Эпидемии и реформы: опыт Саудовской Аравии

Размещено на http://www.allbest.ru

Эпидемии и реформы: опыт Саудовской Аравии

Косач Григорий Григорьевич

Аннотация

Саудовская Аравия одна из ключевых стран Ближнего Востока и мусульманского мира. Развивающиеся в этой стране процессы имеют непосредственное отношение к развитию окружающего ее геополитического пространства. В связи с этим возникает вопрос об исследовании сути этих процессов, обстоятельств их возникновения и эволюции, а также воздействовавших на них факторов. Одним из этих факторов выступают эпидемии A/H1N1, MERS и COVID-19, рассматриваемые автором в качестве ускорителя происходивших в Саудовской Аравии после 2009 г. общественно-политических преобразований. Данные преобразования опирались на уже накопленный саудовской властью опыт предшествующих лет и приняли форму разработки и реализации «национальных проектов», направленных на перестройку национальной системы образования и здравоохранения. Итоги осуществления этих проектов находили свое выражение во все большей открытости страны внешнему миру, последовательном сокращении сферы общественного влияния религиозного истеблишмента и в повышении роли нового «образованного класса», превращавшегося в опору власти в ее следовании по пути социально-экономической модернизации. Власть обретала новые формы собственной легитимации, становясь защитником граждан в эпоху постигавших страну испытаний, выигрывала в борьбе за умы людей, оттесняя улемов от влияния на принимаемое ею политическое решение.

Посттрадиционное саудовское общество, каким оно было в начале 2000-х гг., под влиянием ставшего союзником власти «образованного класса» обретало черты современности, а сама Саудовская Аравия с большим на то основанием, чем раньше, начинала рассматриваться в качестве неотъемлемого и полноценного элемента международного сообщества.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА Саудовская Аравия, Всемирная организация здравоохранения, эпидемические заболевания, коронавирусы, A/H1N1, MERS, COVID-19

Abstract

Epidemics and Reforms: Experience of Saudi Arabia

Saudi Arabia is one of the key countries in the Middle East and the Arab-Muslim world. The processes developing in this country, determined by both internal and external factors, are directly related to the development of the surrounding geopolitical space. In this regard, there arises the need to study the essence of such processes, their circumstances as well as the driving forces behind them. One of these factors is the epidemic of such diseases as A/ H1N1, MERS, and the coronavirus COVID-19. The author views this factor as an accelerator of socio-political transformations taking place in Saudi Arabia after 2009. These transformations were based on the experience of previous years already accumulated by the Saudi authorities. They took the form of implementing "national projects" aimed at restructuring the national education and health system. The results of the implementation of these projects were manifested in the country's ever-wider opening to the outside world, consistent reduction of the influential religious establishment, and increasing role of the new "educated class," which has been turned into a supporting pillar to the authorities. The government took on new forms of legitimation and won in the struggle for the minds of people, pushing the ulema away from influencing their political decision. The posttraditional Saudi society, as it was in the early 2000s, acquired features of modernity under the influence of the "educated class," while Saudi Arabia itself began to be considered as an integral and a full-fledged element of the international community.

KEYWORDS Saudi Arabia, World Health Organization, epidemic diseases, coronaviruses, A/H1N1, MERS, COVID-19

Введение

Констатация ведущего положения Саудовской Аравии в пространстве арабомусульманского сообщества и ее роли как одной из двадцати наиболее значимых экономик мира в системе мирохозяйственных связей не отменяет тот факт, что свое нынешнее качество эта страна обрела в течение короткого временного периода второй половины XX начала XXI в., осуществив переход от традиционности к обретению черт современного общества и государства.

Автор полагает, что анализ и осмысление эмпирического материала позволит концептуализировать влияние эпидемий на процесс повышения эффективности политического управления и политической модернизации посттрадиционного саудовского общества. Чрезвычайные вызовы для власти (в их роли, собственно, и выступали эпидемии прошлых лет A/H1N1 и MERS, а теперь и COVID-19) воздействовали на процесс проведения современных реформ и укрепления их легитимации «снизу».

