Проблема медиации: структурный и историко-генетический аспекты

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

Проблема медиации: структурный и историко-генетический аспекты

Пономарева Н.Г.

В статье анализируются варианты взаимодействия институциональных структур и неинституциональных практик. Рассматривается роль медиации при конструировании политического поля. Определяются условия институционализации механизмов медиации и необходимость перехода медиативных практик с микроуровня на мезо- и макроуровень общественных отношений.

Ключевые слова: институциональные структуры, медиация, неинституциональные практики, политика.

медиация политическое поле общественные отношения

Широкое распространение информационных технологий не просто приводит к изменениям в системе технических средств осуществления политических коммуникаций, но существенно раздвигает предметные границы политико-научных исследований, в частности, делает актуальным исследование взаимосвязей когнитивных составляющих политики с политическим действием, его технологиями

Интеграция теоретических моделей с политическими технологиями открывает новый ракурс для рассмотрения вопросов о соотношении институциональных структур и неинституциональных практик, о значении и роли неинституциональных форм в регулировании политических отношений. Существует правило, согласно которому эффективность политической деятельности зависит от способа взаимодействия институциональных структур и неинституциональных практик. В связи с этим в последние годы в поле внимания ученых находится такой феномен, как медиация. Степень развития медиативных механизмов повышает синергетический потенциал общества, его способность к самоорганизации и преодолению застойных и кризисных явлений.

Феномен медиации - это первичный срез политики, непосредственно смыкающейся с общественным телом, то есть массивом межличностных взаимодействий, в которые вступают индивиды, движимые базовыми для человеческого существования естественными потребностями. Первичный срез политики, или протополитика, может рассматриваться как пространство, заполненное элементарными связями [1, с. 113]. Совокупность этих связей образует исходную структуру, которая лежит в основе как возникновения политики, так и ее более или менее устойчивого воспроизводства в рамках той или иной общественной системы. При этом взятые сами по себе, по отдельности, эти элементарные связи не содержат в себе непосредственно качества политического, не являются политическими феноменами. Политическое как таковое является производным от этой структуры, является системным качеством, синергетическим эффектом, который возникает в результате взаимоналожения друг на друга этих элементарных связей. К числу таких элементарных связей можно отнести взаимное доверие, совместное решение задач, диалог (достижение соглашения посредством переговоров), добровольное участие, самоорганизацию, групповую автономию и т.д. Список элементарных связей является открытым, он может быть увеличен или сокращен в зависимости от исследовательской задачи. Более значимым является другой вопрос: что выступает в роли системообразующего фактора (принципа), вызывающего пересечение элементарных связей?

С нашей точки зрения, таким системообразующим фактором является медиация. Феномен и понятие медиации в настоящее время получают распространение в зарубежной и отечественной юридической практике, а также в юридической науке. Исторические корни медиации лежат еще в античности и средневековье, в системах дипломатических переговоров, останавливающих конфликты и войны. Востребованность медиации в современном цивилизованном обществе во многом связана с глобализацией, способствующей ослаблению иерархий и росту взаимосвязей и взаимозависимостей в мире. Это отражается на всех уровнях общественного устройства: в повседневном быту, в сфере частных отношений, в мире экономики и труда, в практике государственного управления. Процессы, происходящие в современном мире, порой требуют новых, неординарных подходов к разрешению возникающих споров и конфликтов, поэтому в 60-е годы XX века медиация из сферы международных отношений и международного права распространяется в область организационных технологий, практику управления.

Первоначально медиация получила наибольшее распространение в англосаксонских странах и воспринималась как альтернатива судебным процедурам. В 1980-е годы медиация получила распространение на территории континентальной Европы. Растущая потребность общества в медиации привела к возникновению новой профессии медиатора. Менее чем за двадцать лет движению медиаторов удалось обеспечить поддержку государства и общества в создании специальных служб. В настоящее время в западных странах медиация достигла такого уровня распространения, что возникла необходимость ее законодательного регулирования. Так, в США недавно был издан Единый закон о медиации (Uniform Mediation Act), объединивший более 2500 существовавших до этого законов, регулировавших посредническую деятельность в различных штатах и сферах ее применения. ООН опубликовала Модельный закон о международных коммерческих примирительных процедурах (Model Law on International Commercial Conciliation (UNICITRAL)) для сферы хозяйственного права. В 2004 году в Австрии был принят федеральный закон о медиации. Европейская комиссия в 2004 году поддержала Кодекс поведения медиаторов, разработанный для того, чтобы медиация получила больше доверия в отдельных европейских странах.

