Категоризация религиозно-политических угроз в современном социальном дискурсе на территории Российской Федерации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Забайкальский государственный университет

Категоризация религиозно-политических угроз в современном социальном дискурсе на территории Российской Федерации

H.П. Романова

В.И. Младенов

А.В. Жуков

г. Чита

Аннотация

Рассматриваются религиозные угрозы как явление и как понятие, используемое в современном социальном дискурсе на территории Российской Федерации. Проблемой, раскрываемой авторами, является то, что в социальном дискурсе, посвященном оценкам религиозных угроз, не учитывается точка зрения, предполагающая необходимость соблюдения принципов равноправия перед законом всех участников социального процесса, включая традиционные и нетрадиционные религиозные объединения. Авторы делают вывод, что в исследованиях угроз, источниками которых являются религиозные объединения, необходимо проводить различие между нерелигиозными и религиозными угрозами. Под нерелигиозной угрозой следует понимать последствия деструктивной экстремистской деятельности, наносящие реальный ущерб для здоровья и жизни человека, для сохранения целостности государства и общества. Значение понятия «религиозная угроза» состоит в опасных последствиях влияния религиозного вероучения, служащего причиной, оскорбляющей чувства верующих или неверующих и причиняющей им моральный вред. Для практики регулирования религиозного взаимодействия важно понимание того, что такой тип опасности, как правило, трудно определить однозначно по причине субъективности и наличия разных оценок в отношении последствий одних и тех же действий.

Ключевые слова: социальная безопасность; религиозная угроза; нерелигиозная угроза; экстремизм; религиозное взаимодействие; религиозное вероучение; религиозная деятельность; явление; понятие; дискурс

Abstract

Categorization of religious and political threats in modern social discourse in the territory of the Russian Federation

N. Romanova, Transbaikal State University, Chita

V. Mladenov, Transbaikal State University, Chita

А. Zhukov, Transbaikal State University, Chita

The report is devoted to an attempt to analyze the religious threat as a phenomenon and as a concept used in modern social discourse in the territory of the Russian Federation. The problem disclosed by the authors is that the social discourse, devoted to assessments of religious threats, does not take into account the point of view suggesting the need to comply with the principles of equality before the law of all participants in the social process, including traditional and non-traditional religious associations. The authors conclude that in studies of threats emanating from religious associations, a distinction must be made between non-religious and religious threats. A non-religious threat should be understood as the consequences of destructive extremist activities that cause real damage to human health and life, to preserve the integrity of the state and society. The meaning of the concept of a religious threat consists in dangerous consequences of the religious doctrine influence, which serves as a cause of offending feelings of believers or unbelievers and doing them moral harm. For the practice of regulating religious interaction, it is important to understand that this type of danger, as a rule, is difficult to determine unambiguously due to subjectivity and the presence of different assessments in relation to the consequences of some of those actions

Key words: social security; religious threat; non-religious threat; extremism; religious interaction; religious creed; religious activity; phenomenon; concept; discourse

Основная часть

Введение. Религиозная угроза социальной безопасности - современная актуальная проблема, которая является предметом анализа современных проблем в рамках религиозно-политического взаимодействия, проходящего на территории постсоветской России. Причиной этого является наличие противоречия между широким распространением зарубежных религиозных движений и активным социальным дискурсом, в рамках которого высказываются опасения в отношении последствий их воздействия на личность, социальные группы и общественное сознание. Проблему составляет также и то, что каждая из распространенных на территории Российской Федерации конфессий осуществляет свой диалог с окружающим обществом с позиций, в рамках которых воспринимает себя как единственного представителя Бога. Однако заявленные права на исключительность, как правило, не принимаются секулярным обществом, которое со своих позиций оценивает их деятельность и возможные угрозы со стороны религий своей безопасности.

