Дискурсивная реальность интернета

Размещено на http://www.allbest.ru/

Дискурсивная реальность интернета

Гребенщикова Т. А., Кубрак Т. А., Павлова Н. Д.

Институт психологии Российской академии наук

г. Москва

Аннотация

Цель. Описатьхарактеристикидискурсивнойреальностиинтернета, создаваемойкоммуникативнойактивностью и стоящимизанейпереживаниямипользователей.

Методы и результаты исследования. Наосноветеоретическогоанализавыделеныосновныехарактеристикидискурсивнойреальностиинтернета: 1) вариативностьдискурсивногоотображениясобытий, задающегоспособыговорения о мире и трансформирующегоегокартину; 2) коммуникативнаяконтекстность, связанная с принятыминормами, намерениями, речевымиинтенциямиговорящих и другимифакторами; 3) интерактивность и мультимодальность, повышающиеоказываемоеэмоциональноевоздействие и доверие к получаемойинформации.

Теоретическая значимость. В работеобобщаютсярезультатыбольшогокорпусазарубежных и отечественныхисследований, темсамымразвиваетсядискурсивныйподход к изучениюсоциально-психологическихпроцессов в интернет-среде.

Ключевые слова:интернет-дискурс, дискурсивнаяреальность, картинамира, постсобытийныйдискурс, дискурсивноевоздействие

discursive REALITY of THE INTERNET

T. Grebenshchikova, T. Kubrak, N. Pavlova

Institute of Psychology of the Russian Academy of Sciences Moscow

Abstract.

The goal: To describe the characteristics of the discursive reality of the Internet created by the users' communicative activity and the experiences.

Method and results: Based on the theoretical analysis, the main characteristics of the discursive reality of the Internet are identified: 1) the variability of the discursive reflection of events that sets the ways of speaking about the world and transforming its picture; 2) communicative context associated with the accepted norms, speech intentions of speakers and other factors; 3) interactivity and multimodality that increase the emotional impact and the trust in the information received.Theoretical significance: The work summarizes the results of a large body of foreign and domestic studies, developing the discursive approach to the study of socio-psychological processes in the Internet environment.

Keywords: Internet discourse, discursive reality, picture of the world, post-event discourse, discursive impact

Введение

Информационные технологии превратили наше время в эру интернета, который стал едва ли не основным каналом коммуникации между людьми. Интернет приобретает статус сферы общения, диалогической среды, в которую перемещается значительная часть социальных отношений. Здесь возникают социальные связи, формируются группы, разворачивается внутри- и межгрупповое взаимодействие. Соединяя черты личного и публичного общения, коммуникация в интернете формирует представления о мире, ценности, отношения, установки, личностную и групповую идентичность [21; 26]. Растёт влияние выраженных в интернете оценок и мнений на политическую и социальную жизнь общества [10; 11; 16].

В развернувшихся междисциплинарных исследованиях интернета получили распространение термины «виртуальное общение», «виртуальное пространство», которые подчёркивают в первую очередь технологический аспект, опос- редованность интернет-коммуникации современными информационными технологиями (А. Л. Журавлев, Т. А. Нестик, А. В. Кирилина, М. А. Кронгауз, Е. И. Го- рошко и мн. др.). Поскольку в психологическом плане интернет - это в первую очередь человеческий феномен, интерес представляет описание дискурсивной реальности сети как феномена, конституируемого активностью и переживаниями интернет-пользователей. интернет реальность коммуникативная активность

Выявление важнейших характеристик дискурсивной реальности интернета на основе существующих исследовательских подходов и накопленных данных составило цель настоящей работы.

Отражение социальноговзаимодействия в интернет-дискурсе

Есть все основания говорить об особом интернет-мире [3], который создает условия для новых форм социального взаимодействия и имеет дискурсивную природу.

В коммуникации пользователей, заходящих в интернет для достижения самых разнообразных целей, формируется дискурс, отвечающий разделяемым правилам интерпретации и коммуникативным нормам (правилам вежливости, способам аргументации и пр.). Этот дискурс может оказаться включённым в более крупный дискурс, формирующийся на основе сходства мнений, коммуникативных позиций и пр. [2]. Дискурс, опосредующий взаимодействие пользователей, постоянно трансформируется в соответствии с условиями коммуникации и меняющимся социальным контекстом. Он не только отражает и интерпретирует актуальные события, но и создаёт картину мира, которая транслируется в том числе и за пределы интернета и, более того, служит источником коллективных действий [28].