Для России медиация пока остается чем-то экзотическим, поскольку не сложилась необходимая инфраструктура. Не хватает достаточного числа опытных и квалифицированных специалистов-медиаторов, отсутствуют законодательные механизмы защиты участников процедуры медиации. В данный момент существует две точки зрения на развитие медиации в России. Сторонники одной из них считают, что для проведения медиации необходимы специальные институты рыночного характера - центры медиации, создаваемые в каждом крупном регионе. Тем самым, фактически предлагается отделить собственно юридическую практику от практики медиации. Согласно другой концепции, медиация - процесс добровольный, любая форма принуждения, в том числе декретированное ограничение круга медиаторов, может свести на нет любые попытки примирения сторон. Поэтому медиаторами могут быть любые лица, обладающие соответствующими навыками. Однако помимо двух полярных концепций существует промежуточная, которая предполагает ограниченный государственный или общественный контроль за рынком медиации. Не ограничивая возможности медиаторов заниматься любой другой не запрещенной законом деятельностью, авторы этой концепции считают разумным установить определенные правила вхождения на рынок - например, через систему лицензирования, аккредитации.

Несмотря на неутихающие споры, медиация постепенно распространяется в России: формируются центры медиации в Москве (Центр медиации и права) и Санкт-Петербурге (Центр развития посредничества в переговорах и разрешении конфликтов). Идет работа по подготовке проекта федерального закона «О согласительной процедуре (посредничестве) по урегулированию коммерческих споров»; созданы Объединенная служба медиации (посредничества) при РСПП (Российский союз промышленников и предпринимателей), а также Коллегия посредников-примирителей при ТПП (Торгово-промышленная палата) России. Стоит отметить, что Урал является одним из активных центров продвижения медиации. Председатель арбитражного суда Свердловской области И.В. Решетникова не только поддерживает связи с существующими центрами медиации и пропагандирует идею внесудебного разрешения споров, но организует и проводит ежегодное обучение судей основам медиации с привлечением зарубежных медиаторов. Обучение судей предполагает, что сторонам, прежде всего, будет предлагаться внесудебное решение споров, с тем чтобы участники конфликта получили возможность познакомиться с преимуществами медиации в деле примирения. «Причиной, по которой российские компании все чаще стали обращать внимание на медиацию, является конфиденциальность всей процедуры. Обращаясь же в суд, приходится мириться с осознанием необходимости раскрытия общественности многих нелицеприятных фактов из жизни членов органов управления и акционеров компании. Кроме того, отечественных бизнесменов привлекает и скорость, с которой может быть разрешен тот или иной конфликт, что, конечно же, является немаловажным фактором» [2].

В последнее время медиативные процедуры получают все большее распространение, потому что позволяют достичь согласия в рамках диалога. Медиация дает возможность сторонам конфликта совместно выработать решение проблемы. Суд действует в рамках бинарных оппозиций, признавая одну сторону правой, а другую виновной. Медиация не только позволяет сторонам совместными усилиями найти такой выход из ситуации, который не может предложить суд, но и сохраняет возможности для их дальнейшего сотрудничества. В юриспруденции медиация рассматривается как способ урегулирования конфликта при помощи третьей «силы» - посредника. «Медиация - это добровольная, не имеющая обязательной силы конфиденциальная процедура, в ходе которой стороны конфликта добровольно, с помощью нейтрального третьего лица пытаются урегулировать конфликт» [3]. При данном подходе конфликт выступает не только с негативной стороны, но и как точка роста новых отношений. Медиация как социальная (в широком значении этого термина) технология, позволяющая разрешать конфликты на основе договоренности, является одной из основ гражданского общества.

Использование медиации в политике свидетельствует о развитии культуры разрешения конфликтов, политико-правовой культуры. Однако медиация является не только порождением высокой культуры использующих ее людей, но также способом формирования культурной среды, в которой она получает наибольшее развитие. Следует отметить, что медиация является важнейшим фактором формирования институтов гражданского общества, в рамках которых и реализуются такие ценности, как свобода граждан, утверждение начал справедливости и безопасности. На практике механизмы медиации получили свое распространение не только в международной политике, но и при решении внутриполитических споров и конфликтов, а также в частно-хозяйственной сфере. Так, например, в Берлине в достижении соглашения по вопросам канализации и утилизации сточных вод участвовала двадцать одна организация из сферы коммунального управления. Они воспользовались помощью независимого медиатора-юриста, который предложил удовлетворяющий все стороны подход к решению проблемы. В США медиация используется в парламентских процедурах при разработке и обсуждении законов. Там также применяются специальные техники переговоров и при создании технических норм (ГОСТ), и при значимых общественных спорах на коммунальном, региональном и государственном уровнях [4]. К сожалению, данный феномен еще не стал предметом теоретико-методологической рефлексии в политической науке.

