Этнополитическая составляющая демократической транзитности в постсоветских государствах

Размещено на http://www.allbest.ru/

Азербайджанский Университет Туризма и Менеджмента

Этнополитическая составляющая демократической транзитности в постсоветских государствах

Аллахвердиев К.

Прежде всего, отметим, что не секрет, что надежды, связывавшиеся политическими элитами и населением многих постсоветских государств с начавшимся в 1991 году демократическим транзитом, в значительной степени оказались завышенными. Это дало основание многим специалистам ставить вопрос о том, что и вся теория демократического транзита оказалась в целом не востребованной. Стали даже дебатироваться идеи, что от нее нужно отказаться, так как она реально ничего не объясняет - дескать, на смену старым коммунистическим тоталитарным моделям пришли некие консервативные политические структуры, которые с трудом могут быть соотнесены со стандартами демократии и практически не эволюционируют. В какой мере это справедливо, а в какой степени, за подобного рода утверждениями стоят преувеличения - перед нами не стоят задачи такого анализа. Отметим лишь тот факт, что в переведенном на более чем 30 языков мира учебном пособии «Что такое демократия?» [1], излагается история демократических идей, обсуждается проблема гражданских прав, власти права, выборов, культуры, управления, участия в политической жизни, но нигде не встречается четкое определение демократии. И это вовсе не случайно. Именно в силу ее универсальности, как отмечают американские авторы Меттью Гендел и Честер Е. Финн, «спрос на демократию захлестнул весь мир. Это стало похоже на эпидемию» [2, с. 17].

На практике этот «бум» привел к тому, что хотя по оценкам ряда ученых (С. Хантингтон и др.) реальным институциональными демократиями являются около 30 процентов государств, формально демократическими являются почти все страны мира. Анализируя судьбы демократии в пространстве «СССР - СНГ», один из видных западных последователей этой проблемы Эдгар Морен отмечает: «Нации бывшей «страны

Советии» находятся в водовороте троякого кризиса: экономического - потеря гарантий

бюрократической экономики отнюдь не была компенсирована улучшением жизни, скорее наоборот; политического - превратившийся в руины тоталитаризм уступал место слабым и уже, во всяком случае, не имевшим прочных корней демократическим системам; национального - если принимать во внимание то, что законный патриотизм склонен уступать место воинствующему и отсталому национализму, появление которого стимулируется экономическим кризисом, кризисом демократия и, наконец, бесчисленными проблемами национальных меньшинств...» [3, с. 220].

Еще дальше в своих рассуждениях идет профессор Мангеймского университета Ян Эгберт, утверждающий, что национализм и демократия - производные одной и той же фундаментальной исторической идеи, а именно: идеи суверенитета народа. Выделив 5 основных форм национализма, он делает довольно пессимистический прогноз: людям ХХ1 века придется, по всей видимости, иметь дело с четырьмя типами национализма: устоявшихся наций; макрорегиональным, континентальным национализмом европейской, индийской и некоторых других наднаций; микрорегиональным субнационализмом слабых наций, и, наконец, долевым национализмом рассеянных и островных этнических меньшинств, а также неокочевых, мобильных социальных групп из территориальных наций [4].

К сожалению, в современном научном дискурсе можно встретить и примитивное понимание демократического транзита - дескать, в большинстве стран СНГ сложились авторитарные режимы как форма перехода от тоталитаризма, его «мягкий вариант». С этим трудно согласиться, так как возникновение и природа авторитаризма коренятся не в чьей-то «сильной воле» или «могущественных кланах», а в толще исторической реальности тех или иных стран, в предлагаемых вариантах и способах решения возникших здесь проблем. К примеру, С. Хантингтон, которого трудно заподозрить в антидемократизме, отмечает: авторитарные режимы могут эффективно управлять многонациональными по составу народами; демократии вообще не очень хорошо приспособлены для решения этнических проблем; сам процесс демократии и функционирования демократия может усложнять отношения между этническими, религиозными и другими группами общества [5].