Канадский философ и культуролог М. Маклюэн рассматривал вновь возникающие средства коммуникации как расширение личностного присутствия в мире. Сегодня через интернет человек включается в различные сообщества, оставляя комментарии и информацию о себе, вовлекается во взаимодействие с собственной аудиторией. Каждый имеет возможность стать популярным автором контента или инициативы, выступить свидетелем события или профессиональным консультантом. «Мы быстро приближаемся к финальной стадии расширения человека вовне... когда творческий процесс познания будет коллективно и корпоративно расширен до масштабов всего человеческого общества», - слова, сказанные в 1964 г. [14, с. 6], сегодня в полной мере применимы к описанию кооперативной, творческой среды мировой сети. Члены групп обмениваются знаниями, помогают и поддерживают друг друга, реализуют творческую активность, что отражается в разнообразии существующих онлайн-сообществ. При изучении последних обнаруживаются их универсальные характеристики: 1) общие цели, интересы, доступ к общим ресурсам, взаимопомощь, эмоциональная вовлечённость; 2) наличие связи с сообществами в реальной жизни (город, хобби, профессия и др.) или её отсутствие; 3) внутригрупповые связи участников [15].

Вместе с тем неограниченное количество участников, их физическая удалённость друг от друга, возможность выйти из коммуникативного пространства в любой момент (или, наоборот, включиться в него) и прочее создают условия для нарушения коммуникативных норм и провоцирования конфликта [1]. В сетевом общении реализуются специфические формы агрессивного поведения, такие как троллинг - провокация с целью вызвать негативные эмоции [12], флейминг - спор ради спора [1; 25], ки- бербуллинг - травля в интернете, когда оскорбления в адрес жертвы имеют неограниченную аудиторию читателей [22]. Напротив, отсутствие анонимности и премодерация сообщений способствуют реализации норм вежливости и взаимоуважения [27]. Однако исследователи приходят к заключению, что агрессивное поведение определяется в большей мере групповыми нормами, а значит, агрессия в сети также зависит от принятых правил и задаётся контекстом и коллективными установками, в том числе праймингом [26].

Дискурсивная реальность интернета открывает простор для реализации множества ролей. Несмотря на рост возможностей в использовании мультимедиа-инструментов, основным способом конструирования идентичности в интернет-коммуникации являются дискурсивные средства [19; 27]. Коммуникант как бы «овеществляет» свой образ выбором слов, изображений, ссылок, мультимедиаконтента, он проживает определённую роль, рассказывая истории и участвуя в диалогах [21]. Одновременно в ходе коммуникации осуществляются интерпретация и осознание своих знаний и действий. Будучи участником нескольких групп, коммуникант «жонглирует» набором соответствующих идентичностей, которые выступают не статичным, а ситуационно заданным и постоянно развивающимся образованием [21]. Нередко пользователи не столько стремятся раскрыть свою идентичность, сколько выборочно представляют свои характеристики, осуществляя выигрышную самопрезентацию [6].

С другой стороны, мир социальных сетей формирует условия для социальных сравнений, что обостряет чувства зависти и несправедливости, угрожающие позитивной идентичности личности. Под влиянием страха социальной изоляции транслируется идеальный образ себя и счастливой жизни [23]. Отмечается, однако, что между активностью в соцсетях и уровнем удовлетворённости жизнью нет однозначной связи; значение имеют наличие целей в жизни, личностные черты и мн. др. [24].

Картина мира в интернет-дискурсе

Коммуникативная активность в интернете формирует дискурсивную реальность и в том плане, что задаёт картину мира и способ говорения о нём. Эта картина мира обнаруживается в тематических доминатах, наборе ключевых концептов, преимущественной интенциональной направленности, выборе конверсатив- ных стратегий и тактик (А. А. Кибрик, Т. ван Дейк, Е. И. Шейгал, О. С. Иссерс, Н. Д. Павлова и мн. др.). Выступая как постоянно изменяющаяся система смыслов, она выстраивается в соответствии с контекстом, интересами и ценностями коммуникантов и репрезентирует разделяемые ими модели концептуализации действительности. Несовпадение концептуализации, как и расхождения в том, в какой форме о тех или иных аспектах действительности принято говорить, может становиться причиной коммуникативных неудач.