Распространение медиативных процедур свидетельствуют об изменении существа и роли управления в функционировании социальных (в том числе политических) систем. Феномен медиации органически встраивается в модель управления «governance» в русле широкого распространения неофициального посредничества неправительствен-ных организаций. Повышение значения непра-вительственных организаций в разрешении и предупреждении внутренних конфликтов обусловлено их спецификой: децентрализацией, «плохой управляемостью» и нерациональным поведением сторон. Гибкость, нейтральность и комплексное влияние, характерные для деятельности неправительственных организаций, позволяет им разрешать сложные конфликты эффективнее, чем это делают государственные структуры. Однако необходимо отметить, что вопрос урегулирования отношений государственных структур и неправительственных организаций в разрешении конфликтов еще остается открытым.

На наш взгляд, основой концептуально-методологического анализа феномена медиации выступает неоинституциональный подход, явившейся реакцией на очевидный с практической точки зрения и болезненно ощутимый для институциональной теории разрыв между человеческим поведением и общественными институтами. Нормы, санкции, рациональный расчет и привычки - все это оказалось основанием, не достаточным для того, чтобы обеспечить должное (с точки зрения соответствия институциональной норме) поведение индивида. Культурные ценности, верования и убеждения, этнические предпочтения, групповые и индивидуальные интересы, властные притязания, идеологические ориентации являются факторами, опосредствующими действие институтов на поведение людей. «В политическом процессе участвуют организации и индивидуальные акторы, они обладают не только разными возможностями но, кроме того, имеют разные когнитивные и нормативные ориентации» [5, с. 37]. Под влиянием этого обстоятельства в рамках институционального подхода помимо формальных выделяют неформальные институты. Формальные институты вводятся как установления государства или другой организации, использующей властный ресурс, соблюдение которых контролирует специальный аппарат. Неформальные же институты возникают в определенной мере спонтанно, то есть независимо от сознательных намерений носителей власти и авторитета, и складываются эволюционным путем.

Соотношение между теми и другими институтами является многомерным. Неформальные институты при одних условиях могут дополнять формальные и обеспечивать их эффективное функционирование, в других условиях - конкурировать с ними и даже - замещать, вытесняя формальные институты на периферию общественной мегасистемы. В последнем случае под влиянием неформальных институтов имеет место такого рода отклонение политических и экономических явлений от формальных институтов и законов, которое позволяет говорить о возникновении «виртуальной политики» и «виртуальной экономики» [6, с. 128]. Но значение неформальных институтов не может быть сведено к совокупности условий, благоприятных или неблагоприятных для формальных институтов. «Инициативы и ожидания политических акторов первоначально формируются не только формальными правилами. …Ожидания и инициативы политических акторов носят смешанный характер, то есть определяются как формальными, так и неформальными правилами, причем неформальные инициативы превосходят формальные» [7, с. 726]. Неформальные институты являются базовыми для общественной мегасистемы. Они образуют социокультурную почву, на которой только и возможно существование, функционирование и изменение формальных институтов, а, соответственно, и различных систем общества - экономической и политической. Неформальные институты и практики выступают не только фундаментом институциональной структуры, определяющим ее специфику, но также определяют синергетический потенциал системы, ее способность к самоорганизации и самоуправлению, а также к спонтанному изменению. Неформальные институты и практики локализуются на исходном уровне общественной организации.

Побудительным мотивом медиативного взаимодействия акторов является конфликт интересов, не разрешимый в рамках принятых процедур и правил. Наличие подобного рода проблемы, связанной с неэффективностью техник официального урегулирования конфликта, переводит взаимодействие двух акторов из публичной сферы в частную, придает этому взаимодействию неинституциональный характер. Иными словами, медиация оказывается за пределами институциональных структур, находится вне поля действия не только формальных, но и неформальных институтов. Это позволяет отнести медиацию к неинституциональным практикам. Результатом медиативного взаимодействия выступает соглашение, в рамках которого находит свое разрешение исходный конфликт интересов.