Саудовская правящая элита выступала в роли «спасителя» народа, нанося удар по религиозному истеблишменту, обладавшему ранее едва ли не исключительной монополией на формирование общественного мнения. Власть меняла умонастроения «спасаемого» народа и, опираясь на выпестованный ею «образованный класс», более активно двигала страну по пути реформ. Их итог заключался в следующем: во-первых, в усложнении политической системы и ее структурной дифференциации, выражающейся в появлении новых институтов управления, инструмента влияния современных социальных групп, когда религия и связанные с ней улемы начинают играть всего лишь одну из функционально специализированных ролей, а во-вторых, в дальнейшей рационализации традиционного сознания.

В научно-экспертном сообществе вовсю идут дискуссии о влиянии кризиса, вызванного распространением COVID-19, как на системы здравоохранения в мире1, так и на межгосударственную конкуренцию. Постепенно появляются публикации о влиянии коронавируса и на отдельные страны, включая государства Ближнего Востока. Что касается Саудовской Аравии, в отечественной литературе (как и в зарубежной, включая саудовскую) отсутствуют работы, рассматривающие влияние эпидемических угроз на развитие модернизационных процессов. Исключение составляют работы автора по данной теме; ему же принадлежит и первое отечественное монографическое исследование внутриполитических процессов времени «эпохи реформ». Классическим отечественным исследованием, необходимым для понимания исторического пути саудовского государства, является неоднократно переиздававшаяся монография А.М. Васильева. В зарубежной историографии такое место занимает работа саудовско-британского автора Мадави Ар-Рашид. Вопросам современного развития Саудовской Аравии, включая взаимоотношения между религиозным истеблишментом и властью, посвящены работы американских1 и французских исследователей. Важны и работы саудовских исследователей, размещенные в двух томах многотомного проекта к столетию саудовского государства, рассматривающие процессы становления системы современного образования и здравоохранения.

Летом 2009 г. в Саудовской Аравии (впервые в современной истории страны) сложилась беспрецедентно опасная обстановка. Распространение вируса «свиного гриппа» A/H1N1 приобрело характер эпидемии. К середине сентября на территории королевства было зафиксировано 30 смертельных случаев. Саудовское издание сообщало о «панических страхах и психологических стрессах».

Возникшая ситуация требовала решительных мер. Они не могли ограничиться национальным уровнем, несмотря на значительные финансовые возможности и сконцентрированные в столице оснащенные современным оборудованием медицинские комплексы. Преодоление эпидемии предполагало развитие сотрудничества со Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и регионального взаимодействия, а замыкание в пределах национальных границ должно было уйти в прошлое. Внутренние преобразования, которые уже были осуществлены, создали для этого необходимые предпосылки.

Эти преобразования следствие вызовов, ускорявших на рубеже двух столетий модернизационный процесс. Ими были кувейтский кризис начала 1990-х гг. (весной 1992 г. были приняты первые в саудовской истории конституционные акты Основной закон правления, Закон о Консультативном совете и Закон об управлении провинциями) и события 11 сентября 2001 г. (в 20032005 гг. последовательно расширялся состав Консультативного совета, был создан Центр национального диалога, возник Антикоррупционный комитет, проведены первые частичные выборы советов муниципалитетов, повышена общественно-политическая роль национального предпринимательства, представленного Советом торгово-промышленных палат, появились профессиональные организации и «общественный» Саудовский национальный комитет прав человека).

Провозглашенный в 2003 г. занявшим два года спустя монарший престол Абдаллой бен Абдель Азизом «этап реформ» стал поводом для действий власти, направленных на сужение сферы полномочий руководства религиозного истеблишмента Совета высших улемов и огосударствления сферы вероисповедной практики. На стороне власти выступал разночинный «образованный класс» итог социально-экономической модернизации прошлых лет. Делая летом 2009 г. выбор в пользу внешней открытости, власть (уже включившая в свои ряды немало представителей «образованного класса») демонстрировала миру образ трансформирующегося королевства.

