Проблема прощения в виртуальной коммуникативной условиях культуры

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблема прощения в виртуальной коммуникативной условиях культуры

М.В. Макаренко

Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Российская Федерация,

Аннотация

Статья посвящена особенностям сетевой коммуникации, её достоинствам и недостаткам. В частности, исследуется феномен обиды и возможные причины её появления, в том числе в рамках виртуальной коммуникативной культуры. Определяя традиционную обиду как наличие глубокой связи между собеседниками, автор использует понятие «виртуальной» обиды для определения возможности возникновения этого чувства между малознакомыми людьми, показывает на примере такого понятия, как «киберагрессия», многообразие способов нанесения «виртуальной» обиды. В связи с этим поднимается вопрос о возможности прощения как способа её преодоления. Автор доказывает, что «виртуальное» прощение, в отличие от традиционного понимания, осложнено отсутствием конкретного образа виртуального собеседника и тем самым - несостоятельно, однако учитывая тот факт, что за виртуальным Я всегда скрывается реальный человек, необходимо следовать традиционным моральным ценностям общения.

Ключевые слова: виртуальная реальность, общение, обида, прощение, киберкультура, виртуальное прощение, виртуальная обида.

Abstract

THE PROBLEM OF FORGIVENESS IN A VIRTUAL COMMUNICATIVE CULTURE

Maria V. Makarenko

Southern Federal University, Rostov on Don, Russian Federation,

The paper considers the features of network communication, its advantages and disadvantages. In particular, the phenomenon of resentment and possible causes of its occurrence, including within the framework of a virtual communicative culture, are investigated. Definingtraditionalresentmentasthe presence of a deep connection between interlocutors, the concept of “virtual” resentment is used to determine the possibility of this feeling between unfamiliar people. Appealing to the concept of “cyber aggression” and highlighting its various types, the author tries to show the variety of ways to inflict “virtual” resentment. In this regard, the question of the possibility of forgiveness as a way to overcome it is raised. Using the concept of “virtual” forgiveness, the author believes that it, in contrast to the traditional understanding, is complicated by the lack of a specific image of the virtual interlocutor and thus is untenable. However, given the fact that the virtual self always hides a real person, it is necessary to follow the traditional moral values of communication.

Keywords: virtual reality, communication, resentment, forgiveness, cyberculture, virtual forgiveness, virtual resentment.

Acknowledgements: The publication was supported of the Russian Foundation for Basic Research within the framework of scientific project No. 20-311-90005.

Цель данной статьи - рассмотреть специфику коммуникативной культуры, в частности отношений обида - прощение в виртуальном пространстве. Тема эта особенно актуальна в период, когда пандемия коро- навируса ещё не до конца покинула человечество и жизнь многих людей переместилась в область сетевых диалогов, электронных писем и полемик вокруг статей на сайтах и порталах. Мы, говоря образно, одной ногой стоим на твёрдой земле, а другой - в разреженном экранном пространстве, где господствуют изображения и знаки. Именно поэтому сложившаяся в обычной жизни коммуникативная культура трансформируется в то, что именуется киберкультурой. Ещё до пандемии сетевая коммуникация приобрела широкую популярность по ряду причин: «недостаточное насыщение общением в реальных контактах; возможность реализации качеств личности, проигрывания ролей, переживания эмоций, по тем или иным причинам недостаточных в реальной жизни; неудовлетворённость реальной социальной идентичностью и желание избавиться от неё» [14, с. 60]. К этим причинам можно добавить и индивидуальные психологические особенности личности, являющиеся препятствием для реального общения. К ним, например, относятся застенчивость или стеснительность, которые легко преодолеваются при интерактивном контакте. Масштабы охвата виртуалом наших человеческих контактов делают необходимым его изучение как повседневного явления. Теме виртуального общения посвящены работы таких авторов, как И. А. Галкин, Н. С. Егоров, А. Д. Еляков, И. А. Ива- нюшкин, М. А. Малышев, В. Н. Первушина, Т. А. Фетисов и другие.

Особенности виртуальной реальности и сетевой коммуникации

Парадоксальность виртуальной реальности заключается в том, что она существует и не существует одновременно. «Сущность такой виртуальной программы состоит в том, что в сконструированный каким-либо способом образ встраивается обратная связь, которая обеспечивает активное участие в развитии событий этого “мира” (виртуального мира). Причём образ этой вызываемой, а по сути провока- тируемой виртуальной реальности (виртуального мира) воспринимается нашими органами чувств как естественно-реальный» [6, с. 6]. Другими словами, происходит своеобразное единение киберпространства и настоящей реальности, поскольку наблюдается перенос всех реальных чувств на виртуальные объекты. Релятивизм виртуального бытия - один из главных соблазнов, привлекающий всё большее число пользователей.

