Инженерное образование как фактор социально-экономических и политических модернизаций

Key words: political modernization, innovation, technology, engineering, engineering education, democracy.

Основная часть

Инженерная профессия, если ее рассматривать в политическом контексте, является одной из самых политикоемких. Каждый из этапов развития инженерной профессии в мире и в каждом из государств определялся уровнем развития экономики, науки и техники, социально-экономической формацией и политическим устройством, но в то же время инженерная деятельность оказывалась важной детерминантой социально-экономического и политического развития и процессов социально-экономических и политических модернизаций.

Поскольку мы вводим в методологию нашего анализа понятие политической модернизации, его концептуализация в контексте нашего исследования становится не основной, однако важной задачей. Большая часть словарей политических, философских, социологических терминов определяет модернизацию как процесс трансформации экономической, социальной, политических систем общества от традиционной модели к инновационной (модерновой, современной). Методологический базис такого понимания модернизации сформирован в середине ХХ в. концептуальным пониманием процессов осовременивания общественной системы и ее подсистем, различные аспекты которых (секуляризация и рационализация процесса принятия решений и общественного поведения -- М. Вебер; трансформация разделения труда и социальной солидарности - Ф. Теннис и Э. Дюркгейм; изменение системы ценностей; трансформация ведущих оснований легитимности власти и др.) были высказаны в трудах классиков общественной мысли.

На первом этапе развития теории политической модернизации (в 50 - 60 - е гг. ХХ в.) большинство ученых индоктринировали принцип универсализма, в соответствии с которым закономерности развития различных социальных систем универсальны, политические и экономические системы относительно единообразны. В большинстве так называемых классических концепций процесс модернизации мог быть представлен как детерминированное промышленно-технологическими эволюциями и революциями линейное поступательное или скачкообразное комплексное изменение социума от простого к сложному, от восточного к западному, от традиционного к инновационному, от производственного к технологическому, от индустриального к постиндустриальному, от консервативного к либеральному и т.п. В рамках так называемой классической модели модернизации этот процесс фактически отождествлялся с прогрессом.

Однако уже в конце 1960-х гг. классическая теория модернизации подверглась критике, чему было огромное количество причин как объективного, внешнего по отношению к науке свойства (биполяризация мирового политического пространства, кризис либеральной демократии в ряде западных стран, война во Вьетнаме, дискредитация части ключевых экономических и идеологических постулатов и т.п.), так и внутринаучного характера (именно в этот период в общественных науках происходила смена научных парадигм от модерна к постмодерну). В начале 1970-х гг. оппоненты классической теории «обратили внимание на многие ошибочные и некорректные эволюционистские и функционалистские допущения, методологические проблемы и идеологическую тенденциозность модернизационной перспективы: западноцентризм, упрощенчество, наивный эволюционизм, дихотомическое - примитивное - видение проблемы взаимоотношений “традиции” и “modernity”, неспособность объяснять реальные социальные сдвиги» [5, с. 139].

Данная критика оказалась полезной для развития и совершенствования модернизационного подхода. После публикации книги С. Блэка «Динамика модернизации» научное сообщество признало инструментально-методологическую ограниченность принципа универсализма для понимания модернизации. С. Блэк справедливо констатировал, что «...современная литература, посвященная вопросам модернизации, продолжает пребывать в процессе определения своего предмета у поиска основополагающих фундаментальных различий между универсальными характеристиками современности и специфическими институтами конкретных обществ и структур. », заметив, что модернизация в различных странах и системах не является однонаправленным линейным процессом, призывал видеть всю сложность, многоаспектность и противоречивость трансформаций каждой отдельной системы и подсистемы [12, с. 186].

Таким образом, уже в 1960-1970-е гг. в общественной науке линейность сменилась мультилинейностью, единообразие было замещено многоаспектностью оценок ее роли. Благодаря диверсификации научных теорий, уже в начале 1980-х гг. произошел ренессанс модернизационной перспективы, но уже на новых методологических основаниях.