Важно подчеркнуть, что картина мира складывается именно дискурсивно, как форма репрезентации явлений в ходе коммуникации пользователей [7]. В этой связи закономерен интерес к обсуждениям в социальных сетях и постсобытийному интернет-дискурсу, который приобретает кардинальную значимость в осмыслении опыта и создании образа мира в сознании (Н. К. Радина, Е. Н. Галичкина, Н. Д. Павлова и др.). Обнаруживается, что развёртывание дискурса, содержание которого является откликом на значимое событие или сообщение о нём, неразрывно связано с оценочным осмыслением, причём негативная оценочность преобладает [4; 5; 17]. Это касается как предмета обсуждения, так и протекания взаимодействия, что обусловливает выбор дискурсивных стратегий; в их числе ведущими оказываются стратегии самопрезентации, антагонизма в отношении чужой позиции, доминирования и пр. [18; 19; 20]. В сравнении с исходным сообщением выявляются качественный сдвиг интенцио- нального состава и изменение в процессе обсуждения основных референциальных объектов [15]. Хотя различные виды постсобытийного интернет-дискурса (общеновостной, новостной городской и др.) обладают спецификой, связанной с условиями функционирования [5], для него характерно значительное увеличение числа актуальных интенций субъектов общения с добавлением в ходе обсуждения негативных интенций (выразить возмущение, обвинить), а также интенций дистанцирования и демонстрации превосходства. Одновременно происходят трансформация референциальных объектов дискурса (замена, обобщение, размывание границ) и увеличение их числа - процесс, который также свидетельствуют о том, что события в дискуссии не только осмысляются, но и конструируются (Т. ван Дейк, А. А. Тарнавский, О. Г. Филатова, Т. А. Гребенщикова и др.).

При изучении вырабатываемых и воспроизводящихся в интернет-дискурсе способов концептуализации действительности и поведенческих моделей выявляются дискурсные структуры различного уровня (лексические формы, коммуникативные стратегии, контекстные импликации), которые имеют социальную и политическую обусловленность, транслируют этнические предубеждения, гендерные стереотипы (Т. ван Дейк, Е. И. Шейгал, В. И. Карасик, Р. Водак и др.). В этой связи важно отметить, что люди, как правило, не задумываются о вариативности дискурсивного отображения действительности. Сообщения, особенно касающиеся предметов, находящихся вне сферы личного опыта, воспринимаются как объективное отражение ситуации, что способствует закреплению определённой картины мира в сознании адресата [13]. При этом изменчивость современной жизни тоже находит отражение в интернет-дискуссиях, в содержании которых отмечаются тематические пики, относящиеся к значимым событиям. Со снижением актуальности тематики интенсивность обсуждения падает, что может служить индикатором социальных процессов [9]. Было показано также, что описание событий в интернете фиксирует психоэмоциональное состояние, отношения, ценности группы и личности, что даёт ценный материал для психодиагностики [8].

Дискурсивное воздействие

Возможности интернета в формировании дискурсивной реальности тесно связаны с оказанием психологического воздействия и особенностями функционирования информации. Самостоятельный отбор и сопоставление информации из разных источников повышают личное доверие к ней, интерактивность и включённость в обсуждение происходящего (комментарии, лайки, репосты), создают ощущение участия в формировании мнений и представлений [6; 11]. В то же время представленность различных точек зрения формирует множественный образ действительности. Это открывает возможности манипулирования, в том числе и с помощью различного рода фейков или целенаправленной дезинформации. Зачастую особенности коммуникации в сети позволяют оставлять скрытым субъекта воздействия, а быстрое распространение информации способствует размыванию авторства, что снижает ответственность за достоверность информации и ставит проблему её верификации (А. А. Морозова, Н. Ю. Клюева, Е. В. Якушинаи и др.). Отмечается, что в интернет-дискурсе преобладают открыто субъективные суждения, ориентированные на провоцирование эмоционального отклика (Н. Б. Мечковская, А. В. Кирилина и др.).

