Трансформации функций тайнознания от первобытных суток до наших времен (философско-антропологический анализ)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Трансформации функций тайнознания от первобытных суток до наших времен (философско-антропологический анализ)

тайнознание познавательный мифологический шаманский

Гринева Н.В.

Тайна и таинственность - не является ли это именно тем, что заставляет человека размышлять и действовать, вспоминать и мечтать, отчаиваться и надеяться? Сегодня, как никогда, практически во всех сферах общественной жизни, и прежде всего в духовной культуре, наблюдается необыкновенный интерес ко всему тайному, сверхъестественному, что во многих случаях было запрещено (например, в советские времена, когда господствовала «единоверная» марксистско-ленинская идеология). Человек, получив свободу мысли и слова, будто бы подталкивается какой-то неведомой ему силой к поискам своей сущности как экзистенциально-безкрайней сверхсложной сущности, которая неизвестным (пока ещё?) образом связана со всем в мире и одновременно - с чем-то действительно тайным, что является высшим и могущественным по сравнению с человеком.

С точки зрения социально-психологического здоровья украинской нации, которая еще не имеет - ни артикулированной национальной идеи, ни не - диалектного языка, зато имеет политический и экономический кризисы, поляризацию общества по признакам получения доходов и едва ли не угрозу гражданской войны, кто владеет нужной информацией? Каким образом эта информация превращается на «политтехнологии»? Кто выиграет от осуществления этих технологий? - Стало быть, несмотря на то, что «21 век на дворе», мы имеем дело с тайнознавством и тайнознавцами, которые подобно древнегреческим жрецам, что-то предвидят, что-то открыто обещают (и именно это, и случается!?) и многое другое, что несомненно связано с функциями тайнознания.

Все вышеизложенное, несомненно, указывает на актуальность философско-антропологического анализа феномена тайнознания.

Цель же настоящей работы будет состоять в том, чтобы показать какие основные функции выполняло тайнознание в культуре от первобытного периода и до наших дней.

Научная новизна работы обусловлена уже новизной постановки проблемы исследования, которая рассматривается с плюралистических позиций современного гуманитарного знания и, в первую очередь, с разнообразием его культурно-исторических модификаций, социокультурных репрезентаций и форм организации.

На рубеже XX-XXI появилось огромное количество литературы, связанной с тайнознанием, однако в своем большинстве такая литература имеет не сколько научный, как псевдонаучный характер.

Что касается исследования функций тайнознания, то фрагментарно их рассматривали: В.Н. Басилов, М.С. Бутинова, А.Ю .Григоренко, П.С. Гуревич, А. Дэвид- Киль, И.Т. Касавин, Э.Леви, Л. Леви-Брюль, К. Леви Строс, М. Мосс, В.М. Найдьш, С.А.Токарев и др. Учитывая объем статьи, перечислять всех авторов, которые прямо или косвенно обращались к проблеме, связанной с функциями тайнознания было бы довольно проблематично, тем более, что специальных исследовательских работ по этой проблематике не проводилось.

В первом приближении к основным функциям тайнознания можно отнести: познавательные, социально-регулятивные, мировоззренческих, морально-психологические.

Познавательная функция тайнознания заключается в производстве нового знания, и на его основе - создаваемого прикладного, которое служит основой для выполнения тайнознанием социально-регулятивных функций. Знание будущего, знание о том, что может предостеречь от разных бед, всегда имело высокую социальную ценность. Особенно актуальным такое знание было для первобытных людей, т.к. их жизнь постоянно находилась под угрозой смерти, исходящей от неведомого будущего. Поэтому, выработка познавательной стратегии предсказания будущего как условие самосохранения социальности являлась и является одной из главных функций тайнознания. И на первых этапах развития первобытного общества познавательные и социально-регулятивные функции тайнознания были тесно переплетены, и «доли» рационального и иррационального в них находились в динамическом равновесии.

Поэтому исследование и конкретизацию функций тайнознания лучше всего начать с первобытного периода истории человечества на котором надо остановиться более подробно, т.к. именно тогда начинало формироваться тайнознание, а, следовательно и его функции.

В этой связи целесообразно обратиться к шаманизму и через него открывать различные функции тайнознания.