Разработанность темы. Осмыслению данной проблемы в социальном дискурсе посвящены современные российские исследования И.В. Загребиной [1], Е.В. Зарубиной [2], C. Мокина [5], О. Р Рузевич [6], Е.В. Светского [7], а также зарубежные исследования Дж. Ньюмана [9], П.А. Лазарфельда и Е. Каца [8]. Однако современные исследовательские практики не включают в свой предмет категоризацию представлений о религиозной угрозе в современном социальном дискурсе.

Методология и методы исследования. Предлагаемое исследование основывается на процедурах сравнительного, семантического, феноменологического анализа, которые направляются на определение сущности и значения религиозной угрозы в современных социальных практиках на территории Российской Федерации.

Задача предлагаемого исследования - выявить содержательные отличия религиозных угроз от иных типов угроз социальной безопасности. При этом проблему представляет априорное определение какой-то религии на уровне общественного дискурса, как источника угрозы, которое отличается от юридических определений понятия «угроза» [6].

Способ аргументации - ссылки на источники; нормативно-правовая база.

Следует отметить, что имеющаяся терминологическая база, сформированная под влиянием правовых документов, принятых на уровне государства, позволяет лишь в самом приблизительном виде указать на сущностный характер религиозной угрозы, так как здесь она не отделяется от других социальных угроз. В частности, в тексте Стратегии национальной безопасности угроза определена в качестве прямой или косвенной возможности, благодаря которой происходит нанесение ущерба для конституционных свобод, а также достойного качества и уровня жизни человека, суверенитета, устойчивости развития, целостности обороны, безопасности Российской Федерации О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: Указ Президента РФ [от 12 мая 2009 г. № 537]. - URL: https://rg.ru/2009/05/19/strategia-dok.html (дата обращения: 24.08.2019). -Текст: электронный.. Социальным проявлением угрозы Стратегия считает экстремистскую деятельность, которая нацеливается на разрушение единства и территориальной целостности государства, стремится к дестабилизации социально-политической ситуации среди россиян [4]. Таким образом, законодательство указывает, что религиозные объединения могут представлять угрозу обществу. Вместе с этим, из содержания законодательных текстов понятно, что такую же деятельность имеют возможность проводить и иные объединения, носящие нерелигиозный характер. Поэтому из сказанного здесь представляется не совсем ясным, чем религиозный экстремизм отличается от экстремизма политического, националистического, экономического, социального [2].

Это является причиной споров в отношении его значения. Скажем, наиболее очевидной причиной того или иного террористического акта часто считается участие его исполнителей в деятельности какого-либо религиозного объединения. Однако, на наш взгляд, следует обратить внимание на то, что в экстремистских организациях, как правило, религия выполняет подчиненную, инструментальную роль по отношению к политике или экономике. В основе этого убеждения находится констатация того, что очень многие религии опираются на вероучительные установки, которые обосновывают веру в исключительность данной религии. Это является причиной выдвижения ею радикальных требований по отношению к верующим, что может стать основой признания этих религий экстремистскими. Однако, с другой стороны, значительная часть религиозных норм тех же религий направлена на оказание сдерживающего, стабилизирующего общество влияния на поведение верующих. Мы полагаем, что экстремизм представляет не религиозное, а социальное явление, деструктивные последствия которого отражаются на обществе и человеке одинаково, вне зависимости от того, совершены они религиозным либо нерелигиозным человеком, или объединением. Возможно, экстремисты и прикрывались религиозными лозунгами, но этот факт не меняет сущностной природы экстремистской организации, которая заключается в их стремлении захватить власть или экономическое влияние с помощью насилия [5].