В своей работе мы рассматриваем медиацию как элементарный акт социального взаимодействия двух индивидуальных акторов. При этом мы предполагаем, что выводы, полученные нами на уровне единичного, будут также действительными, в достаточной степени обоснованными и на уровне особенного и общего. Рассматриваемая как элементарный акт социального взаимодействия двух акторов, медиация представляет собой цикл. Ее внутреннее строение отвечает формуле: конфликт - диалог - согласие. Во-первых, это означает, что содержанием медиации является переход взаимодействия акторов из одного состояния - в другое. В процессе этого перехода взаимодействие акторов меняет не только направленность, но и характер, причем меняет под влиянием самих участников взаимодействия. В этом смысле медиация есть общесоциальный способ самоорганизации и самоуправления. В процессе медиативного взаимодействия его стороны самостоятельно, исходя из своих интересов, ценностных предпочтений и наличных обстоятельств, осуществляют взаимные уступки и на этой основе устанавливают границы и условия совместного существования и регулируют взаимоотношения. Это - во-вторых. В-третьих, это означает, что медиация является процедурой: она обладает свойством повторяемости и потому может быть типизирована. Во всяком случае, между медиацией и институциональной сферой не существует принципиальной границы, поскольку типизация может выступать в качестве промежуточной ступени формирования института. Медиация совместима с той или иной совокупностью институтов и находится в комплементарном (дополнительном) соотношении с ней.

Внешний, непосредственно воспринимаемый план медиации как элементарного акта социального взаимодействия и, соответственно, процедуры достижения соглашения, юридического или политического, составляет обмен, добровольно осуществляемый сторонами взаимодействия в форме взаимных уступок. Обмен как внешняя сторона медиативного взаимодействия оформляется в виде приемов, правил и технологий конструирования поля, в котором совершается это взаимодействие акторов, а также распределение позиций и ролей [8, с. 80]. Согласно П. Бурдье, «взаимодействия, дающие непосредственное удовлетворение эмпирическим предрасположенностям - а их можно наблюдать, снимать, регистрировать… заслоняют структуры, которые в них реализуются. Это один из тех случаев, когда видимое (непосредственная данность) скрывает невидимое, которым она определяется. Таким образом, не учитывается, что истина взаимодействия никогда не заключается целиком во взаимодействии в том виде, в каком то предстает наблюдению» [9, с. 187].

Внутренний план медиативного взаимодействия, его невидимую, по выражению П. Бурдье, структуру образует отношение акторов взаимодействия, которое характеризуется различиями в их взаимном расположении, бинарностью и рефлексивностью. Взаимное расположение акторов как сторон отношения - это не что иное, как занимаемые ими позиции, или наборы ролей и предписанных действий. В зависимости от позиций индивиды обладают различным статусом, то есть местом в социальной структуре. Вследствие того, что медиативное взаимодействие имеет элементарный характер, отношение его акторов выступает в виде бинарной оппозиции, простого соотношения двух сторон, А и В. И, наконец, это отношение обладает свойством рефлексивности: говоря языком математической логики, отношение рефлексивно, если отношение стороны А к В (к другому) тождественно (эквивалентно, равно) отношению А к А (к себе самому). Рефлексивность характеризует указанное отношение как отношение равенства образующих его сторон, А и В. Следует отметить, что равенство - характеристика данного отношения, задаваемая структурно, в виде предписанных позиций, ролей и функций; эта характеристика «предшествует» сторонам отношения, предопределяя их поведение в рамках данного отношения. Именно благодаря структурному воздействию отношения на возможное поведение индивидов, охватываемых данным отношением, акторы медиативного взаимодействия «приподнимаются» над социальной и экономической материей конфликта, выходят за рамки столкновения и противоборства частных интересов и целей, освобождаются от непосредственной зависимости от так называемой «ситуации конфликта» и вступают в переговоры (диалог) с «противником».

Одним из факторов структурной детерминации поведения сторон в рамках отношения является основание отношения, обусловливающее его существование и воспроизводство. С формальной стороны основанием отношения является признак, в соответствии с которым осуществляется сравнение предметов, входящих в охватываемое данным отношением множество (класс). Но когда из области математической логики мы переходим в область социального познания, необходима содержательная интерпретация логических формул. С нашей точки зрения, межчеловеческие отношения равенства уходят корнями в мир ценностей, символических форм культуры. Мы исходим из того, что равенство между людьми как проявление единства человеческой природы - феномен не биологический, а культурный и исторический. Принадлежность к иной культуре еще сравнительно недавно давала основания для отнесения тех или иных индивидов, социальных групп и этносов к «варварам», «низшим» классам, нациям или расам. «Они могли сосуществовать на одной территории с теми, кто мыслился собственно человечеством, выполнять многочисленные хозяйственные функции. Но при этом в собственно человеческом статусе им было отказано.