Дискурсивную реальность интернета формирует не только текстовая, но и аудиовизуальная и графическая информация. Используемые разномодальные эффекты создают ощущение присутствия, способствуют усилению субъективной достоверности информации, а разнообразные интернет-мемы, к которым могут относиться фразы, речевые клише или, как в случае демотиваторов, изображения с подписью, быстро передаются и «мгновенно и неожиданно» становятся популярными [10]. Они не только привлекают внимание и вызывают позитивную реакцию, но и вовлекают в коммуникацию, провоцируют дискуссии, способствуют групповой идентификации. Неречевые средства коммуникации (пунктуация, капслок, эмодзи и др.) служат заменой традиционных для взаимодействия «лицом к лицу» социальных подсказок и используются для передачи эмоционального состояния, ёмкого выражения позиции, усиливая воздействие на собеседника.

Сложность и многогранность тематики позволяют рассматривать интернет как глобальный дискурс, включающий множество субдискурсов, охватывающих какую-либо смысловую зону [2]. Взаимосвязанность таких субдискурсов значительно расширяет информационное пространство, но в то же время может способствовать целенаправленному воздействию путём «наложения одного субдискурса на другой, подачи одного субдискурса под видом другого» [2, с. 151]. Подобное дискурсивное воздействие меняет восприятие информации и может влиять на поведение, как, например, в случае столкновения познавательно-развлекательного и коммерческого субдискурсов.

Заключение

Интернет можно рассматривать как глобальный дискурс, который задаёт концептуализацию и способы говорения о мире, формируя вариативную дискурсивную реальность, в которой открываются возможности как для позитивной идентификации, так и для про- вокативного поведения и манипулирования. Создаваемая в ходе коммуникации картина мира определяется целями авторов, принятыми в данном сообществе нормами, коммуникативным контекстом и др. Мультимедийность информации служит усилению эмоционального воздействия и групповой идентификации, а интерактивность и непосредственное участие в получении информации повышают доверие к ней. Отмечается рост влияния постсобытийного дискурса на общественные процессы, когда в ходе коммуникативной активности происходят осмысление реальности и трансформация представлений о ней.

ЛИТЕРАТУРА

1. Воронцова Т. А. Троллинг и флейминг: речевая агрессия в интернет-коммуникации // Вестник Удмуртского университета. Серия: История и филология. 2016. Т. 26. № 2. С. 109-116.

2. Горина Е. В. Дискурс интернета в аспекте воздействия на пользователя // Политическая лингвистика. 2015. № 2 (52). С. 150-155.

3. Горошко Е. И., Полякова Т. Л. К построению типологии жанров социальных медий // Жанры речи. 2015. № 2 (12). С. 119-127.

4.

5. Градосельская Г. В., Пильгун М. А. Коммуникативные процессы в сетевой среде: междисциплинарный анализ политически активных сообществ в Фейсбуке // Вопросы психолингвистики. 2015. № 4 (26). С. 44-58.

6. Гребенщикова Т. А., Павлова Н. Д., Афиногенова В. А. Различия интенционального содержания постсобытийного дискурса и дискурса форума в интернете // Цифровое общество как контекст развития человека / под общ. ред. Р. В. Ершовой. Коломна, 2018. С. 122-127.

7. Дайнеко П. М. Дискурсивные стратегии самопрезентации в институациональном интернет- общении: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2011. 25 с.

8. Дейк Т. А. ван. Дискурс и власть. Репрезентация доминирования в языке и коммуникации / пер. с англ. Е. А. Кожемякина, Е. В. Переверзева, А. М. Аматова. М., 2013. 344 с.

9. Интеллектуальный анализ проявлений вербальной агрессивности в текстах сетевых сообществ / Д. А. Девяткин, Ю. М. Кузнецова, Н. В. Чудова, А. В. Швец // Искусственный интеллект и принятие решений. 2014. № 2. С. 27-41.

