Переформатирование политического пространства и сдвиги в политическом самосознании россиян

Doctor of Sociology (Dr. habil)

К тенденциям, заслуживающим особого внимания, можно отнести то, что за последние годы заметно уменьшилось число россиян, которые не могут определиться в своих политических предпочтениях. За 2005-2018 гг. их доля сократилась почти в полтора раза - с 20,1 до 14,5%. И одновременно с 18,8 до 24,5% увеличилась доля тех, кто никогда не ощущают единство с людьми, близкими им по политическим взглядам. Этот рост и то, что почти 40% россиян постоянно не имеют политической идентичности, является одним из существенных моментов, определяющих в последние годы отношение населения к политике и прежде всего к партийно-политической сфере, накладывающим мощный отпечаток на развитие многих политических процессов, исход партийной борьбы и результаты выборов.

Во многом схожая картина наблюдалась в России на протяжении всего постсоветского периода. Согласно данным исследований Института социологии РАН, в 1990-х и в начале 2000-х годов общности, конструируемые на основе близости политических взглядов, устойчиво находились на периферии идентичностей [Данилова 2004]. При этом в России политическая и гражданская идентичности всегда были намного слабее выражены, чем в западноевропейских странах [Массовая политика… 2016, с. 115].

Одна из проблем, с которой мы столкнулись при изучении особенностей политического самосознания, заключается в том, что не обнаруживается сильных и однозначных связей между политической идентичностью и целым рядом ее социально-демографических и социально-экономических детерминант. Во многом это можно объяснить тем, что в условиях крайней ограниченности выбора, не обеспечивающего условия для выражения гражданами своих подлинных политических предпочтений и приоритетов, сокращается гарантированность поддержки ими тех или иных политических сил, партийно-политических структур, растет доля «случайных» сторонников на выборах. Политические ориентации становятся переменчивыми, увеличивается число так называемых колеблющихся, в зависимости от политической конъюнктуры меняющих свои политические предпочтения.

Анализ, в частности, показал, что широта и глубина распространения у россиян ощущения единства с людьми, близкими по политическим взглядам, мало зависит от пола и возраста респондентов. Но при этом у мужчин это ощущение с возрастом немного усиливается, тогда как у женщин, наоборот, ослабевает. Более значительной на этом фоне выглядит зависимость политической идентичности от типа населенного пункта. В 2018 году доля лиц, испытывающих подобное чувство, нарастала по мере повышения статуса населенного пункта с 54,7% среди сельчан до 65,5% среди жителей республиканских, краевых и областных центров, в том числе испытывающих это чувство часто - с 14,4 до 24,6%. За анализируемый период эта связь стала лишь немного прочнее. Стоит обратить внимание и на тот факт, что если в региональных центрах преобладание мужчин над женщинами по широте распространения политической идентичности проявляется, начиная с 40-летнего возраста, то в других городах и сельской местности - только после преодоления 60-летней возрастной границы. Не менее четко прослеживается тенденция, демонстрирующая рост числа респондентов, отождествляющих себя с людьми, которые придерживаются близких политических взглядов, по мере повышения уровня образования респондентов. Их доля нарастает с 52,3% среди лиц с неполным средним образованием до 67,6% среди имеющих высшее образование.

Что касается корреляции политической идентичности с уровнем материальной обеспеченности респондентов, то здесь фиксируется достаточно слабая, но все же значимая положительная связь. Анализ показал, что чем выше уровень материального достатка респондентов, тем больше среди них тех, кто ощущают свою общность с людьми, близкими по политическим взглядам. Но когда уровень материального достатка определяется на основании объективных критериев, в частности размера дохода, эта связь оказывается немного теснее, чем когда в расчет принимаются такие субъективные основания, как самооценка положения на 9-ступенчатой шкале материального благосостояния.

И в то же время на протяжении всего изучаемого периода отсутствовала связь между ощущением единства с людьми, близкими по политическим взглядам, и удовлетворенностью своим материальным положением. Более значимым в данном случае оказалось влияние степени удовлетворенности своей жизнью в целом. В 2018 году доля респондентов, обладающих политической идентичностью, среди совсем не удовлетворенных жизнью составила 49,7%, тогда как среди полностью удовлетворенных - 62,1%. За рассматриваемый период эта связь немного усилилась, что особенно хорошо заметно в приращении доли лиц, часто ощущающих общность с людьми близкими по политическим взглядам, во всех группах, различающихся по уровню удовлетворенности своей жизнью.