1. Внешняя открытость: хадж и взаимоотношения власти и улемов

В июне 2009 г. в Джидде по инициативе ВОЗ и саудовского правительства состоялась рабочая встреча представителей стран Восточного Средиземноморья и Европейского Союза, где был поставлен вопрос о совместной стратегии противостояния эпидемии. Спустя месяц, в июле 2009 г., министр здравоохранения королевства Абдалла Ар-Рубаи принял участие в чрезвычайном совещании министров здравоохранения пяти арабских стран в Каире, где были предложены конкретные рекомендации, призванные остановить распространение вируса A/H1N11.

Опираясь на эти рекомендации, власть принимала необходимые меры: обязательное ношение медицинских масок, закупка антигриппозной вакцины и начало ее разработки. ВОЗ при этом получала детальную информацию о развитии ситуации (столь же детально информировались и саудовские граждане). Спустя два года сотрудничество с ВОЗ было формализовано: в 2011 г. стороны приняли совместную «Стратегию сотрудничества ВОЗ и Саудовской Аравии на 2012-2016 гг.».

Проблема не исчерпывалась мерами профилактического характера, впервые был поставлен вопрос о мусульманском паломничестве календарно определенном хадже и не связанном с каким-либо временным периодом малом хадже умре. Распространение эпидемии определило позицию ВОЗ отменить намечавшийся на конец ноября хадж либо ввести ограничительные меры в отношении его участников (в частности специальные медицинские сертификаты). В ходе совещания в Джидде представители саудовского министерства здравоохранения отмечали, что выполнение рекомендаций ВОЗ, касающихся хаджа и умры, возможно только, если это начинание будет санкционировано высшим руководством.

Рекомендации ВОЗ отталкивались от очевидного факта: борьба с распространением A/H1N1 требовала исключить возникновение или, по крайней мере, ввести жесткий контроль над скоплениями людей. Хадж был таким обстоятельством, но он был и одним из столпов ислама меры профилактики сталкивались с религиозной традицией. Буквальное следование этой традиции многократно повышало опасность распространения инфекции среди самих паломников, в местах их постоянного проживания, в самой Саудовской Аравии и странах Восточного Средиземноморья, через которые эти паломники возвращались на родину. Принять предложение ВОЗ об отмене хаджа саудовское государство не могло в силу соображений политического, религиозного, а во многом и экономического характера.

Обе стороны пришли к компромиссному решению, и в Каире было достигнуто согласие о сокращении участников будущего хаджа, из числа которых исключалась «группа риска»: люди старше 65 лет, дети до 12 лет и беременные женщины. В «группу риска» вошли и те, кто страдал хроническими заболеваниями диабетом, болезнями внутренних органов или избыточным весом (в конце июля 2009 г. в одной из саудовских частных клиник от «свиного гриппа» скончался тридцатилетний гражданин, принадлежавший к «группе риска»).Частью компромисса стало согласие саудовской стороны допускать к совершению хаджа лишь тех, кто имел сертификаты о состоянии здоровья, заверенные медицинскими органами стран происхождения1.

В конце июля 2009 г. министерство здравоохранения сообщило, что «высшее руководство» королевства приняло решение о поддержке рекомендаций каирского совещания. Оправдывая согласие власти с введением ограничений в отношении хаджа, министр Ар-Рубаи подчеркивал, что эти ограничения «не означают преднамеренного сокращения числа паломников либо квот для стран, граждане которых будут участвовать в хадже». По его словам, правительство приняло необходимые меры для «успешного проведения хаджа» (усиление санитарного контроля на границах, создание специальных групп медицинской помощи и полевых госпиталей). Министр обратился к ВОЗ с призывом довести до сведения медицинских учреждений государств, откуда будут прибывать паломники, точку зрения правительства его страны. В частности, речь шла об обязательной прививке от A/H1N1, сделанной не менее чем за две недели до подачи заявления о получении саудовской въездной визы, что относилось и к тем, кто собирался совершить умру.