10. Кирилина А. В. Понятие динамического объекта в постнеклассической лингвистике // Вопросы психолингвистики. 2014. № 4 (22). С. 36-47.

11. Кронгауз М. А. Мем в русскоязычном интернете: опыт деконструкции // Русский язык и новые технологии / сост. Г. Ч. Гусейнов; под ред. М. В. Ахметовой, В. И. Беликова. М., 2014. С. 87-95.

12. Купрейченко А. Б., Шляховая Е. В. Доверие к информации как фактор доверия к электронным масс-медиа // Психолого-педагогические исследования (электронный журнал). 2012. № 1. URL: http://psyedu.rU/journal/2012/1/2654.phtml(дата обращения: 21.08.2019).

13. Курьянович А. В. Опыт лингво-правовой характеристики конфликтной языковой личности (на примере анализа коммуникативного поведения тролля в сетевой переписке) // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2018. № 2 (191). С. 127-142.

14. Латынов В. В. Психология коммуникативного воздействия. М., 2013. 368 с.

15. Маклюэн Г. М. Понимание медиа: Внешние расширения человека. М., Жуковский, 2003. 464 с.

16. Патаракин Е. Д. Макроскопический подход к анализу совместной сетевой деятельности // Образовательные технологии. 2017. № 2. С. 51-65.

17. Постсобытийный дискурс в Интернете / Н. Д. Павлова, Т. А. Гребенщикова, А. Н. Воронин, И. А. Зачесова, Т. А. Кубрак // Психология человека как субъекта познания, общения и деятельности / отв. ред. В. В. Знаков, А. Л. Журавлев. М., 2018. С. 1845-1851.

18. Радина Н. К. Интент-анализ онлайн-дискуссий (на примере комментирования материалов интернет-портала ИноСМИ.ги) [Электронный ресурс] // Медиаскоп. 2016. № 4. URL: Ы1р://`№№геmediascope.ru/2238 (дата обращения: 10.07.2019).

19. Романтовский А. В. Метакоммуникативные индексы в дискурсе интернет-комментариев // Вестник ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. 2015. Т. 1. № 3.

20. Рыжков М. С. Речевые стратегии и тактики интернет-коммуникации (на материале чатов) // Интернет-коммуникация как новая речевая формация: колл. монография / науч. ред. Т. Н. Колокольцева, О. В. Лутовинова. М., 2016. С. 72-86.

21. Сидорова И. Г. Коммуникативно-прагматические характеристики персональных и интерперсональных жанров интернет-дискурса // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2011. № 2 (14). С. 154-159.

22. Chau D., Lee C. Discursive construction of identities in a social network-educational space: Insights from an undergraduate Facebook group for a linguistics course // Discourse, Context & Media. 2017. Vol. 18. P. 31-39.

23. Cyberbullying-Entrenched or Cyberbully-Free Classrooms? A Class Network and Class Composition Approach / W. Heirman, S. Angelopoulos, D. Wegge, H. Vandebosch, S. Eggermont, M. Walrave// Journal of Computer-Mediated Communication. 2015. Vol. 20. Iss. 3. Р. 260-277.

24. Krasnova H., Widjaja T., Buxmann P., Wenninger H., Benbasat I. Why following friends can hurt you: An exploratory investigation of the effects of envy on social networking sites among college-age users // Information Systems Research. 2015. Vol. 26 (3). P. 585-605. DOI: http://dx.doi.org/10.1287/ isre.2015.0588

25. Lemay D. J., Doleck T., Bazelais P. Do instrumental goal pursuits mediate feelings of envy on Facebook and Happiness or subjective well-being? // Computers in human behavior. 2019. Vol. 91. P. 186-191.

26. O'Sullivan P. B., Flanagin A. J. Reconceptualizing `flaming' and other problematic messages // New Media & Society. 2003. Vol. 5. № 1. P. 69-94.

27. Reicher S. D., Spears R., Postmes T., Kende A. Disputing deindividuation: Why negative group behaviours derive from group norms, not group immersion // Behavioral and Brain Sciences. 2016. Vol. 39. E161. DOI: 10.1017/S0140525X15001491.