Как заметила К.А. Абульханова-Славская, удовлетворенность или неудовлетворенность жизнью представляет собой сложное, но всегда обобщенное чувство состоявшейся или несостоявшейся, удачной или неудачной жизни. Это чувство имеет множество оттенков и зависит от типов людей. Например, нередко бывает так, что человек недоволен жизнью, но винит в этом других [Абульханова-Славская 1991, с. 11-12]. Так и в нашем случае недовольство жизнью нередко становится причиной разочарования в политиках и политических институтах, принимающих и осуществляющих решения, от которых зависит жизнь отдельных людей, и негативного отношения к политической сфере в целом. Это разочарование усиливает осознание своей отстраненности от институтов власти и процесса принятия важных решений. И в то же время ощущение состоявшейся, удачной жизни является предпосылкой повышения доверия к политикам и политическим институтам, упрощая идентификационный выбор.

Наконец, можно определенно говорить и о наличии прямой, но слабой связи между политической идентичностью и приверженностью россиян демократическим институтам и ценностям. Наиболее тесной оказывается эта связь с оценками важности для нашей страны активной политической оппозиции, независимой прессы, свободы слова и обеспечения защиты прав национальных, религиозных и прочих меньшинств, тогда как наименее четкой - с оценками важности свободных и честных выборов, поддержания законности и порядка, справедливых судов.

Гораздо четче фиксируется связь политической идентичности с доверием политическим партиям. Так, коэффициент корреляции, характеризующий тесноту связи между ощущением единства с людьми, близкими по политическим взглядам, и доверием правительству, Государственной думе, судам, армии, полиции, не превышает 0,10, тогда как соответствующий показатель взаимосвязи с доверием политическим партиям составляет около 0,40 (корреляция значима на уровне 0,01; двухсторонняя). Теснота этой связи практически не зависит от пола и уровня образования респондентов, но заметно варьирует в зависимости от их места проживания, а также усиливается с возрастом и повышением уровня материальной обеспеченности.

Политическое самосознание и политическое участие

Анализ данных RLMS-HSE показывает, что уровень доверия политическим партиям уже длительное время остается очень низкими. В большей или меньшей степени доверяет им только один из десяти опрошенных россиян, тогда как доля выражающих недоверие достигает почти 55%. Остальные или занимают неясную позицию, или не могут определиться с ответом. Последние, т.е. затруднившиеся ответить на вопрос о доверии партиям, реже всех указывают, что ощущают близость или единство с людьми близкими по политическим взглядам (часто - 12,6%; иногда - 25,8%). Для сравнения укажем, что даже среди тех, кто «совсем не доверяют» политическим партиям доля респондентов, отождествляющих себя с людьми таких же политических взглядов, оказывается существенно выше (часто - 17,7%; иногда - 39,2%).

Изложенные данные убеждают, что люди, близкие по политическим взглядам, далеко не всегда оказываются сторонниками какой-либо политической партии. Уровень доверия партиям практически одинаково низок у всех категорий респондентов, различающихся по политической самоидентификации. В настоящее время в России зарегистрировано несколько десятков политических партий, но не только о деятельности, а даже о существовании большинства из них граждане знают очень мало или ничего не знают. Те же партии, которые давно «на слуху», не вызывают особой симпатии у большинства россиян, что ставит многих граждан в тупик при попытке партийно-политической самоидентификации. Этим обстоятельством ряд специалистов объясняют постепенное, но всё более настойчивое формирование запроса на появление в органах законодательной власти представителей малых партий. Если за год до предыдущих выборов в Государственную думу намерение проголосовать за различные неправительственные партии декларировали не более 2-3% респондентов, то к концу 2019 году доля сторонников малых партий выросла до 10-11% [Пожалов 2020, с. 73].

В демократических государствах малые партии - это чаще всего партии какой-либо «одной актуальной проблемы». Они занимают определенную, обычно «неглубокую нишу» на «политическом поле», но выполняют важные функции, расширяя гражданам идентификационные возможности, оказывая давление на различные властные структуры, выдвигая из своей среды новых ярких, продвинутых политиков. Но в России о малых партиях вспоминают как правило только перед выборами, когда начинается активная борьба за голоса избирателей.

Исследование еще раз подтвердило наличие статистически значимой связи между обобщенным (генерализованным) доверием, которое характеризует уровень доверия по отношению к людям вообще, и доверием политическим партиям. В этом убеждает и то, что, по данным за 2018 год, среди полагающих, что большинству людей можно доверять, доля доверяющих политическим партиям составляла 18,4%, тогда как доля не доверяющих достигала 36,7%. В то же время среди уверенных, что в отношениях с людьми надо всегда быть осторожными, таких оказалось, соответственно, 7,5 и 61,8%.