Общение, как известно, представляет собой одну из главных составляющих духовных потребностей личности. Существует сложившаяся коммуникативная культура и правила общения, которым необходимо следовать во избежание тех или иных конфликтных ситуаций, среди таких правил - честность, открытость, толерантность и т.д. Правила виртуального дискурса выступают, с одной стороны, более формализованными, с другой - менее строгими, поскольку общение в Сети имеет ряд особенностей:

• отсутствие географических и временных ограничений;

• общедоступность;

• письменный формат сообщений, что позволяет фильтровать передаваемую информацию;

• комфортабельность, то есть можно находиться в привычном жизненном пространстве, не нарушая границы собственного удобства;

• психологический комфорт, то есть то, что в психологии называется эффектом попутчика, когда собеседник воспринимается как некто, кто встречается в первый и последний раз, благодаря чему диалог может выстраиваться в достаточно доверительной форме;

• возможность анонимности, которая «способствует психологической раскрепощённости, антинормативности» [14, с. 6162]. В этом простота и привлекательность виртуального пространства. «Анонимность в Интернете не такова, в отличие от реального мира, в виртуальном мире она проявляется более полновластно, завораживая и подчиняя своему соблазну неофита Интернета» [10, с. 37];

• конструирование идеального образа. Этот момент весьма интересен, поскольку даёт возможность проявить себя в рамках виртуального общения иначе, чем при непосредственном контакте. Поэтому виртуальный формат взаимодействий помогает людям скрывать себя настоящего. Другими словами, можно выступать в любом образе, скрываясь за очередным ником, и никто не сможет осудить тебя как настоящую личность. На место страха приходит чувство защищённости;

• упрощённость сетевой коммуникации, поскольку формируется особая стилистика текста: отсутствие заглавных букв, наличие сокращений, замена слов знаками- иконками и т.д.;

• многоконтактность, при которой вести диалог одновременно можно с несколькими пользователями. При этом любые неугодные отношения легко можно свести на нет, просто забанив собеседника и выйдя из поля коммуникации.

Однако можно выделить и отрицательные характеристики виртуального общения. В. Н. Первушина указывает на следующие:

• проблема понимания и содержания;

• пренебрежение правилами грамматики и орфографии [14, с. 63].

Действительно, главным недостатком виртуальной коммуникации можно назвать нехватку человечности, то есть неспособность правильно установить ценностно-эмоциональное содержание получаемого сообщения. Происходит своего рода деперсонализация коммуникации. В момент общения лицом к лицу человек способен ощущать те эмоции, которые собеседник вкладывает в разговор: жесты, мимика, интонации - всё это ключ к пониманию. Поэтому реальное общение всегда оставляет возможность уловить ложь и недосказанность со стороны собеседника, чего невозможно сделать в Сети. При общении с другим опосредованно, через Интернет, эмоциональный компонент скрыт от собеседника. Получатель послания лично наполняет его тем эмоционально-ценностным фоном, который, по его мнению, подходит, или оценивает его так, как он сам это чувствует, поскольку в представлении человека уже сложился определённый образ собеседника.

Ещё одной отрицательной характеристикой интерактивного общения можно было бы назвать избыточную открытость личности в социальных сетях. Не стоит воспринимать это как противоречие анонимности, поскольку последняя является сугубо индивидуальным выбором и используется по желанию. Киберпространство создаёт платформу, с помощью которой о жизни человека можно узнать легко и просто, открыв цифровой профиль в очередной соцсети. Однако и это является индивидуальным предпочтением личности, поскольку остаётся возможность не выкладывать в Сеть неприемлемый контент. К слову сказать, виртуальные диалоги легко могут стать достоянием общественности. Любое неверно сказанное слово, например в виде комментария в социальных сетях, способно вызвать волну критики со стороны других пользователей интернет-пространства. Можно говорить о том, что человечество на данном этапе своего развития претерпевает двойственную трансформацию: с одной стороны, наблюдается кризис ценностей и отношений, что ведёт к отрицательным моментам в области социального взаимодействия, но с другой - бурное развитие науки и техники требует создания новых способов контроля над киберпространством. Таким образом, можно говорить о зарождении новой морали, которую легко определить как виртуальную, поскольку меняются сами правила коммуникации. Формируется новый тип нравственных установок под эгидой вседозволенности - некоторый виртуальный анархизм, который способствует распространению новой виртуальной морали, очень похожей на «нравственность без нравственности».

