Все ради сильного государства: концепция суверенной диктатуры в видении Карла Шмитта

Размещено на http://allbest.ru

ВСЕ РАДИ СИЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА: КОНЦЕПЦИЯ СУВЕРЕННОЙ ДИКТАТУРЫ В ВИДЕНИИ КАРЛА ШМИТТА

Васильев Антон Александрович

директор юридического института, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Алтайского государственного университета (г. Барнаул) доктор юридических наук, доцент.

Талибуллина Зульфия Рафисовна

соискатель кафедры теории и истории государства и права Алтайского государственного университета (г. Барнаул).

В статье исследуется уникальное политико-правовое учение юриста-консерватора XX века Карла Шмитта о суверенной диктатуре. Следуя за профессором Берлинской кафедры, авторы анализируют идейные истоки, реконструируют консервативные идеи правоведа и показывают их актуальность в настоящее время в контексте политико-правовых стратегий развития государств. Авторы приходят к выводу, что учение Карла Шмитта является фундаментом для создания и формирования концепции сильного лидера, не боящегося высоких обязательств и последствий, способного создать сильное и «здоровое» государство.

Ключевые слова: Карл Шмитт, история правовых и политических учений, философия права, консерватизм, реакционизм, суверен, диктатура.

All for the sake of a strong state: the concept of a sovereign dictatorship in the vision of Carl Schmitt

Vasiliev Anton Alexandrovich

Head of the Altai State University of Head of the Department of Theory and History of State and Law, Doctor of Law, Associate Professor.

Talibullina Zulfiya Rafisovna

Postgraduate Student of the Department of Theory and History of State and Law of the Altai State University.

The paper researches the unique political and legal doctrine of the 20th century of the conservative lawyer Karl Schmitt about the sovereign dictatorship. Sharing the professor's opinion, the authors analyze the ideological origins, reconstruct the conservative ideas of the lawyer and show their relevance at the present time in the context of the political and legal development strategies of the states. The authors come to the conclusion that the teachings of Carl Schmitt are the foundation for the creation and formation of the concept of a strong leader who is not afraid of high obligations and consequences, he can create a strong and «healthy» state.

Keywords: Karl Schmitt, history of legal and political doctrines, philosophy of law, conservatism, reactionism, sovereign, dictatorship.

карла шмитт правовед суверенная диктатура

«Коронованный юрист Третьего рейха», «Убийца, сидящий за столом», член «Национал-социалистической немецкой рабочей партии», которому покровительствовал Генрих Геринг, свидетель и допрашиваемый в Нюрнберге, немецкий правовед-консерватор Карл Шмитт прожил настоящую приключенческую жизнь. Он испытал еще при жизни все стадии психологического принятия себя другими от ненависти и клеймения за то, что не отказался от главной юридической кафедры Германии во время прихода национал-социалистов и стал Reichsfachgruppenleiter (перевод с нем.: «Лидер профессиональной группы Третьего рейха в области права»), до принятия, когда трибунал оправдал Шмитта и не стал менять его статус со «свидетеля» на «обвиняемого», и полного признания, когда молодые консерваторы, реакционеры со всей Европы и США съезжались словно в Мекку к дому уже пожилого профессора и пытались узнать его авторитетное мнение по тому или иному вопросу.

Критикуя условный порядок, некую политическую игру «большинства» и «меньшинства», Шмитт первым еще в 20-е годы прошлого столетия задевает важнейшую тему критики парламентаризма, причем выбирает для обоснования этой критики весьма интересный тон.

В отличие от других консерваторов, критикующих сам принцип парламентаризма (к примеру, барон Юлиус Эвола в Италии не принимал это порождение демократии, роялист Шарль Моррас во Франции считал этот элемент противоречащим природе закона наций, «кэпитанул» Корнелиу Кодряну в Румынии смеялся над этой политической игрой, но послушно участвовал в ней, чтобы подорвать изнутри порядок демократии), Карл Шмитт говорит о кризисе эпохи парламентаризма, который ударяет по конституционному строю. Так, большинство, приходящее к власти через так или иначе легальный путь, после своего прихода, отрезает этот легальный путь оппозиционному меньшинству, а значит, взяв в руки принадлежащую ему по праву, то есть легально, легитимность, это большинство законодательно может изменять целый конституционный строй.

