Пространство Интернета: андроцентризм или гендерное равенство?

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт философии Российской Академии наук, доктор философских наук, ведущий научный сотрудник

Пространство Интернета: андроцентризм или гендерное равенство?

Воронина Ольга Александровна

Internet space: androcentrism or gender equality?

Voronina Olga Aleksandrovna,

Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences, doctor of philosophy, leading researcher

Summary

The article describes how gender issues are represented in the virtual space and Internet communications. On the one hand, it is androcentrism, sexism, sexual aggression and verbal violence against women. On the other hand, the Internet provides an opportunity for a free (outside of state censorship) exchange of views.The author describes two flash mobs in the Russian part of the Internet - about sexual violence and sexual harassment, showing different reactions to them by the public and official authorities. It is suggested that the birth of new virtual forms of actions indicate the beginning of serious changes in the Russian gender culture.

Key words: gender, Internet, sexism, equality, violence, flashmob, culture, femininity and masculinity.

Аннотация

гендерный проблематика виртуальный пространство

В статье описывается, как гендерная проблематика представлена в виртуальном пространстве и Интернет-коммуникациях. С одной стороны, это андроцентризм, сексизм, сексуальная агрессия и вербальное насилие в отношении женщин. С другой стороны, Интернет создает возможность свободного (вне государственной цензуры) обмена мнениями. Автор описывает два флэшмоба в российской части Интернета - о сексуальном насилии и сексуальных домогательствах, показывая различные реакции на них общественности и официальных властей. Высказывается предположение, что рождение новых виртуальных форм акций свидетельствуют о начале серьезных изменений в российской гендерной культуре.

Ключевые слова: гендер, Интернет, сексизм, равенство, насилие, флэшмоб, культура, феминность и маскулинность.

Более четверти века назад американская феминистка Донна Харауэй в «Манифесте киборгов» [1] выдвинула идею, что развитие новых технологий приведет к преодолению традиционного поло-гендерного дуализма. В частности, она полагала, что кибернетика и биомедицина смогут создавать кибернетические организмы, в которых будут объединены части «машины» и человеческого тела. Созданные таким образом киборги, соединяющие в себе природу и культуру (технологию), самим своим существованием станут, по ее мнению, отвергать маскулинистскую стратегию доминирования человека над природой (символически отождествляемую в европейской мыслительной парадигме с женщиной). Д. Харауэй полагала, что этого достаточно, чтобы в кибер-пространстве не существовало гендерных различий, дискриминации и сексизма.

Сегодня мы можем констатировать, что эти идеи не воплотились в жизнь. И не только потому, что киборги в том виде, как это представляла Д. Харауэй, пока не созданы. В некотором смысле всех пользователей web-пространства можно назвать киборгами, поскольку в нем представлены не реальные люди и их природные тела, а всего лишь несколько байт «записанной нулями и единицами» информации [2]. В гораздо большей степени интересен другой факт: несмотря на неочевидность и даже ненужность тела в виртуальной коммуникации, обозначение пользователями своей гендерной идентичности остается весьма важным. Понятно, что в реальном общении собеседники неизбежно ориентируются на маркеры телесности и визуальные контакты. Исследователи К. Уэст и Д. Зиммерман [3, с. 193-220] давно доказали, что в любой коммуникации первым делом уточняется пол, а когда поло-гендерная идентичность собеседник» неясна, взаимодействие становится затрудненным или даже невозможным. Все мы так привыкли точно опознавать пол друг друга, что отсутствие соответствующей информации вызывает растерянность. Трудно не согласиться с утверждением Э. Рейд, что «пол - один из самых «священных» институтов нашего общества, качество, считающееся настолько жестко зафиксированным, что его смена игровым или хирургическим путем сопровождается сложными ритуалами, табу, процедурами и обвинениями» [4, с. 213]. Представления о нормативном гендерном поведении и гендерных ролях столь укоренены в сознании, что многие люди не в состоянии осуществлять социальные контакты, не имея представления, хотя бы предположительного, о том, какого пола их собеседник.