В конечном итоге именно эта презумпция, а не функциональная роль в экономической системе или отношение к средствам производства, определяла минимальный объем социальных и политических прав ущемленных и отверженных групп, сведение их социального бытия лишь к факту существования. На протяжении долгих столетий доминирующие цивилизации и отдельные политические системы отточили навыки выявления внутренних и внешних варваров, отводя им место на нижних этажах политического бытия или даже выводя их за сферу политического.

Если вернуться к формуле обмена, которой подчинена внешняя сторона социального взаимодействия, то внутренний план этого взаимодействия также связан с обменом, но уже с обменом нормативно-ценностных систем участников взаимодействия, обменом стереотипов, образцов, престижных знаков, ценностных установок. Важная особенность операции сравнения заключается в том, что она наделяет признанным бытием то, что объективно существовало до этой операции. Результатом сравнения является рефлектированное, то есть выраженное словесно, представление о равенстве сторон медиативного взаимодействия, о равенстве А и В, опосредствованном диалогом ценностей, возможностью их согласования, приведения в относительное единство. Рефлектированное представление о равенстве придает равенству признанное бытие, разрушает сложившиеся различия, классификации, обособляющие и противопоставляющие друг другу индивидов, поддерживающие отношения иерархии и доминирования. Тем самым медиативное взаимодействие оказывается носителем не только символического капитала - доверия, возникающего в атмосфере признанного равенства, но потенциально - и авторитета, символической власти творить реальность с помощью слов [9, с.204].

Основание отношения равенства, позиции, занимаемые А и В как сторонами отношения, а также авторитет составляют в своей совокупности матрицу, в соответствии с которой осуществляется процедура медиации. Наличие подобной матрицы обеспечивает структурное единство тех или актов медиативного взаимодействия, каждый из которых (актов) осуществляется в специфических условиях, обладает индивидуальным содержанием и предметом (поводом). Эта матрица имеет вид равнобедренного треугольника (рис. 1), вершину которого образует «авторитет», персонифицированный фигурой посредника-медиатора. В середине каждой из боковых сторон треугольника размещаются акторы медиативного взаимодействия, сторона А и сторона В, занимающие соответственно ту или иную позицию. Внизу треугольника находится основание отношения равенства. Медиация представляет собой процедуру, в процессе которой конфликт противостоящих друг другу сторон разрешается путем опосредствования их взаимодействия. Как мы указывали ранее, элементарное взаимодействие двух акторов представляет собой бинарную оппозицию, то есть соотношение индивидов, которое подчиняется формуле конфликта: «или - или».

Рис. 1 Матрица медиации.

Благодаря воздействию авторитета (символической власти), персонифицированного фигурой медиатора, бинарная оппозиция, говоря языком гегелевской диалектики, «погружается в основание», вводится в рамки рефлектированного представления о равенстве сторон А и В. Такое погружение в основание предполагает идентификацию акторов медиативного взаимодействия со сторонами А и В, причем как сторонами отношения равенства. Процедура медиации сопровождается символическим перевоплощением каждого из акторов реального, практического взаимодействия соответственно в ту или иную (А или В) сторону отношения равенства. В данном случае индивид как носитель реального действия становится исполнителем социальной роли. Он подчиняет свое поведение тем ожиданиям, которые складываются в рамках представления о равенстве, присущего данному сообществу. Тем самым, ролевое поведение акторов медиативного взаимодействия является своеобразным восхождением от единичного (эмпирическое Я того или иного индивида) к особенному (сторона А или В как индивидуальные выражения человеческого начала) и к всеобщему - представлению о единстве человеческой природы.

Именно вследствие символического перевоплощения становится возможным обмен взаимными уступками. Взятый сам по себе, вне ценностно-символического контекста, задаваемого отношением равенства, такой обмен кажется абсурдным: добровольный отказ от «своего» в пользу «другого» является нарушением естественного стремления эмпирического индивида беречь и защищать «свое». Как известно, собственность является одной из составных частей базовой триады естественного состояния человека: «жизнь» - «свобода» - «собственность» [10, c.276]. Отказ от «своего» есть обратная сторона признания тождественности, равенства этого «своего» - «другому». Этот момент является переломным, фиксирующим переход от ситуации конфликта, противостояния в соответствии с формулой «свой - чужой» к диалогу равного с равным.