Соотношение «реальной» и «виртуальной» обиды в межличностной коммуникации

Общение - сложный процесс, который способен вызывать различные эмоциональные состояния по отношению к собеседнику. Не всегда эти переживания будут носить позитивный характер. Среди всевозможных негативных чувств, возникающих в процессе коммуникации, можно выделить обиду. С. М. Зубарев, исследуя множество эмоциональных составляющих личности, именно обиду называет «главным убийцей людей» [9, с. 65] и именует её смертельным чувством.

Обида есть чувство личное и, как отмечают психологи, деструктивное. Очень часто чувство обиды связывают с определённой реакцией на несправедливо причинённое огорчение со стороны одного человека или группы лиц, то есть когда чувствуется унижение со стороны социума. Е. П. Ильин, например, пишет: «обида как эмоциональная реакция на несправедливое отношение к себе появляется тогда, когда задеваетсячувство собственного достоинства человека, когда человек сознаёт, что его незаслуженно унижают» [11, с. 165]. Возможно, такое чувство непосредственно связано с тем, что происходит восприятие другого как самого себя (ведь глупо обижаться, например, на человека нездорового). Поэтому она включает в себя переживания по отношению к обидчику и, как следствие, вызывает жалость к себе самому. Отсюда её можно рассматривать двояко: первое - со стороны самого обидчика, и тогда определение обиды будет звучать как «всякое сознательное противозаконное действие, в котором содержится проявление неуважения к чужой личности» [13]. Второе - со стороны жертвы, и здесь: «обида - несправедливо причинённое огорчение, оскорбление, а также вызванное этим чувство» [13]. Иными словами, феномен обиды рассматривается как способность обидеть и обидеться. А. В. Бельтюкова приводит спектр определений понятия обиды различными авторами. Отметим некоторые из них. З. Фрейд определяет обиду как молчаливо перенесённое страдание. Ф. Перлз считает, что обида - это требование, чтобы другой человек чувствовал себя виноватым. Следовательно, вина и обида суть стороны одного процесса. Ю. М. Орлов описывает обиду как некоторые ожидания от поведения другого человека, которые не оправдываются [3]. Ну а с христианской точки зрения обида в принципе противоречит заповеди о любви к ближнему, а любое причинение вреда и вовсе сродни понятию греха. Иными словами, чувство обиды может базироваться на ощущении ущемлённости обиженного со стороны обидчика или на некоторой манипулятивной манере общения по отношению к другому. «Обида характеризуется, прежде всего, тяжёлым, то есть неприятным, осадком в душе от поступков людей, от которых мы ожидали совсем другого поведения» [4, с. 33]. Стоит отметить, что причинение обиды может носить случайный либо умышленный, целенаправленный характер, когда причиняют вред специально. Причём это могут быть как близкие, так и малознакомые люди, независимо от того осуществляется общение в Сети или же в реальности. Одна отпущенная шутка другу зачастую может быть расценена как колкость или замечание, что моментально вызывает соответствующую реакцию. Это происходит в силу того, что коммуникационный поток искажается в обе стороны, о чём не всегда задумываются собеседники. В итоге, ожидая увидеть одну реакцию, можно получить совершенно другую.

Таким образом, можно выделить следующие причины обиды:

• личное оскорбление или оскорбление близких как при непосредственном контакте, так и в Сети;

• расхождение от несоответствия между самооценкой личности (часто завышенной) и её оценкой со стороны социума;

• невнимание или непризнание со стороны общественности;

• если говорить об общении в Сети, то причиной обиды может выступить любая реакция на выложенный материал или отправленное сообщение.

К слову сказать, сетевая коммуникация создаёт все условия для распространения виртуальной обиды. «Конечно, отсутствие ответов при виртуальном общении, так же как отсутствие принятия приглашений на дружбу в Фейсбуке, не вызывает такие тяжёлые последствия и не рассматривается как проступок, однако и такого рода мелкие неудачи при своём умножении могут вызывать новую обиду или углублять предшествующую обиду» [4, с. 34]. Особенности сетевой коммуникации показывают размытость демаркационной границы этики, что может проявляться в жестокости собеседника, для которого это норма. Поскольку, если присмотреться, можно заметить, что интерактивное общение способствует созданию идеального образа своего собеседника, поддерживающего и понимающего, что сопровождается определёнными ожиданиями от него, постольку, как следствие, если они не оправдываются, возникает разочарование. Можно сделать предположение, что феномен обиды носит характер эгоистичный. В целом обижаться или нет - область морального выбора. Как, например, утверждает Я. А. Афанасенко, человек либо помнит обиду, растворяясь в ней, либо прощает - отпускает её. Когда человек помнит обиду, он постоянно переживает эмоции, возникает желание отомстить. Создаётся ощущение необходимости избавиться от чувства униженности [2]. Именно поэтому жертва обиды зачастую сама становится обидчиком. Такая тенденция очень часто порождает в людях (особенно у подростков) жестокость. Это можно заметить, если рассматривать явление киберагрессии, возникающее и зиждущееся на почве ощущения агрессором своей безнаказанности.