Исследователи модернизации включили в свои концепции значительно большее количество факторов, детерминирующих процессы социальных изменений. Наука избавилась от одномерного технократического или экономического детерминизма, «в модернизационных исследованиях посткритического периода произошел переход от однозначно негативного отношения к социокультурной традиции к более гибкой и конструктивистской трактовке роли традиций в ходе модернизационного перехода» [5, с. 139]. политический модернизация инженерный образование

Значительно большее внимание современные исследователи уделяют национальной специфике, особенному и единичному в развитии социальных систем, уменьшая роль принципа универсализма при их анализе.

В современной политической модернистике исключительно велика роль компаративисткого метода: исследователи выясняют особенности траекторий движения различных политических систем и институтов внутри этих систем по векторам модернизаций, причем не в идеализированном научном вакууме, а с учетом внешних факторов и многоаспектного взаимовлияния систем [7].

Современная версия понимания модернизационных процессов постулирует следующие идеи, образующие базис методологии посткритических теорий.

1. Модернизация имеет как всемирное, глобальное, так и национальное измерение: в каждом отдельном социокультурном пространстве.

2. Традиция не может быть оценена как пережиток общества домодерна, сдерживающая и замедляющая прогрессивные изменения, поскольку она является дополнительной детерминантой модернизационного развития.

3. Анализ процесса модернизации национальных экономик и политических систем (которые представляют собой эндогенно-экзогенный процесс) должен учитывать глобальные переменные и всемирный контекст.

4. Осмысливая модернизацию, исследователю необходимо отказаться от вульгарного эволюционизма и телеологизма в объяснении содержания и направлений модернизационных и контрмодернизационных отрезков движения систем.

5. Анализ модернизации должен учитывать субъективизм и волюнтаризм акторов общественных процессов (как личностей, так и институтов), поскольку политические процессы, в частности, детерминированы интересами людей и воплощением их воли в жизнь посредством принятия и претворения решений по реализации этих интересов.

6. Понимание модернизационного процесса в конкретной политической системе невозможно без его анализа в контексте конкретно-исторического хроноса и топоса.

7. При анализе модернизации необходимо отказаться от постулирования однолинейности и непрерывности этого процесса.

8. Для понимания модернизации необходимо признавать роль случайности и разнонаправленного до противоположности поведения различных акторов процесса и сегментов социальных подсистем.

Мы не преследуем цели описать специфику каждого этапа политических и экономических модернизаций. Понимая модернизацию на макроуровне как процесс перехода общества от традиционной для него политической системы к инновационным моделям и отмечая необходимость применения всех методологических постулатов посткритического периода для ее анализа, признавая нелинейность, многоаспектность, обратимость, внутреннюю конфликтность, волюнтаризм этого процесса, мы считаем важным особо отметить, что нам близка позиция видных отечественных ученых, согласно которой к особенностям российской модернизации следует отнести ее ярко выраженный эндогенно-экзогенный характер, а также мысль о том, что на разных этапах политического развития государство играет ключевую роль в ее осуществлении, поэтому российские модернизации инициируются и реализуются чаще всего в режиме «сверху».

Наша гипотеза заключается в том, что техника, инженерная профессия и инженерная деятельность до ХХ в. были связаны преимущественно с процессами экономических модернизаций, а в XX и XXI вв. являются детерминантами и инструментами не только экономических, но и политических модернизаций в России и в других странах мира. Рассмотрим в самом обобщенном виде процесс взаимовлияния инженерного образования и модернизационных общественных изменений в историческом континууме.

На первом этапе, который соотносится со становлением и развитием рабовладельческой формации, сформировались экономические и политические условия для образования особой прослойки людей - «технических специалистов, занятых преимущественно умственным трудом - разработкой технических проектов и организацией работ по их реализации» [1]. В контексте нашего исследования следует отметить, что в этот период все технические проекты осуществлялись только на уровне и при поддержке государства. Соответственно, инженерная (в принятой в исторической науке терминологии «праинженерная») деятельность и ее результаты - гробницы и храмовые сооружения, мосты, дамбы, крепостные стены и укрепления, оружие и т.п. - были важным фактором обеспечения военно-политического положения и могущества государств Древнего мира (Месопотамии, Китая, Египта) и Античности (Спарты, Афин, Карфагена, Рима, Александрии и т.п.). Инженерного образования и инженерной профессии как таковых не существовало, однако в силу высокой социально-экономической и политической значимости те технические специалисты, которые занимались разработкой и реализацией технических проектов, обладали часто исключительно высоким социальным статусом, пользовались уважением со стороны жреческого сословия и представителей власти.