28. Stroud N. J., Scacco J. M., Muddiman A., Curry A. L. Changing Deliberative Norms on News Organizations' Facebook Sites // Journal of Computer Mediated Communication. 2015. Vol. 20. P. 188-203. DOI: 10.im/jcc4.12104

29. Theocharis Y., Vitoratou S., Sajuria J. Civil Society in Times of Crisis: Understanding Collective Action Dynamics in Digitally Enabled Volunteer Networks // Journal of Computer Mediated Communication. 2017. Vol. 22. P. 248-265. DOI: 10.1m/jcc4.12194

REFERENCES

1. Vorontsova T. A. [Trolling and flaming: verbal aggression in online communication]. In: VestnikUdmurtskogouniversiteta. Seriya: Istoriyaifilologiya [Bulletin of Udmurt University. Series: History and Philology], 2016, vol. 26, no. 2, pp. 109-116.

2. Gorina E. V. [The discourse of the Internet in terms of its impact on the user]. In: Politicheskaya ling- vistika [Political linguistics], 2015, no. 2 (52), pp. 150-155.

3. Goroshko E. I., Polyakova T. L. [The construction of a typology of genres of social media]. In: Zhanryrechi [Speech genres], 2015, no. 2 (12), pp. 119-127.

4. Gradosel'skaya G. V., Pilgun M. A. [Communication processes in digital environment: an interdisciplinary analysis of politically active communities on Facebook]. In: Voprosypsikholingvistiki [Issues of psycholinguistics], 2015, no. 4 (26), pp. 44-58.

5. Grebenshchikova T. A., Pavlova N. D., Afinogenova V. A. [The differences between the intentional content of the post-event discourse and the discourse forum on the Internet]. In: Ershova R. V., ed. Tsifrovoeobshchestvokakkontekstrazvitiyacheloveka [Digital society as the context of human development]. Kolomna, 2018, pp. 122-127.

6. Daineko P. M. Diskursivnyestrategiisamoprezentatsii v instituatsional'nom internet-obshchenii: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [Discursive strategies of self-presentation in institutional online communication: author. kand. philol. sciences]. Moscow, 2011. 25 p.

7. Dijk T. A. van. Discourse and the power. Representation of domination in language and communication (Russ. ed.: Kozhemyakin E. A., Pereverzev E. V., Amatov A. M., transls. Diskursivlast'. Reprezentatsiyadominirovaniyavyazykeikommunikatsii. Moscow, 2013. 344 p.).

8. Devyatkin D. A., Kuznetsova Yu. M., Chudova N. V., Shvets A. V. [Intellectual analysis of the manifestations of verbal aggression in the texts of online communities]. In: Iskusstvennyiintellektiprinyatiereshenii [Artificial Intelligence and Decision Making], 2014, no. 2, pp. 27-41.

9. Kirilina A. V. [The concept of a dynamic object in the post-non-classical linguistics]. In: Voprosypsikholingvistiki [Issues of psycholinguistics], 2014, no. 4 (22), pp. 36-47.

10. Krongauz M. A. [Meme in the Russian Internet: the experience of deconstruction]. In: Guseynov G. Ch., comp. Russkiiyazykinovyetekhnologii [The Russian language and new technology]. Moscow, 2014, pp. 87-95.

11. Kupreichenko A. B., Shlyakhovaya E. V. [The credibility of the information as a factor of trust to electronic media]. In: Psikhologo-pedagogicheskieissledovaniya (elektronnyizhurnal) [Psychological and pedagogical researches (e-journal)], 2012, no. 1. Available at: http://psyedu.ru/journal/2012/1/2654. phtml (accessed: 21.08.2019).

12. Kur'yanovich A. V. [Experience of the linguistic and legal features of the conflict linguistic identity (on the example of analysis of the communicative behavior of a troll in the network correspondence)]. In: VestnikTomskogogosudarstvennogopedagogicheskogouniversiteta [Bulletin of Tomsk State Pedagogical University], 2018, no. 2 (191), pp. 127-142.

13. Latynov V. V. Psikhologiyakommunikativnogovozdeistviya [Psychology of the communicative impact]. Moscow, 2013. 368 p.