Но несмотря на наличие такой довольно тесной взаимосвязи, не было обнаружено какой-либо значимой корреляции между обобщенным доверием и уровнем политической идентичности. Это может говорить о том, что ощущение близости или единства с людьми таких же политических взглядов прочнее тогда, когда оно имеет четко выраженную партийно-политическую или групповую «привязку». Однако сегодня, как уже было отмечено, многим россиянам очень сложно бывает найти близкую им по духу партию. Значительно затрудняет людям осуществлять свой выбор стремление некоторых, особенно крупных парламентских партий выдвигать для привлечения электората чрезмерно широкий спектр идеологических ориентиров. Это относится прежде всего к правящей партии, имеющей в своем составе несколько конкурирующих идеологических платформ - от государственно-патриотической до умеренно либеральной. «Единая Россия» с самого начала своего существования, во-первых, ориентирована, не на интересы конкретных социальных групп и слоев, а на поддержку власти и прежде всего Президента В.В. Путина, и во-вторых, позиционирует себя как партия всего народа.

Если оценивать ситуацию в целом, то можно сказать, что сегодня многие партийно-политические структуры сохраняют приверженность прежним подходам к решению общественных проблем, а их деятельность не соответствует динамично обновляющейся действительности, новым задачам, которые выдвигает меняющаяся жизнь. При изначально скудном предложении практически все партии просто не воспринимаются как такие политические субъекты, которые способны решать наболевшие проблемы различных групп населения, а деятельность практически всех оппозиционных партий не признается как действительно оппозиционная. Они могут только критиковать нынешний истеблишмент, но не в состоянии предложить иную достойную повестку. Такая безальтернативность способствует всё большему превращению правящей партии в заскорузлую бюрократическую структуру.

В связи с этим еще одним аспектом эволюции политического самосознания становится усиление политической апатии, безразличия граждан ко всему, что происходит в политической сфере, неверие в полезность участия в общественно-политической жизни. Всё это во многом обусловливает низкий уровень вовлеченности населения в партийно-политическую систему и в различные виды и формы политического участия.

Руководство всех без исключения политических партий постоянно и настойчиво твердит о том, что реальная политика требует активного участия масс, но в действительности только сдерживает политическое участие. Анализ данных RLMS-HSE показывает, что различные виды участия, связанные с такими традиционными институтами, как политические партии, профсоюзы, общественные организации уже длительное время остаются практически невостребованными. Из года в год свое участие в собраниях профсоюзных организаций, политических партий или каких-либо политических групп в течение 12-и месяцев, предшествующих опросу, подтверждают не более 4,5% респондентов. Еще меньше опрошенных упоминают о своем участии в течение последнего года в митингах, пикетах и иных протестных акциях - не более 3,5%.

В наибольшей степени участие в протестных мероприятиях характерно молодым людям, демонстрирующим стремление к поиску новых форм политического самовыражения, непосредственному, независимому от контроля традиционных партийно-политических структур выдвижению собственных требований; выражающим свою предрасположенность к различным формам политического протеста, реализуя свои амбиции в значительной мере в рамках массовых протестных и других альтернативных движений. Бунтарство молодежи и ее скептицизм в отношении традиционного порядка и признанных авторитетов значительно усиливают актуальность молодежной повестки. Это очень хорошо продемонстрировали недавние события в Белоруссии, где на уличных протестах главную роль играли активные и энергичные молодые люди.

Но большинство россиян, уставших выживать в тяжелых условиях длительной кризисной полосы, всё же предпочитают сегодня заниматься своими локальными проблемами и под переменами обычно понимают решение текущих проблем, которые в данный момент находятся в центре их внимания. Большинство из них не готовы включаться в политическую борьбу и лишь изредка поднимают голос, чтобы выразить недовольство такими резонансными решениями, как повышение возраста выхода на пенсию. На фоне крайне низкого уровня доверия к политическим партиям с «ослабленными социальными корнями» и падения интереса к их деятельности все большую популярность приобретают так называемые ситуативные объединения и движения, политики, выступающие против правящих кругов, представителей властвующей элиты. При этом, как подчеркнул А.Ю. Зудин в одном из своих интервью, новым трендом в России, развивающимся в русле общемировых тенденций, становится изменение политического ландшафта, когда часть функций партий будет разделяться и поглощаться структурами гражданского общества [Скоробогатый 2018, с. 49]. Очевидно, это приведет к расширению непартийной среды и очередному увеличению числа граждан, не имеющих партийной идентичности, и, следовательно, к серьезному переформатированию всей системы политических идентификаций. Речь идет, в частности, о повышении роли различных конкурентов политических партий, прежде всего таких, как общенациональные непартийные институты, которые способны формировать новые идентификационные ориентиры.