Процедура медиации не только раскрывает механизм формирования отношений равенства между индивидами в их непосредственном сосуществовании по «горизонтали» общественной мегасистемы. В ее строении (матрице) нашло свое логически выпрямленное, очищенное от случайных, эмпирических наслоений выражение историческое становление нового для предыстории типа человеческих отношений - отношений равенства. Согласно распространенному мнению, отношения равенства являются естественными, то есть изначально присущими природе человека, и нарушаются в ходе исторического развития в условиях цивилизации. Эта точка зрения берет свое начало в работах Ж.-Ж. Руссо, в частности, в его «Рассуждении о происхождении и основаниях неравенства между людьми» [11, c. 70]. Противоположного взгляда придерживалась английская политическая философия, связывавшая появление отношений равенства с переходом общества от естественного состояния к гражданскому (цивилизации). С нашей точки зрения, как отношения равенства, так и отношения неравенства неотделимы от цивилизации с такими ее атрибутами, как государственность, рыночная экономика, религия, знание, политика и т.п. И те, и другие отношения в их взаимосвязи составляют атрибутивную характеристику социальной организации; более того, они представляют собой и условие цивилизации, и ее следствие в одно и то же время.

На основе этого можно сделать вывод, что условия для возникновения феномена медиации складываются вместе с новой социальной организацией, но, появившись, феномен медиации стал оказывать влияние на укрепление и последующее развитие отношений равенства. В этом плане медиация должна рассматриваться в ряду неинституциональных практик, обеспечивающих воспроизводство непосредственных основ гражданской жизни, ее повседневного уровня. Повседневность как исходный уровень организации гражданского общества характеризуется актуальностью, спонтанностью и существует как сетевая структура, образуемая наложением и пересечением огромной совокупности интеракций, межиндивидных взаимодействий. Функция, которую медиация выполняет в структурах повседневной жизни гражданского общества, заключается в поддержании комплементарности между институциональной сферой, с одной стороны, и миром неинституциональных практик, локализованных на периферии и в самой «почве» гражданского общества, с другой. Комплементарность - это структурное и пространст-венное сосуществование и взаимодополняемость двух сфер - повседневности и институциональной сферы, «низа» и «верха» общественной мегасистемы.

Таким образом, медиация как процедура разрешения конфликтов, возникающих в сфере повседневности в ходе «элементарной базовой» деятельности множества индивидов, по существу совпадающей с их жизнедеятельностью, конституирует повседневность как особого рода систему отношений, является важной составной частью механизма самоорганизации общества. Медиативное взаимодействие является способом приведения разнообразия интересов к относительному единству, способом воспроизводства, поддержания порядка на исходном, базовом уровне социальной структуры общества. Его можно рассматривать как особого рода социально-техническое устройство, обеспечивающее превращение негативной энергии, порождаемой ежечасным столкновением множества индивидов в процессе их жизнедеятельности, в позитивно направленную энергию их совместного действия.

Взятое в этом плане, медиативное взаимодействие выступает в качестве протополитики. Это понятие очерчивает область структурных и генетических предпосылок политики, составляющих основание ее существования, функционирования в рамках большого сообщества, мегасистемы общества. В области протополитики формируется потенциал политической системы общества, задаются границы возможного в политике. Особенность этой области заключается в том, что для нее характерны высокая степень структурной однородности сообществ и неразвитость ролевой специализации индивидов, входящих в их состав [12, c.32]. Причем, эта особенность достаточно четко выражена не только относительно родоплеменных сообществ, но и в современном мире. Сложная, развитая система ролей является категорией исторической, во-первых, и связанной с институционально структурированной (публичной) сферой жизни общества, во-вторых. Повседневность как таковая, естественно, несет на себе отпечаток институциональных структур большого сообщества, но в своем непосредственном функционировании отличается редуцированным и «размытым» воспроизведением этих структур. Говоря языком социологической теории, повседневность образуется действием диффузной матрицы, которая содержит функции сохранения образца и интеграции[13, с. 599] и которая обладает эффективностью на относительно небольшом социальном пространстве, очерченном элементарными актами межиндивидных взаимодействий. Отсутствие на уровне повседневности дифференцированных ролей (в нашем случае - политических) оборачивается отсутствием не только формальной политической организации сообщества, но и отсутствием различия между его членами по степени политического участия. В протополитике участие в делах сообщества является императивом, но не заданным институционально, а вытекающим из самой «природы вещей», то есть, из устройства повседневности, является гражданской обязанностью каждого равноправного члена малого сообщества (общины, местного коллектива).

