Место и роль организаций в структуре онлайн-коммуникации современного экологического протеста

Данная работа посвящена изучению роли организаций в современных протестных движениях на примере движения в защиту окружающей среды FridaysforFuture. Эта тема представляется актуальной не только для данного конкретного движения, и даже не только для политических феноменов: она затрагивает обширную проблему трансформации форм организованного действия в информационную эпоху. За последние десятилетия этой проблеме было уделено немало внимания; были созданы тщательно проработанные теоретические концепции, объясняющие, каким образом функционируют объединения людей, не связанные строгими рамками формальных иерархических организаций, типичных для индустриальной эпохи, но всё равно способные действовать согласованно, преследуя общие интересы. Такие объединения могут существовать в самых различных сферах и служить разным целям, от оказания услуг и гражданского активизма до организованной преступности и террористической деятельности. Хотя их описывают с помощью разнообразных терминов: «умные толпы», «горизонтальные сети» и т.д., можно выделить несколько общих характеристик, приписываемых данным феноменам: это зависимость от электронных средств связи, высокая самостоятельность участников движения и отсутствие формальной иерархии. Отсутствие чётко обозначенной иерархии, регламента действий, постоянного состава членов зачастую приводят к напрашивающемуся противопоставлению таких сетевых структур организациям индустриальной эпохи, к примеру, традиционным партиям или профсоюзам. Ряд теоретиков применяет классификацию социальных движений именно на основе вовлеченности в них формальных организаций.

На практике, однако, не всегда очевидно, насколько тот или иной коллективный феномен является децентрализованным, какую роль в нём играют формальные организации и согласно какой логике он функционирует. Было бы некорректно автоматически определять все новые социальные движения, возникшие в конце XX века, в том числе и экологическое, как абсолютно децентрализованные и не иерархичные структуры, в которых организованные акторы не играют никакой роли. Эмпирические исследования протестных движений, которые обычно приводятся как пример «сетевых» децентрализованных движений, таких, как Indignadosв Испании или Occupyв Великобритании и США, показывают, что и в их структуре существует определённая иерархия, пусть и возникшая спонтанно, а не обусловленная уставными документами. Отдельный вопрос представляет и то, действительно ли роль формальных организаций в таких движениях ничтожна или они всё же неким образом влияют на жизнь движения. Кроме того, частью движения могут быть и организованные акторы, не являющиеся при этом иерархическими организациями, к примеру, онлайн-сообщества. Их роль также требует внимания.

Таким образом, проблема исследования заключается в неясности роли формальных организаций и других организованных акторов в современных сетевых протестных движениях, а также в несоответствии теоретических посылок о полном отсутствии иерархии в таких движениях эмпирическим исследованиям, показывающим, что их участники находятся далеко не в равном положении относительно друг друга. В своей работе я стараюсь внести вклад в изучение этой проблемы на примере конкретного сетевого движения, исследовав его внутреннюю структуру и роль, которую в нём играют организованные акторы. В качестве подходящего кейса было выбрано движение FridaysforFuture: причины такого выбора будут описаны ниже. Итак, в данной работе я отвечу на следующий исследовательский вопрос: какова позиция и роль организованных акторов в движении FridaysforFuture?

Данное движение зародилось в августе 2018 года в виде еженедельной забастовки шведской школьницы Греты Тунберг, приходившей каждую пятницу вместо уроков к зданию шведского риксдага с требованиями принять меры против антропогенного разрушения окружающей среды. По её примеру схожие забастовки стали организовываться и в других странах мира, а сама Тунберг стала лицом мирового экологического движения. К марту 2019 года общая численность протестующих превысила миллион человек. Акции движения уже не ограничиваются забастовками, принимая формы многотысячных демонстраций. При этом другие зелёные группы, такие, как Extinction Rebellion, Ende Gelдnde 2019и др., предпринимают и более агрессивные акции, блокируя и занимая промышленные объекты, которые, по их мнению, вредят климату.