С другой стороны, если речь идёт о личной обиде, тогда она определённо должна возникать между людьми, испытывающими друг к другу некоторые чувства, например дружбу или любовь, то есть отношения должны быть близкими. «Возможность обидеться и обидеть - есть изначальный и окончательный критерий близости» [9, с. 67]. Поэтому, говоря о предпосылках зарождения обиды, в психологии часто упоминают то, что она зарождается ещё в детстве, когда родители не соответствуют ожиданиям ребёнка или не выполняют его просьб. Единственное, что можно с уверенностью утверждать, обида всегда предметна, то есть направлена на субъект. Учитывая то, что виртуальное пространство позволяет общаться с малознакомыми людьми, можно ли вообще говорить о возникновении чувства обиженности в Сети? Интерактивная коммуникация тем и удобна (об этом говорилось ранее), что любое ущемление личности в процессе сетевого взаимодействия легко прекратить или оставить без внимания. На интернет-сленге это звучит как забанить собеседника. Поэтому те эмоции, которые возникают в результате виртуального общения, по всей видимости, не будут обидой в традиционном понимании, но - виртуальной обидой, проявляющейся часто как гнев или досада, возникающие как реакция на агрессивность, поскольку в сознании личности нет чётко сформированного образа своего обидчика. По сути, такие эмоции переживаются гораздо легче, ведь виртуальный другой является не существующим реально, но лишь в момент интенции, общения. Эмоции, которые можно ощутить при виртуальном общении, субъективные эмоции, которые не связаны с чувством глубокой обиды. Таким образом, обида - особое душевное чувство, которое может зарождаться как по отношению к близким людям, так и в отношении малознакомых людей как ответная реакция на проявление агрессии. Обычно в первом случае прощение - необходимый ключ к примирению, тогда как во втором - обида может исчезать так же быстро, как и зародилась. «Как правило, такое рассасывание происходит в силу низкой значимости причины обиды» [4, с. 28].

Таким образом, различные исследования, по большей части в области психологии, говорят о том, что чувство обиды зачастую играет роль манипуляторного воздействия на окружающих, с помощью которого можно добиться тех или иных целей.

Рассматривая процесс коммуникации как сложный и многоплановый процесс, следует учитывать его многогранность, то есть возможность не только личного непосредственного взаимодействия, но и сетевого общения в рамках виртуального пространства. «Все те коммуникативные процессы, которые происходят в обычном социофизическом пространстве, как бы “дублируются”, иногда усиливаясь, а иногда компенсируясь виртуальным общением, однако в любом случае обрастая новыми чертами» [3, с. 178]. Поэтому виртуальное взаимодействие, с одной стороны, даёт возможность удовлетворять потребность в обществе и общении, но, с другой стороны, создаёт иллюзию близости собеседника, тогда как человек одинок. При этом такая тенденция может вырабатывать у пользователя отрицательные поведенческие установки. Кроме того, возможность скрыть собственную личность позволяет вести себя в киберпространстве так, как нельзя позволить себе в обычной жизни. Отсюда частое проявление агрессивности в процессе виртуального общения, порождающее всевозможные виды девиантного поведения, будь то кибербуллинг, троллинг и тому подобные явления.

Киберагрессия как форма нанесения виртуальной обиды: кибербуллинг и троллинг

Развитие информационных технологий в настоящее время достигло небывалых высот, что обуславливает их внедрённость во все сферы жизнедеятельности человека, в том числе в область межличностного общения. Последнее характеризуется своим распространением в виртуальном пространстве, которое формирует новые принципы взаимодействия.

Киберагрессия показывает, что за простотой и удобством виртуальной коммуникации остаётся возможность стать жертвой, претерпевающей агрессию со стороны как малознакомых пользователей сети Интернет, так и от виртуальных друзей. Этот феномен по большей части характерен для молодого поколения, для которого общение в Сети не только средство утоления нехватки внимания и коммуникации, но и средство самоутверждения, самореализации и т.п. «Такое поведение в области современной психологии получило название “феномен социального растор- маживания”, когда люди, не опасаясь потенциального наказания и неодобрения, позволяют себе гораздо больше, чем привыкли в обычной жизни, где они несут ответственность за свои поступки и высказывания» [18, с. 187]. Интернет-среда даёт возможность предоставлять о себе любую информацию или же вовсе не рассказывать ничего, порождая анонимность и, как следствие, ощущение полной безнаказанности. Формами проявления такого поведения могут выступать кибербуллинг и троллинг - как одни из самых популярных форм преследования.