Профессор методично показывает деконструкцию института парламента, раз за разом раскрывает его несостоятельность при принятии решений, несения ответственности, а значит, и к некоему оксюморону: парламент становится главным аполитичным инструментов политической жизни государства. Немецкий юрист, помимо вырождения парламента, выдвигает главную претензию парламентской демократии - она подменила собой суверенитет народа и больше не может считаться главенствующей силой, так как саму суть главенства она утратила, а быть может и никогда ею и не обладала.

Отсюда ученый приходит к неутешительному выводу: исчезает основа дискуссии - аргументация, а политическое сообщество, то есть партия, прибегает к манипулированию массовым сознанием через внушения и ложные символы и ставит главный вопрос, который только в последние десять лет XXI века повторяют «прогрессивные политологи»: «Кто-то еще верит в парламент как большую трибуну?» [10, с. 99]. Заметим, на аргументированную им самим критику парламентаризма и по сей день опираются консерваторы уже следующего, после Шмитта, поколения - неоконсерваторы и «альт-райты».

Современное ему «заплесневелое явление» - демократию вместе с ее либерализмом, парламентом и другими элементами - он противопоставлял диктатуре. Следуя принципу разделения властей, правовед говорит о том, что данный принцип сам по себе тождественен конституции, где он и закреплен, на котором она и основывается. По нашему убеждению, если мыслить вслед за Шмиттом в категориях парламент - принцип системы разделения властей - основа конституционного строя, то диктатура, как отменяющая по своей сути принцип самого разделения или, по крайней мере, упраздняющая различия ветвей власти, не становится оппозицией демократии, а следует из этих категорий.

Отметим, еще в V веке до н.э. и в IV веке до н.э. сначала Платон, а затем и его ученик Аристотель, писали, что «самое дивное государственное устройство», рожденное из крайней свободы демократии, - это тирания (то есть диктатура). Аристотель добавлял, что тирания - противоположная вырожденность монархии. Кроме того, Аристотель писал: «У древних, когда демагог становился вместе с тем и военачальником, государственный строй переходил в тиранию... В прежние времена тирания возникала чаще, чем теперь, еще и потому, что в руках некоторых лиц сосредотачивались большие полномочия» [3, с. 230]. То есть диктатура - это форма осуществления власти прямым путем либо одним лицом (тираном/ диктатором/ узурпатором), либо правящим сообществом, вне зависимости от формы власти.

Немецкий юрист подчеркивает, диктатура - не упадок, а необходимое развитие в современном несовершенном мире. На наш взгляд, Шмитт - консерватор, традиционалист. Как и у многих традиционалистов, в его учениях прослеживаются отсылки и даже некоторая тоска по монархическому строю. Однако профессор не романтизировал монархию, как и видные интеллектуалы консервативного толка первой половины XX века, он уже говорит об упадке человеческой культуры, деградации в связи с либерализацией сознания и делает неутешительные выводы для потомков. Ведь излишний либерализм вкупе с демократией приведут, так или иначе, к отрицанию Бога и власти, подменяя сильного правителя слабым, раздробленным «народным управленцем».

Пожалуй, самая известная фраза немецкого философа Фридриха Ницше: «Бог умер», сказанная еще в конце XIX века становится лозунгом и символом, оправившегося либерализма века XX, и, как можем констатировать сейчас, проникла глубоко в сознание антитрадиционалистов и либералов. Можно сделать следующий вывод: Шмитт с сожалением констатирует, что монархия не просто умерла, а ее целенаправленно уничтожил либерализм. Постепенно либерализм не только низводит традиционные ценности до состояния архаизмов и причудливых особенностей прошлого, но и убивает само политическое, что есть в государстве именно через раздробленную власть, распыленную в продвижении идеалов властвования масс.