В эпоху феодализма, по мере развития феодальных отношений собственности на средства производства и самих средств производства, рабочая сила (относительно медленно и совершенно не поступательно) имела тенденцию к удорожанию, что привело к нарастанию ее дефицита. Образовательный вакуум, ставший следствием сохранения в течение тысячи лет церковной монополии на книжные знания, стал дополнительным фактором, обусловливавшим этот дефицит и высокую социально-экономическую значимость технических знаний и квалификации в эпоху раннего и зрелого Средневековья. В Х-ХП вв. каменщик - строитель готического собора был главным носителем и проводником технических, социальных и политических модернизаций. Социально-политическая роль технических специалистов заключалась в аккумуляции и трансляции модернизационных импульсов: каменщик, затем ремесленник, механик, строитель дорог, мостов был центром, носителем, транслятором технической и социальной инновации, а «инновации, в том числе и социальные, и политические, рожденные в центре (мегаполисе), распространяются в пространстве. <...> Любая инновация, появившись в крупнейшем центре, начинает двигаться в центры меньшего размера и потом на периферию» [9, с. 207; 2; 3; 4].

В эпоху Возрождения - эпоху интенсивного развития мануфактурного производства и его механизации, Великих географических открытий, развития мореплавания, роста и нарастания социально-политической роли городов (большая часть ученых связывает этот период с началом глобализации) - резко возрос спрос экономики и обществ в целом на техническую деятельность, изобретения, открытия и их внедрение в различные сферы экономического и социального производства. Ручной ремесленный труд стал вытесняться мануфактурным производством, что «привело, с одной стороны, к формированию рабочего класса как основной производительной силы зарождавшегося в недрах феодализма капиталистического способа производства, с другой - к становлению инженерной профессии и социального статуса инженеров как необходимого элемента производительных сил» [1, с. 69-70]. В этот период инженерная деятельность (как особый вид труда, связанный с владением и применением относительно редких технических знаний и компетенций) приобретает новые социальные, экономические и политические смыслы.

Развитие капиталистических отношений в недрах феодализма, усиление борьбы за влияние между существовавшими и зарождающимися центрами геополитического могущества (Испанией, Англией, Португалией, Францией, Польшей, Россией) приводили к росту значимости технических знаний. В странах, где зародилась, а позднее укрепилась патерналистская модель политики в отношении инженерного образования, формировался государственный запрос на инженерную профессию и технические кадры, который удовлетворялся путем создания, стимулирования и поддержки развития системы инженерных школ. В странах с либеральной моделью образовательной политики (Великобритании и США) запрос по отношению к инженерному образованию формировался со стороны институций гражданского общества и так же оформлялся по мере роста промышленного производства, но институционализировался чуть позднее, чем в континентальной Европе.

Окончательный переход от феодального (мануфактурного) к промышленному способу производства стал вехой оформления новых - капиталистических - производительных сил и производственных отношений. В этот период «начался процесс превращения науки в непосредственную производительную силу» [11, с. 124], а «инженерная деятельность стала научной рационализацией технической деятельности. В конце XIX в. инженерная деятельность и профессия уже существуют как социальный институт» [10, с. 78]. В 1794 году в Париже открыта первая Политехническая школа, и дату ее основания можно считать датой рождения высшего инженерного образования.

Вторая фаза развития капитализма - эпоха индустриализации - стала периодом интенсивного развития инженерного образования в странах с либерально ориентированной политикой. Оформившийся в начале XIX в. и продолжавший нарастать дефицит квалифицированных технических специалистов в сферах крупного дорожного, городского и промышленного строительства, металлургии, тяжелой промышленности, машиностроения и энергетики сформировал в таких странах, как США и Великобритания, запрос рыночных структур (банков, корпораций, промышленных предприятий) на институционализацию и развитие системы инженерного образования. Дальнейшее вмешательство государства в систему инженерного образования и политику гражданского общества имело в этих странах преимущественно патронирующий, поддерживающий характер. Таким образом, политическая роль инженерной деятельности состояла в первую очередь в том, что она стала фактором экономических модернизаций, нарастания прибыльности капиталистического производства, а следовательно, и катализатором развития капиталистического способа производства и капиталистических отношений в экономике, социальной сфере и политике.