Движение школьных забастовок за климат является подходящим кейсом для изучения данной проблемы по ряду причин. Во-первых, оно обладает всеми внешними характеристиками спонтанно самоорганизующегося децентрализованного феномена: толчком к началу забастовок был не призыв со стороны какой-либо политической силы, а ставшее вирусным фото ранее никому не известной школьницы, которое смогло запустить массовую реакцию среди никак не связанных с ней людей. Таким образом, FridaysforFuture идеально вписывается в категорию «умных толп». Во-вторых, несмотря на вышесказанное, нет оснований и отвергать возможность того, что в данном движении некую, а возможно и значительную, роль играют организованные акторы старого типа. Основанием для такого предположения является существование значительного количества партий и НГО, продвигающих экологическую повестку, а также как минимум терпимое, а зачастую и доброжелательное отношение к движению со стороны правящих режимов тех стран, в которых проводятся школьные забастовки: можно предположить, что в таких условиях организованные акторы сочли бы выгодным встроиться в структуру движения.

Итак, целью моей работы является выявление позиции и роли организованных акторов в структуре коммуникации движения Fridaysfor Future. Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

Определить основные черты структуры коммуникации внутри движения FridaysforFuture;

Определить, какую позицию занимают различные виды организованных акторов в структуре коммуникации движения;

Определить, какую роль организованные акторы играют в структуре движения.

Таким образом, объектом исследования является структура коммуникации движения, а его предметом - место и роль организованных акторов в этой структуре.

Исследование осуществлено в рамках методологии, используемой такими теоретиками сетевых структур, как М. Кастельс, а также Л. Беннетт и А. Сегерберг. В рамках данного подхода наибольшее внимание уделяется коммуникационным процессам и потокам информации: паттерны коммуникации в значительной мере отражают паттерны реальных властных отношений, в особенности в структурах, не имеющих чёткой формальной иерархии. Таким образом, выявление роли организованных акторов в процессах коммуникации внутри движения способно дать представление о том, каким влиянием такие акторы пользуются в формировании программы действий движения.

Эмпирической базой исследования являются данные общения сторонников рассматриваемого движения в социальной сети Twitter. Структура коммуникации представлена в виде графа на основе этих данных. Каждое наблюдение в выборке (аккаунт, имеющий отношение к движению) определено как отдельный индивид либо как организованный актор; для каждого наблюдения рассчитаны два показателя, позволяющих характеризовать его роль в сети: популярность и брокераж (контроль над информационными потоками, соединяющими других акторов). С помощью этих данных я проверяю следующие гипотезы:

Большую часть элементов структуры коммуникации движения составляют отдельные индивиды, а не организованные акторы;

Организованным акторам не свойственно занимать лидирующие позиций в сети онлайн-коммуникации движения;

Информационная активность акторов, занимающих видные лидерские и брокерские позиции в структуре коммуникации движения, не ниже средней информационной активности по выборке.

Для проверки данных гипотез проанализированы свойства сети, отражающей структуру коммуникации движения; с помощью дисперсионного анализа, t-критерия Стьюдента и экспоненциальной модели случайных графов выявлено наличие или отсутствие зависимости между классом актора (индивид или организованный актор) и его позицией в сети. Для того чтобы понять, насколько позиция акторов, имеющих большое влияние в сети, соответствует их реальной роли, я сравниваю их активность в сети со средней активностью по выборке.

Результаты анализа подтвердили первую гипотезу, однако опровергли две другие. Проведённые тесты показали наличие значимых отличий в уровне влияния организованных акторов и отдельных индивидов в пользу первых. Кроме того, стало очевидным, что акторы, занимающие влиятельные позиции в сети, не всегда играют активную роль в обмене информацией с другими членами движения.