Таким образом, несмотря на то, что в кризисных условиях процессы политической идентификации обычно протекают интенсивнее, поскольку заметно ускоряется формирование политических предпочтений, у большинства россиян по сей день отсутствует четко выраженная политическая самоидентификация. Около 40% респондентов в возрасте старше 18 лет не имеют политической идентичности и только лишь каждый десятый в большей или меньшей степени доверяет политическим партиям. Во многом это результат и свидетельство слабости и неразвитости стабильной, но малоэффективной российской партийно-политической системы, не способной обеспечить действительное представительство интересов различных групп населения, использовать накопившуюся энергию спонтанного запроса на перемены и создать более эффективную конкурентную политическую среду. Продолжает сказываться также ослабление связей граждан с партийно-политическими институтами, «размывание» ранее сложившихся партийных предпочтений. Характерным проявлением ослабления этих связей стало увеличение той части населения, у которой вовсе отсутствует политическая самоидентификация, приверженность к какой бы то ни было политической партии. Принимая во внимание многочисленные трудности, с которыми столкнулись россияне в последнее время, особую значимость приобретает достижение согласия в обществе и развитие политической активности граждан в границах, обеспечивающих эффективную стабильность политических и иных процессов.

Список литературы / References

1. Абульханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991. [Аbul'khanova-Slavskaya, K. А. (1991). Strategiya zhizni (Life strategy). Moscow: Mysl'. (In Russ.)].

2. Баталов Э.Я. Советская политическая культура (к исследованию распадающейся парадигмы) // Общественные науки и современность. 1995. №3. С. 60-70. [Batalov, Eh. Ya. (1995). Sovetskaya politicheskaya kul'tura (k issledovaniyu raspadayushhejsya paradigmy). (Soviet political culture (towards the study of a disintegrating paradigm). Social sciences and contemporary world, 3, 60-70. (In Russ.)].

3. Гражданское и политическое в российских общественных практиках / под ред. С.В. Патрушева. М.: РОССПЭН, 2013. [Patrushev, S.V. (ed.). (2013). Grazhdanskoe i politicheskoe v rossijskikh obshhestvennykh praktikakh (Civil and Political in Russian Public Practices). Moscow: ROSSPEN. (In Russ.)].

4. Данилова Е.Н. Через призму социальных идентификаций (Сравнительное исследование жителей России и Польши) // Россия реформирующаяся: Ежегодник-2004. М.: Институт социологии РАН, 2004. С. 220-244. [Danilova, E.N. (2004). Cherez prizmu sotsial'nykh identifikatsij (Sravnitel'noe issle - dovanie zhitelej Rossii i Pol'shi). (Through the prism of social identifications (Comparative study of residents of Russia and Poland). Rossiya reformiruyush - hayasya: Ezhegodnik-2004 (pp. 220-244). Moscow: Institute of Sociology, Russian Academy of Sciences. (In Russ.)].

5. Валеева Е.В., Мануильский М.А. Единая российская нация: проблемы формирования ее идентичности (к итогам всероссийской конференции) // Социологический журнал. 2018. №1. Т 24. С. 176-184. [Valeeva, E.V., Manuil'skij, M. А. (2018). Edinaya rossijskaya natsiya: problemy formirovaniya ee identichnosti (k itogam vserossijskoj konferentsii). (United Russian Nation: Problems of Forming Its Identity (to the Results of the AllRussian Conference). Sociological journal, 1, 176-184. Vol. 24. (In Russ.)].

6. Массовая политика: институциональные основания / под ред. С.В. Патрушева. М.: Политическая энциклопедия, 2016. [Patrushev, S.V. (ed.). (2016). Massovaya politika: institutsional'nye osnovaniya (Grassroots Politics: Institutional Foundations). Moscow: Politicheskaya ehntsiklopediya. (In Russ.)].

7. Пожалов А. На пути к трехпартийной системе? // Эксперт. 2020. №1-3. С. 71-73. [Pozhalov, А. (2020). Na puti k trekhpartijnoj sisteme? (Towards a three-party system?). Ekspert, 1-3, 71-73. (In Russ.)].

8. Попова О.В. Модели идентичности политических акторов в современной России // Политическая наука. 2018. №2. С. 173-194. [Popova, O.V. (2018). Modeli identichnosti politicheskikh aktorov v sovremennoj Rossii (Identity models of political actors in modern Russia). Political Science, 2, 173-194. (In Russ.)].

9. Скоробогатый П. Тихая революция партийной системы // Эксперт. 2018. №48. С. 48-52. [Skorobogatyj, P (2018). Tikhaya revolyutsiya partijnoj sistemy (Quiet revolution of the party system). Ekspert, 48, 48-52. (In Russ.)].

10. Социологический словарь / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М.: Норма, 2008. [Osipov, G.V., Moskvichev, L.N. (ed.). (2008). Sotsiologicheskij slovar' (Sociological Dictionary). Moscow: Norma. (In Russ.)].

Размещено на Allbest.ru