Всеправославный собор формирование новой православной геополитики

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВСЕПРАВОСЛАВНЫЙ СОБОР: ФОРМИРОВАНИЕ НОВОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ГЕОПОЛИТИКИ

Николас Казарян

Nicolas Kazarian

THE PAN-ORTHODOX COUNCIL: SHAPING NEW ORTHODOX GEOPOLITICS

The Orthodox Church is a complex geopolitical reality, and it does not constitute a homogenous block. On the contrary, the rise of irreden- tism during the 19th century has created the basis for constant territorial fragmentation throughout the 20th century. Surprisingly, the worldwide Orthodox population continues to increase. The convergence of these two phenomena is a starting point for a reinvestigation of Orthodox power in international affairs, as well as a profound strategic change affecting the communion of the fourteen local Orthodox Churches. This article examines how Orthodoxy, through the process of convening a Holy and Great Council, has responded to geopolitics by developing new approaches and new Orthodoxy identities; how the territorial changes affected their strategies in the Diaspora; what was their role in new international conflicts. The first part of the article deals with an epistemological approach to place Orthodoxy in the context of geopolitical studies, while the second part highlights the persistence of a bipolar paradigm opposing the Patriarchates of Constantinople and Moscow. Finally, the paper considers geopolitical challenges for Orthodoxy created by today's politico-religious crisis in Syria.

Keywords: Orthodox Church, Pan-Orthodox council, geopolitics, identity, territory, Diaspora.

Nicolas Kazarian -- French Institute for International and Strategic Affairs; St. Sergius Orthodox Theological Institute in Paris and Catholic University of Paris (France)

Введение

1.1. Православная цивилизация

Согласно Хантингтону, цивилизации дифференцированы по принципу инаковости:

Во-первых, различия между цивилизациями не просто реальны. Они наиболее существенны. Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, -- религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами. Конечно, различия не обязательно предполагают конфликт, а конфликт не обязательно означает насилие. Однако в течение столетий самые затяжные и кровопролитные конфликты порождались именно различиями между цивилизациями Huntington, S. (1993) “The Clash of Civilizations?”, Foreign Affairs (Summer) [https:// www.foreignaffairs.com/artides/united-states/1993-06-01/dash-civilizations, accessed on 08.12.2015]..

Чаще всего объектом критики, направленной против теории Хантингтона, оказывается представление об однородности блоков цивилизаций. Даже беглый взгляд на состав православных церквей обнаруживает разнообразие культурных -- не говоря уже об этнических -- контекстов, которые формируют этот блок и образуют характерные цивилизационные области: греческую, славянскую, грузинскую, арабскую и т.д. Но это вполне адекватно отражает роль религии в своего рода международном разделении мира, которому православие не осталось абсолютно чуждым. Действительно, патриарх Московский Кирилл, как известно, использует выражение «православная цивилизация». Это не только патриотическая концепция, определяющая культурный фундамент славянского мира, но и признание религии как «матрицы... которая поддерживает основные идеологические тенденции, продвигаемые политической властью и преобладающие над общинной и коллективной идентичностью... На международной арене

Церковь отстаивает модель сосуществования и диалога цивилизаций, противостоящую однополярному миру, а также защищает внешнюю политику государства» Rousselet, K. (2013) “Sйcularisation et orthodoxie dans la Russie contemporaine: pour une hypothиse continuiste?”, Questions de recherche 42:16..

В то же время религия не должна сводиться к ее чисто идеологическому измерению как единственному фактору, объясняющему любой современный конфликт. Можно даже задаться вопросом о том, приложима ли вообще теория цивилизации к контексту православия. По словам французского философа и православного богослова Жана-Франсуа Колозимо, «эта теория представляется неочевидной. Судя по всему, она находится под чрезмерным влиянием западоцентризма Шпенглера» Colosimo, J.-F. (2010) “Mйtamorphose du divin”, Le Dйbat 160:84.. Освальд Шпенглер Spengler, O. (1918-1922) Der Untergang des Abendlandes. Vienna/Munich: Verlag C.H. Beck., немецкий философ начала XX в., явился вдохновителем не только теории столкновения цивилизаций у Хантингтона, но и понятия «псевдоморфозы» (pseudomorphosis) у Георгия Флоровского, который определял богословские границы православной церкви в противовес влиянию Запада, начиная с XVI века Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937.. Согласно Шпенглеру, цивилизации не могут скрещиваться между собой. Процесс роста и развития цивилизации обеспечивает ее внутреннюю однородность. Тем не менее, «православный блок» пережил распад прежде чем возникнуть вновь: с 1991 по 2001 г. новые Балканские войны, казалось, восстановили линию границ, идущую от Риги к Сплиту, которая с VIII в. отделяла османско-византийскую Европу от франкско-латинской Европы. В то же время Россия не смогла предотвратить ни отсечение Косово от Сербии, ни интеграцию Болгарии и Румынии в Европейский союз, окончательно положив конец югославским и панславянским идеям «всеправославия» Colosimo, J.-F. “Mйtamorphose du divin”, p. 84..