Как нам представляется, вышеизложенный материал позволяет сделать несколько обобщающих выводов относительно ключевых факторов и тенденции демократической транзитности в постсоветских государствах. В качестве основных факторов, прямо или опосредованно влияющих на состояние, формы и динамику демократических процессов в новых независимых государствах, могут быть выделены следующие:

Во-первых, экономический фактор: а) низкий и неконкурентоспособный исходный уровень социально-экономического развития, слабость внутрихозяйственных связей, преимущественно сырьевые формы международной экономической специализации; б) непоследовательность в проведении здесь рыночных реформ, с опасными тенденциями создания экономики «базарного» типа, «непрозрачность» складывающихся рыночных отношений, включая т.н. номенклатурный капитализм и т.д. в) слабая пока включенность ННГ в мировое интеграционное развитие, в силу чего доминантными формами в них пока остаются процессы «национальной интеграции» [6].

Таким образом, низкий уровень плюрализма рыночных систем в ННГ существенно ослабляет демократические основы политического порядка, создает материальные препятствия для вовлечения этих стран в глобальные интеграционные процессы.

Во-вторых, политический фактор: а) наличие полиэтнической структуры общества практически во всех постсоветских государствах, распространение этнонационализма и господства этнократических элит; б) дальнейшее становление и укрепление идентичности постсоветских государств, будет осуществляться, прежде всего, на национальной почве; в) имеет место сочетание реликтов советской ментальности с рыночнокапиталистическими отношениями, слабости демократических традиций в политической культуре с элементами складывания плюралистической среды. Иначе говоря, «размытость» и деформации в процессе демократической консолидации в ННГ в решающей степени предопределены незавершенностью посткоммунистической трансформации в политической, экономической и социокультурной сферах.

Таким образом, «волна демократизации» в новых независимых государствах, не только вызвала к жизни структурирование новых институтов и технологий, в той или иной степени отвечающих потребностям современного развития, но и появление совершенно новых тенденций в их демократической эволюции. Прежде всего, отметим, что в возникновении этнополитических конфликтов можно выделить, по меньшей мере, два основных уровня: внутренний и внешний. Внутреннее измерение проблемы заключается в активном включении в политический процесс акторов-этносов, т.е. возникновении этнополитического процесса, который выступает как процесс взаимодействия достаточно больших групп населения, каждая из которых характеризуется, с одной стороны, определенно артикулированной этнической идентичностью, с другой, - определенными (реально наличествующими или желаемыми) институтами суверенитета. Таким образом, этнонациональные движения имеют тенденцию к эскалации выдвигаемых ими требований (от этнокультурных к экономическим, а от них к политическим, статусным и т.д.), и, соответственно, к ужесточению форм борьбы за их реализацию. При этом прослеживается тенденция: период паузы используется не для нахождения оптимальных путей выхода из конфликтов, а для накопления сил с целью их продолжения.

Внешнее измерение этнополитических конфликтов проявляется в том, что в эпоху глобализации они все больше и больше приобретают характер геополитической проблемы (к примеру, имеющий международно-каузальное значение решения конфликтов в Косово, Абхазии, Южной Осетии). Не случайно, что большинство правительств, втянутых в круговорот этнических конфликтов, часто пытаются объяснить их причины иностранным вмешательством (действительным или мнимым) во внутренние дела этих государств.

Опыт мировой истории наглядно показывает необыкновенную легкость перехода зародившегося этнополитического конфликта из стадии ненасильственной в стадию вооруженную. Так, по подсчетам английского социолога-между- народника Э. Луарда, за период с 1400 г. по настоящее время примерно половина случившихся в мире вооруженных конфликтов произошла между государствами. За четыре же послевоенных десятилетия из 127 «значительных» войн лишь 37 принадлежали к категории международных [Цит. по: 7, с. 195].

Причины этнополитических конфликтов коренятся, прежде всего, в самой природе и объективной среде функционирования этнонациональных общин, когда несовпадение естественных географических границ расселения этнических общностей с политическим делением мира, превращает пространства конституирования государств-территорий в арену борьбы за формирование национальных (этнических) государств, и связанные с этим этнические движения и конфликты. В современном мире живет 3-5 тысяч этнических групп, причем общая численность этнических меньшинств значительно выше, поскольку многие этносы расселены в ряде стран. 269 этносов имеют численность более чем по одному миллиону человек, 90% наций и народностей входят в состав многонациональных государств. Такое многообразие не прибавляет в современном мире стабильности.