Все же проблема выглядела более серьезной и не была связана лишь с эпидемиологической ситуацией и мерами профилактики. Принимая решение об ограничениях для участников паломничества, правящий монарх проигнорировал суждение Совета высших улемов, критически отнесшегося к положительному заключению, принятому законоведами каирского Аль-Азхара. Его решение положило начало отказу власти от существовавшей ранее практики обязательного одобрения ее действий религиозным истеблишментом. Абдалла бен Абдель Азиз делал выбор в пользу защиты человеческих жизней (включая бесплатное лечение в государственных больницах заболевших или пострадавших от чрезвычайных ситуаций паломников), а не поддержки обязательности хаджа. Паломничество вступало на этап (пока еще робкой) десакрализации, оказываясь зависимым от решения «мирских» задач.

Власть поступила идентично и в 2013-2014 гг. во время вспышки эндемического «ближневосточного респираторного синдрома» (Middle East Respiratory Syndrome, MERS). Предполагалось, что источником его происхождения могли стать фермы, разводившие скаковых верблюдов. Новая форма респираторного заболевания унесла жизни 76 жителей страны (количество же заболевших составило не менее 244 чел.). Действия министерства здравоохранения в ходе борьбы с этой инфекцией были оценены властью как «неэффективные», что никак не подтверждалось ВОЗ, и привели к отставке Ар-Рубаи.

Вероятной причиной этой отставки стали разногласия между министром и членами королевской семьи владельцами ферм, заинтересованными в сохранении бедуинской традиции организации верблюжьих скачек. Отставка не привела вместе с тем к изменению статуса «разночинца» Ар-Рубаи хирурга, осуществившего первую в Саудовской Аравии операцию по разделению сиамских близнецов. Указом Абдаллы бен Абдель Азиза он был введен в аппарат королевской канцелярии в качестве советника монарха по медицинским вопросам в ранге министра1.

Еще более решительно власть действовала в 2019-2020 гг. во время распространения коронавируса COVID-19, когда без обращения к какому-либо религиозному авторитету (саудовскому или иностранному) ею были запрещены коллективные пятничные молитвы в мечетях, приостановлен малый хадж2, закрыты для посещения и молитвы Запретная мечеть Мекки и мечеть Пророка в Медине3. Специальным указом короля Сальмана бен Абдель Азиза на время эпидемии был введен режим карантина на всей территории страны (обретшего форму комендантского часа в обоих «святых городах» Джидде и столице), перемещение между провинциями категорически исключалось4. Для этого были основания: эпидемия последовательно охватывала всю страну, к концу мая 2020 г. зараженными оказались более 85 261 чел., 503 из них умерли. Совету высших улемов оставалось лишь призывать к «поддержке указаний государственных служб», «вознесению молитвы Господу об избавлении от постигшей напасти» и напоминать о том, что «Господь вместе с терпеливыми». Одним из важных направлений политики 2019-2020 гг. стало субсидирование принадлежащих малому и среднему бизнесу предприятий, пострадавших от COVID-19.

Возвращение к обычной жизни стало возможным только в конце мая начале июня 2020 г. Возобновилась (но не в полном объеме) работа государственных учреждений и частных компаний. 1 июня для ограниченного посещения были открыты (кроме Мекки) мечети, в обязательном порядке освобожденные от ковров. Частично восстановлено внутреннее авиасообщение. Однако решая вопрос о хадже 2020 г., власть ограничила участие в нем только теми, кто проживает в Саудовской Аравии, подчеркнув безусловность полного соблюдения всех профилактических норм. Во главу угла был поставлен вопрос о «ценности человеческой жизни.

2. Эпидемия в комплексе внутренних проблем: пути решения

Начавшаяся после окончания Второй мировой войны «нефтяная эра» меняла саудовское общество, и, меняясь, оно сталкивалось с новыми трудностями. Диспропорции в развитии провинций порождали официально признаваемую бедность и безработицу. Общественные пороки и коррупция в высших эшелонах власти (включая и религиозный истеблишмент) не позволяли считать королевство идеальным, вдохновляющимся «высшими ценностями ислама» государством. Активно действовавшая на протяжении 2003-2011 гг. и апеллировавшая к религиозной догме антисистемная салафитская оппозиция или, если использовать термин официального дискурса, «заблудшая секта»1, как и все еще существующее и эпизодически осуществляющее акты террора антисистемное подполье, видели в эпидемиях A/H1N1 и MERS проявления «Божественного гнева, обрушивающегося на страну порока.