Экономическая модернизация в промышленно развитых странах с конца XVШ в. сопровождается политической модернизацией. Мы абсолютно разделяем идею, согласно которой буржуазные, а затем «демократические революции стали совершаться тогда, когда стало развиваться промышленное производство, когда наука и техника обеспечили промышленную революцию, а третье сословие стало настолько самодостаточным, что бросило вызов абсолютистскому государству и уходящей феодальной аристократии» [8, с. 10]. Иными словами, в странах развивающейся промышленной инфраструктуры нарождающийся средний класс, в том числе техническая интеллигенция, стал главным двигателем и интересантом демократизации политических систем: «Сама по себе демократия - не условие производственного прорыва. Она скорее является его продуктом и результатом» [8, с. 10]. В этом отношении показателен факт: самая известная Политехническая школа современности является детищем и памятником Великой Французской революции.

В начале ХХ в. две мировые войны, подготовка к ним со стороны промышленно развитых государств мира, несколько революций в области техники и технологий предполагали широкое использование как достижений науки, так и высококвалифицированной рабочей силы в сфере инновационных разработок, производства и эксплуатации машин, автоматов, производственных систем. Взаимоотношения и взаимовлияние технических наук, системы инженерного образования и инженерной деятельности, с одной стороны, и политических субъектов - с другой, вышли на качественно новую ступень.

Политические модернизации в ряде государств (Советский Союз, США, Германия, Франция), участие государств в мировых войнах и геополитических перестановках, военное противостояние крупнейших государств мира, гонка вооружений и технологическое соревнование крупнейших геополитических структур (начавшееся в ходе Первой мировой войны, когда государства-участники впервые применили новую военную технику: танкетки, дирижабли, самолеты, подводные лодки и оружие нового типа) во всех развитых странах мира привели к тому, что развитие инженерного образования и заказ на высококвалифицированных инженерных специалистов стали приоритетами образовательных и кадровых политик государств.

Вторая мировая война, революция в развитии вооружения и средств ведения войны, превращение наук (физики, химии, биологии, медицины и др.) в непосредственную производительную силу, переворот в сфере производственной техники, а также информации и технологий, взаимопроникновение науки и производства, усовершенствование организации самой науки и инженерной деятельности, а также ряд других причин привели к тому, что взаимосвязь и взаимопроникновение элементов триады «наука - техника - производство» усилились, модернизация мировых экономик оказалась в абсолютной зависимости от развития техники, науки и технологий. Понимание этой новой закономерности поставило государства и общества перед необходимостью пересмотреть роль инженерной профессии (структура которой резко усложнилась) и инженерной деятельности (сфера которой расширилась и приобрела многоукладный характер) в экономическом развитии, которое, в свою очередь, составляет базис политической модернизации. В таких странах, как США, Германия, Франция, в конце ХХ в. были предприняты самые масштабные и дорогостоящие реформы систем технического образования, нацеленные на обеспечение его опережающего характера и достижение такого уровня модернизации экономики, при котором государства могут удержать конкурентные преимущества по отношению к другим акторам мировой экономики и политики: акторам, выведенным на арену экономических процессов и политической жизни научно-технической революцией, а именно международным корпорациям, средствам массовой информации, мегаполисам, глобальным экономическим и социально-политическим сетям и организациям.

В настоящее время ученые зафиксировали наступление новой эры, у которой много названий: постнидустриализация, информационное общество, «третья волна», сетевое общество. При всем многообразии терминов (наше исследование не предполагает необходимости углубления в вопрос терминологии) экономические процессы уже в конце ХХ в. определялись в значительной степени факторами «шестого технологического уклада», второго этапа научно-технической революции, ознаменовавшейся информационным взрывом, началом эры искусственного интеллекта (в политике этот этап воплотился в виде электронных правительств и электронной демократии) [6, 13, 14]. Все большие объемы информации и технологических инноваций ежегодно и фактически ежедневно включаются во все социальные процессы, эффективность и производительность которых сегодня напрямую зависит от уровня развития информационной и технологической составляющей, причем в первую очередь эти тенденции захлестнули процессы политического управления в развитых странах мира.

