мир человека и историю: те процессы, которые делали из человека идеологического робота, где все было едино, единообразно, и те процессы, в которых, несмотря на то, что они очень походили на историческую мясорубку, он оставался не единообразным, но единственным. Эта граница была пределом индустриализации человеческого «Я» и в то же время -- постоянно действующим механизмом «выталкивания» человека из мира превращенного богатства в бесконечный мир маленьких «колесиков» истории. Да, она делала из человека «колесико», но она же позволяла ему крутиться хоть вокруг собственной оси, хоть вокруг очередного партийного «солнца». В безвоздушном пространстве социалистического строительства просто жить и наслаждаться жизнью было нельзя: там даже не было места на комоде для слоников! На комоде было место только для Истории с большой буквы. Для жизни социализм создавал особый мир. В нем богатые идеями, но нищие духом люди жили по заветам постиндустриальной истории и «постмодернити». Фактически они были «пограничниками» культуры. Иногда это культурное пространство называют миром повседневности -- и в этом есть своя правда, хотя я бы предпочел рассматривать его не как нечто принципиально иное по отношению к миру официальной истории социализма, но как своеобразную «изнанку» мира социалистических преобразований и коммунистического строительства. Только в этом случае становится понятным и корректным вывод о постмодернистской природе реального социализма. Изнанка истории имеет не меньше прав на историю, чем ее официальная, узаконенная последними решениями версия. Социализм вышел на границы культуры и создал там свой особенный мир пограничной заставы. Со своим уставом караульной службы, злыми собаками и дедовщиной. Практически все советское население жило под охраной самих себя, жило на нейтральной полосе человеческой культуры, неся при этом боевую вахту по защите умов и душ строителей социализма -- на последних рубежах социалистического постиндустриального общества.

Советский социализм уничтожил буржуазное общество с присущим ему классовым расслоением. С помощью диктатуры пролетариата он таким образом модифицировал всю социальную структуру и все отношения этого общества, что в результате оно превратилось в одно «штатное расписание» большого социалистического лагеря. И жили внутри этого штатного расписания исключительно «строители» и строительное «начальство». В нем основными были отношения не человека к природе и даже не его отношение к тому, что он реально делает или сделал, а интерперсональные взаимодействия между людьми -- административные и идеологические отношения между «строителями».

Советский социализм уничтожил классовую эксплуатацию, частную собственность на средства производства, превратил рыночную экономику в обыкновенный «колхозный рынок». Для строителя социализма идея уничтожения прошлого, буржуазного социума, непролетарского образа жизни и некоммунистического образа мысли была самоценна. Он постоянно собирал силы для последней и решительной схватки против всего того, что было несоциалистическим, для борьбы против расхитителей социалистической собственности, поклонников перед всем западным, космополитов безродных, обывателей и потребителей, стиляг и тунеядцев. В той системе отношений, которые социализм насаждал, не было места всем этим чужеродным элементам. В ней мог жить только «советский человек» -- сгусток кодифицированных моральных обязательств строителя коммунизма перед пригревшим его на своей груди партийно-государственным аппаратом.

В социалистическом постиндустриальном обществе нет места никому и ничему лишнему. Там живут лишь «посткапиталисты» -- борцы против всего буржуазного и победители социалистического соревнования. В этом новом социуме все делается наоборот. Главное, чтобы все, что в нем ни делалось, было сделано не так, как при капитализме. Если нужно, то допускается феодальное сельское хозяйство, рабский труд в многочисленных социалистических «зонах». Все, что угодно -- все, что не является буржуазным и направлено на уничтожение отношений капиталистического общества. Все, что не капиталистическое, объявляется социалистическим. А все, что капиталистическое, -- подлежит немедленному и безусловному уничтожению. Построить социализм -- это значит уничтожить капитализм и создать «некапитализм». Это и будет посткапитализм.