Противостояние A/H1N1 было не только частью комплекса проблем, встававших перед властью в начале 2000-х гг., но и подталкивало ее к их решению. Прямым итогом преодоления последствий эпидемии «свиного гриппа» стали предложенные обществу «национальные проекты» создание системы современного образования и медицинского обслуживания. Власть не только инициировала эти проекты, но и вслед за королем создавала специализированные благотворительный фонды, играя роль их спонсора.

Действия власти становились ответом на запросы «образованного класса». Подвергая критике сложившуюся систему образования, его представитель говорил о «засилье религиозной догмы» в стране, которая нуждается в «70 тыс. инженеров и в не меньшем числе фармацевтов». Подчеркивая, что доля специалистов по «исламским наукам» среди безработных выпускников университетов составила более 70%, он замечал, что эта специализация выбиралась выходцами из депрессивных регионов, пополняющими ряды антисистемного подполья. Страна нуждалась в переходе к «обществу знания и информатики», способному дать «современных специалистов, обеспечивающих движение по пути прогресса и спасающих от постигающих бед и несчастий».

Власть активно создавала новые и реформировала старые университетские центры. Провозглашая себя «поборником революции в образовании» на основе «широкого введения в программы высших учебных заведений современных и технических наук», король Абдалла бен Абдель Азиз осуществлял курс на «качественный скачок» к «прогрессу королевства» за счет трансформации сложившегося в сфере образования и медицины порядка.

Данные официальной статистики свидетельствовали о том, что в ноябре 2012 г. в Саудовской Аравии действовали 25 университетов (включая крупнейшие учебные комплексы: Университет нефти и природных ресурсов в Дахране и Университет науки и технологии имени короля Абдаллы в районе Джидды), а также филиалы этих университетов во всех провинциальных центрах (почти половину от общей численности обучавшихся в них студентов составляли девушки).

Основной специализацией университетских центров становились точные и прикладные науки. В структуре каждого из них присутствовали медицинские и биологические факультеты, где готовились специалисты по ранее отсутствовавшим специальностям: пульмонологи, инфекционисты, вирусологи, гигиенисты, санитарные врачи. В основных городах всех провинций было открыто 52 региональных технических колледжа. Ежегодно не менее 90 тыс. молодых саудовцев и саудовок отправлялись на учебу (в той или иной форме оплачиваемую государством) в зарубежные, преимущественно американские университеты1.

В рамках медицинского направления «национальных проектов» происходила реализация основывавшейся на рекомендациях ВОЗ «всеобъемлющей национальной программы медицинского обслуживания». Данная система предполагала создание лечебных комплексов, поликлиник и амбулаторий во всех населенных пунктах.

Существенным начинанием министра Ар-Рубаи стало введение составленной по американским образцам аккредитации национальных лечебных учреждений, повышение зарплат медиков и улучшение условий их работы. К концу 2014 г. уже после отставки министра эта часть «национальных проектов» была практически полностью реализована. Важной составляющей изменений в сфере саудовского здравоохранения стала и инициированная Ар-Рубаи исследовательская работа: в крупнейших университетах появились центры и лаборатории, занимавшиеся вопросами изучения вирусных заболеваний. Стоявшая перед ними задача предполагала, что во взаимодействии с зарубежными коллегами работающие в этих центрах ученые внесут свой вклад в разработку противовирусных вакцин.

Вместе с тем кадровое обеспечение национальной системы здравоохранения (как врачами, так и средним медицинским звеном) в немалой степени связывалось с заключением контрактов с гражданами соседних арабских и мусульманских стран. Лишь четверть из почти ста тысяч работающих в стране врачей высшей квалификации (по данным 2020 г.) и только треть из 185 тыс. медсестер и медбратьев были саудовцами, несмотря на то, что в стране действует 37 медицинских факультетов, где обучаются 25 тыс. студентов.

Борьба с COVID-19 поставила задачу совершенствования как системы здравоохранения, так и университетской подготовки необходимых для нее саудовских кадров. «Образованный класс» связывал ее с необходимостью продвижения по пути «саудизации» рабочей силы, в том числе за счет расширения в ней доли женщин, апеллируя к представленному в 2015 г. проекту социально-экономической трансформации «Видение Королевства Саудовская Аравия: 2030».