Межэтнические конфликты и войны не имеют ни территориальной, ни социально-политической локализации. Они не являются исключительным продуктом определенного исторического периода, или конкретного геополитического организма. В этой связи возникает вопрос - а как же правильно на уровне предметной дефиниции характеризовать этнополитическое измерение национальной безопасности: как проблему обеспечения безопасности в этнической сфере, или как проблему защищенности от угроз объектов в самостоятельной сфере - этнополитической безопасности.

Следует сразу оговориться, что какого- либо однозначного ответа на этот вопрос в научной литературе пока не имеется. Так, согласно сторонникам конструктивистского (постмодернистского) подхода, этничностьявляется специфической характеристикой основных сфер общественной жизни (политической, экономической, духовной и др.), существует в них и проявляется через них, и поэтому не выступает в качестве самостоятельной субъектно-объектной областью. Базовым постулатом здесь можно считать «тезис о фактическом отсутствии в природе этнического как такового и вытекающее из этого сведение этничности к рукотворному артефакту, либо формируемому индивидами в процессе создания собственной когнитивной картины социального мира» [8, с. 8]. В данном контексте даже острейшие формы этнополитических конфликтов сводятся к различным комбинациям «привычных» социально-политических, экономических и иных причин. Соответственно, в этом случае, и в понятийно-предметном плане целесообразней говорить об этнополитических аспектах, факторах, проявлениях проблем безопасности в традиционных институтах и сферах жизни общества [9; 10].

Оппоненты данного подхода, нашедшего свое отражение, прежде всего, в теории примордиализма, исходят из того очевидного, на их взгляд, факта бесспорности реального функционирования комплекса этнических отношений, этнической жизни в целом, вместе с сопряженными с ею свойствами (этническая история, психология, менталитет, и т.д.), в качестве особой социальной субстанции - этнической сферы. Поскольку здесь речь может идти о «реальном существовании этнической субстанции, которая активна и порождает из себя этнически окрашенные социальные феномены», то в своих крайних проявлениях, примордиалисты приходят даже к выводу о том, что абсолютно только существование нации, этноса, а все остальное относительно. С учетом того, что демонстрация этнической идентификации и политизация этничности в последние десятилетия во всем мире приобрела угрожающий и самодовлеющий характер, то и внимание исследователей, по мнению сторонников данного подхода, должно быть сосредоточено на изучении проблем безопасности непосредственно в этнической сфере.

Во-первых, используемые в этой области терминология (и, в том числе, указанные выше «этнополитические аспекты национальной безопасности», «безопасность в этнической сфере», «этнополитическая безопасность» и другие), очень часто не носят в логико-понятийном отношении строго научный характер, а больше представляют собой некие привлекательные лингвосемантические обороты, и, соответственно, нуждаются в более глубокой категориальной разработке.

Во-вторых, образование наций и национальных государств, безусловно, процесс исторический, берущий свои истоки в глубине веков. Однако, столь же бесспорно, что с начала ХХ века идет непрерывный процесс ускорения динамики нациеобразования («nation building»). Так, из существующих ныне около 200 государств в 1910 году было всего 15, и каждая новая эпоха геополитических потрясений (Первая и Вторая мировые войны, крах колониальной системы и мирового социализма) лишь придает этому процессу дополнительный стимул.

В-третьих, анализируя этнополитические процессы в контексте глобализации, нельзя сосредоточиваться на конфликтосодержащих факторах и процессах. Данный подход будет понятен, если учесть, что глобализация протягивает коммуникационную «паутину» взаимозависимостей поверх существующих между народами границ и барьеров, объединяя, тем самым, различные этнические идентичности в глобальную общность на новом цивилизационном уровне.

В-четвертых, вызовы и угрозы глобализации уже сегодня ставят практически все народы (как сформировавшие собственные государства, так и остальные) перед дилеммой: либо сохранение этнической идентичности в ее исторической данности, либо поиски новой формулы гармонизации этносоциального содержания. А это значит, что ни одна страна в мире, тем более имеющая полиэтничный состав населения, не может позволить себе игнорировать этнические проблемы и противоречия в контексте обеспечения своей национальной безопасности.

В-пятых, углубляется противоречие между международно-правовыми нормами, устанавливающими рамки государственного суверенитета, и процессами глобализации, создающими основу для вмешательства во внутригосударственные дела со стороны международных и региональных организаций, в том числе и по поводу межэтнических конфликтов. В свою очередь, вызывает обвинения в адрес ведущих держав мира и международных наднациональных акторов в неоимпериализме, борьбе за передел мира, «двойных стандартах», и т.д.

