Об актуальности евразийского идеала носителя государственной власти для современной России

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Об актуальности евразийского идеала носителя государственной власти для современной России

Р.В. Насыров, А.В. Иванов

Р.В. Насыров, канд. юрид. наук, доцент Алтайский государственный университет. А.В. Иванов, канд. филос. наук Алтайский государственный университет

Статья посвящена исследованию и оценке учения евразийства о государстве и политической элите («правящем слое») в контексте современного состояния российского государства и перспектив его развития. Актуальность статьи предопределена кризисным состоянием современного государства, которое проявляется в этатизации общественной жизни и снижении качества политических элит. Интерес к евразийскому учению вызван тем, что преодоление кризиса государства требует возврата к традиционным принципам и критериям формирования и оценки государственных элит. Определена взаимосвязь основных концептов евразийства: симфоническая личность, демотия, идеократия, правящий слой, ведущий отбор. Оценка евразийства как учения, в котором поставлены вопросы об идеократическом государстве, но не даны ответы о формах и средствах его построения, авторами статьи признается справедливой. Сделан вывод о важности изучения теоретического наследия евразийства, необходимости объективной и верной оценки как истинных, так и ошибочных положений этого учения.

Ключевые слова: евразийство, государство, политическая элита, симфоническая личность, демотия, идеократия, правящий слой, ведущий отбор.

R.V Nasirov, Candidate of Juridical Sciences, assistant-professor Altai State University

A.V. Ivanov, Candidate of Philosophical Sciences Altai State University

ON THE RELEVANCE OF THE EURASIAN IDEAL OF THE REPRESENTATIVE OF AUTHORITY FOR CONTEMPORARY RUSSIA

The article is devoted to the study and evaluation of the doctrine of Eurasianism about the state and the political elite («ruling stratum») in the context of the current state of Russia and its development prospects. The relevance of the article is determined by the crisis situation of the modern state, what manifests in the etatization of public life and in the decline in the quality of political elites. Interest in the Eurasian doctrine is caused by the fact that overcoming the crisis of the state requires a return to the traditional principles and standards for the formation and evaluation of political elites. The interrelation of the main categories of Eurasianism is determined: symphonic personality, demotia, ideocracy, ruling stratum, leading selection. Evaluation of Eurasianism as a doctrine that raises questions about the ideocratic state, but does not provide answers about the forms and means of its construction, is considered correct by the authors of the article. The conclusion is made about the importance of studying the theoretical heritage of Eurasianism, the need for an objective and correct assessment of both true and erroneous provisions of this doctrine.

Key words: Eurasianism, state, political elite, symphonic personality, demоtia, ideocracy, ruling stratum, leading selection.

Интеллектуалы, с тревогой говоря о глобальных проблемах современности, в числе иных называют и опасность того, что так и не реализовался важнейший пункт проекта Модерна об установлении ограниченных форм государственного правления на основе различения сфер гражданского общества и государства. Оказалось, что дуализм «гражданское общество - государство» не препятствует этатизации общественной жизни. Одновременно с этим в политологических и юридических исследованиях признается кризисное состояние современного государства, которое прежде всего проявляется в снижении качества государственных элит и их отрыве от общества. П. Рикер констатирует: «Исторический опыт свидетельствует о том, что избранники народа стремятся создать некую закрытую среду, становятся политическим классом, в котором народ не узнает сам себя» [8, с. 110-111]. Это реальность, которую невозможно устранить внедрением в политическую сферу информационных технологий и технократических проектов (например, «электронной демократии»). Политологи признают манипуляционный характер современных демократий, о чем ещё сто лет назад писали евразийцы: «Не столько в улавливании и отражении фактического общественного мнения разных групп граждан, сколько в том, чтобы внушить этим группам граждан разные мысли и желания под видом мнений самих этих граждан, осуществляется процесс создания необходимого мнения посредством влияния СМИ» [2, с. 480]. В условиях, когда и в политической сфере подтверждается общий вывод о том, что развитие технологий и цивилизации сопровождается регрессом культуры, возникает закономерный интерес к традиционным основам организации политической элиты, в частности учению евразийцев об идеале носителя государственной власти.