Между прочим, еще в 30-е годы прошлого столетия, Шмитт уверял, что либерализм - причина гражданской войны, тогда к его словам кто-то отнесся с усмешкой, кто-то со снисхождением к профессору. Выходом из этого вырождения для философа-консерватора неожиданно для многих становится диктатура. Именно сильная диктатура во главе с диктатором или, в трактовке немецкого юриста, сувереном способна обеспечить безопасность государства, навести здесь порядок, предотвратить деградацию общества и вдохнуть в это государство развитие. То есть сама возможность, а затем и действие этой возможности, как учение о принятии решения, самом факте решения сувереном вне зависимости от обстоятельств или, по учению юриста, децизионизм противопоставляется Шмиттом факту пустой дискуссии.

Как и все европейские консерваторы, Карл Шмитт неоднократно в своих учениях обращается к Риму, как оплоту строгой иерархичности и здоровой государственности. Апеллируя к Римской республике, профессор говорит о том, что диктатура является мудрым изобретением Рима, «диктатор - чрезвычайный римский магистрат, должность, введенная после изгнания царей для того, чтобы в дни опасности имелась сильная верховная власть, которая, в отличие от чиновной власти консулов, не ущемлялась бы ни коллегиальностью, ни правом вето народных трибунов, ни апелляцией к народу» [8, с. 59]. Задачу диктатора Шмитт видит в устранении опасности, которая и вызвала причину его (диктатора) появления, а значит и смысл диктатора - защитить существующую свободу. Следом за учением Никколо Макиавелли о необходимой жесткости на политико-правовом поприще, которое Карл Шмитт поддерживает, профессор указывает на необходимость наделить сам процесс диктата конституционными гарантиями. Главное в диктатуре - достичь цель, преодолевая существующие правовые препятствия.

Шмитт выделяет два вида диктатуры: комиссарскую (или поручительскую/представительскую), действующую до середины XVIII века, и суверенную, учение о которой начинает формироваться в XVII веке.

В комиссарской диктатуре власть поручается комиссару, то есть он не может обеспечивать всю полноту власти и только временно распоряжается доверенной ему властью. Развитие этого вида диктатуры Шмитт приписывает коллеге, французскому юристу XVI века Жану Бодену: «Комиссар - это публичное лицо, перед которым стоит экстраординарная задача, определяемая только поручением» [8, с. 107]. В связи с ограниченной полнотой власти Шмитт, следуя за Боденом, предлагает различать комиссаров на следующие виды:

1. Комиссар по службе - комиссар, чья деятельность не связана с особыми полномочиями.

2. Комиссар по делам - комиссар, чья деятельность осуществляется в рамках одного или нескольких особых дел, полномочия зависят от воли того, кто назначил данного комиссара. Комиссар по делам может быть комиссаром-переговорщиком.

3. Комиссар действия (в характеристики Шмитта - фактический диктатор) - комиссар, чья деятельность лишь формально ограничена правовыми рамками, при необходимости данный комиссар может устранить правовые барьеры. Однако юрист подчеркивает, данный вид комиссара не устраняет норму права, он может действовать, при определенных условиях, вне этой нормы.

Следовательно, суть поручительской или комиссарской диктатуры состоит лишь в праве выбора широкого инструментария мер, которые соответствуют тому или иному положению дел, и не противоречат репрезентации авторитета государства. Как мы можем констатировать, в современных реалиях комиссарская диктатура - не что иное, как назначение высшего должностного лица субъекта или какого-либо ведомства федеральным центром. Действуя с одной стороны свободно на определенной территории «лицо-поручитель» не может действовать свободно в полном смысле этого слова, он всегда будет подотчетен структуре, которая его назначила.

В суверенной диктатуре власть и ее полноту обеспечивает именно суверен. На основании собственной воли суверен учреждает целостное государство. Используя формулу: диктатура - всевластие без закона, Шмитт говорит, что диктатор существует вне права, но в рамках государства, а значит, является конституированным элементом государственного управления.