Явление буллинга появилось задолго до развития сетевой коммуникации. Его задачей является преследование жертвы, с целью её унижения, за счёт чего повышается чувство собственного превосходства. Однако с развитием сети Интернет и информационно-цифровых технологий буллинг получил своё новое проявление в виде ки- бербуллинга, который достаточно распространён в среде подростковой молодёжи.

Кибербуллинг гораздо опаснее обычного буллинга потому, что укрыться от него практически невозможно. «В отличие от реальной травли, для кибербуллинга не нужна физическая сила, достаточно иметь технические средства, время и желание кого-то терроризировать» [18, с. 192-193]. В итоге преследование может стать постоянным. Причём зачастую агрессорам совершенно всё равно, за что начинать терроризировать жертву: любое проявление непохожести на других или слабости со стороны потенциальной жертвы становится триггером для проявления агрессии. «Подобно традиционной травле, кибербуллинг предполагает систематичность, агрессивность и неравенство в силе/власти преследователя и жертвы» [3, с. 184].

Феномен кибербуллинга имеет различные формы своего проявления. А. А. Бо- чавер, К. Д. Хломов выделяют следующие виды:

• флейминг - спор между собеседниками (в основном группами), часто теряющий суть проблемы и вырастающий в обычную перепалку с активным применением агрессивных форм общения; известен чаще как спор ради спора;

• харассмент - постоянные повторяющиеся оскорбления жертве со стороны интернет-пользователей (часто незнакомых), вызывающие стрессовое состояние жертвы;

• киберсталкинг - преследование жертвы, сопровождающееся угрозами с помощью средств электронной коммуникации;

• секстинг - публикация или рассылка материалов фото- и видеоформата с обнажёнными людьми;

• распространение клеветы - распространение унижающей и ложной информации о жертве, наносящей вред её репутации.

Таким образом, кибербуллинг - одно из отрицательных явлений на просторах интернет-пространства, характеризующееся анонимностью преследователя и возможностью беспрерывной травли.

Ещё одной формой девиантного поведения в Сети является троллинг. Личности, которые осуществляют эту деятельность, именуются троллями, цель которых - активизировать конфликт в общении, спровоцировать собеседника. Интернет-тролль жаждет позабавиться за счёт игры на нервах других пользователей. Единственным способом борьбы с таким видом агрессии является решительный отказ от любого реагирования на злоумышленника, что будет реальной неудачей тролля. Т. А. Фетисов говорит о двух имеющихся формах трол- линга: «толстом» и «тонком» [18, с. 188]. Если для первого характерно открытое проявление агрессии (оскорбления, ненормативная лексика и т.п.), то для второго - завуалированное оскорбление, которое не всегда можно обнаружить быстро. При таком подходе к троллингу обнаружить тролля в коллективном чате довольно сложно. Обычно сообщения от собеседника в таком случае звучат как сарказм, насмешка, что уже вызывает подозрения со стороны других участников коммуникации.

Также Т. А. Фетисов указывает на несколько возможных техник троллинга, выражающих различный уровень проявления агрессии:

• шоковая техника, основанная на активном и открытом противостоянии общественному мнению;

переход на личности, характеризующийся негативной оценкой одного из участников группы, чаще всего авторитетного, имеющего определённый вес в этой группе;* указание на речевую неграмотность собеседника или неосведомлённость в определённой теме.

Иными словами, троллинг представляет собой один из самых распространённых видов негативного поведения в интернет-пространстве и являет собой форму проявления речевой агрессии. Огромный прирост информации порождает всё большее количество троллей, которыми Интернет буквально кишит. И кибербуллинг, и троллинг - явления оборотной стороны общения, которые имеют источник своего происхождения в реальном общении, но претерпевают сущностное изменение в результате трансформации самой формы коммуникации в виртуальную.

Соотношение прощения и наказания

Виртуальное прощение

От феномена обиды логично перейти к возможностям её преодоления, то есть к пониманию прощения и наказания. Принимая то, что обида рассматривалась ранее как несправедливое отношение к кому- либо, тогда вполне естественно стремление жертвы именно к справедливости, отсутствие которой может стать триггером к вынашиванию обиды. «Одним из показателей этого вынашивания можно считать то, что эти переживания по поводу нежелательного и болезненного для нас поведения (проступка) других людей имеют тенденцию с большей или меньшей степенью регулярности возвращаться в сознание» [4, с. 33]. Для того чтобы преодолеть чувство обиды, необходима некоторая компенсация, которая должна символизировать собой понятие справедливости. Последнее даёт отсылку к морально-ценностной окраске событийности и обычно приравнивается к понятию правосудия. Как считает П. Рикёр, справедливость не направлена на жертву лично, она никогда не осуществляется для себя. Более того, «справедливость есть та сторона всех остальных добродетелей, что ориентирована на других ...» [16, с. 261]. Рассмотрим, таким образом, два пути к справедливости как способу преодоления чувства обиды: прощению и наказанию. И если говорить о соотношении данных понятий, то можно отметить, что обиды могут иметь разрешение либо благодаря социальным институтам, либо же лежать в области личных отношений. Всё, что относится к первым, невозможно без понятия наказания, в то время как вторые - невозможны без понятия прощения или непрощения.