Повседневность, составляющая область протополитики, включает в себя медиацию как фактор, обеспечивающий воспроизводство отношения равенства между членами малого сообщества и формирование потенциала согласия. Иначе говоря, медиация представляет собой не только процедуру достижения соглашения, но вместе с этим и процедуру первичного конструирования поля протополитики как пространства отношений между акторами социального взаимодействия, образуемого многомерным пересечением позиций, ценностных установок, целей и «сил». Это первичное конструирование является не сознательной целью, а непреднамеренным следствием медиации как одной из неинституциональных практик, в ходе которых осуществляется воспроизводство социальной реальности и тех личных и групповых идентичностей, которые отвечают возможностям культуры и истории в данный период времени. Это значит, что повседневность не является герметически замкнутым образованием, что она открыта в направлении большого сообщества как мегасистемы. Отсутствие такой границы указывает на ее относительно слабую структурированность, вследствие чего она представляет собой поле, не только предполагающее, но настоятельно требующее широкого распространения неинституциональных практик медиации. Они выступают в функции локальных источников генерирования позитивно направленной энергии, синергетического потенциала политики, рождаемого добровольным участием граждан в решении актуальных общественных проблем.

Открытость повседневности в направлении мегасистемы общества есть другое выражение комплементарности неинституциональных практик и институциональных структур как их структурного и пространственного сосуществования. Соединяя в себе две функции - достижения согласия и первичного конструирования отношений равенства, медиация является одним из функциональных элементов политического поля. В этом значении она отличается от медиации как неинституциональной практики следующей характеристикой: медиация в рамках политики является технологией достижения соглашения, получающего институциональное оформление и закрепление, действенность которого гарантируется не только доброй волей и согласием участников переговоров, но и нормативными ресурсами общества и государства.

Такое сочетание (комплементарность) медиации и институциональных структур в рамках политического поля имеет два следствия. Во-первых, значительно расширяется область применения медиативных процедур и повышается прочность достигаемых соглашений. В данном случае модифицируется система оснований в матрице медиации, которая приобретает двучастное строение. К базовым отношениям равенства добавляется дифференцированная совокупность ролей и ожиданий, структурированных с помощью правил и норм, то есть институционально. С учетом этой модификации первым актом процедуры медиации становится не просто обмен ценностями, он продолжается в виде в виде обмена нормами. Под обменом нормами мы понимаем способность участников переговоров к взаимным уступкам в виде тех или иных поправок к действующим правилам, к созданию новых институтов или к такому видоизменению существующих институтов, которое бы позволяло найти взаимоприемлемое решение, согласующееся с наличным институциональным порядком. Теперь предметом медиативных процедур могут быть не только конфликты частных (индивидуальных) интересов, для которых отсутствуют формальные инструменты их разрешения, но и конфликты, которые вызываются недовольством сторон по поводу существующей нормативной базы регулирования отношений как порождающей «несправедливость», «неравенство», дающей «одностороннее преимущество» конкуренту и т.п. Важно, что в этих оценках отчетливо выражается апелляция к высшим ценностям, без чего процедура медиации невозможна в принципе. Замещение обмена ценностями нормативно-ценностным обменом переводит процедуру медиации с уровня межиндивидных конфликтов на уровень регулирования общественных отношений, то есть делает ее составной частью, функцией политики как таковой. Во-вторых, медиация обретает нормативную (институциональную) составляющую и кардинально меняет свой статус: из процедуры, осуществляемой на микроуровне социальной системы, на уровне протополитики, она превращается в процедуру мезо- и макроуровня, становится атрибутом политики, ее функциональным элементом. Появление в составе медиации институциональной составляющей снимает прежнее различие, резкую границу между медиацией как неинституциональной практикой и институциональными структурами. Теперь медиация получает значение критерия, указывающего на соответствие существующих норм и правил высшим, общепризнанным ценностям. Перемещение медиации на мезоуровень меняет и роль конструирования. Если ранее она была спорадически применяемой процедурой решения межличностных конфликтов, то в настоящее медиация переходит в разряд политической технологии разрешения институциональных конфликтов. Конструирование позволяет нейтрализовать негативные аспекты восприятия конфликта его сторонами, и тем самым способствует формированию политического поля.