1.2. Православие, пространство и идентичность

В литературе разговор о геополитической реальности православия в рамках междисциплинарного подхода, на стыке политических наук и географии, впервые начал Франсуа Тюаль.

До 2000-х он и Жорж Превелакис, профессор географии в университете Пантеон Сорбонна (Париж I), были единственными учеными, исследовавшими православие как ключевой компонент геополитического распределения сил на Балканах в 1990-е гг. и как постоянный силовой фактор в течение последних лет коммунистического периода в России. В этом смысле их подход был направлен на изучение взаимодействия между верой, идентичностью и территорией. Тюаль замечает: «Геополитика православного мира показала нам, что религия как источник национальной идеологии и коллективной легитимации служит матрицей геополитических представлений, на которых, в конечном счете, строится мир» Thual, Fr. (1993) Gйopolitique de l'orthodoxie, p. 121. Paris: Dunod..

Если мы допускаем, что православие -- геополитическая реальность, то именно потому, что это -- религия, глубоко укорененная территориально. Территория является существенным элементом и административной структуры православной церкви, и православной экклезиологии общения. Православные автокефальные церкви -- это территориальные единицы, сформированные на основе исторических административных сетей. Некоторые из них восходят к периоду Римской империи. С богословской точки зрения разработка «экклезиологии общения» в течение XX в. усилила значение территориальных границ как канонических пределов общин, объединенных вокруг одного епископа -- гаранта единственной законной Евхаристии, совершаемой в одной ограниченной области -- епархии Afanasiev, N. (1975) L'Eglise du Saint-Esprit. Paris: Editions du Cerf; Zizioulas, J. (2001) Eucharist, Bishop, Church -- The Unity of the Church in the Divine Eucharist and the Bishop During the First Three Centuries. Boston: Holy Cross Orthodox Press.. Территория значима не только в качестве канонического пространства -- постепенно она стала опорой религиозной, этнической и национальной идентичности Prйvйlakis, G. (1994) Balkans. Cultures et gйopolitique. Paris: Nathan..

Закат Османской империи в конце XIX в. повлек за собой пересмотр религиозных идентичностей. Традиционные общинные символы послужили основанием для современных националистических и ирредентистских притязаний. Официальный статус миллета (этнорелигиозной общины), которым пользовались руми -- православные греки империи, не ставил под вопрос универсальное измерение евангельского провозвестия, поэтому

Константинопольский патриархат оставался элементом единства на османских Балканах вплоть до подъема греческого национального сознания. Однако растущая политическая роль Константинопольского патриарха как миллет-баши (этнарха) изменила чисто духовную природу его сана, в то же время ослабив объединяющий характер его авторитета в православном мире, что способствовало возникновению множественности все более осознанных этнических идентичностей. Распространение подобных идеалов в кругах грекоязычной интеллигенции, которая все более явно поляризовалась по вопросу территориального отделения, влияло на самопредставление православной церкви. Эти националистические движения вовлекали религиозные символы в процесс формирования национальных идентичностей. Такое наложение ясно прослеживается в решении короля Оттона сделать национальным праздником Греции день, следующий за годовщиной независимости страны, дабы тот совпал с праздником Благовещения -- 25 марта. В тот же период православие стало краеугольным камнем националистических идеологий не только в Греции, но также в Сербии и Болгарии. Административная структура православной церкви удачно вписалась в националистическую программу. По словам Виктора Рудометофа, доцента социологии в Кипрском университете, «хотя институт территориальных автокефалий является частью восточноправославной традиции, устройство национальных церквей на Балканах служило не только церковным замыслам, но и обеспечило материальную и идеологическую инфраструктуру для роста национального самосознания масс» Roudometof, V. (2011) “The Evolution of Greek Orthodoxy in the Context of World Historical Globalization”. in Roudometof V., Makrides V. N. (eds.) Orthodox Christianity in 21st Century Greece, p. 26. Farnham: Ashgate.. Наряду с процессом формирования национальных идентичностей мы можем наблюдать похожий религиозный феномен, который можно описать как церковное строительство, приведшее к созданию современных автокефальных православных церквей (в Греции -- 1833, Болгарии -- 1870, Румынии -- 1885).