Эта ситуация оказывается верной и в отношении виртуальной коммуникации несмотря на ее специфику. Ведь здесь личное описание в виде печатного текста является единственным средством, заменяющим сложное сочетание невербальных признаков социального контекста (внешности, одежды, выражения лица, стиля поведения и проч.). Это дает пользователям новые возможности для выбора той или иной самопрезентации в киберпространстве. Можно остаться полным анонимом, хотя и недолго, потому что в таком случае коммуникация быстро становится невозможной. Можно вместо своего имени выбрать любое другое - так называемый ник (т.е. псевдоним), а визуальный образ заменить виртуальным маскарадным костюмом -- «аватаром». Однако все участники Интернет-ком- муникаций в обязательном порядке являют миру свою поло-гендерную идентичность (реальную или придуманную). И это дает нам возможность оценить, как гендерные отношения и гендерная культура представлены в Интернете. Прежде всего это можно сделать на примере исследований, проведенных в отношении игр в так называемых многопользовательских мирах (МПМ). У игроков в МПМ нет постоянной идентичности, поскольку персонажи могут не иметь четкого телесного образа и пола. Игроки могут выступать в роли сказочных персонажей или людей. Так какие образы они выбирают? Казалось бы, в тех ситуациях, когда роль не задана жестко правилами игры, участники могут дать волю фантазии и реализовать в виртуальном мире все свои самые смелые идеи. Однако, как показывает исследование Э. Рейд, люди не в силах отойти от того, что они видят в жизни. Они просто копируют реальность, а вся игра заключается в виртуальной перверсии - то есть женщина «становится мужчиной», а мужчины (что бывает чаще) играют роль женщин. При этом фантазии фактически не выходят за пределы телесных конструктов и культурных символов, известных им в повседневной жизни. Так, хотя игроки могут приукрасить свою внешность, сама эта коррекция не отвергает принятые социальные нормы и стереотипные представления о человеческом облике.

Многие зарубежные и российские исследователи отмечают враждебность дискурса Интернет-коммуникации по отношению к женщинам, перенесение в виртуальную реальность традиционных гендерных норм и стереотипов, сексизма и даже агрессии. Так, по мнению Л.Ф. Компанцевой, изучавшей архетипические мужские и женские образы Рунета, для семиотического поля «женщина в Интернете» характерны такие реакции пользователей- мужчин: «кибервумен, кибервуменша, миф, редкое, нетипичное, аномальное, не женственно, делать в Интернете нечего, не понимает в компьютерах, заблуждается в киберпространстве, редкость, неестественное явление, павлин в тундре, необыкновенная личность, женщина-чайник, Блондинка, виртуальная ведьма, проститутка, порно, обезьяна с гранатой ...». Ассоциативный семиотический ряд на словосочетание «мужчина в Интернете», выделенный из высказываний мужчин, выглядел таким образом: «только для джентльменов, суровый мужской язык, высоколобые умники, сугубо мужское пространство, последний бастион, мужской мир...». В женском восприятии мужского образа в Интернете в основном преобладают инструментальные (игра, пользователь, спорт, работа, общение, любопытство), а также статусно-профессиональные характеристики (деловой, программист, солидный, умный, ученый) [5].

Андроцентризм виртуальной реальности выражается в том, что мужчины как правило доминируют в дискуссионных группах, они игнорируют темы, предлагаемые женщинами или ответы женщин, либо встречают прямую и не всегда справедливую критику. Мужчины нередко используют агрессивный тон как в частной электронной переписке, так и в форумах и он-лайн общении. Основной гендерный стереотип, который акцентируется в мужских форумах, это женщина как сексуальный объект. В женских и в общих форумах женщине в первую очередь присуждается роль матери и жены. Исследования разговоров на «досках объявлений» показали, что отсутствие телесного компонента в виртуальном гендере не является препятствием для сексизма: стереотипы и предубеждения переносятся из реальной в виртуальную среду, женщины подавляются также и в электронном пространстве, подвергаясь различным формам сексуального унижения и оскорблений. Исследователи отмечают, что «мужской дискурсивный стиль в Интернете является видом вербального насилия, крайне редко наблюдаемого между незнакомыми людьми в реальной жизни [6].