В-шестых, на протяжении большей части прошлого столетия, в политической литературе применительно к этнической сфере использование категории «безопасность» было малоупотребительным. При этом, и в западной, и в советско-российской научных школах, образно говоря, этносы были «растворены» в среде доминантных в ХХ веке социальноисторических общностей: классов (марксизм), слоев населения (теории стратификации), государств (идеология этатизма), различных идеологических конструкций. Кровопролитные этнополитические конфликты конца ХХ века, показав неготовность мирового сообщества к проблемам, рожденным процессами этнической мобилизации, вызвали также трансформацию философии этнической безопасности в эпоху глобализации. Так, в докладе ПРООН за 2005 год, хотя и продолжается лавирование между принципами «территориальной целостности» государств и «права народов на самоопределение», сложившиеся угрозы безопасности приводят к констатации: «В плане безопасности когерентная и мирная международная система будет с гораздо большей степенью вероятности создана путем сотрудничества эффективных государств... нежели в среде хрупких, распадающихся, фрагментарных или вообще хаотичных государственных образований» [11, с. 182].

Таким образом, в политических науках и в политической практике конца ХХ - начала ХХ1 веков прослеживается определенная трансформация имеющихся представлений об этнополитическом измерении безопасности в контексте демократического транзита. В эпоху глобализации, когда происходит трансформации каузальной основы сотрясающих мир конфликтов, по сути, назрела настоятельная необходимость, как смены теоретико-методологической парадигмы в осмыслении этнополитических процессов, так и формирования на этой основе многомерной и многоуровневой функциональной системы, в которой трансляция действительных национальных интересов, выступает необходимым условием оптимизации процесса демократической модернизации полиэтничного общества. этнополитический демократический транзит модернизация

Список использованных источников

1. `Что такое демократия?', 1991, США: ЮСИА, 31 с.

2. Гендел, М., Финн, ЧЕ., 1995. `Материалы о свободе', США: ЮСИА, 19 с.

3. Морен, Э., 1995. `О природе СССР: Тоталитарный комплекс и новая империя', Пер. с франц., М.: Наука для общества. РГГУ, 220 с.

4. Эгберт Я., 1996. `Демократия и национализм - единство или противоречие?', Полис, №1, с.7-33.

5. Хантингтон, С. `Неуправляемость демократии', Демократия 1990--х, США: ЮСИА, с.20-22.

6. Дойч, К., 2000. `Национальная интеграция: обзор некоторых концепций и исследовательских подходов', Этнос и политика, М.:УРАС, с.190-200.

7. `Общая и прикладная политология', 1997, М.: МГСУ; Изд--во «Союз».

8. Рыбаков, СЕ., 2001. `Философия этноса', М.: ИПК Госслужбы.

9. McSweeney, B., 1999. `Security, Identity and Interests. A Sociology of International Relations', Cambridge University Press, 239 p.

10. Рыбаков, СЕ., 2001. `Нация и национализм', М., 106 с.

Аннотация

Прослеживается трансформация в политической науке восприятия этнополитического измерения безопасности в контексте демократического транзита постсоветских государств -- переход от «растворения» этнополитических проблем в социальной сфере к осознанию необходимости теоретического и методологического обоснования и юридической и политической институционализации этнополитической безопасности.

Ключевые слова: этнополитические процессы, безопасность, демократический транзит, постсоветские государства.

The article traces the transformation of the political science ethnopolitical measuring perceptions of security in the context of the democratic transit of post-Soviet states -- a shift from «dissolution» ethnopolitical problems in the social security sector to the realization of the need for theoretical and methodological substantiation and legal and political institutionalization of the ethnopolitical security.

Keywords: ethnopolitical processes, security, democratic transit, post-- Soviet states.

Простежується трансформація в політичній науці сприйняття етнополітичного виміру безпеки в контексті демократичного транзиту пострадянських держав -- перехід від «розчинення» етнополітичних проблем в соціальній сфері до усвідомлення необхідності теоретичного і методологічного обгрунтування та юридичної і політичної інституціоналізації етнополітичної безпеки.

Ключові слова: етнополітичні процеси, безпека, демократичний транзит, пострадянські держави.

Размещено на Allbest.ru