Шаманизм находится целиком в рамках мифологического представления о действительности и магического функционирования в ней. С этимологической точки зрения в ряде языков (угрофинских и индоевропейских) слово «шаман» рассматривается буквально как «тот, кто знает». Понятно, что такое знание базируется не на научных данных естествознания, хотя наблюдение как метод познания играет здесь немаловажную роль. Знание шамана, в значительной мере, опирается на систематическое наблюдение пространственно-временных взаимосвязей и их зависимостей, и индуктивных выводов из них. Однако, такие знания следует рассматривать в контексте демонологической картины мира, т.к. они касаются того, как общаться с духами и осуществлять сверхъестественные воздействия. Как правильно подметил И.Т. Касавин, шаман работает на «ином уровне реальности». Тайнознание первобытного периода представляло собой цельное знание и было развито довольно сильно, но монополия на него принадлежала шаману (затем колдуну, магу, ясновидцу).

Одна из главных функций шамана в первобытной культуре - быть первопроходцем, который открывал неизвестное ранее знание, полученное не с помощью формул и теорем, а благодаря личностному знанию, которое первобытный человек связывал с так называемым знанием сверхприродных закономерностей (хотя их он воспринимал как природные, в отличие от современного человека, воспринимающего их как сверхъестественные). Личностное обоснование магического знания шаманом являлось важной предпосылкой социальной легитимации такого знания.

Однако различные философы по-разному объясняют предсказательные функции тайнознания. Одни, в том числе и А.Ю. Григоренко [3,с.20], связывают их с объективными факторами и, в первую очередь, с реальными связями самих природных явлений и процессов. На основе их знания человек добивался желаемых результатов. Однако первобытный человек не обладал еще достаточно большим практическим и теоретическим опытом и, не находя подлинных причин явлений и процессов, принимал за них какие-либо случайные события. Мы целиком согласны с физиологом И.П. Павловым в том, что «если у меня нет знания связи между событиями, между людьми и мной, тогда я выдумаю в виде суеверий» [19,с.2,267]. Во-вторых, ученые-философы считают, что в основе предсказаний лежат умозаключения по аналогии, «на основании сходства, уподобления одних явлений или поступков другим, обнаружения сходного в вещах и перенос на основе этого признаков одних явлений на другие» [3,с.22].

При таком подходе к объяснению особенностей пророчества, на наш взгляд, происходит как бы оттеснение на задний план самого главного, а именно: роли личностного знания шамана, мага, жреца и т.д. Хотя имплицитно личностный фактор присутствует, но он является второстепенным по сравнению с коллективными наработками. Тем не менее, огромные этнографические материалы свидетельствуют в пользу личностного знания тайнознавца. В частности, даже экстатические состояния транса, способствуют раскрытию парапсихологических особенностей тайнознавца, таких как телепатия, внушение, телекинез и пр. [16,с.247]. Можно сказать, что эти парапсихологические способности, опирающиеся на веру в духовный неведомый мир, а также мистическая интуиция, приводящая душу в трепет перед непостижимым и таинственным началом, и составляют реальную основу шаманизма. Так, жители острова Фиджи во время священного танца без всякого вреда ходят по камням, раскаленным добела [8,с.23]. У бушменов пустыни Калахари известно убийство при помощи одного внушения [16,с.69].

Сверхъестественность (сверхприродность) магии (как цельного знания) тем самым открывает факт социального познания, которое основывается не на позитивном знании, а на вере, но на вере, которая равна знанию (более подробно [4]). А чтобы вера превратилась в знание коллектива (соплеменников), шаман должен был так доходчиво объяснять им свое так называемое общение с трансцендентным миром, чтобы оно (объяснение) было понятно мышлению первобытного человека. Знание, которым обладает шаман, им самим же формируется и изобретается. Он творец и хранитель этой картины мира, он создатель общеплеменного мировоззрения. Тут к познавательной и социально-регулятивной функциям добавляется мировоззренческая.

Но самое главное знание, которым шаман владеет исключительно, является знание о технике перехода от «обычного» к «необычному» состоянию сознания или, если говорить языком психоанализа, - технике трансиндукции. Шаман - это родовой жрец - хранитель и накопитель знания. Он влияет на соплеменников не только на физическом уровне, но и удерживает их «души» при себе. Обряды посвящения только доказывают незаурядную личность шамана, который через преодоление огромных страданий должен освоить профессионально-магические ритуалы и знания и тем самым придать трансэкстатическим общениям (с невидимыми сущностями) легитимный статус, то есть в первобытном обществе тайнознание - это открытое, узаконенное знание, которое в корне отличается от обыденного знания. В силу чего и формирующийся в этом направлении опыт каждого отдельного члена племени способствует возникновению (в понимании современного человека) «мнимого (маргинального) знания» в познании явлений природы.