Понимание прощения зачастую основано на христианской трактовке, символизирующей собой благо и доброе отношение к другому. Однако вопрос о прощении актуален не только для верующих и давно стал предметом междисциплинарных исследований. Прощение либо даруют, либо нуждаются в нём. Позиция Рикёра близка религиозной трактовке и подходит к пониманию феномена прощения с позиций возможности его дарения. Более того, здесь прощение устремлено в будущее - как забывание обид. Для философа, как и для всей христианской традиции, прощение определённо возможно. В своё время Л. Н. Толстой писал и проповедовал нечто подобное. Можно сделать вывод, что в христианской этике наказание заменяется идеей прощения обид. Поэтому вопрос о справедливости, правосудии или возмездии осложняется тем, что очень часто ценность прощения и ценность наказания не совпадают, как будто одно противоречит другому. Наказание может восприниматься (и зачастую воспринимается) как стремление принести страдание обидчику в счёт тех страданий, которые испытала жертва, что с христианских позиций в принципе неприемлемо.

Особенность проблемы обида-прощение заключается также в том, что не всегда оценочные суждения одного человека совпадают с суждениями другого. «Естественно, что нередко ожидания человека никак не совпадают с ожиданиями партнёра по коммуникации, который вовсе не склонен рассматривать свои действия как какой-либо проступок в отношении к обиженному» [4, с. 34]. Другими словами, обидчик непосредственно должен считать себя виновным в каком-либо проступке, осознавать причинение вреда. Однако не стоит рассматривать наказание как желание заставить обидчика страдать. При таком понимании наказание и месть суть «две стороны одной медали». Но прощение и наказание не могут противоречить друг другу. «Прощение - это личная реакция пострадавшей стороны, оно совершенно не зависит от каких-либо юридических решений» [5, с. 96]. Иными словами, прощение есть личностный акт, не противоречащий наказанию, тогда как наказание не уменьшает возможности прощения.

Личные обиды всегда переживаются бурно, что осложняет процесс прощения, которое предполагает отпущение вины и добровольный отказ жертвы от обиды и мести по отношению к обидчику. В психологии существует мнение, что лишь сильная духом личность способна решиться на прощение, поскольку оно всегда трудно. На вопрос о необходимости прощения В. Термос пишет: «Во-первых, прощение из практических побуждений: если мы настроены прагматически и нам не безразлично собственное будущее, если мы не хотим жить по законам джунглей, то иного выбора у нас просто нет. Во-вторых, прощение из руководимого сочувствием сознания общности: помня о собственных наших слабостях и грехах, мы склонны прощать их другим. В-третьих, прощение как источник внутреннего мира: прощение необходимо для сохранения душевного равновесия и спокойствия; отказаться от прощения можно лишь ценой их утраты» [17, с. 120]. Однако если рассмотреть данный подход более внимательно, возникает следующее: такая позиция слишком наивна, поскольку в условиях современной реальности, обусловленной переоценкой ценностей, обидчик просто не почувствует никакого давления и будет считать, что такое избежание какой-либо ответственности даёт ему полную свободу на продолжение подобного рода действий. Возможно, более эффективным будет тот исход, который предполагает не только момент прощения, но и наказания за содеянное. Такое положение вещей не просто даёт импульс к пересмотру собственного поведения со стороны виновника преступления, но также толчок к принятию жертвой личности своего обидчика и отпущения ситуации, а значит, даёт возможность найти путь к прощению.