Глава 1. Сетевые движения и их особенности

1.1 Теоретические подходы к осмыслению роли сетей

Исследуя современные политические движения, сложно обойтись без использования таких концептов, как «сеть» или «сетевая структура». Действительно, представление взаимосвязей между членами того или иного движения в виде графа является наглядным и эффективным способом постижения его структуры и внутренних механизмов. Вместе с тем, «сетевые» термины нередко употребляются не только в отношении конкретных движений или организаций, но и для описания того, как функционирует современное человеческое общество в целом: произносятся фразы о наступившем господстве «горизонтальных сетей», появлении нового, «сетевого» общества, которое действует по принципиально новым правилам. Термин «сеть», таким образом, приобретает дополнительный смысл: теперь он обозначает некое свойство современной реальности, отличающее её от той, что существовала ранее. Ниже будут рассмотрены основные концепции, формулирующие, осмысляющие и объясняющие феномен «сетевого общества». Ключевой интерес для данного исследования будет представлять то, как данные концепции отражают изменения, произошедшие в способах коллективного действия и какие отличительные черты современных протестных движений они выделяют.

Одним из главных теоретиков «сетевого общества» можно назвать М. Кастельса. Определяющей чертой современного общества, которое он называет «сетевым», является то, что все ключевые социальные структуры и интеракции в рамках общества организованы вокруг электронных сетей обмена информацией. Власть в таком обществе, по Кастельсу, осуществляется также через сетевые структуры, состоящие из индивидов и организаций. При этом ключевыми элементами любой сети являются два типа акторов, которых он называет «программистами» и «переключателями». Первых он определяет как акторов, способных создавать сети и формулировать их цели, а вторых - как акторов, соединяющих различные сети и обеспечивающих их кооперацию.

Важнейшим источником власти в сетевом обществе является контроль над информацией и возможность формировать мнение людей. Критическое значение, таким образом, приобретают средства массовой коммуникации, в частности, электронные социальные сети, предоставляющие возможность легко доносить информационный посыл до множества других людей. Кастельс выделяет четыре типа власти, которые могут осуществляться в сетевом обществе. Во-первых, networkingpower - власть акторов, включённых в ядро глобального сетевого общества над теми, кто в него не включён. Во-вторых, networkpower-власть, проистекающая из внутренних правил сети. В-третьих, networkedpower - власть одних акторов над другими внутри сети. В-четвёртых, network-makingpower - власть создавать и «программировать» сети, а также соединять различные сети между собой.

Противопоставление между «сетевыми» и «несетевыми» феноменами можно проследить и в работах аналитиков группы RANDАркильи и Ронфельдта, которые в 1996 году ввели концепцию netwar, то есть «сете-войны». Эта концепция, по замыслу её авторов, должна послужить рамкой для анализа различных видов конфликтов, имеющих место в пост-биполярном мире. Аркилья и Ронфельдт относят к примерам netwar такой широкий спектр феноменов, как терроризм, партизанская война, деятельность преступных организаций, а также политический активизм и акции гражданского неповиновения. Несмотря на множество очевидных различий, силы, участвующие в таких конфликтах, зачастую организованы схожим образом - это децентрализованные группы, действующие с большой долей инициативы, зачастую не имеющие единого руководящего центра. Очевидно, что не всем преступным организациям, повстанческим группам и движениям неповиновения свойственна подобная децентрализованная структура; однако, по мнению авторов концепции netwar, именно она способна дать преимущество над соперником в условиях новой реальности. Основной причиной трансформации, давшей децентрализованным акторам преимущество над централизованными, авторы называют информационную революцию - именно она сделала возможным появление масштабных децентрализованных сетей, способных эффективно противостоять таким традиционным иерархическим формам организации, как централизованное государство Модерна. Она же придала решающее значение сфере коммуникации и работы с информацией. Среди тезисов Аркильи и Ронфельдта в рамках данного исследования важным представляется противопоставление «сети» и «иерархии»: децентрализованные сетевые структуры играют в современном мире всё большую роль по сравнению с иерархическими организациями.