14. McLuhan H. M. Understanding media: External expansion of a person (Russ. ed.: Ponimanie media: Vneshnierasshireniyacheloveka. Moscow, Zhukovskiy, 2003. 464 p.).

15. Patarakin E. D. [A macroscopic approach to the analysis of joint network activities]. In: Obrazovatel'nyetekhnologii [Educational technology], 2017, no. 2, pp. 51-65.

16. Pavlov N. D., Grebenshchikova T. A., VoroninA. N., Zachesova I. A., Kubrak T. A. [Post-event discourse on the Internet]. In: Znakov V. V., Zhuravlev A. L., eds. PsikhologiyachelovekakaksuU'ektapoznaniya, obshcheniyaideyatel'nosti [The psychology of the man as the subject of cognition, communication and activities]. Moscow, 2018, pp. 1845-1851.

17. Radina N. K. [Intent-analysis of online discussions (on the example of commenting the materials of the Internet portal InoSMI)]. In: Mediaskop [Mediascop], 2016, no. 4. Available at: http://www.media- scope.ru/2238 (accessed: 10.07.2019).

18. Romantovsky A. V. [Meta-communicative indices in the discourse of the online reviews]. In: Vestnikleningradskogogosudarstvennogouniversitetaim. A. S. Pushkina [Bulletin of Leningrad State University named after A. S. Pushkin], 2015, vol. 1, no. 3, pp. 141-149.

19. Ryzhkov M. S. [Speech strategies and tactics of the Internet communication (in the chat)]. In: KolokoltsevaT. N., Lutovinova O.V., eds. Internet-kommunikatsiyakaknovayarechevayaformatsiya[Internet communication as a new speech formation]. Moscow, 2016, pp. 72-86.

20. Sidorova I. G. [Communicative-pragmatic characteristics of personal and interpersonal genres of the Internet discourse]. In: VestnikVolgogradskogogosudarstvennogouniversiteta. Seriya 2: Yazykoznanie[Bulletin of Volgograd State University. Series 2: Linguistics], 2011, no. 2 (14), pp. 154-159.

21. Chau D., Lee C. Discursive construction of identities in a social network-educational space: Insights from an undergraduate Facebook group for a linguistics course. In: Discourse, Context & Media, 2017, vol. 18, pp. 31-39.

22. Heirman W, Angelopoulos S., WeggeD., VandeboschH., EggermontS., Walrave M. Cyberbullying- Entrenched or Cyberbully-Free Classrooms? A Class Network and Class Composition Approach. In: Journal of Computer-Mediated Communication, 2015, vol. 20, iss. 3, pp. 260-277.

23. KrasnovaH., WidjajaT., Buxmann P., WenningerH., Benbasat I. Why following friends can hurt you: An exploratory investigation of the effects of envy on social networking sites among college-age users. In: Information Systems Research, 2015, vol. 26 (3), pp. 585-605. DOI: http://dx.doi.org/10.1287/ isre.2015.0588

24. Lemay D. J., DoleckT., Bazelais P. Do instrumental goal pursuits mediate feelings of envy on Facebook and Happiness or subjective well-being?. In: Computers in human behavior, 2019, vol. 91, pp. 186-191.

25. O'Sullivan P. B., Flanagin A. J. Reconceptualizing `flaming' and other problematic messages. In: New Media & Society, 2003, vol. 5, no. 1, pp. 69-94.

26. ReicherS. D., Spears R., Postmes T., Kende A. Disputing deindividuation: Why negative group behaviours derive from group norms, not group immersion. In: Behavioral and Brain Sciences, 2016, vol. 39, E161. DOI: 10.1017/S0140525X15001491

27. Stroud N. J., ScaccoJ. M., Muddiman A., Curry A. L. Changing Deliberative Norms on News Organizations' Facebook Sites. In: Journal of Computer Mediated Communication, 2015, vol. 20, pp. 188-203. DOI: 10.1111/jcc4.12104

28. TheocharisY., VitoratouS., Sajuria J. Civil Society in Times of Crisis: Understanding Collective Action Dynamics in Digitally Enabled Volunteer Networks. In: Journal of Computer Mediated Communication, 2017, vol. 22, pp. 248-265. DOI: 10.1111/jcc4.12194

Размещено на Allbest.ru