Социально-регулятивные функции тайнознания также можно выявить через раскрытие соответствующих функций, которые выполняет шаман. Одной из главных функций шамана является целительство. К. Леви-Строс приводит много примеров целительских способностей шамана при лечении различных болезней [14]. Но лечение опиралось не на знание психофизиологических особенностей человеческого организма, а, как правильно отмечает российский философ О.Н. Стрельник, связано с мифологическим представлением о действительности, т.к. шаманская мифология включает две основные тематики: мифы и легенды, относящиеся к посвящению в шаманы, и шаманскую обрядовую практику [18,с.157]. Именно шаманская обрядовая практика широко используется в практике целительства. К. Леви-Строс рассматривает целительские способности шамана как профессиональное «отреагирование», основанное на психосоматическом самочувствии, пережитое самим шаманом в период становления его способностей и воспроизводимое всякий раз в ходе шаманских обрядов и, в первую очередь, при целительстве. На первом месте в таком обряде стоит не знание медицины, а создание особого психологического настроя, который охватывает весь коллектив. И.Т. Касавин по этому поводу пишет следующее: «Такая процедура есть, в сущности, социоморфная попытка решения природной проблемы: в качестве фактической цели выступает не излечение конкретного больного, но удовлетворение родовых и мифологических потребностей» [9,с.56]. С таким выводом И.Т. Касавина можно согласиться, хотя кроме того, что шаман действительно удовлетворяет родовые и эмоциональномифологические потребности, его метод является вполне реальным и позволяет излечить больного. Объяснить это можно тем, что шаман на бессознательном уровне проводил психотерапевтический сеанс (или сеанс гипноза), основанный на связи не только с грубым физическим телом, но самое главное, на связи с так называемым тонким, невидимым духовным телом, которые должны работать в гармонии.

Наука только в XX веке оценила такую методику лечения (очевидно благодаря заслугам З. Фрейда и К.- Г. Юнга, хотя индийские йоги эту практику применяют тысячелетиями). Но такая практика, как правильно указывает К. Леви-Строс [14,с.176], возможна благодаря особому языку, а именно, благодаря способности языкового символизма индуцировать соответствующее воздействие через психику на организм человека. Часто нестандартная ситуация способствовала не столько осуществлению каких-либо практических действий, а требовала замены их «языковым эрзацем», что включало больше не проговаривание слов, проклятий, а их прочувствование и промысливание, чем подготавливалась почва для практических действий и эмоциональной разрядки.

Кроме того, лечение опиралось на веру, а точнее на три вида веры. К. Леви-Строс выделяет следующие: «Прежде всего, существует вера колдуна в действенность своих приемов, затем вера больного, которого колдун лечит, или жертвы, им преследуемой, в могущество колдуна и, наконец, доверие общества и его требования, создающие нечто подобное постоянно действующему гравитационному полю, внутри которого складываются взаимоотношения колдуна и тех, кого он околдовывает» [14,с.148]. То есть изначально лечение опирается на иррациональную основу.

Главным в лечении является гармоничное воздействие как на физическое тело больного, так и на духовное. Хотя духовность здесь занимает лидирующее положение, что связано также с чистотой помыслов шамана, с соблюдением морально-этических норм [20;22].

В функции шамана также входило быть хранителем традиций и фольклора своего народа, мастерски владеть словом, что наглядно проявлялось в его поэтическом и ораторском таланте, который для окружающих является верным признаком его связи с невидимым миром (духами). Шаман был знатоком и творцом мифологии, народным сказителем, артистом в самом широком смысле слова. Он следил за природными явлениями и вел так называемые астрономические наблюдения, которые фиксировались в виде календаря. В шаманизме берет свое начало и алхимия, на которую опирались при обработке металлов, необходимых для создания символизирующих знаков; большое внимание уделяется познанию таинств огня.

Однако многие ученые (в том числе и И.Т. Касавин) считают, что шаман все эти знания сохраняет в своем «магическом» сознании только из потребительских соображений (что проявляется в выполнении им общественных функций). Однако однозначно согласиться с таким мнением нельзя. Хотя в самые древние периоды, действительно, шаман поступал именно так. Но в более поздние периоды шаман даже мог культивировать эти знания сами по себе, что впоследствии стало базой для создания исследовательских работ Птолемея, Аристотеля и др. То есть наблюдения шамана способствовали накоплению эмпирического материала, который (впоследствии) явился основой для создания теоретической базы многих наук. И, естественно, что благодаря действию шамана (открывавшего новый вид знания, отличного от повседневного опыта своей трансцендентной сущностью) сформировалась как бы примитивная «наука» в лице магии (или магия как двойник «науки»), которая впоследствии стала базой для развития науки, искусства, религии и философии. Таким образом, «магия оказывалась первой формой социальной критики позитивного знания» [9,с.62]. И самым важным является тот факт, что шаман легализирует это знание, то есть тайнознание в первобытном обществе не только было целостной системой знаний, но и обладало социально-открытым статусом.