В очередной раз это привело к смене социальной и политической позиций инженерного образования и инженерной деятельности и перевороту в их организации и содержании. Военно-стратегическое значение инженерного образования также изменилось. В странах либеральной экономики начался период экспансии частного бизнеса и частного капитала в области, которые до начала ХХ в. считались монополией государств: энергетика, освоение океана и космоса, ядерные технологии и т.п. Так, на уровне политики «закончился период “научных подвигов” и отстаивания приоритетов, не считаясь с затратами, от научного и военного стали переходить к промышленному и коммерческому освоению» [1, с. 71] космоса, океана, Арктических и Антарктических шельфов и т.п. Изменение социальной и политической роли инженерной деятельности, инженерной профессии и инженерного образования в XXI в. характеризуется также следующими тенденциями:

* Всеобщая компьютеризация и информатизация образования и всех социальных процессов приводит к расширению доступа широких слоев населения, институтов гражданского общества, коммерческих структур ко всем этапам взаимоотношения науки, производства, политики, к техническому прогрессу и техническому образованию, что конституирует процесс повышения их открытости и демократизации.

Информатизация всех социальных процессов, в том числе политических, повышает роль инженеров, инженерной деятельности в обеспечении безопасности личности, общества и государства (в военно-стратегической, антитеррористической, экологической, энергетической сферах). Одним из следствий данной тенденции является то обстоятельство, что Российская Федерация последние десять лет увеличивает контрольные цифры приема граждан в инженерные вузы страны на такие специальности, как «Информационная безопасность», «Техносферная безопасность», тем самым указывая на социальную и политическую значимость этих направлений профессиональной подготовки. Вместе с тем конкурс среди поступающих на данные специальности во всех вузах также растет либо остается стабильно высоким.

Глобализация и интернационализация науки, технологий, инженерной деятельности и инженерного образования соответственно. Решение стоящих на повестке дня научных и технических задач, в том числе разработка стратегий ответов на глобальные вызовы современности, требует интеграции усилий инженеров всех развитых стран. В этом отношении признание со стороны государств невозможности существования национальной науки, не являющейся частью глобального научного пространства, является важнейшим условием продолжения модернизационного транзита для развитых стран. Для развивающихся стран интеграция их научно-технических субъектов и процессов в мировое пространство является важнейшим императивом выхода на новые темпы модернизации экономических и политических систем.

В условиях компьютеризации и информатизации научно-образовательного пространства в очередной раз изменились требования к содержанию инженерного образования. Особое значение снова приобрели фундаментальные знания в области философии истории развития науки и техники, законов и закономерностей, определяющих ее развитие.

Литература

1. Дятчин Н.И. История развития инженерной деятельности и технического образования в процессе развития науки и техники // Известия Алтайского государственного университета. 2010. № 4-3 (68). С. 68-72.

2. Еремеев С.Г. Мегаполис в национальной инновационной системе // Вестник института экономики РАН. 2009. № 2. C. 256-263.

3. Лебедева М.М. Акторы современной мировой политики: локальные действия - глобальные последствия//Пространство и время в мировой политике и международных отношениях: материалы 4 Конвента РАМИ: в 10 т. / под ред. А.Ю. Мельвиля. Т. 1. Акторы в пространстве и времени мировой политики / под ред. М.М. Лебедевой. М.: МГИМО Университет, 2007. С. 44-46.

4. Метелева Е.Р. Стратегическая оценка роли городов в условиях глобализации // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2007. № 5. C. 92-95.

5. Побережников И.В. Теория и методология истории. Волгоград: Учитель, 2014. 152 с.

6. Тоффлер Э. Метаморфозы власти / пер. с англ. М.: ACT, 2003. 669 с.

7. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Политика, 2001. 512 с.

8. Черняховский С. Модернизация: противоречивость идеологического концепта и политический процесс в современной России//Власть. 2012. № 5. С. 9-12.

9. Чумаков Д.С. Мегаполис как социальный и политический феномен// Среднерусский вестник общественных наук. 2014. № 2. С. 206-213.

10. Шаповалов Е. А. Общество и инженер: философско-социологические проблемы инженерной деятельности. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. 183 с.

Размещено на Allbest.ru