Большой вклад в осмысление того, какие новые формы принимает социальное действие после информационной революции, внесли Беннетт и Сегерберг. Они ввели концепцию connectiveaction - «коннективного действия», противопоставив его традиционно понимаемому collectiveaction - коллективному действию. Предпосылками возникновения этого нового типа социального действия является, согласно Беннетту и Сегерберг, не только развитие информационных технологий, но и слом традиционных групповых идентичностей и лояльностей существующим институтам, имевший место в наиболее экономически развитых индустриальных демократиях начиная с 1970-х гг. Ослабление традиционных организаций, способных мобилизовывать людей на коллективное действие, таких, как партии старого образца или профсоюзы, совпало с развитием информационных технологий, позволивших людям, никак друг с другом не связанным, свободно общаться и координировать свои действия. Это и породило новую форму социального самовыражения - connectiveaction.

Одной из отличительных черт connectiveaction является «персонализация» политического действия. Хотя предмет протестной акции может быть таким же, как и в случае collectiveaction (к примеру, требования социальной справедливости, защита окружающей среды), формат действий каждого участника акции становится совершенно иным. Субъект connectiveaction не столько отстаивает идеи и интересы некой группы или организации, сколько доносит собственные мысли и эмоции по конкретной проблеме, выражая их в уникальной, персонализированной форме и распространяя с помощью цифровых коммуникационных технологий и социальных сетей. Различия между collective и connectiveaction можно наглядно проиллюстрировать на примерах из российской политической жизни, сравнив митинги и демонстрации, проводимые КПРФ (партией старого образца со строгой иерархической структурой) и мероприятия несистемной либеральной оппозиции. Первым свойственно единообразие лозунгов и символики, наличие чёткой организации и единого центра управления, тогда как последним - широкое разнообразие требований и агитационных материалов (зачастую самодельных), минимальный уровень координации со стороны лидеров и активное использование электронных социальных сетей для обмена актуальной информацией и агитации. На этом примере можно видеть, что collectiveaction отличается большей дисциплиной и управляемостью по сравнению с connectiveaction; последнее, однако, компенсирует эти недостатки большей гибкостью, способностью объединять разные повестки и низовой инициативой.

Резонно задать вопрос, каким образом осуществляется координация действий между участниками connectiveaction в отсутствие централизованного руководства: каков механизм, обеспечивающий функционирование движения? Согласно Беннетту и Сегерберг, в рамках connectiveaction координация действий осуществляется непосредственно в ходе обмена информацией между всеми участниками движения, от наиболее популярных до маргинальных. Таким образом, структура коммуникации движения становится его организационной формой. Этот тезис крайне важен в контексте исследования политических движений, члены которых активны в социальных сетях: фактически, он позволяет рассматривать обмен информацией в Интернете как приблизительную картину реальных властных отношений внутри движения.

Другим важным аспектом концепции Беннетта и Сегерберг является их оценка роли традиционных политических организаций в современных движениях. Под традиционными политическими организациями в данном случае понимаются структуры, обладающие чёткой иерархией, постоянным составом членов и физическим адресом. Роль таких организаций, требующих от индивидов принимать тяжёлые решения и ставить себя в подчинение некоему внешнему авторитету (идеологическому и организационному), снижается с распространением connectiveaction. Беннетт и Сегерберг выделяют три формата современных политических движений по роли, которую в них играют централизованные организации. Первым является OrganizationallyBrokeredNetwork: традиционное коллективное действие, ставшее возможным благодаря договорённостям между руководством неких централизованных организаций. Коммуникация в таких сетях построена вокруг некоего коллективного нарратива, общего для всех участников движения. Вторым типом движения является OrganizationallyEnabledNetwork; этот формат относится уже не к collective, а к connectiveaction. В движениях такого рода организации по-прежнему играют большую роль, однако постепенно отходят на второй план: они уже не навязывают движению единую идеологию и набор целей, а предоставляют собственные информационные платформы для самовыражения рядовых участников движения. Наконец, крайней формой connectiveaction является SelfOrganizingNetwork: в таких структурах организации принимают минимальное участие в координации действий, члены движения пользуются электронными социальными сетями для продвижения своих индивидуальных посылов.