Все эти сверхспособности (так обычно западный человек воспринимает природные и наработанные индивидуальные качества шамана) помогают шаману выполнять функцию «первого юриста и законодателя». Как справедливо отмечает В. Рутерфорд, «именно шаман обычно определяет регулятивные механизмы в форме племенных законов, изначальным источником которых является тотем, с которым лишь шаман уполномочен консультироваться. Постепенно выстраивается совокупность прецедентов и интерпретаций, передаваемых устной традицией от одного поколения к другому» [23,с.61]. Умение пользоваться своей властью способствовало тому, что шаман (говоря современным языком) создавал морально-этические законы общежития, которые базировались на единстве видимого (физического) и невидимого (духовного) миров, то есть на единстве мира как должного. Шаман формировал мировоззрение у соплеменников и создавал такие нормативно-регулятивные условия общественного развития, которые сами по себе не могли бы появиться. Это наглядно проявляется во всевозможных табу (много примеров см. у Дж. Фрэзера [10,с.230]).

Взгляды шамана были более прогрессивными по сравнению с соплеменниками. Вводя свои законы, шаман был выразителем зачастую еще не осознанных племенем социальных смыслов. Причем, на эти смыслы накладывался отпечаток его мудрости, практических знаний, опыт и самое главное - признаваемое за ним умение получать информацию от так называемых трансцендентных существ (если он не будет обладать такой способностью, то люди могут сомневаться в нем, и он долго не удержится у власти).

Шамана считали избранником богов, который возвещал народу услышанное (будто бы из первых уст) от трансцендентных сущностей.

Это еще раз свидетельствует о том, что в шаманизме берет свое начало идея «личностного знания».

Таким образом, когда тайнознание было цельным знанием(более детально см. [5]), шаман в одном лице совмещал прорицателя, медиума, врача-знахаря и юриста. Изменение количественного соотношения между рациональным и иррациональным в познании не только способствовало появлению новых модификаций тайнознания, но и повлияло на формирование так называемой его специализации. Это напрямую связано с разделением труда и, как следствие, с изменением функций шамана (и тайнознания). Постепенно тайнознание как цельное знание трансформируется в разнообразные виды магии во главе со своим знатоком (или специалистом), но в более узком плане. Так впоследствии появились гадалки, колдуны, астрологи и т.д. Однако выделить в чистом виде какой-либо вид магии бывает очень сложно в силу того, что нет в наличии всех определяющих компонентов только магии или только обрядов. Поэтому многие виды магии носят условное название. Однако функции тайнознания неразрывно связаны с разнообразными видами магии. Таким образом, на первых этапах первобытного общества кроме познавательных функций, таких как прогностическая и разъяснительная, формируются социально-регулятивные (императивная, охранная, воспитательная), целительская, а также мировоззренческая, связанная с построением и корректированием картины мира, определением позиций человека в бытии, а также самопознанием. И, наконец, морально-психологическая функция, а именно: обоснование выбора ситуативного поведения, самоуправление и самоконцентрация. В процессе культурно-исторического развития все эти функции, сохраняя определенную приемственность, наполняются и новым содержанием.

Так в античный период прогностическая и разъяснительная (познавательная) функции неразрывно связаны с мистериями, оракулами, мистериософиями, с различными гадательно-предсказательными техниками, в том числе и магическими. Кроме этого большое влияние на формирование познавательных функций тайнознания сыграла Каббала и астрология, которые также усиливали социально-регулятивные и мировоззренческие функции тайнознания. В этой связи опираясь на разнообразные гадательно-предсказательные техники тайнознание, берет на себя психологическую или социально-психологическую функцию (а по содержанию - идеологическую), а также целительную.

В средневековой культуре, в связи с переходом от космоцентризма к теоцентризму, от мифопоэтической картины мира к религиозной функции тайнознания как бы претерпевают перерождение. Познание связано, в первую очередь, с познанием божественного, сверхъестественного, но не с помощью научно-обоснованных гипотез и теорем, а с помощью разъяснения важности памяти, традиций, устной передачи выученных на память текстов, гимнов, правил, канонов, образов. Целительская, социально-регулятивная, мировоззренческая функции теперь опирались непосредственно на веру, на духовные ориентиры поисков высших ценностей. Поэтому народная магия, астрология, алхимия, хиромантия, геомантия, авгульные науки не пользовались такой популярностью как в эпоху античности.