Исследование евразийского идеала носителя государственной власти в целом подтверждает общую оценку, которую дал этому направлению отечественной политико-правовой мысли Г.В. Флоровский: «Нельзя замалчивать евразийскую правду. Но нужно сразу и прямо сказать - это правда вопросов, не правда ответов, правда проблем, а не решений. Так случилось, что евразийцам первым удалось увидеть больше других, удалось не столько поставить, сколько расслышать живые и острые вопросы творимого дня» [11, с. 237]. Действительно, евразийцы осознали ложность рационально-секуляризованных и прагматичных представлений и теорий об обществе и государстве: «Нельзя сверх известной меры попирать безнаказанно древнюю мудрость, ибо в ней правда; не на основе возведения в высший принцип первоначально себялюбивых человеческих инстинктов, преподанного в философии "воинствующего экономизма", но на основе просветленного религиозным чувством обуздания этих инстинктов достижима высшая осуществимая на земле мера "общего блага". Общество, которое поддастся исключительной заботе о земных благах, рано или поздно лишится и их, таков страшный урок, просвечивающийся из опыта русской революции» [9, с. 109-110].

Евразийцы разрабатывали концепцию демотии и идеократии исходя из очевидного и подтвержденного в конце XX в. факта: попытка утвердить в России общественное и государственно-правовое устройство, основанное на утилитарных принципах «экономизма» (в коммунистическом или либеральном вариантах), неизбежно ставит страну на грань гибели. Поэтому требуется не только внимательное изучение наследия евразийцев в рамках истории политико-правовой мысли России, но и постановка вопроса о необходимости использования отдельных положений евразийского учения в процессе реформирования и развития сфер государственного управления, образования и др. [5, с. 35-36]. Евразийцы определили позитивный и во многом аутентичный историческому пути России вектор развития общества и государства, те. ответили на вопрос «Что делать?». Но при этом не дали ответа на вопрос «Как делать?», т.е. каковы формы, методы, сроки движения к идеалу демотического и идеократического государства. По справедливому суждению Г.В. Флоровского, самому мышлению евразийцев была присуща «лжедейственная торопливость» и «вожделение быстрой и внешней удачи» [11, с. 239].

Изучение социально-экономических, политико-правовых, духовно-мировоззренческих проблем современного российского общества должно осуществляться в контексте судьбоносных событий прошлого века - катастроф 1917 и 1991 годов. Говоря юридическим языком, прекращение деятельности СССР было не событием, но деянием (разумеется, невозможно отрицать и наличие к тому объективных поводов и условий). В науке познавательно ценно рассматривать причины исторических явлений как сочетание объективных и субъективных факторов. Состояние социально-экономической, политической и идеологической сфер общественной жизни в СССР 70-80-х гг. объективно характеризуется как кризисное. Но было бы упрощением считать, что этот кризис и является причиной развала СССР. Страна, привыкшая к волевым и опиравшимся на искренний энтузиазм основной части населения «рывкам в развитии», нуждалась в постепенных и тонко сбалансированных реформах, которые могла осуществить соответствующая сложности проблем и целей политическая элита. Поэтому допустимо считать одной из основных причин гибели советского государства отсутствие ответственной и самостоятельно мыслящей элиты.

В истории приходится не столько описывать цивилизации и государства как воплощения надежд и соответствующих проектов на установление земного рая, сколько констатировать библейскую истину «Мир лежит во зле» и фиксировать удивительный факт, что, по известным словам В.С. Соловьева, мир окончательно не погружался в состояние ада. П.Н. Савицкий писал: «Евразийцы в предельной степени ощущают реальность зла в мире - в себе, в других, в частной и социальной жизни. Они менее всего утописты. И в сознании греховной поврежденности и проистекающего отсюда эмпирического несовершенства человеческой природы они ни в коем случае не согласны строить свои расчета на посылке "доброты" человеческой природы» [9, с. 112].