«Этап реформ», движение по пути которых после 2009 г. было ускорено, позволил власти обрести продвигаемый ею «образованный класс» в качестве социальной основы. По оценкам Саудовского департамента статистики на конец февраля 2010 г., более 96% молодых работающих саудовцев (почти 4 млн чел. в возрасте от 25 до 44 лет или 89,5% от общей численности рабочей силы) получили образование: 26,8% обладали дипломами об окончании средней школы, а 34,4% дипломами бакалавров. Обеспечены образованием как работающие мужчины (96,1%), так и работающие женщины (98,5%), при этом 18,4% работающих саудовских мужчин и 55,8% работающих саудовских женщин заняты в сфере науки, техники и гуманитарных дисциплин1.

Созданный в 2008 г. по инициативе правившего монарха Центр диалога религий и цивилизаций трансформировал саудовский государственный дискурс, расширив его цивилизационные рамки. Выступая 24 октября 2010 г. на заседании Консультативного совета, Абдалла бен Абдель Азиз говорил: «Саудовская Аравия страна, открытая миру. Мы черпаем наши идеи в Торе, Евангелиях и Коране Книгах, ниспосланных Господом, поскольку весь мир верит в справедливость, благополучие, мир».

Открывая в сентябре 2009 г. Университет науки и техники имени короля Абдаллы, Абдалла бен Абдель Азиз отмечал, что «наука и вера могут противостоять друг другу только в душах больных людей», что этот университет «первая линия обороны против экстремистов» и «маяк толерантности». Однако, такой подход вызвал критику члена Совета высших улемов шейха Саада Аш-Шасри, протестовавшего против введения в этом университете (впервые в истории саудовского высшего образования) совместного обучения юношей и девушек, и требовавшего подвергнуть «шариатской проверке читаемые дисциплины, в частности теорию эволюции», преподававшуюся на биологическом и медицинском факультетах. В начале октября 2009 г. был издан монарший указ об освобождении Аш-Шасри от занимаемой им должности.

В начале 2010 г. министерство юстиции приступило к реализации «программы идейной безопасности» обязательной переподготовки имамов мечетей, призванной исключить возможность произнесения проповедей, противоречащих курсу власти. В августе 2010 г. был принят монарший указ, позволявший распространение только тех фетв религиозно-юридических суждений, авторами которых являются правоведы, введенные королем в Совет высших улемов. Фетвы, имеющие своим источником иных представителей религиозного истеблишмента (среди них были и уличенные в сотрудничестве с «заблудшей сектой»), объявлялись незаконными.

Время после 2009 г. стало завершающей эпохой процесса формирования «образованного класса». Расширяясь и обретая новые возможности и институты влияния, как, например, Консультативный совет, торгово-промышленные палаты, профессиональные и правозащитные структуры, этот «класс» стал видеть себя частью системы государственной власти и подчеркивать необходимость сузить сферу полномочий корпуса улемов, представители которого не раз уличались в поддержании контактов со сторонниками «заблудшей секты». «Образованный класс» также использовал вспышки эпидемии для давления на власть, стремясь ускорить ее движение по пути дальнейшей модернизации.

Описывая складывавшееся положение, саудовский журналист говорил о «движении королевства от провинциальности к глобализирующемуся миру», вызвавшему «противостояние в сфере культуры и общественной жизни». Суть этого «противостояния» заключалась в «ощутимом разрыве между поколениями». По его словам, «новое образованное поколение» стремится «с помощью сети Интернет войти в мир, освободиться от мелочной опеки», считая то, «что ранее было запретным, теперь разрешенным». Данное поколение выглядело «противником консерваторов», стремящимся к «открытому обсуждению» социальных и политических проблем1. Оно же поддерживало власть, ставя вопрос о необходимости полной дифференциации сфер полномочий государства и корпуса богословов: в Саудовской Аравии «должна существовать государственная религия», но страна не должна быть «религиозным государством»

Заключение

Время после 2009 г., когда Саудовская Аравия испытала воздействие двух эпидемий, пришедшего извне A/H1N1 и эндемическому MERS, стало эпохой, в течение которой она последовательно менялась, обретая черты современного и открытого миру государства. Естественно, обе эти эпидемии не стали причиной этих изменений (которые вырастали из обстоятельств, связанных с модернизацией предшествующих лет). Тем не менее эпидемии стимулировали их, содействуя трансформации точки зрения власти на пути эволюции страны. Наиболее яркими проявлениями этой трансформации стало вхождение во власть нового общественного слоя, «образованного класса», и постепенное снижение роли религиозного истеблишмента.