Черты суверенной диктатуры:

- правовое обоснование суверенитета зависит от выполнения конкретного решения и достижения определенной цели;

- устранение политических барьеров на пути к цели, заданной диктатором, через всевозможные средства;

- строгая дисциплина и иерархическое подчинение;

- представление о конкретном противнике;

- существующее государственное устройство рассматривается как состояние, подлежащее уничтожению;

- приостанавливая действие, существующий на момент прихода диктатора конституции, диктатор вводит истинную конституцию, отвечающую его, диктатора, целям и задачам.

Так, ученый делает вывод о чуде диктатуры, которое «разрывает правовую взаимосвязь при установлении нового господства». Кроме того, суверенная диктатура обосновывает свое существование через учредительный институт, то есть народ.

Следовательно, правовое основание существования комиссарской диктатуры - соответствующий указ, который задает временные рамки установления диктаторского режима, собственные решения комиссара, как правило, ограничены четкими инструкциями и формой подчинения тому, кто его назначил, а значит, комиссара могут и отозвать в любой момент, поэтому самостоятельным правителем он не является. Суверен же обладает главным качеством - децизионизмом. Суверен не подотчетен ни одному из указов, он сам создает не только конкретные указы в рамках одного направления, а конструирует саму норму права, он не подчиняется политическому центру, он и есть политический центр, координирующий деятельность на строго определенной территории, а при иных условиях, к примеру, выражении воли завоевать соседние земли - и на других территориях. Воля суверена - произвольно оформленный тезис, воля комиссара - четко заданный тезис.

Здесь немецкий правовед закладывает сущностную характеристику теории государства и права. Согласно Шмитту, государство может называться таковым, если имеет хотя бы одну, но между тем главную, составляющую - суверенитет, то есть высшую власть правителя. «Суверен - тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении» [10, с. 8], - сходу начинает объяснять свою теорию Шмитт. То есть суверен - тот, кто имеет способность и право обладать децизионизмом, решая, кто из остальных государств является другом, а кто - врагом. Наилучшим способом наличия или отсутствия суверенитета является создания чрезвычайного положения или исключительной ситуации. Именно здесь, в условиях вне нормальности, вне регламентного порядка, вне состоятельности действия ранее определенных норм, суверен и может обозначить свой суверенитет, не опираясь на действующие нормы, он создает новые нормы, изменяя существующие, в том числе и главный закон страны - конституцию. Важное заметить, что чрезвычайная ситуация не регламентируется действующими ранее нормами, если чрезвычайная ситуация подчиняется действующим нормам, то и соответственно власть подчиняется действующим нормам, а значит и суверенной такая власть быть не может: «Он [суверен] принимает решение не только о том, имеет ли место экстремальный случай крайней необходимости, но и о том, что должно произойти, чтобы этот случай был устранен. Суверен стоит вне нормально действующего правопорядка и все же принадлежит ему, ибо он компетентен решать, может ли в целом приостановить действие конституции… В исключительном случае государство приостанавливает действие права в силу, как принято говорить, права на самосохранения» [10, с. 10-14].

Ценностью децизионизма, как характеристики, которой обладает суверен, правовед называет волевой процесс, который в качестве решение может создать право, а правовая сила не может выводиться из правовой силы правил, касающихся решения. По Шмитту, здесь само право возникает даже в результате решения, не соответствующего заранее установленному правилу. И в этом, по нашему убеждению, и кроется сущностное отличие суверенной диктатуры от комиссарской, истинное лидерство от переданной лидерства-функции; отличие - в реализации волевого решения через создание новых санкций. Поэтому и источником права, норм и порядка является не приказ как таковой, в отличие от теории нормативистов, а авторитет или суверенитет того конечного решения, которое принимается вместе с приказом. Как пример - римско-католическая догма о непогрешимости решения Папы. Его непогрешимость предполагается в силу уникальной должности - главы церкви. Для тех, кто следует децизионизму, только решение может обосновывать норму и порядок. Отсюда выведем и шмиттовскую формулу децизионизма: суверенное решение - абсолютное начало, а начало - суверенное решение, возникающее из нормативного ничто и конкретного непорядка. Авторитет суверена создается из его воли создать текущий порядок и обеспечить безопасность государства. Так, народы из состояния раздора, опасности, беспорядка и следования правилу «человек человеку волк» трансформировались в государственное состояние покоя, безопасности и порядка в результате возникновения суверенной воли, приказ и порядок которой есть закон. Суверен же, принимающий решение, компетентен принимать решение, но не на основании существующего порядка; это решение, благодаря которому возникает существующий порядок и само государство, дает право лицу занимать должность суверена и делает возможным устанавливать закон и порядок. В качестве примера, правовед говорит о диктатуре, как проявлении данного типа мышления, - «устанавливающая закон и порядок в и над анархической неопределенностью до и вне государственного естественного состояния» [7, с. 326].