Сама возможность возникновения конфликтов, имеющих институциональные источники, а также неспособность существующей нормативной базы обеспечить регулирование общественных отношений и динамическое развитие общества рассматриваются как явные признаки функционального несоответствия институтов. Благодаря этому институты утрачивают значение высшей силы или чего-то, находящегося в их ведении. Они рассматриваются теперь как предмет возможных изменений, поправок, вносимых не формальными представителями политического центра (правительство, парламент, партийные лидеры и т.п.), а самим гражданским обществом, его неформальными представителями и рядовыми гражданами. В том случае, если ценности и действующие институты находятся в относительном соответствии, можно говорить о легитимном характере существующей системы правления, государственной власти. С этой точки зрения, одной из функций медиации по отношению к политике является легитимация государственной власти - феномен, который образует предпосылку устойчивого функционирования политической системы и одновременно является важнейшим его результатом. Таким образом, условием легитимности власти становится ценностный консенсус [14, с. 88], который обеспечивается комплементарностью институциональных структур и медиативных практик.

Следовательно, наличие медиации в политическом поле приводит к радикальному изменению контекста власти. В одном случае власть имеет вид могущества (власть-Power), основанного на силе и богатстве. Генеральной задачей власти-могущества является осуществление господства социального «верха» над «низом», имеющего целью поддержание порядка, основанном на доминирующей роли отношений неравенства. В другом случае власть имеет вид авторитета (власть-Authority), основанного на доверии и сотрудничестве [15, с. 37]. Генеральная задача власти-авторитета - воспроизводство ценностно-символического консенсуса на основе комплементарности институциональных структур и медиативных практик в политическом поле. Базовыми для институционального порядка здесь являются отношения равенства.

Переход от власти-могущества к власти-авторитету указывает направление динамики политических систем. Следует отметить, что эта динамика связана с ростом удельного веса и повышением роли медиации в политике. Как одна из неинституциональных практик, медиация является фактором формирования в обществе атмосферы согласия и доверия, способствует возрастанию символического капитала власти и, в конечном счете, гражданского согласия в обществе.

Литература

1.Плотников В.И. Социально-биологическая проблема. Свердловск: Изд-во УрГУ, 1975. 190 с.

2.Молотников А.Е. Медиация // Акционерное общество: вопросы корпоративного управления. 2007. №6. Режим доступа: URL: http://www.gaap.ru/biblio/management/curp/059.asp (дата обращения 27. 11. 2008 г.).

3.Калдина М., Черниговский М. Медиация как способ урегулирования конфликта между предпринимателями. Режим доступа: URL: http://www.bishelp.ru/uprbiz/detail.php?ID=15300 (дата обращения 27. 11. 2008 г.).

4.Катанян К. Медиация приходит с Запада. Россиян научат договариваться, чтобы не доводить дело до суда. Режим доступа: URL: http://www.politjournal.ru/index.php? action=Articles&dirid=96&tek=3061&issue=92. (дата обращения 28. 11. 2008 г.).

5.Scharpf F. Games real actors play. Actor-centered institutionalism in policy research. Westview, 1998. 307 р.

6.Соломон П. Право в государственном управлении: отличие России? // Административные реформы в контексте властных отношений. М.: РОССПЭН, 2008. С. 121 - 143.

7.Helmke G., Levitsky S. Informal institutions and comparative politics: a research agenda // Perspectives on politics. 2004. №2. р. 725-740.

8.Банникова Л.Н. Маркетинг как социальный процесс: социологические аспекты анализа. Екатеринбург: Изд-во УГТУ-УПИ, 2007. 210 с.

9.Бурдье П. Начала. М.: Socio-Logos, 1994. 287 с.

10.Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Сочинения. В 3 т. Т. 3. М., 1988. С. 137-405.

11.Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми. Об общественном договоре. М.:КАНОН-ПРЕСС-Ц, Кучково поле, 1998. С. 51-150.

12.Эндрейн Ч. Сравнительный анализ политических систем. Эффективность осуществления политического курса и социальные преобразования. М.: Весь мир, 2000. 320 с.

13.Парсонс Т. О социальных системах. М.: Академический проект, 2002. 832 с.

14.Луман Н. Власть. М.: Праксис, 2001. 256 с.

15.Болл Т. Власть // Полис. Политические исследования. 1993. № 4. С. 36-42.

Размещено на Allbest.ru