Гораздо более проблематичными, чем основание Элладской православной церкви (1833), явились сепаратистские тенденции Болгарского экзарха в Стамбуле, который, будучи недовольным фактом пребывания своей общины на канонической территории Вселенского патриархата, считал этнорелигиозные конфигурации (этнофилетизм или, другими словами, расизм) более важными, нежели духовное единство универсального провозвестия Православной церкви. Константинопольский собор официально осудил эту тенденцию в 1872 году Sardes, M. de (1975) Le Patriarcat њcumйnique dans l'Eglise orthodoxe: йtude historique et canonique. Paris: Beauchesne.. Несмотря на это осуждение, распространение православия как основного символа идентичности не ограничилось Грецией, но утвердилось в качестве парадигмы во всей Юго-Восточной Европе. Нельзя сказать, что православие несло в себе некие зачатки национализма -- такое обобщение было бы преувеличением. Тем не менее создается впечатление, что «критерии», выработанные Православной церковью, позволяют ей ответить на вопрос о коллективной идентичности, эксплуатируя приверженность националистическим идеалам, основанным на этничности.

Эти территориальные реконфигурации привели к формированию определенных тенденций, а также транснациональных и даже трансконтинентальных сетей. Они сопровождаются укреплением идентичностей, сформированных в контексте «диаспоры», то есть вне границ канонических территорий православных поместных церквей (Западная Европа, Америка, Азия и Австралия). «Детерриториализация» православных церквей является, возможно, наиболее значимым признаком устойчивости этнорелигиозного синтеза в условиях нынешней глобализации Kazarian, N. (2012) “Orthodoxie et mondialisation, une rйsistance en mouvement : Йtude des paradigmes grecs et russes”, in Massignon, B., Grannec, C. (eds) Les religions dans la mondialisation : entre acculturation et contestation, p. 125-146. Paris: Editions Karthala.. Православные церкви продолжают защищать интересы своих государств, выступая в качестве ретрансляторов влияния. Православная церковь считается «мягкой силой» таких государств, особенно на международном уровне, что подчеркивает связь между религией, государством и нацией. Франсуа Тюаль как-то сказал, что «специфика православия -- это симбиотический сплав между национальным государством и религиозной сферой» Thual, Fr. Gйopolitique de l'orthodoxie, p. 115.. Геополитика православия, очевидно, находится под влиянием того же самого «сплава».

2. Множественность и биполярная парадигма

Обзор православного мира свидетельствует о постоянном напряжении, существующем -- в рамках подготовки Всеправославного собора -- между патриаршими престолами Константинополя и Москвы по вопросу о диаспоре. Однако причины этого напряжения и используемые стратегии существенно отличаются, невзирая на общность ареала. Существование православных общин в «диаспоре», то есть вне пределов канонической территории поместных церквей, привело к тому, что перед православными церквами встали новые задачи. Первая из них заключается в том, чтобы структурировать общины в диаспоре. Это в первую очередь относится к греко-американским православным, окормляемым Вселенским патриархатом. В этой же перспективе следует понимать рост авторитета Московского патриархата в Западной Европе и его усилия по возвращению прав собственности и управления историческими российскими владениями за пределами России.

Как отмечает Василиос Пневматикакис в своей докторской диссертации, специальное геополитическое изучение диаспор началось после 2000 года Pnevmatikakis, V. (2014) La gйopolitique de la diaspora orthodoxe en France : territoire, pouvoir, identitй. Ph.D. Thesis. University of Paris 8.. Можно привести несколько причин. С одной стороны, это возросшее количество публикаций о религии после терактов «11 сентября». С другой стороны, интерес к этой теме усилился из-за выхода православных деятелей на международную арену благодаря влиянию Московского патриархата и того факта, что традиционно православные страны -- такие как Кипр (2004), Болгария и Румыния (2007) -- вступили в Европейский союз Massignon, B. (2005) “Les reprйsentations orthodoxes auprиs de l'Union europйenne: entre concurrence inter-orthodoxe et dynamique d'europйanisation”, Balkanologie 9 (1-2): 265-287.. Пневматикакис отмечает: «Как только Православная церковь стала объектом изучения в западном мире, вне традиционного восточного контекста, обнаружилось, что ее геополитическая конфигурация меняется: баланс силы, идеологические идентификации, сквозные символические темы стали другими» Pnevmatikakis, V. La gйopolitique de la diaspora orthodoxe en France, p. 14..