Профессор настаивает, что впервые признание за сувереном неограниченных действий в рамках исключительной ситуации обнаруживается в трудах того же Жана Бодена: «Рассмотрение отношений между государем и сословными представителями Боден сводит к случаю крайней необходимости; суверенитет же понимался как неделимое единство в ситуации принятия решений в период крайней необходимости» [10, с. 11].

Сущностью государственного суверенитета у Шмитта является монополия суверена на принятие последнего - ключевого - решения, а исключительная ситуация только помогает оформить данное право суверенитета на монополию принятия решения. То есть сама по себе власть суверена не доказывает саму себя в правовой сфере, доказывает только монополия решения на установление этой власти.

Интересное обоснование необходимого сильного суверена, способного обладать децизионизмом, мы находим в статье «Политика» 1936 года. Здесь профессор рассуждает об одноименном понятии, которое он предлагает определять через народ, политическое же, по Шмитту, - это все, что касается жизненно важных вопросов народа как единого целого. В связи с этим, юрист утверждает, что политическим по сути потенциально может стать все, что угодно, а значит, «это доказывает, сколь необходимым сегодня стало для любого народа единое, способное принимать решения политическое руководство, чтобы обеспечить превосходство политического решения (примат политики) в противоположность расщеплению на различные предметные области» [10, с. 412]. Следовательно, мы также можем сделать вывод о критике Карла Шмитта многопартийной системы, ведь достичь политического единство можно только при наличии этого единства, а значит, при наличии одной партии, воля которой будет как беспрекословной, так и истинной.

Профессор придерживался мнения, что учение о нейтральности власти или pouvoir neuter - учение о третьем, нейтральном, лице, которое устраняет разногласия между носителями прав политического решения или влияния путем особенных полномочий и возможностей влияния - и есть наивысшее проявление дееспособности государства, с одной стороны обладающая децизионизмом, и с другой - защитными функциями. Это учение Шмитт дополнял расширенным спектром полномочий самого главы государства, то есть закладывал охранительные функции государства в прямую обязанность суверену. Следовательно, и истинное проявление pouvoir neuter Шмитт видит в суверене, способным брать на себя ответственность, сохранять конституционное единство и целостность народа, одновременно с этим быть законодателем и основывать собственное право за счет расширения собственных правовых полномочий.

По нашему мнению, идея Шмитта в том, что в мире, где Бог если не умирает, то уходит на второй план, а природа более не рассматривается как источник власти, теперь сам человек определяет власть через консенсус подчиняемого и подчинителя, у последнего также имеется некая «прибавочная стоимость», позволяющего и без достижения консенсуса обеспечивать себе легитимность через создание и обеспечение прямой власти и подчинению себе власти косвенной, и только взяв на себя полную ответственность, такой подчинитель и становится сувереном.

Следуя за бароном Шарлем Луи де Монтескье, мы видим еще одно убеждение Карла Шмитта. Он полагал, что на священном достоинстве и чести базируется монархия, на лживых дискуссиях - демократия, а на устранении политического дилетантизма - диктатура. Выросший в католической среде и до конца своих дней остававшийся верный христианству, даже после многолетнего отлучения от церкви, немецкий правовед не питал иллюзий о возрождении монархии, считая, что в нынешних реалиях возродить угасшее уже и не удастся, и не к чему. Однако, несмотря на то, что час монархии уже пробил, можно выстроить четкую систему управления сильного государства под властью сильного лидера - истинного суверена. Ведь именно суверен принимает решение о чрезвычайном положении.