Пользователи, которые описывают себя как женщин, сталкиваются с виртуальными проявлениями двух противоположных, но равно распространенных житейских норм: галантности и домогательств. Благодаря первой женские персонажи получают в игровом мире помощь в виде подсказок, волшебных мечей, амулетов и оберегов. Мужские персонажи никогда не получают такой помощи. Однако, это далеко не всегда является проявлением альтруизма. Чаще всего помощники хотят чего-нибудь взамен - дружбы или даже менее платонической благодарности. Нередко женские персонажи, получившие помощь, сталкиваются с виртуальными сексуальными домогательствами и предложениями виртуального секса. Один из исследователей так описывает свой опыт: «В двух-трех МПМ я играл за женщину, один раз добравшись до уровня волшебника. Другие игроки сначала осыпают тебя деньгами, чтобы помочь тебе на первых порах, а . потом они пытаются тебя потискать, и ты их отпихиваешь, а они не понимают, что на тебя нашло, и произносят знаменитую фразу: 'В чем дело? Это же только игра» [4 с. 211.]. Некоторые исследователи коммуникативного феномена чата также обращают внимание, что «.бесспорное лидерство в тематике чатовского действа принадлежит сексу... В ситуации анонимности и карнавальной атмосфере вседозволенности люди начинают реализовывать свои подавленные сексуальные желания. Флирт в чате всеобщ и вездесущ...» [7]. Исследователи также отмечают, что в результате отделения слова от тела и безнаказанности как следствия анонимности, в сети растут вербальное насилие, враждебность и вульгарность.

Отражением существующих гендерных норм является и отношение МПМ-игроков к виртуальной «смене пола». Случаи - реальные или гипотетические - когда пользователи подозревают, что игрок-мужчина управляет персонажем женского пола, вызывают бурные и весьма неприятные реакции. При этом ситуация, когда женщина играет за мужчину, редко становится предметом дискуссий. Мужчин, играющих женские персонажи, обвиняют в извращениях. Некоторые полагают, что смена пола, особенно в том случае, когда мужчины играют за женские персонажи, достойна презрения и вообще сродни извращению. Если становится известно, что за женский персонаж на самом деле играет мужчина, «некоторые начинают охотиться на него и не один раз убивают его за 'преступление' смены пола» [4, с. 214]. Это весьма сильно напоминает гомофобию «настоящих мужиков» в реальной жизни.

Возможность произвольного выбора пользователем МПМ иного виртуального пола и гендерной идентичности на первый взгляд расшатывают существующую гендерную систему. Текстовая самопрезентация освобождает пользователей от оков своего тела и делает возможной игру в любом произвольно выбранном виртуальном теле. Посредством игр в МПМ, где пользователи изображают виртуальную телесность и сексуальность, не имеющую референта в их собственной природе, размываются границы между природным (телесным) и сознательным (культурным). Игроки в этом смысле становятся кибернетическими телами, киборгами. Казалось бы, их не сдерживают никакие нормы реальной жизни, в виртуальном пространстве они могут обладать любой физиологией и сексуальностью - мужской, женской, мультисексуальной, аморфной - и какой-то еще, совершенно фантазийной. Но, как справедливо отмечает Э. Рейд, эти киборги не существуют в «постгендерном» мире, они лишь квази-бестелесны. И потому, играя с выбором виртуального тела - мужского, женского, андрогинного, антропоморфного животного, космического - пользователи все равно не выходят за рамки гендерной матрицы, существующей в нашей культуре. Гендерная перверсия не затрагивает основ наличной гендерной системы. Игра в гендерного Другого происходит через перенесение на «виртуальное тело» принятых культурных символов и смыслов. Мужчины и женщины по-прежнему многими понимаются в терминах бинарной оппозиции. Существующая гендерная система в МПМ не проблема- тизируется и не оспаривается в виртуальности, а конструируется по аналогии с реальностью.

Несколько иную картину мы можем наблюдать в социальных сетях. Конечно, и там в постах и комментариях к ним мы можем видеть очень много вполне традиционных (и даже агрессивных) позиций. Гораздо более важным мне кажется проанализировать те внезапно возникшие дискуссии последних двух лет, которые по-настоящему затронули глубинные основы патриархатной культуры. Я имею в виду обсуждение в обществе и в соцсетях проблем сексуального насилия и домогательств. В данном случае именно специфика общения в соцсетях - дистанционность, обезличенность, непрямой визуальный контакт, возможность в любой момент прервать неприятное общение - и дали возможность начать этот диалог.