2.1 Вселенский оксюморон

Вселенский патриархат -- пример такой перемены. Как primus inter pares («первый среди равных») в сообществе православных церквей, он стремится преодолеть ситуацию, в которой находится: ситуацию очевидного оксюморона. Первенствующая православная церковь обладает весьма ограниченной территорией (Стамбул, большая часть Турции, Святая гора Афон, Крит, часть северной Греции, Додеканес) и не имеет фактически никакой политической поддержки, за исключением Греции, чей дипломатический потенциал ограничен экономическим кризисом. Положение Вселенского патриархата в Турции еще хуже. Его паства там исчезающе мала, а правовой статус отрицается в течение уже многих десятилетий. Халкинская богословская семинария закрыта с 1971 года. С «Великой Константинопольской церковью» обращаются как с маргинализованным меньшинством турецкого социума, невзирая на попытки церкви способствовать интеграции Турции в Европейский союз Anastassiadou, M., Dumont, P. (2011) Les Grecs d'Istanbul et le patriarcat њcumйnique au seuil du 21e siиcle: une communautй en quкte d'avenir. Paris: Cerf..

На эту фактическую слабость Вселенский патриархат отреагировал стратегией легитимации, призванной укрепить его духовную власть над всем православным миром, и прежде всего через утверждение духовной юрисдикции над диаспорой. Поскольку юрисдикция Константинопольского патриархата простирается преимущественно на греческую диаспору, все его инициативы осуществляются за пределами его канонической территории, определенной Халкидонским собором (451). Притязания Вселенского патриархата связаны в первую очередь с его статусом протоса (первого), закрепленном в 28-м каноне этого собора, который дает патриархату право действовать за пределами своей канонической территории.

Таким образом, Константинопольская церковь стремится объединить полиэтничные общины и укорениться в тех частях мира, которые находятся за пределами территорий отдельных православных церквей. Однако проблема диаспоры не ограничивается процессом интеграции, но маркирует намного более глубокий сдвиг в духовном призвании каждой из поместных церквей. Универсальное провозвестие спасения глобализуется, в то время как богословские и культурные особенности становятся символами идентичности, рассеянными по всему миру. Церкви обращаются к носителям этих символов, не различая между религией и этнической принадлежностью. Этот переход от универсального к планетарному обусловлен этнизацией религиозных символов. Поэтому православные церкви, обладающие ярко выраженной национальной идентичностью, стремятся выйти за пределы своих канонических территорий, дабы ярче проявить себя на глобальном уровне. Что касается православных диаспор, то создается впечатление, что межправославные отношения за пределами традиционных канонических территорий регулируются мотивациями, основанными на этнических идентичностях. Православная церковь Кипра ввела в свой Устав (1980, ст. 2) пункт, согласно которому ее юрисдикция распространяется не только на всю островную территорию -- что создало проблему религиозного управления в северной части острова, находящейся под контролем Турции, -- но и на всех киприотов по происхождению. Этот пункт никогда фактически не применялся, поскольку непосредственно противоречил позиции Вселенского патриархата по вопросу о юрисдикции над грекоязычной диаспорой, особенно в Англии Кипр до i960 г. находился под властью Великобритании, поэтому греческая диаспора в Англии широко представлена греками-киприотами (Прим. ред.).. Этнически обусловленные реакции, судя по всему, усугубляются утратой собственной территории: общины акцентируют свои конститутивные символические элементы, дабы противостоять любой потере идентичности Mammerli, M., Mayer, J.-F. (eds.) (2014) Orthodox Identities in Western Europe: migration, settlement and innovation. Farnham, Surrey; Burlington: Ashgate..