Таким образом, необходимым является различение между религиозными и нерелигиозными угрозами, источниками которых могут являться религиозные объединения. Сущность нерелигиозной угрозы, источником которой может стать религиозное объединение, заключается в ущербе, получаемом в результате экстремистской деятельности, нацеленной на принесение ущерба человеку, обществу, государству. В отличие от нерелигиозных, религиозные угрозы, которые также являются существенной составляющей социальной жизни, касаются нанесения ущерба человеку и обществу в сфере моральных, нравственных, трансцендентных ценностей, зафиксировать которые юридически очень трудно, однако возможно определить через диалог между личностью, обществом, религиозными объединениями и государством. Поэтому можно сделать вывод, который заключается в утверждении о том, что религиозной угрозой являются условия и факторы, связанные происхождением со сферой религии и являющиеся источником ущерба религиозным установлениям личности, общества, господствующей в обществе религии, а также преградой религиозному спасению человека О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: Указ Президента РФ [от 12 мая 2009 г. № 537]. - URL: https://rg.ru/2009/05/19/strategia-dok.html (дата обращения: 24.08.2019). - Текст: электронный.. Необходимо констатировать, что религиозные угрозы, как правило, рассматриваются с оценочных позиций.

Проблемой является то, что в социальном дискурсе, посвященном оценкам религиозных угроз, не учитывается точка зрения, предполагающая необходимость соблюдения принципов равноправия перед законом всех участников социального процесса, включая традиционные и нетрадиционные религиозные объединения [9]. Вместо этого практика надзора за деятельностью религиозных объединений основывается на принципах, требующих считать экстремизмом содержание вероисповедных текстов религий, признаваемых нетрадиционными, и деятельность, основанную на них. Распространение указанных положений в обществе является основанием для возникновения противоречия между нормами законодательства, которое предполагает право свободы выбирать религию по своему усмотрению, и нормами, в рамках которых происходит разделение на традиционные и нетрадиционные религии.

Казалось бы, это противоречие возможно разрешить посредством принятия норм, благодаря которым свобода совести и вероисповедания получает распространение, а экстремистские религиозные вероучения, как и деятельность, запрещаются. Однако Россия заявляет о себе, как государстве светского типа, поддерживающем действие принципов, утверждающих свободу совести и выбора религиозного либо нерелигиозного мировоззрения, что демонстрирует неприемлемость религиозной нетерпимости. Поэтому в социальной практике защиты социальной безопасности от угроз со стороны религиозных объединений настоятельно требуется проведение разграничения между понятиями «экстремизм», означающим деятельностную угрозу применения насилия, и понятием «вероучение», содержащим догматические положения, оправдывающие возможное насилие против иноверцев, но насилием не являющимся.

Мировая практика распространения религий свидетельствует о том, что ряд положений Библии и Корана можно толковать и как констатацию превосходства последователей над другими социальными группами, и как призывы к осуществлению насилия над последними. Именно поэтому эти тексты запрещено проверять на экстремизм. Причиной является указание на то, что одновременно с призывами к насилию в этих текстах имеются утверждения, осуждающие насилие, призывающие к любви, всепрощению и милосердию. Но тексты других религиозных объединений также содержат аналогичные призывы, однако проверяются на экстремизм. Здесь необходимо признать, что определение степени угрозы таких текстов зависит от субъективной оценки того, кто их толкует.

С другой стороны, необходимо иметь в виду, что каждое религиозное объединение, почитает свои ценности единственно значимыми и пытается сделать их общенациональным достоянием. Поэтому оно рассматривает любую попытку покушения на них, даже если она была мнимой, как угрозу, защититься от которой нужно любыми средствами. Отсюда ясно, что текст, содержащий религиозные истины, не может иметь нерадикальный характер. Вместе с этим значимо и то, что в современных условиях многие экстремистские организации, выполняющие политические и экономические задачи, используют указанные положения как религиозные лозунги, прикрывая ими свое истинное лицо [7].