В середине 2016 г. украинская журналистка Анастасия Мельниченко начала в Facebook флешмоб #яНеБоюсьСказати против изнасилований, в котором она открыто рассказала о своем травматичном опыте и призвала всех, кто пережил подобное, не стыдится и рассказать о подобных случаях. Причем женщины, - написала она, - не должны оправдываться, как этого часто ожидает от них общество. Ведь нередки случаи, когда общественное мнение почти обвиняет жертв насилия - «сама виновата, потому что не туда пошла (на дискотеку или вечеринку), не так оделась и т.д. У нас в России не принято обсуждать тему сексуального насилия и силы правопорядка не любят заниматься этими делами (ну если речь только не идет о серийном сексуальном маньяке-убийце). «Мы не виноваты, - написала Анастасия, - виноват ВСЕГДА насильник». К флэшмобу присоединились женщины из России (#ЯНеБоюсьСказать) и из-за рубежа (#IAmNotAfraidToSayIt). В течение нескольких дней женщины рассказывали о пережитом ими насилии. Масштаб этого явления и тот факт, что жертвами насилия становились самые обычные женщины разных возрастов, потряс воображение пользователей. Постепенно к флешмобу начали присоединяться и мужчины. Конечно, нашлись такие (в основном мужчины), кто высмеивал флешмоб и его участниц. Но важно отметить, что нашлись и такие мужчины, которые вдруг по-иному стали смотреть на свои ухаживания и заигрывания. Их реакция была очень разной: одни рассказывали о собственном травматичном опыте, другие выражали слова поддержки женщинам, пережившим насилие. Акция заставила многих людей по-другому посмотреть на саму проблему насилия, отношение общества к жертвам насилия, поведение окружающих и на свои собственные действия [8].

Второй флэшмоб #MeToo возник после начавшегося в Голливуде скандала по поводу сексуальных домогательств режиссера Харви Вайнштейна. Термин сексуальные домогательства (sexual harassment) обозначает агрессивное и оскорбительное поведение сексуального характера, затрагивающее достоинство и границы личной свободы женщины или мужчины. При этом чаще всего оно совершается тем, кто влияет на трудоустройство, условия работы и карьеры объекта домогательств. Сексуальные домогательства нередко сопровождаются насилием на сексуальной почве, если они сопровождаются физическим насилием или психологическим давлением или угрозами. Сексуальные домогательства признаны формой дискриминацией во Франции, Канаде, Испании, США, Австралии и других странах [9, р.1824]. Проблема, однако, ранее заключалась в том, что доказать сексуальные домогательства чрезвычайно трудно: во-первых, потому что такое поведение практикуется без свидетелей, и, во-вторых, потому что жертвы скрывали свою проблему из-за стыда и страха. Однако феминистские исследования этого феномена и публичное обсуждение их результатов постепенно привели к тому, что изменилось сознание жертв и общества.

После публикации расследования газеты The New York Times более 80 женщин обвинили одного из основателей компании Харви Вайнштайна в сексуальных домогательствах и насилии. Эти обвинения разрушили репутацию компании и обременили ее дорогостоящими судебными исками, которые ускорили банкротство The Weinstein Company. Поразительным в данном случае является не обнаружившийся масштаб этого явления, и не только то, что в практику сексуальных домогательств оказались вовлечены именитые и ранее уважаемые режиссеры и актеры. На наших глазах фактически произошел титанический сдвиг в сознании людей. Если ранее практика сексуальных домогательств была негласным «контрактом», исполнение которого было одним из условий успешной карьеры, то теперь - нет. И не только жертвы приставаний, но и все общество (по крайней мере западное) изменили отношение к этому явлению. «Мы никогда не были замешаны в скандале такой величины, связанном с пересмотром отношения общества к социальным домогательствам», -- заявил финансовый директор Netflix Дэвид Уэллс, когда говорил о падении цен на акции компании на ежеквартальном совещании. Компания Netflix приостановила производство сериала «Карточный домик» из -за обвинений, выдвинутых против звезды сериала Кевина Спейси, и потеряла $39 млн из-за расторжения контракта с Кевином Спейси. Студии срочно начинают переписывать контракты и подробным образом прорабатывать формулировки положений о профессиональной этике и недопустимости «нравственной распущенности», то есть поведения, которое сильно нарушает принятые в обществе стандарты [10]. Постепенно в орбиту скандальных разоблачений стали попадать политики, деятели искусства и шоу-бизнеса. Именно специфика социальных сетей с их публичностью общего поля и самостоятельно регулируемой приватностью (можно писать под ником и автаром) каждого пользователя и позволила вывести обсуждение сексуальных домогательств и насилия из тени и сферы личных переживаний.