Вселенский патриархат утверждает свое доминирующее положение в диаспоре через организацию и функционирование епископских собраний, учрежденных IV Всеправославным предсоборным совещанием (Шамбези, 2009). В этих временных структурах председательствуют представители Вселенского патриархата в различных западных странах Kazarian, N. (2015) “The Orthodox Church in France facing French secularism (`laпcitй')”, Religion, State and Society 43/3: 244-261., что позволяет использовать их национальные сети для озвучивания притязаний Вселенского патриархата и подтверждения его первенства как представляющего весь православный мир. Греко-американская община и Константинопольская церковь продолжают поддерживать тесную связь через Греческую православную архиепископию с центром в Нью- Йорке (с 1931 г.) и через ассоциацию архонтов Вселенского патриархата, которая оказывает давление на американский политикум с целью сохранения патриархата в Турции. Кроме обеспечения значительной финансовой помощи, архонты также занимаются международным лоббированием, прежде всего в европейских институциях, добиваясь рассмотрения вопроса о религиозной свободе в Турции в рамках общей стратегии по защите прав человека. Их цель состоит в том, чтобы увековечить присутствие патриархата в Турции, используя для этого, в частности, требование возобновить деятельность богословской школы на о. Халки, которая была закрыта турецкими властями в 1971 году.

2.2. Противостояние Западу и объединение российской диаспоры

Московский патриархат, в дополнение к миссионерскому духу, выкованному опытом XIX в., направляет свои пастырские усилия на формирование коллективной духовной идентичности -- уже не чисто русской, но славянской. Вводится в действие двойной процесс «детерриториализации»: не только за счет развертывания активности за пределами российского государства, но и через придание особой ценности иконографии (которая не столько этнична, сколько общекультурна в своем переступании границ), а также «православной цивилизации», противостоящей Западу. Кати Русселе замечает: «Церковь не только не мирится с сужением своих границ, но осуществляет свою миссию в рамках региональной интеграции, предоставляя “духовное гражданство” миллионам русских, ныне находящимся за пределами России, или защищая территорию под своей юрисдикцией» Rousselet, K. (2001) “Globalisation et territoire religieux en Russie”, in Bastian, J.-P., Champion, F., Rousselet, K. (eds.) La Globalisation du Religieux, p. 194. Paris: L'Harmattan.. В этой способности Московского патриархата распространять свое влияние за пределы как Российского государства, так и собственной юрисдикции заключается преимущество, которое политические власти страны не только не стараются минимизировать, но даже явно поддерживают, возлагая на патриархат управление имуществом, составляющим религиозное архитектурное наследие государства за пределами России. Правовые споры о принадлежности российского православного собора в Ницце и строительство Российского православного духовного центра в самом сердце Парижа следует рассматривать в свете сложившейся ситуации. Политические и духовные сферы пересекаются и взаимодействуют на благо общих интересов, хотя их отношения и остаются неоднозначными.

Территориальная реконфигурация православия, связанная с политической нестабильностью и миграционными потоками, сопровождается символическими изменениями, а общины отчуждены друг от друга, в то время как они должны бы пребывать в единстве. Именно такова была ситуация в российской диаспоре во Франции. Геополитические перевороты в ходе русской революции октября 1917 г. и Первой мировой войны сформировали православный ландшафт Западной Европы. Многие русские бежали во Францию от революции. Этот миграционный поток можно объяснить как традиционными отношениями между Францией и Российской империей, так и возросшей потребностью в трудовых ресурсах в 1920-е годы. Согласно цифрам, приведенным Лигой Наций, 400 тысяч русских осели тогда во Франции. Малочисленные прежде приходские общины разрастались в Париже и в крупнейших промышленных зонах, таких как Лотарингия и Северные Альпы. Православные интеллектуалы объединились вокруг Свято-Сергиевского Парижского богословского института.

Однако противостояние коммунизму продолжало усложнять карту православных юрисдикций. Возрастающая жесткость советского режима способствовала возникновению схизм в Русской церкви диаспоры. Митрополит Евлогий, глава российской диаспоры, разорвал отношения с Московским патриархатом и подал прошение о переходе русской диаспоры в юрисдикцию Константинопольского патриархата в статусе экзархата. Экзархат объединил две трети российских эмигрантов, а его главными центрами стали находящиеся в Париже Собор св. Александра Невского и Свято-Сергиевский институт. Лишь небольшая группа осталась верна Московскому патриархату по причинам экклезиологического характера, отказав Константинопольскому патриархату в праве управлять всей православной диаспорой. Кроме того, в 1926 г. была образована Русская православная церковь за рубежом с центром в Сремских Карловцах (Югославия), но во Франции присутствие этой консервативной церкви было маргинальным.