При этом для анализа современных религиозных угроз большое значение имеет принцип презумпции невиновности, согласно которому содержание вероучительных доктрин, в которых фиксируются экстремистские призывы, может быть понято как реальная угроза только тогда, когда верующие, подвергаясь их влиянию, совершили реальные противоправные действия. До совершения этих действий угроза существует как возможность, в то же время, нанесение вреда, носящего физический или материальный характер, согласно нормам законодательства, понимается как проявление угрозы и наказывается в соответствии с социальными (юридическими), а не религиозными нормами ответственности. Таким образом, религиозные угрозы понимаются как религиозные, только будучи потенциальными угрозами, однако как только противоправное действие совершается, характеристика этих действий, в силу реальности причинения ущерба, приобретает социальный, по сути, уголовный характер. Реальность причинения ущерба, возникающая в результате противоправных действий, вызванных влиянием религиозных текстов, полностью меняет систему координат и переводит случившееся в разряд уголовного судопроизводства, определяющего степень причиненного материального ущерба или вреда жизни и здоровью граждан, жизнедеятельности общества. Религиозные лица либо религиозные организации в этом случае теряют свой статус, перестают соотноситься с религией и признаются экстремистами. Их вина в этом случае перестает пониматься как религиозная, поэтому можно заключить, что и религиозной угрозы в ней не было, напротив, она с самого начала носила социальный характер.

Поэтому можно заключить, что понятие «религиозная угроза» имеет определенную специфику по отношению к другим типам угроз. Она представляет собой такое действие, которое религиозные тексты еще только побуждают совершить. Однако в юридической и социальной практике, задачей которой является выявление таких угроз, выполнение ее связано с отсутствием критериев, отделяющих религиозное поведение от социального и высокой степенью дискурсивности, в рамках которой каждая из участвующих сторон трактует содержание одного и того же деяния либо не - деяния. Социальным следствием данной проблемы является то, что для выявления степени угрозы со стороны того или иного вероучительного текста юристы вынуждены прибегать к дискурсивной помощи религиоведческой, психологической и филологической экспертиз, которые проводят научный, но отстоящий от юридических представлений об объективности анализ степени опасности вероучительных текстов [1].

Спорным является то, что многие текстовые отрывки, которые определяются отечественными экспертами как экстремистские, сами по себе не могут принести фиксируемого ущерба. И на Западе законодательство в рамках толкований Первой поправки к Конституции США отказывается считать их опасными. Однако в законодательстве Российской Федерации это нашло отражение в ст. 148 Уголовного Кодекса Российской Федерации, которая гласит, что религиозной угрозой должны считаться «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих» [3]. Из этого можно сделать вывод о том, что в данной статье «оскорбление чувств верующих» носит, с одной стороны, религиозный, с другой - полемический характер, так как в ней не упомянуто об ущербе, который можно было зафиксировать с высокой степенью определенности [8]. То есть до сих пор не ясно, какой конкретно ущерб можно нанести в рамках такого абстрактного понятия, как «религиозные чувства», в процессе нанесения им оскорбления.

Однако реальная практика применения закона показала, что в данном вопросе большое значение имеют субъективные оценки, даваемые обвинителями и общественностью, а также степень их убедительности в глазах представителей Суда. В то же время критерии степени вины остаются неясными. Поэтому в качестве основной задачи, которую ставят перед собой защитники социальной безопасности от религиозных угроз, является убеждение массового сознания в изначально деструктивной природе нетрадиционных форм религии.

На наш взгляд, необходимо прийти к выводу о том, что процессы взаимодействия общества и религий не должны интерпретироваться как война против носителей трансцендентных угроз. Напротив, они являются практикой социализации, побуждающей вновь появляющиеся конфессии изменять свою социальную политику и приспосабливаться к требованиям общества, в котором стремятся к социальному успеху. С другой стороны, важно обратить внимание на то, что нетрадиционные религии обеспечивают обществу духовную альтернативу и защищают ее (в том числе и во время судебных заседаний), что делает общество более толерантным к проявлениям религиозного инакомыслия и побуждает его развиваться по пути поликонфессиональности.