В частности, виртуальное прощение на просторах сети Интернет осложняется тем, что образ собеседника не конкретен, но есть лишь представление, сформированное на основе той информации, которую можно получить в процессе коммуникации. «В отличие от отчуждения и полного отказа от общения с обидчиком (его “вычёркивания” из своей жизни), процесс прощения обиды предполагает активное проявление ценностного отношения к субъекту взаимодействия и общения, понимание психического состояния партнёра, уважение к нему, готовность к диалогу. Субъектами прощениямогут выступать, с одной стороны, тот, кто раскаивается и просит прощения, а с другой - тот, кто прощает» [19, с. 128]. Всё это сложно воспроизвести в условиях киберпространства. Принимая то, что виртуальная обида есть набор чувств пользователя, которые реальны только для него, обратную связь установить сложно, поскольку виртуальный другой может совершенно не ощущать чувства вины. Но, как было сказано ранее, переживается такая обида гораздо легче. К тому же киберпространство даёт возможность быстро и безболезненно прекратить неугодное общение. Таким образом, можно сделать предположение, что прощение в виртуальном пространстве становится беспредметным, а потому несостоятельным. И, разумеется, как вид коммуникации виртуальное общение должно следовать моральным нормам и правилам взаимоуважения. Поэтому не важно, есть виртуальная обида или виртуальное прощение или нет, - моральность при этом всегда должна присутствовать. Поэтому не стоит забывать о том, что за виртуальным образом всегда скрывается реальный человек.

Выводы

Виртуальное пространство представляет собой особый вид взаимоотношений, который способен если не полностью, то частично заменить человеку живое общение. Как и последнее, интернет-коммуникация может быть наполнена глубоким эмоционально-ценностным содержанием, способным вызывать различные чувства со стороны собеседника: как отрицательные, так и положительные. Усложнённое восприятие реакций собеседника затрудняет установление контакта. Киберкультура настраивает сознание на то, что письменный контекст получаемой информации рассматривается более критично и скрупулёзно, поскольку субъектам взаимодействия необходимо самостоятельно дешифровать сообщение и дополнить их тем или иным эмоциональным контекстом. Однако онтологический статус виртуальной коммуникации говорит о реальности всех переживаний со стороны собеседника. Именно поэтому нанесение обиды одинаково расценивается как вредоносное - и виртуально, и реально. Принимая во внимание удалённость собеседника и, как следствие, возможное отсутствие глубоких чувств к нему, у человека упрощается отношение к колкостям со стороны виртуального собеседника, чувство обиды заменяется обычным всплеском эмоций. Простота виртуального общения помогает быстро забывать конфликт в Сети, поскольку виртуальный другой остаётся как бы несуществующим, по ту сторону экрана. Традиционная обида и традиционное прощение, таким образом, превращаются в виртуальную обиду и виртуальное прощение и, соответственно, приобретают характер призрачности, поскольку становятся важными и переживаемыми лишь до тех пор, пока личность придаёт им необходимое значение.

Список литературы

сетевая коммуникация обида виртуальная

1. Авдеева И. А. Особенности виртуальной коммуникации и организации виртуальных сообществ в пространстве глобальной сети // Философия и общество. 2016. № 4 (81). С. 20-33.

2. Бельтюкова А. В. Понятие обидчивости: природа возникновения, особенности проявления // Вестник Удмуртского университета. Серия «Философия. Психология. Педагогика». 2019. Том 29. Выпуск 3. С. 262-267. Э01: 10.35634/2412-9550-2019-29-3-262-267

3. Бочавер А. А., Хломов К. Д.Кибербуллинг : травля в пространстве современных технологий

4. // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2014. Том 11. № 3. С. 177-191.Бреслав Г. М. Обида как предмет психологического изучения: от прощения - к его отсутствию

// Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2020. Том 17. № 1. С. 27-42.

5. Гассин Э. А. Психология прощения [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://www.voppsy.ru/journals_all/issues/1999/994/994093.htm

6. Галкин А. И. Философские проблемы виртуальной реальности // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2004. № 4 (128). С. 3-9.

7. Егоров Н. С. Категория виртуальности в истории философии от XIX века до современности // Colloquium-Journal. 2019. № 2-3 (26). С. 71-73.

8. Еляков А. Д. Виртуальное и реальное (О процессе разрушения социального) // Философия и общество. 2010. № 2 (58). С. 60-76.

9. Зубарев С. М. Смертельное чувство // Дискурс-Пи : научно-практический альманах. 2010. № 1-2 (9 10). С. 63-68.

10. Иванюшкин И. А. Интернет-зависимость: норма или патология? Философский взгляд // Биоэтика и гуманитарная экспертиза. Выпуск 7 / Российская академия наук, Институт философии ; отв. ред. Ф. Г. Майленова. Москва : ИФ РАН, 2013.

11. Ильин Е. П. Эмоции и чувства. Санкт-Петербург : Питер, 2001. 752 с. : ил.

12. Малышев М. А. Сослагательное наклонение - виртуальный бунт против судьбы // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2015. Том 1. № 1. С. 5-27.