Василиос Пневматикакис, вслед за Николаем Зерновым, рассматривает «фрагментацию российской православной диаспоры на три различные юрисдикции как результат кристаллизации трех разных подходов к церкви и ее взаимоотношениям с государством» Pnevmatikakis, V. (2013) La territorialitй de l'Eglise orthodoxe en France, entre exclusivisme juridictionnel et catholicitй locale (Carnets de gйographes 6), Carnets de Gйographes [http://www.carnetsdegeographes.org/carnets_recherches/rech_06_04_ Prevmatikakis.php, accessed, 15.12.2016].. Эти три подхода сократились до двух в 2007 г., когда Московский патриархат и Русская церковь за рубежом подписали Акт о каноническом общении. Это было проявлением взгляда, согласно которому подлинность русской православной идентичности определяется через органическую связь с Московским патриархатом. Для Русской православной церкви эта связь жизненно важна. Однако с точки зрения экзархата церковная идентичность не может быть обусловлена идентичностью национальной. Для взаимодействия с этой детерриториализированной организацией Московский патриархат имеет специальный отдел внешних связей, непосредственно отвечающий за контакты за рубежом. Действующий патриарх Кирилл многие годы возглавлял этот отдел, жизненно важный для структурирования диаспоры и ее участия в международных делах.

3. Вызовы Собора: карта православной геополитики на Ближнем Востоке

Ближний Восток, несомненно, является территорией, где изменения в православной геополитике наиболее ощутимы. Этот регион -- узел множества противоречий, затрагивающих жизнь и присутствие православных церквей, традиционные связи, установленные ими за века, и политические союзы, которые они выстроили, дабы обеспечить свое существование.

3.1 Разрыв общения между Антиохийским и Иерусалимским патриархатами

Греко-православный патриархат Антиохии и всего Востока предупредил о том, что не согласен с проведением «Святого и Великого Собора Православной Церкви», пока не будет урегулирован его канонический конфликт с греко-православным патриархатом Иерусалима. Несмотря на то что представители Антиохийского патриархата присутствовали на Собрании предстоятелей православных церквей в Стамбуле в марте 2014 г., они не подписали итоговый документ из-за сохраняющейся канонической коллизии в Катаре.

Спор начался в марте 2013 г., когда синод Иерусалимского патриархата избрал архимандрита Макария Маврояннакиса архиепископом Катара. Этим актом Иерусалимский патриархат создал новую епархию на канонической территории Антиохийского патриархата, которая включает в себя Архиепископию Багдада, Кувейта и Аравийского полуострова и зависимые от нее епархии. Несмотря на протесты со стороны Антиохийского патриархата, Иерусалимский патриархат совершил хиротонию архимандрита Макария шестью днями позже. По требованию патриарха Антиохийского Иоанна X вопрос был вынесен на всеправославное рассмотрение. Антиохийский патриархат использовал его для оказания давления на Иерусалимский престол, запретив своим епископам в диаспоре принимать участие в местных епископских собраниях. Например, в течение этого периода митрополит Игнатий Аль-Хуши отсутствовал на регулярных заседаниях Собрания православных епископов во Франции. На внеочередной сессии Священного синода Антиохийской церкви (29 апреля 2014 г.) было принято следующее решение: «Антиохийский патриархат вынужден просить предстоятелей Поместных Православных Церквей в соответствии с предписаниями церковного канонического права как можно быстрее помочь в урегулировании настоящего конфликта, угрожающего православному единству» Holy Synod of the Greek Orthodox Patriarchate of Antioch and All the East (2014) “Communiquй”, Orthodoxie [http:/ /www.orthodoxie.com/wp-content/ uploads/20i4/05/Communiqu%C3%A9Session ExtraordinaireSaintSynodeDu Patriar catGrecOorthodoxeAntiocheAvril20i4.pdf., accessed on 09.12.2015]..