Начавшаяся публичная кампания против сексуальных домогательств показывает, какие глубокие перемены происходят в культуре, в которой ранее мужские «ухаживания» воспринимались как некая норма гендерных отношений. Основу этих изменений в общественном сознании заложила феминистская теория, именно феминистки впервые показали, как традиционные патриархатные нормы оправдывают использование власти и насилия над женщинами для укрепления гендерного неравенства. Помимо этого следует отметить ту роль в изменении общественного сознания, которую сыграли признание принципов открытости общества и свободы слова, а также возрастающее влияние СМИ и соцсетей.

Скандал с Вайнштейном и начавшиеся публичные дискуссии вызвали странную реакцию российского политического и медийного истэблишмента, представители которого стали говорить о ненормальности западного общества. В России испокон веков и вплоть до последнего времени проблему сексуальных домогательств и даже насилия в семье было принято считать надуманной и незначительной. И в наше время опросы ВЦИОМ и Левада-центра, проведенные в 2000-х годах, показывают, что 77 % россиян отмечали много случаев незафиксированного сексуального насилия, от 20% до 30% говорили о наличии сексуальных домогательств на рабочих местах, еще треть называла «сексуальные приставания серьезной социальной проблемой», четверть считала их причиной вынужденных увольнений. По данным ВЦИОМ, только 25% россиян сказали, что СМИ должны освещать случаи насилия максимально широко и оперативно [цит по: 11]. Однако многие (особенно те, кто не сталкивался с этим явлением), сомневались в возможности и даже необходимости его преодоления, поскольку полагали, что мужские «ухаживания» в любой форме нравятся (или должны нравиться) всем женщинам. Не только мужчины, но и высокообразованные женщины принимают и защищают некие незыблемые «правила игры», по которым мир якобы «жил всегда»: «приличная барышня должна сопротивляться, а джигит -- некоторую настойчивость проявлять», объясняет известный нейролингвист, профессор Татьяна Черниговская. В действительности эти правила вписаны в жесткий патриархальный сценарий сексуальных отношений. Следуя ему, настоящий мужчина должен вести себя как агрессивный завоеватель, а настоящая женщина быть пассивной и проявлять покорность его желаниям. Таким образом, как точно отметила О. Здравомыслова, сексуальные домогательства являются нормой патриархатной культуры.

Это отчетливо видно на примере того, как власти отреагировали на обвинения несколькими думскими журналистками депутата ГД РФ Леонида Слуцкого в сексуальных домогательствах. Реакции представителей ГД варьировали от оскорблений журналисток и их обвинений в распущенности до возмущения, что они посмели обвинить «депутата и патриота». «Кто такие журналисты? Это слуги. Пусть они прилично одеваются, разные части тела не показывают. Пока женщина не захочет, мужик не будет приставать», - публично высказался, например, депутат Фатих Сибагатуллин [12]. Ранее «скромнее одеваться» рекомендовала журналистам глава Думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Тамара Плетнева. Спикер Госдумы Вячеслав Володин и вовсе посоветовал журналистам сменить работу [12]. «Мужскую солидарность» со Слуцким продемонстрировали многие медиа персоны. Так, декан Высшей школы телевидения МГУ, бывший главный редактор «Независимой газеты» В. Третьяков, отвечая на вопросы студентов НГУ о поведении Л. Слуцкого, заявил, что депутат Слуцкий «как любой нормальный мужчина в определенных обстоятельствах мог положить руку на голую коленку женщины...или на какое-нибудь другое место». Третьяков отметил, что не видит в этом «ничего дурного» [13].