13. Новая философская энциклопедия [Электронный ресурс]. URL: https://gufo.me/dict/philosophy_dict

14. Первушина В. Н., Савушкин Л. М., Хуторной С. Н. Особенности коммуникации в киберпространстве // Вестник Воронежского государственного университета. Серия : Философия. 2017. № 1 (23). С. 59-71.

15. Петлин М. А.Постмодерная культура - киберкультура // Омский научный вестник. 2013. № 5 (122).

С. 121-124.

16. Рикёр П. Справедливое / [перевод - Б. Скуратова при участии П. Хицкого]. Москва : Гнозис :Логос, 2005. 299 с.

17. Термос О. Василиос Прощение как полнота жизни // Московский психотерапевтический журнал. 2007. № 1 (52). С. 119-130.

18. Фетисов Т. А. Агрессивное поведение в Интернет-коммуникации. Обзор // Вестник культурологии. 2018. № 4 (87). С. 185-197.

19. Царева Е. С. Обида как форма реагирования на проявления агрессивности общения // Вестник Брянского государственного университета. 2015. № 2. С. 126-129.

References

1. Avdeeva I. A. Peculiarities of virtual communication and organization of virtual communities in the space of the global network. Philosophy and Society. 2016, no. 4 (81), pp. 20-33. (In Russ.)

2. Beltyukova A. V. The concept of touchiness: origins, peculiarities of manifestation. Bulletin of Udmurt University. Series Philosophy. Psychology. Pedagogy. 2019, vol. 29, issue 3, pp. 262-267. DOI: 10.35634/ 2412-9550-2019-29-3-262-267 (In Russ.)

3. Bochaver A. A., Khlomov K. D. Cyberbullying: harassment in the space of modern technologies. Psychology. Journal of the Higher School of Economics. 2014, vol. 11, no. 3, pp. 177-191. (In Russ.)

4. Breslav G. M. Resentment as the subject-matter of psychological study: from forgiveness to the lackof forgiveness. Psychology. Journal of the Higher School of Economics. 2020, vol. 17, no. 1, pp. 27-42. (In Russ.)

5. Gassin E. A. Psychology of forgiveness. Available at: http://www.voppsy.ru/journals_all/issues/1999/994/994093.htm (In Russ.)

6. Galkin A. I. Philosophical problems of virtual reality. IzvestiyaVuzov. Severo-Kavkazskii Region. SocialScience. 2004, no. 4 (128), pp. 3-9. (In Russ.)

7. Egorov N. S. Category of virtuality in the history of philosophy from the XIX century to the modernity.Colloquium-Journal. 2019, no. 2-3 (26), pp. 71-73. (In Russ.)

8. Elyakov A. D. Virtual and real (On the process of destruction of the social). Philosophy and Society. 2010,no. 2 (58), pp. 60-76. (In Russ.)

9. Zubarev S. M. Fatal feeling. Discourse-P. 2010, no. 1-2 (9-10), pp. 63-68. (In Russ.)

10. Ivanyushkin I. A. Internet addiction: norm or pathology? Philosophical view. In: Mailenova F. G., ed.Bioethics and humanitarian expertise. Issue 7. Moscow, Publishing house of Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences, 2013. (In Russ.)

11. Ilyin E. P. Emotions and feelings. St. Petersburg, PITER Publishing House, 2001. 752 p. (In Russ.)

12. Malyshev M. A. Luperfect: virtual revolt against destiny. Scientific Yearbook of the Institute of Philosophyand Law of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences. 2015, vol. 1, no. 1, pp. 5-27. (In Russ.)

13. New Philosophical Encyclopedia. Available at: https://gufo.me/dict/philosophy_dict (In Russ.)

14. Pervushina V. N., Savushkin L. M., Khutornaya S. N. The features of communication in cyberspace.Proceedings of Voronezh State University. Series: Philosophy. 2017, no. 1 (23), pp. 59-71. (In Russ.)

15. Petlin M. A. Postmodern culture - cyberculture. Omsk Scientific Bulletin. 2013, no. 5 (122), pp. 121-124.(In Russ.)

16. Ricoeur P. Fair. Moscow, Publishing House “Gnosis”, LOGOS Publishing House, 2005. 299 p. (In Russ.)

17. Thermos O. Vasilios Forgiveness as the fullness of life. Moscow Psychotherapeutic Journal. 2007, no. 1 (52)pp. 119-130. (In Russ.)

18. Fetisov T. A. Aggressive Behavior in Internet Communication. Overview. Bulletin of Cultural Studies.2018, no. 4 (87), pp. 185-197. (In Russ.)

19. Tsareva E. S. Resentment as a form of reaction to manifestations of aggressiveness of communication.The Bryansk State University Herald.2015, no. 2, pp. 126-129. (InRuss.)

Размещено на Allbest.ru