Официальные переговоры между двумя патриархатами под эгидой министра иностранных дел Греции и Вселенского патриарха привели в июне 2013 г. к соглашению, которое, однако, не соблюдалось Иерусалимским патриархатом. Эта ситуация вынудила патриарха Антиохийского в июне 2015 г. прервать «церковное общение с Иерусалимским патриархатом до особого решения». Патриарх Антиохийский настаивал «на принципе единогласия на всех всеправославных встречах при принятии решений всеми православными церквами-сестрами», а также заявил, что в практическом отношении «становится невозможным для всего духовенства Антиохийской Церкви участвовать в любом богослужении, возглавляемом клириками Иерусалимского патриархата или совершаемом с их участием». Между тем Иерусалимский патриархат утверждает, что его присутствие в Катаре восходит к концу 1990-х годов и позволяет создать местную общину, как было заявлено в Коммюнике 10 июля 2015 года Patriarchate of Jerusalem (2015) “The position of the Patriarchate of Jerusalem on the interruption of communion by the Patriarchate of Antioch”, Jerusalem Patriarchate Official News Gate [http://www.jp-newsgate.net/en/20i5/07/i0/i5575, accessed on 09.12.2015].. Антиохийский патриархат ответил в августе 2015 г. новым Коммюнике, где обращалось внимание на крайнюю запутанность ситуации Patriarchate of Antioch (August 2015) “Communiquй”, Orthodoxie [http://orthodoxie. com/wp-content/uploads/20i5/08/Com_Antioche_Qatar.pdf, accessed on 09.12.2015].. В настоящее время ситуация заморожена.

Антиохийская церковь находится в центре напряженности, затрагивающей сегодня христиан на Ближнем Востоке, частично ее коснулся и сирийский конфликт Colosimo, J.-F. (2015) Les hommes en trop. Paris: Fayard.. Описанные выше события обнаруживают глубокие изменения в стратегии Антиохийской церкви, которая укрепляет союз с Московским патриархатом и российскими властями. При всей ее традиционной близости к Константинополю и открытости для греческой сферы влияния (как с лингвистической, так и с политической точки зрения), геостратегический сдвиг в сторону России и Московского патриархата высвечивает слабость греческой дипломатии как посредника и как государства-покровителя греко-православных на Ближнем Востоке Prйvйlakis, G. (1997) Gйopolitique de la Grиce. Bruxelles: Ed. Complexe.. Следует отметить, что обозначение «греческий» в данном контексте не имеет отношения к гражданству или этнической идентичности. Оно используется согласно культурной традиции, оставшейся от эпохи османского владычества, и обозначает в более широком смысле православную церковь в целом как «греческую» (rum) общину. Дипломатическая слабость греческого государства является одним из следствий финансового кризиса. Греция больше не поддерживает православные церкви в финансовом отношении. В результате церкви в этом регионе находятся в поиске новых финансовых источников, способных обеспечить их существование. Одна из таких возможностей состоит в том, чтобы расширить влияние в арабском мире -- например, через установление новых дипломатических связей с Иорданией и Катаром. Это открывает возможности в том числе и для роста влияния России и Русской церкви на Ближнем Востоке.

3.2. Московский патриархат на Ближнем Востоке

Сирийский конфликт, разгоревшийся в марте 2011 г., высветил эту политику экспансии. Сирийские христиане -- всех деноминаций -- боятся, что конец режима Башара Асада приведет к доминированию политического исламизма и что результатом будет еще большая их маргинализация. При этом следует учитывать, что подавляющее большинство христиан в стране окормляется греко-православной церковью Антиохии и всего Востока, патриаршая кафедра которой находится в Дамаске. Существует опасность, что при смене политического режима в Сирии не будет обеспечена защита христиан. В самом начале конфликта патриарх Кирилл, обращаясь к примеру Ирака, не скрывал своего неприятия внешнего вмешательства, дестабилизирующего положение меньшинств в стране, в особенности положение христиан, и выражал опасения по поводу возможных гонений.

Антиохийский и Московский патриархаты связывает долгая история взаимоотношений. Помимо прочего, она связана с мощным потоком российских паломников на Святую землю, в частности, к тем местам, которые находятся под юрисдикцией церковных властей Дамаска, а не Иерусалима. В этом отчасти заслуга Императорского православного палестинского общества, основанного в 1882 г. и укрепившего связи между двумя церквами.

Тупиковая конфликтная ситуация и непрестанные боевые действия вынудили патриарха Антиохийского Игнатия IV прервать молчание и выпустить 1 августа 2012 г. следующий пресс-релиз: «Христианам пришлось бежать из своих городов, оставив все, чем они владели, а наши священники были вынуждены покинуть свои церкви... Теперь мы обращаемся к Организации Объединенных Наций с просьбой понять нашу любимую страну, уважать ее и действовать сообща, дабы достигнуть мира и стабильности в Сирии». Патриарх Игнатий IV умер несколько месяцев спустя. Новый патриарх, Иоанн X, был избран 17 декабря 2012 года Kazarian, N. (2014) “Orthodox Diplomacy” of Patriarch Kirill”, in Dubien, A. (ed.) Russia 2014: The View from the Observatoire Franco-Russe, p. 398-407. Paris: Cherche midi..