Эпидемия COVID-19 доказала, что власть продолжает движение по пути реформ и преобразований, который она выбрала в 2009 г. Выступая 26 марта 2020 г. в ходе виртуального саммита G-20, где ныне председательствует Саудовская Аравия, посвященного борьбе с пандемией, король Сальман бен Абдель Азиз говорил о необходимости «объединения усилий всего мира в противостоянии грозящей ему опасности». Он выражал «глубокое сочувствие гражданам всех государств, страдающим от распространения эпидемии». Монарх подчеркивал, что его страна предоставит все необходимое для того, чтобы прекратить ее распространение и выработать специальные меры, которые дадут возможность «избежать повторения такого рода эпидемий». Являясь одной из крупнейших экономик мира, Саудовская Аравия, по словам нынешнего монарха, в «полном объеме внесет свой вклад» в поддержание стабильности и в последующее восстановление «системы мирохозяйственных отношений».

саудовская аравия эпидемия геополитический

Список литературы / references

1. Васильев, А. М. История Саудовской Аравии (1745 конец ХХ в.). М.: Классика плюс, 1999. 672 с. [Vasilyev A.M. Istoriya Saudovskoi Aravii (1745 konets XX v.) [History of Saudi Arabia (1745 end of the 20th century)]. Moscow: Klassika plus, 1999. 672 p.] [in Russian].

2. Косач, Г. Г. Саудовская Аравия: внутриполитические процессы «этапа реформ». М.: Институт Ближнего Востока, 2007. 359 с. [Kosach G.G. Saudovskaya Araviya: vnutripoliticheskie protsessy "etapa reform" [Saudi Arabia: Domestic Political Processes at the "Reform Stage"]. Moscow: Institute for Middle Eastern Studies, 2007. 359 p.] [in Russian].

3. Al-Rasheed, Madawi. A History of Saudi Arabia. Cambridge: Cambridge University Press, 2010.

4. Fitzpatrick, Mark. "Sanctioning Pandemic-Plagued Iran." Survival 62, no. 3 (May 3, 2020): 93-102. doi:10.108 0/00396338.2020.1763614.

5. Gronvall, Gigi Kwik. "The Scientific Response to COVID-19 and Lessons for Security." Survival 62, no. 3 (May 3, 2020): 77-92.

6. Haykel, Bernard, Thomas Hegghammer, and Stйphane Lacroix, eds. Saudi Arabia in Transition.

7. New York: Cambridge University Press, 2015. https://doi. org/10.1017/CBO9781139047586.

8. Heisbourg, Franзois. "From Wuhan to the World: How the Pandemic Will Reshape Geopolitics." Survival 62, no. 3 (May 3, 2020): 7-24. doi:10.1080/00396 338.2020.1763608.

9. Memish, ZA, SJN McNabb, F Mahoney, F Alrabiah,

10. N Marano, QA Ahmed, J Mahjour, et al. "Establishment of Public Health Security in Saudi Arabia for the 2009 Hajj in Response to Pandemic Influenza A H1N1." The Lancet 374, no. 9703 (November 2009): 1786-91.

11. Nabil, Mouline. Les clercs de l'islam: Autoritй religieuse et pouvoir politique en Arabie Saoudite, XVIIIe-XXIe siиcle. Paris: Presses Universitaires de France, 2015.

12. Shamri, Fahad bin Abdalla (b), ed. One hundred years to the Kingdom of Saudi Arabia. Science development, social development, culture and information. Riyadh, 2007] [in Arabic].

Размещено на Allbest.ru