В контексте данного исследования особенно важны два тезиса перечисленных выше концепций: это высокая роль персональной коммуникации и снижение влияния иерархических организаций.

Все упомянутые авторы признают ключевую роль информационных потоков в функционировании движений, причём речь идёт не только об обмене информацией между лидерами движения, но и о коммуникации между рядовыми членами. Контроль над потоками информации становится важнейшим источником власти в сетевом обществе, а повседневная коммуникация между членами движения превращается в основной механизм координации действий, выработки целей, обмена актуальной информацией. Таким образом, понять внутреннюю структуру и механизм работы движения, выявить акторов, занимающих в нём ключевые роли, можно, проанализировав паттерны коммуникации между его членами. В этом контексте бесценным источником информации становятся электронные социальные сети, к примеру, Twitter, Facebook или ВКонтакте, по сути, представляющие собой обновляющийся в реальном времени архив данных о взаимодействии людей друг с другом.

Второй важной темой, которую затрагивают все описанные выше теории, является снижение роли иерархических организаций в современных политических движениях. Такие организации зачастую уже не могут проводить достаточно массовые и успешные акции и вынуждены уступать инициативу более гибким и менее требовательным к участникам сетевым движениям, которые не имеют чёткой структуры управления, но способны осуществлять сложные и долговременные акции благодаря эмерджентным механизмам мобилизации и координации через электронные сети. При этом и в рамках таких движений могут существовать различные организованные акторы: как организации старого типа, так, к примеру, аккаунты движений и групп по интересам в социальных сетях, ведущиеся от лица всего движения.

На данном этапе необходимо более подробно остановиться на дефинициях, которые будут использоваться в данной работе. Как было показано выше, слово «сеть» может использоваться в разных смыслах: оно может служить синонимом любой децентрализованной структуры, отсылать непосредственно к электронным социальным сетям, обозначать способ визуализации взаимосвязей между рядом объектов и т.д. В данном исследовании двусмысленные термины будут использоваться в соответствии со следующими дефинициями:

сетевое движение: децентрализованное движение, не имеющее единого руководящего центра и формальной иерархии членов

иерархическая организация (организация старого типа, формальная организация): организация, имеющая чёткую иерархию, физический адрес, постоянный состав членов и т.д., к примеру, политическая партия

организованный актор: субъект социального действия, являющийся результатом взаимодействия группы людей

структура коммуникации: совокупность паттернов, присущих распространению информации среди участников некой группы; кто пользуется наибольшим вниманием со стороны других и т.д.

сеть (граф): структура, состоящая из набора объектов и отношений между ними

узел: элемент сети

ребро: связь между двумя элементами сети

1.2 Взаимосвязь между онлайн и оффлайн-активностью

Интерес к онлайн-коммуникации движения вытекает не только из теоретических предпосылок, рассмотренных выше. Коммуникация в Интернете зачастую непосредственно связана с уличной активностью движений, что является предметом эмпирического анализа в ряде исследовательских работ.

В 2015 г. Мерсеа, Бастос и Шарпантье продемонстрировали значимую взаимосвязь между активностью в электронных сетях и на улицах на примере таких движений, как Indignados, Occupyи "Уксусные протесты» 2013 г. в Бразилии. Проанализировав данные об активности перечисленных движений в Twitter, Facebookи в оффлайне, они пришли к выводу, что в двух из трёх случаев (Indignadosи Occupy) наблюдается значимая причинно-следственная взаимосвязь между онлайн-активностью протестующих в социальных сетях и численностью демонстрантов на улицах. При этом авторы отмечают, что для предсказания масштабов оффлайн-протестов более важно изучение активности в Twitter, нежели в Facebook.