Комиссия по этике нижней палаты ГД РФ, вынужденно собравшаяся под влиянием дискуссии в СМИ и соцсетях, не нашла «ничего аморального» в действиях Слуцкого. Но общественность не считает инцидент исчерпанным, в соцсетях и электронных СМИ продолжается обсуждение инцидента. Так, деловой еженедельник «Профиль» пригласил проф. Р.Г. Апресяна дать экспертную оценку случившемуся. Он справедиво отметил, что «Риторика защиты несдержанного депутата возмутительна», а сам скандал создает прецедент публичного и негодующего внимания к фактам сексуального домогательства при злоупотреблении служебным положением. И это внимание не просто к отдельным фактам, а к самому социально-нравственному явлению. Более того, Р. Апресян верно отмечает, что «за обнаружившейся оппозицией мнений просматривается фундаментальное противостояние двух типов морального сознания - авторитарно-патриархального и демократически-либерального. Для первого приоритетны принципы иерархии, начальственной власти, силы, по любому поводу оно демагогически апеллирует к неким «традиционным ценностям» (которые в конечном счете и есть патриархальные ценности); для второго приоритетны принципы равенства (социально-культурного, гендерного, этнического и т. д.), человеческого достоинства, уважения к личности. ... Журналистки, обвинившие в сексуальных домогательствах самодовольного депутата, решили публично защитить свою честь. Но вместе с тем они выступили за новый образ мысли и за гуманистический стандарт человеческих отношений» [14].

В прежние времена бумажных СМИ и официальной цензуры прецедент со Слуцким не вышел бы за стены ГД. Интернет технологии сыграли чрезвычайно значимую роль в его обсуждении, позволив распространить информацию как о самом событии, так и о стилистике его обсуждения на заседании Комитета по этике ГД. Это дает основание предположить, что распространение в России новых информационных технологий создает условия для расшатывания и оспаривания незыблемости традиционной гендерной культуры. Однако как скоро пойдет этот процесс и что придет ему на смену - говорить пока рано.

Список литературы

1. Haraway D. Simians, cyborgs, and women: the reinvention of nature. London: Free Association, 1991.

2. Сулер Дж. Люди превращаются в электрони- ков: Основные психологические характеристики виртуального пространства. URL документа: http://flogiston.ru/articles/netpsy/electronic.

3. Уэст К., Зимерман Д. Создание гендера//Хрестоматия феминистских текстов: Переводы / Под ред. Е.Здравомысловой и А. Тёмкиной. СПб., 2000, с. 193-220.

4. Рейд Э. Идентичность и кибернетическое тело// Массовая культура: современные западные исследования / Пер. с англ. Отв. ред. и предисл. В.В. Зверевой. - М.: Фонд научных исследований «Прагматика культуры», 2005, с. 213.

5. Компанцева Л.Ф. Дискурс-анализ поведения мужчин и женщин в сети //URL: http://www.crimea.edu/tnu/magazine/culture/culture3 7/index.htm.

6. Гайфуллина А. Гендерные стереотипы в электронной коммуникации. Вестник ТГГПУ. Сер. Филология и культура. 2007, № 4(11).

7. Нестеров В. Ю. Что выплавляют из тонн словесной руды, или попытка реабилитация чатов. URL: http://www.flogiston.ru/projects/articles/chat.shtml.

8. http://www.spletnik.ru/blogs/govoryat chto/132356 muzhchiny-o-tom-kak-ikh-izmenila-aktciya-yaneboyusskazat 8 июля 2016 г.

9. Kissling E.A. Sexual Harassment// The Routledge International Encyclopedia of Women's Studies. Ed. by D. Spender. - New York: Routledge, 2001. Vol. 4, p.1824.

10. Моральный кодекс: как движение против домогательств меняет Голливуд/ Forbes Woman 02.04.2018 16:11/www.Forbes.ru.

11. Здравомыслова О. Дело Слуцкого. Почему в России терпимо относятся к харассменту//FORBES WOMAN 22.03.2018 09:28.

12. www.profile.ru.

13. Видео ответов Третьякова в Новосибирском госуниверситете (НГУ) от 23 марта 2018 г. можно посмотреть по адресу www. Rtvi.com.

14. Буторина Е. Потрепанная честь мундира. Глава сектора этики Института философии РАН Рубен Апресян - о том, к чему приведет скандал с депутатом Леонидом Слуцким. www.profile.ru 31.03.2018.

Размещено на Allbest.ru