Заключение. В исследованиях угроз, источниками которых являются религиозные объединения, необходимо проводить различие между нерелигиозными и религиозными угрозами. Под нерелигиозной угрозой следует понимать последствия деструктивной экстремистской деятельности, наносящие реальный ущерб для здоровья и жизни человека, для сохранения целостности государства и общества. Значение понятия «религиозная угроза» заключается в опасных последствиях влияния религиозного вероучения, служащего причиной, оскорбляющей чувства верующих или неверующих и причиняющей им моральный вред. Для практики регулирования религиозного взаимодействия и профилактики преступлений в религиозной сфере важно понимание того, что названный тип опасности, как правило, трудно определить однозначно по причине субъективности и наличия разных оценок в отношении последствий одних и тех же действий.

Список литературы

религиозный политический угроза социальный

1. Загребина И.В. К вопросу о государственной религиоведческой экспертизе // Вестник Приволжской академии государственной службы. 2010. №3. С. 73-77.

2. Зарубина Е.В. О религиозной компоненте идеологии исламского фундаментализма // Приоритетные научные направления: от теории к практике. 2016. №22. С. 189-193.

3. Закон о защите чувств верующих с точки зрения юриста. URL: http://www.nsad.ru/articles/zakon - o-zashhite-chuvstv-veruyushhih-s-tochki-zreniya-ateista) (дата обращения: 04.03.2021). Текст: электронный.

4. Концепция общественной безопасности в Российской Федерации URL: http:// www.kremlin.ru (дата обращения: 24.02.2021). Текст электронный.

5. Мокин С. Религиозный экстремизм - угроза национальной безопасности // Традиционные национально-культурные и духовные ценности как фундамент инновационного развития России. 2010. №1-3. С. 348-353.

6. Рузевич О.Р. Особенности законодательной регламентации угрозы в уголовном праве России и зарубежных стран // Юридическая техника. 2015. №9. С. 644-650.

7. Светский Е.В. Россия светское, демократическое государство // Публичное и частное право. 2014. №4. С. 68-87.

8. Lazarsfeld P F, Katz E. Personal Influence: The Part Played by People in the Flow of Mass Communications: monograph. Abingdon: Routledge, 2017. 401 p.

9. Nyman J. What is the value of security? Contextualising the negative/positive debate // Review of International Studies. 2016. 42. P 521-839.

References

1. Zagrebina I.V. VestnikPrivolzhskoyakademiigosudarstvennoysluzhby (Bulletin of the Volga Academy of Public Administration), 2010, no. 3, рр. 73-77.

2. Zarubina E. V Prioritetnye nauchnye napravleniya: ot teorii k praktike (Priority research areas: from theory to practice), 2016, no. 22, pp. 189-193.

3. Zakon o zashchite chuvstv veruyushchih s tochkizreniya yurista (The law on the protection of the feelings of believers from the point of view of a lawyer). Available at: http://www.nsad.ru/articles/zakon-o-zashhite - chuvstv-veruyushhih-s-tochki-zreniya-ateista) (date of access: 03.04.2021). Text: electronic.

4. Kontseptsiya obschestvennoy bezopasnosti v Rossiyskoy Federatsii (The concept of public safety in the Russian Federation. Available at: http: // www.kremlin.ru (date of access: 24.02.2021). Text: electronic.

5. Mokin S. Traditsionnye natsionalno-kulturnye i duhovnye tsennosti kak fundament innovatsionnogo razvitiya Rossii (Traditional national, cultural and spiritual values as the foundation of Russia's innovative development), 2010, no. 1-3, рр. 348-353.

6. Ruzevich O.R. Yuridicheskaya tehnika (Legal technique), 2015, no. 9, рр. 644-650.

7. Svetsky E. V Publichnoe i chastnoe pravo (Public and private law), 2014, no. 4, рр. 68-87.

8. Lazarsfeld P F, Katz E. Personal Influence: The Part Played by People in the Flow of Mass Communications: monograph (Personal Influence: The Part Played by People in the Flow of Mass Communications: monograph). Abingdon: Routledge, 2017, 401 p.

9. Nyman J. Review of International Studies (Review of International Studies), 2016, no. 42, рp. 521-839.

Размещено на Allbest.ru