К схожим выводам приходят и Штайнерт-Трелкельд с соавторами. На данных коммуникации в Twitterв 16 арабских странах в ходе Арабской весны, они показывают статистически значимую зависимость между уровнем координации сторонников движения в Twitter накануне демонстрации и численностью демонстрантов на улицах. Они используют коэффициент неравенства между частотой использования различных хэштегов как показатель координации пользователей социальной сети: таким образом, о высоком уровне координации говорит частое использование одних и тех же хэштегов всеми пользователями.

При этом стоит отметить, что далеко не всегда на основании интернет-активности можно делать надёжные выводы о склонности людей к участию в уличных демонстрациях. Так, Оган и соавторы исследуют отношение онлайн- и оффлайн-участия представителей турецкой диаспоры в Европе в акциях поддержки оппозиционных демонстраций в стамбульском Парке Гези в 2013 г. Опросив представителей турецкой диаспоры в Европе и проанализировав зависимость между различными видами онлайн-активности и физическим участием в уличных демонстрациях, будь то в стране проживания или в Турции, они пришли к выводу, что лишь несколько из рассмотренных видов онлайн-активности может считаться значимым предиктором участия индивида в оффлайн-демонстрациях, причём значимость этих предикторов разнится в зависимости от того, идёт речь о протестах в Европе или в Турции.

Как видно из описанных выше исследований, обмен информацией в электронных социальных сетях не только сам по себе является важным элементом функционирования политических движений, но и зачастую оказывает непосредственное влияние на активность и массовость выступлений на улицах и площадях. Особое значение онлайн-общение принимает в движениях, которые Беннетт и Сегерберг относят к connectiveaction: в таких движениях паттерны онлайн-активности не только позволяют делать предположения о оффлайн-активности, но и могут дать приближенную картину внутренней структуры организации и механизмов её функционирования.

Не все, однако, считают внимание к протестному общению в социальных сетях заслуженным. В 2010 г. Гладуэлл раскритиковал «цифровой евангелизм», утверждая, что движения, члены которых координируются в электронных сетях, неспособны добиться серьёзных успехов. Приводя в пример чёрные забастовки против сегрегации в США, он утверждает, что для участия в таких рискованных, требующих высокой мотивации акциях недостаточно множества слабых связей, существующих между людьми, контактирующими друг с другом в социальных сетях. Связи между участниками подобных действий должны быть существенно сильнее, чем подписка в социальной сети. Не менее важно, по Гладуэллу, и наличие чёткой иерархии в движении - без неё оно не сможет успешно противостоять государственной репрессивной машине. Посыл Гладуэлла, таким образом, заключается в том, что зарождающиеся в интернете протестные движения не в состоянии мобилизовать своих членов на достаточно серьёзное и рискованное противостояние и осуществить революционное изменение общества.

С одной стороны, аргумент Гладуэлла существенно устарел: с 2010 года произошло достаточно событий, заставляющих усомниться в его точке зрения, к примеру, революции Арабской весны, в ходе которых большую роль играли электронные медиа. С другой стороны, его тезис не так сильно противоречит концепциям «цифровых евангелистов», которых он критикует, как это кажется на первый взгляд: тот факт, что члены иерархических организаций более управляемы и дисциплинированны, чем участники сетевых движений, никем не оспаривается. И всё же традиционные иерархические организации всё чаще проигрывают движениям нового типа в массовости, гибкости и инициативе проводимы акций. Кроме того, не всякое оппозиционное движение имеет своей целью немедленное свержение существующего строя: для достижения поставленной цели массовость и активность выступлений могут оказаться важнее, чем партийная дисциплина и способность жертвовать собой. Стоит отметить и то, что теоретики сетевого общества и connectiveaction не исключают участия организаций старого типа в сетевых движениях в качестве одних из множества акторов: такие организации могут реализовывать свои преимущества на тактическом уровне, находясь в рамках децентрализованной сетевой структуры.

1.3 Структура сетевого движения

1.3.1 Организация в толпах