В России был организован сбор гуманитарной помощи, и смена предстоятеля не поставила под вопрос религиозный союз между Дамаском и Москвой. Однако два события, случившиеся вскоре, способствовали втягиванию христиан в существующий конфликт. Первым стало похищение в апреле 2013 г. митрополита Павла из Алеппо (брата патриарха Антиохийского Иоанна X) и сиро-яковитского митрополита Иоанна Ибрагима Алеппского; вторым -- резня в христианской деревне Маалула, устроенная группой повстанцев в августе 2013 года. Эти события послужили для христиан знаком, предвещавшим их судьбу в случае свержения режима Асада.

Основные фазы нашего обзора касаются того, что Антуан Сфейр именует «параллельной дипломатией»: она не ограничивается пределами Сирии, но составляет глобальную стратегию в отношении Ближнего Востока Sfeir, A. (2011) “La France ne dйfendant plus les chrйtiens d'Orient, la Russie a pris le relais”, Atlantico, November 21.. По словам главного редактора издания Cahiers de l'Orient, попечение Московского патриархата о восточных христианах стало возможным вследствие ухода Франции из зоны ее традиционной ответственности, а также в результате прагматической позиции Соединенных Штатов, желавших исхода христиан из региона, что обеспечило бы однородность его этнического ландшафта. На первый взгляд, геостратегический подход Русской церкви к сирийскому вопросу полностью согласуется с дипломатической позицией Кремля. Тем не менее Московский патриархат и еще в большей мере патриарх Кирилл, несомненно, обладают ресурсами и влиянием, выходящими за пределы традиционных связей, что позволяет России вновь оказывать серьезное влияния в восточном Средиземноморье, особенно с началом военных действий России против Исламского государства в сентябре 2015 года.

Заключение

Православная церковь сама по себе есть геополитическая реальность. Этот факт оказывает влияние на подготовку Святого и Великого Собора, который намечен на июнь 2016 года. Будет ли это последним шансом для четырнадцати православных церквей обеспечить свое единство? Различные политические повестки, а также рост православных общин в диаспоре -- факторы, регулирующие межправославные отношения. Очевидно, этих факторов недостаточно, чтобы сдержать затрагивающие их центробежные силы. Так, украинский конфликт и кризис на Ближнем Востоке являются только двумя из многих вызовов, с которыми Православная церковь столкнулась в первые десятилетия третьего тысячелетия. Отметим другие ключевые геополитические проблемы, оставшиеся за рамками данной статьи:

• Официальное признание Вселенского патриархата турецкими властями и открытие Халкинской богословской школы;

• Совместимость Запада и Русской православной церкви;

• Переходный период от коммунизма к членству в Евросоюзе в Румынии и Болгарии;

• Процесс вхождения Сербии в Европейский союз и положение православия в Косово;

• Место православной церкви в Греции в период экономического и политического кризиса;

• Продолжающееся разделение Кипра.

Очевидно, что это не полный список, но он высвечивает хрупкое положение Православной церкви, стремящейся к определению себя как общины. Эти весьма специфические геополитические аспекты и связанные с ними изменения стратегического характера создают условия для сохранения биполярной напряженности, напоминая ситуацию, с которой мы столкнулись во время холодной войны. Разногласия между Константинопольским и Московским патриархатами сводятся к традиционной геополитической напряженности между авторитетом и властью: авторитет основывается на способности мобилизовать символы; власть предполагает возможность концентрировать на определенных направлениях не только символические, но также человеческие, финансовые, политические и территориальные ресурсы. Всеправославный собор покажет, как соотносятся авторитет и власть. На протяжении ХХ в. Православная церковь демонстрировала подлинную пластичность в отношении политических контекстов -- от статуса государственной религии до гнета официального атеизма. Изменение геополитических парадигм -- это долгий и сложный процесс, который продолжает оказывать влияние на мозаичную картину православной духовности, ускоряя изменения, связанные с верой, идентичностью, территорией и политикой.

Перевод с английского Марии Храмовой

Библиография / References