Исследование евразийского учения об идеале носителя государственной власти требует констатации того факта, что оно носит религиозный характер. Соответствующее сознание, в отличие от секуляризованного (механистического), призвано постоянно определять соотношение противоположных и одинаково ложных установок и принципов. Так, религия запрещает впадать в уныние и пессимизм, но одновременно грехом является гордыня, самонадеянность и погруженность в дела «Града земного». Эта амбивалентность сознания и бытия человека отразилась в учении евразийцев о симфонической личности. Л.П. Карсавин в своей известной, но редко цитируемой работе «Основы политики» пишет: «Соборный или симфонический субъект есть действительность не меньшая, чем индивидуум, но даже большая. Индивидуум в том виде, как его обычно себе представляют, просто не существует и является вымыслом или фикцией. Человек "индивидуален" вовсе не потому, что он отделим и отделён от других и целого и замкнут в себе, но потому, что он по-своему, по- особенному, специфически выражает и осуществляет целое, т.е. высшее сверхиндивидуальное сознание и высшую сверхиндивидуальную волю. Другие "индивидуумы" выражают и осуществляют то же самое иначе, каждый по-своему» [6, с. 177].

Ясно, что с социологической точки зрения речь идет об идеале гармоничного сочетания в индивиде общественного и индивидуальных начал. «Атомарного индивидуума» как социальной реальности не существует. Противопоставление «личность - коллектив» является ложным, а в действительности для человека существует альтернатива: или раствориться в толпе индивидов или самореализоваться как личность в определенной социальной общности. Социализация, превращение индивида в личность предполагает реализацию им своих способностей и достижение общественного престижа в рамках данной социальной группы, народа, цивилизации. Л.П. Карсавин пишет: «Субъект культуры дифференцируется в первую очередь... на ряд частных соборных субъектов по принципу функционального различия их качествований». Далее философ выделяет три сферы культуры именно в следующем порядке: «1) сферу государственную или политическую, в которой преимущественно осуществляются единство культуры и личное бытие её субъекта; 2) сферу духовного творчества, или духовной культуры, духовно-культурную сферу и 3) сферу материально-культурную или сферу материальной культуры» [6, с. 188]. Философ, раскрывая понятие симфонической личности, продемонстрировал динамизм и диалектичность мышления. Но, определяя в таком же стиле начало, обеспечивающее единство культуры, можно было бы назвать не государство, а само состояние постоянно возобновляемого диалога (собора) представителей трех сфер («дел») общественной жизни: в терминах традиционной России - сферы «святого, государева и земского дел».

Возникает вопрос о том, насколько справедлива критика евразийцев за этатизм их мировоззрения. Н. Бердяев отмечает, что евразийцы правомерно исходили из того, что возрождение России - это вопрос не политический, а духовно-культурный. Но при этом философ констатирует: «Их идеология соответствует душевному укладу нового поколения, в котором стихийное национальное и религиозное чувство не связано со сложной культурой, с проблематикой духа» [3, с. 292]. Критики упрекали евразийцев в понимании религии лишь как одного из проявлений культуры: «Вопрос духовного очищения и преображения свести к смене идеологий, к замене одной "программы" другой, "ясной и четкой", точно всё зависит от додуманности, настойчивости и упорства» [11, с. 244]. Обнаруживается указанная выше способность евразийцев ставить истинные вопросы и цели, но не учитывать сложность самого процесса разрешения проблем и достижения поставленных целей.

Такие суждения актуальны и в настоящее время, т.к. и в конце XX - начале XXI веков проявились эти характерные для отечественной интеллектуальной и политической элиты идеологизированность мышления, волюнтаризм и неспособность связать достижение позитивных целей с соответствующими им стилем деятельности и средствами. Так, процесс возрождения в России церкви и религиозного сознания не может не быть длительным и сложным. Но возвращение к вере в Бога оказалось слишком поспешным, суетливым и внешним; стремились, не завершив выдох недавнего безбожного прошлого, поспешно сразу вдохнуть и наполнить легкие новым религиозным воздухом. В результате социологи в 2015 г. установили, что за 25 лет почти в 2 раза уменьшилось число россиян, считающих полезным распространение религиозных убеждений (с 61 до 36%) [4].

В политической сфере к концу 90-х гг., как и предсказывали евразийцы, стала очевидной ложность попыток обустроить российское общество и государство на утилитарных принципах либерализма. Вначале доминировало открытое отрицание традиционных ценностей и институтов, когда, например, само понятие патриотизма считалось устаревшим, проявлением некой мировоззренческой пошлости. К концу 90-х гг. наступило осознание того, что навязывание и последовательная реализация начал либерализма и глобализма, по сути, являются способом склонения России к суициду. Этот поворот в поиске цивилизационной идентичности России к патриотизму сопровождается возникновением не столь явной, но более фундаментальной опасности в виде профанации традиционных ценностей. Речь идет о том, что нет таких позитивных идей и принципов (права человека, демократия, патриотизм и даже вера в Бога), которые невозможно было бы подвергнуть процессу искажения и выхолащивания их содержания. Сюрреализм современного российского бытия проявляется в том, что поголовно убежденными патриотами стали наши чиновники, но при этом «почему-то» сохраняется высокий уровень коррупции. Очевидно, что центральным вопросом самосохранения России и её позитивного развития всегда является наличие в стране национальной, суверенной и высокопрофессиональной элиты. Евразийцы это ясно осознавали, что и объясняет несколько этатистский уклон в их учении об обществе и государстве.