Все просто - сильный берет на себя право и ответственность принимать решение, слабый же всем проявляется при критических ситуациях, и уже в качестве власти перестает существовать. Решение же сильного приводит к видоизменению политико-правового порядка жизни и созданию новой нормы права, что мы ярко видим на примере действия глав субъектов Российской Федерации и их коллег из других стран во время пандемии коро- навируса. К примеру, у тех глав субъектов РФ, которые для охраны жизни и здоровья своих граждан оперативно приняли «жесткие» меры, повлиявшие на все стороны жизни населения, в общественном сознании и через средства массовой информации закрепился имидж волевого, сильного правителя, тем же, кто напротив, не стал прибегать к оперативно-жестким мерам, ставили в пример коллег, проявивших на деле аспект суверена в своих действиях.

Заметим, чрезвычайное положение определяется через возникновение исключительных, нетипичных, событий, которые в силу своей экстраординарности и исключительности считаются единственно возможными для применения режима крайней необходимости или введения сувереном диктатуры. Здесь Карл Шмитт показывает несостоятельность либерализма, чьи приверженцы убеждены, что введение диктатуры является нонсенсом, и утверждают, что пусть лучше погибнет государство, чем к власти придет тиран-суверен. Однако методично показывая опыт истории, правовед утверждает, что только взяв на себя ответственность за принятия решений можно построить здоровое, политически самостоятельное государство. Кроме того, такой нетипичный случай позволяет проверить экзистенциальную природу закона, которая либо существует - в виде подходящих в данный момент времени норм права, либо более не применяется, так как не выдерживает проверки на прочность.

Подчеркнем, именно через заложенное в ядро государственного строя конституированного положения о высшей, обособленной, но вместе с тем находящейся внутри этого государства, власти лидера, который сам выбирает тот инструментарий мер, который соотносится с возникающей ситуацией, и вырастает сильное, политически независимое, «здоровое» от навязываний извне государство. Немаловажную роль при установлении власти суверенной диктатуры играет народ. Несмотря на критику либералами данной концепции, в суть суверенной диктатуры заложен истинный демократический смысл - такой государственный строй зиждется на политически едином народе. Сделаем следующий вывод: создавая и учреждая норму права нельзя только лишь основываться на желании законодателя, законодатель сначала должен сплотить вокруг себя народ, наделив его учредительными полномочиями, сконструировать себе авторитет, а затем подтвердить сконструированный авторитет через установление новой правовой взаимосвязи в государстве, тем самым оформив себе статус истинного законодателя, чьи нормы права «живут» в данном государстве и соблюдаются неукоснительно. Считаем, что именно формирование авторитета у правителя не через размытый позитивный образ, а на основании четких, продуманных, актуальных и действенных мер, а также фактов несение ответственности за последствия установленных мер и лежат в концепции сильного лидера, способного создать сильную правовую державу.

Литература

1. Benoist A. Carl Schmitt Actuel: Guerre «Juste», Terrorisme, Mat d'urgence, «Nomos de la terre». Paris, 2007.

2. Benoist A. Critique de l'ideologie liberale. URL: http://alawata-alaindebenoist.blogspot.com/ 2014/01/critique-de-lideologie-liberale.html.

3. Аристотель. Политика. М., 2018.

4. Платон. Государство. М., 2016.

5. Руткевич А.М. Консерваторы XX века: монография. М., 2006.

6. Шмитт К. Государство и политическая форма. М., 2010.

7. Шмитт К. Государство: Право и политика. М., 2013.

8. Шмитт К. Диктатура. М., 2018.

9. Шмитт К. Политическая теология. М., 2000.

10. Шмитт К. Понятие политического. СПб., 2016.

Размещено на Allbest.ru