Евразийский идеал носителя государственной власти необходимо выводить из указанного выше учения о симфонической (соборной) личности, формирование которой означает, что индивид проходит стадии постепенно усложняющихся и расширяющихся форм общения: «Функциональная личность становится многообразною, действительною личностью лишь путём постоянного и живого взаимообщения с другими такими же личностями» [6, с. 186]. Не должно оцениваться исключительно отрицательно, если карьерой молодого чиновника движет честолюбие и стремление к материальному благополучию. Но достижение им очередной ступени карьерной лестницы в идеале должно сопровождаться и соответствующим внутренним возвышением, т.к. более высокая должность предполагает расширение круга социального пространства, на который своими решениями оказывает влияние «высоко поставленный» чиновник. Н.С. Трубецкой писал: «Ведь истинное счастье заключается не в комфорте, не в удовлетворении тех или иных частных потребностей, а в равновесии, в гармонии всех элементов душевной жизни» [10, с. 41]. В идеале у чиновника столь значимые в начале карьеры честолюбивые установки на приобретение внешних атрибутов власти не исчезают, но должны перемещаться на периферию его сознания. В противном случае чиновник сам мельчает и на фоне высокой должности его мелочность и суетливость становятся особенно заметными.

В настоящее время стали практиковаться носящие несколько искусственный и заорганизованный характер формы отбора кандидатов на управленческие должности (например, конкурс «Лидеры России»). Но евразийцы настойчиво указывали на необходимость естественного, органичного формирования государственной элиты. «Из множества индивидуумов, которые составляют данную соборную личность (например, народ) и которые склонны действовать так, что единично-индивидуальные акты их "означают" или "символизируют" друг друга и единый симфонический акт, - органически вырастает правящий слой. Существенно, что он находится в органической связи с массой населения и способен выражать её сознание и волю... Также органически, как он рождается сам, правящий слой порождает правительство, уже обязательно организованное» [6, с. 182]. Н.Н. Алексеев даже указывает на то, что в формировании «ведущего (правящего) слоя» отражается стихийно-природная сторона государственного бытия, в этом процессе важную роль играет социально-психологическая основа властвования [2, с. 164]. Источником социальных конфликтов выступает не то, что народу не дают возможности осуществлять государственную власть непосредственно, а то, что правительство не ведет реального диалога с обществом и не учитывает его мнения. Яркой иллюстрацией изложенного в настоящее время может служить проводимая в последние десятилетия в России реформа науки и образования. Многомиллионная корпорация ученых, учителей и преподавателей постоянно твердит о ложных направлениях и формах проведения этой реформы. С этой точки зрения несправедливой является критика еврайзийцев за их стремление найти в советском строе позитивные начала. Так, имея в виду проводимую в последние десятилетия реформу науки и образования, следует признать, что в советский период при отсутствии демократии, все же в такой степени игнорировать общественное мнение было бы сложно. Через систему пусть и находящихся под партийным и государственным контролем, но реально функционирующих профсоюзных, научных, творческих и иных организаций можно было донести до руководства страны мнение о недопустимости подобной политики. Этот пример убеждает в том, что, используя терминологию евразийцев, общество может быть формально демократическим, но при этом не демотическим. Демотию (народность) евразийцы понимали как «нормальное и по возможности непрерывное взаимообщение правительства, правящего слоя и широких масс населения» [6, с. 194].

Евразийцы, трактуя демотию как перманентное состояние диалога общества и государства и не отрицая свободу мнений, при этом настойчиво подчеркивали, что «правящий (ведущий) слой» должен характеризоваться единством мировоззрения, а выделяемое из «правящего слоя» правительство (государственный аппарат) также и единством и упорядоченностью действия. Н.Н. Алексеев называет «ведущий слой» организацией, в основе которой «единство внутреннего убеждения в истине», причем это единство возникает не принудительно, а в процессе «высшего духовного общения»; философ определяет «ведущий слой» как «духовный орден, который призван водительствовать морально, а не насильственно» [2, с. 165]. Исходя из этого, государство должно иметь форму идеократии, т.е. власти идеи. Но возникает самый сложный вопрос в понимании и оценке политической концепции евразийства: «Кто и как будет определять содержание этой идеи и соответствие ей мировоззрения и образа жизни представителей «ведущего слоя», как может выглядеть эта процедура «идеократического отбора»? И современное российское законодательство закрепляет широкий перечень требований, предъявляемых к государственному служащему, в т.ч. этичность, внимательность, терпимость, объективность и иные [7]. Эти характеристики чиновника таковы, что они не могут быть обеспечены формально-юридическими средствами, но предполагают наличие соответствующих внутренних качеств. Поэтому евразийцы подчеркивали, что идейной основой правящего (ведущего) слоя может быть только искреннее и глубокое религиозное мировоззрение, а сам процесс формирования такой элиты может быть только естественным и, следовательно, в условиях секуляризованного общества длительным.

Напомним критику Г.В. Флоровским евразийцев за торопливость: «Евразийская историософия не перегорела, не очистилась в животворном искусе церковного опыта и раздумья» [11, с. 250]. Само мировоззрение евразийцев предполагало, что подготовка к возрождению России после 1917 г., прежде всего, должна была быть направлена на сознание советского человека и обоснование того, что возможен и неизбежен возврат к традиционным ценностям и институтам. Но представители евразийства стремились начать достижение своих целей с «вхождения во власть». Так, Н.Н. Алексеев в 1927 г. предсказывал и одновременно фиксировал установление в СССР режима единоличного и коллективного Бонапарта и призывал в скором будущем «просачиваться в этот новый режим и руками новой власти построить новое государство» [1, с. 167]. Евразийцы верно предсказали крах коммунистической идеологии и советского строя, но не предполагали, что произойдет это только в конце XX в., и не предвидели, что постсоветское общественное сознание останется во власти ложных антиномий. После крушения советского проекта страна в конце ХХ в. вновь наступила на «исторические грабли» и предприняла не менее трагичную по своим последствиям попытку реализовать иную, рожденную на Западе модель общественного устройства - либеральную.

Таким образом, основным в политике является вопрос о качестве государственной элиты, представители которой в своей деятельности не только под воздействием внешнего контроля, но и в силу внутреннего убеждения следовали бы началам общего блага. Состояние современной политической системы общества - это кризис секуляризовано-прагма- тичной модели организации и функционирования государства, в связи с чем закономерно ставится вопрос о переосмыслении принципов и критериев формирования политических элит. В настоящее время Россия переживает сложный этап развития, что предполагает обретение цивилизационной самоидентификации, в т.ч. в сфере государственно-правовой культуры. Для достижения этой цели важно изучать отечественное философско-политическое наследие, в частности учение евразийства, взвешенно и непредвзято оценивая его идейный и прикладной потенциал.

Литература

государственный евразийство идеократия

1. Алексеев Н.Н. Евразийцы и государство // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 161-173.

2. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М.: Аграф, 1998. 635 с.

3. Бердяев Н.А. Евразийцы // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 292-300.

4. В РПЦ объяснили снижение интереса к религии // Сайт «Закон и порядок». URL: https://zakon-i-poryadok.com/2018/06/v-rpc-obyasnili-snizhenie-interesa-k-religii.html (дата обращения: 30.06.2020).

5. Васильев А.А., Мухопад В.В. Идеал элиты в политико-правовом наследии евразийства // Известия Алтайского государственного университета. 2016. № 3. С. 33-37.

6. Карсавин Л.П. Основы политики // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 174-216.

7. Об утверждении общих принципов служебного поведения государственных служащих: Указ Президента Российской Федерации от 12 августа 2002 г. № 885 (в ред. от 16 июля 2009 г.) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 33. Ст. 3196.

8. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: Изд. центр «Academia», 1995. 159 с.

9. Савицкий П.Н. Евразийство // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 100-113.

10. Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 36-47.

11. Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993. С. 237-265.

Размещено на Allbest.ru