В эпоху Возрождения, благодаря секуляризации культуры, происходит и четко выраженная дифференциация функций тайнознания, которые теперь опираются на такие культурные модели как Наука, Религия, Магия, Астрология.

В Новое время в результате развития опытного естествознания, выработки идеалов научной рациональности, несовместимых с основополагающими способами продуцирования оккультного знания, и благодаря новому пониманию трансцендентного, разработанному И. Кантом, тайнознание постепенно уступает место науке в познании тайн природы и сосредотачивается на познании Бога как главной тайне, на проблемах человеческого самосовершенствования и разработке социальных проектов, направленных на совершенствование общества. В этой связи основными функциями тайнознания становятся воспитательная и социально-политическая.

На рубеже ХХ-ХХІ вв. тайнознание приобретает новую специфику, становясь все более синкретичным и эклектичным. Наиболее распространенным является сектантство, которое становится своеобразным взаимопроникновением тайнознания, науки, искусства, традиционной религии. К числу специфических черт тайнознания в современных условиях отнесены следующие:

1. Легальность и доступность для всех;

2. Коммерциали-зованность;

3. Манипулятивный характер;

4. Компьютеризированность;

5. Политизированность.

В этой связи сохраняются все функции тайнознания от первобытного периода до наших дней. Однако эти функции становятся более конкретно очерченными, что связано со специфическими чертами тайнознания в современных условиях.

Таким образом, краткое исследование функций тайнознания от первобытного периода до наших дней показывает, что эти функции не отмирают, а действительно сохраняют определенную преемственность, дополняются и наполняются новым содержанием. Характерно то, что на современном этапе развития науки и техники тайнознавцы и ученые стремятся к объединению общих усилий, направленных на поиски альтернативных путем объяснения многих сверхъестественных явлений, что приводит к легализации тайнознания, к широкомасштабным публичным обсуждениям различных феноменов, включая и сеть Интернета.

Список использованных источников

1. Басилов В. Н. Шаманство как ранняя форма мистицизма / В. Н. Басилов Вопросы научного атеизма. - М., 1989. - Вып. 38. - С. 94-108.

2. Бутинова М. С. Начатки знаний у папуасов Новой Гвинеи. Ежегодник музея истории религии и атеизма / М. С. Бутинова. - М.-Л. : Госиздат,1959-Т.

3. - 1959. - 422 с. Григоренко А. Ю. Сатана там правит бал. Критические очерки магии / А. Ю. Григоренко. - К. : Изд. Украина, 1991. - 302 с.

4. Гринева Н. В. Вера как культурно-исторический коррелятор. Тайнознание и мировоззрение / Н. В. Гриньова // Вісник Харк. нац. ун-ту ім. В. Н. Каразіна. Сер. Теорія культури і філософія науки. - 2003. - № 579-1. - С. 66-71.

5. Гринева Н. В. Тайнознание в социокультурных контекстах : специфика репрезентаций и интерпретационные возможности : [монография] / Н. В. Гринева. - Х. : Консум, 2005. - 272 с.

6. Гуревич П. С. Возражден ли мистицизм? / П. С. Гуревич. - М. : Изд. мист. лит., 1984. - 301 с.

7. Дэвид-Ниль А. Мистики и маги Тибета / А. Дэвид-Ниль. - М. : Дягилев центр, 1991. - 203 с.

8. Дэнгард К. Ходящие по огню / К. Дэнгард // За рубежом. - 1964. - № 48. - С. 10-31.

9. Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания / отв. ред. и сост. И. Т. Касавин. - М.: Политиздат, 1990. - 464 с.

10. Законы XII -ти таблиц. VIII 8 8б 18 // Хрестоматия по истории древнего мира. - М., 1953. - Т.3. - С. 11-135.

11. Леви Э. Ритуал трансцендентальной магии / Элифас Леви ; [пер. О. О. Чистякова, Е. А. Долюх]. - М. : REFL - book, 1995. - 298 с. - (Библиотека эзотерической литературы).

12. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление / Л. Леви - Брюль ; [пер. с фр. П. Арискина]. - М. : Атеист, 1930. - 340 с.

13. Леви-Строс К. Первобытное мышление / К. Леви-Строс ; [пер. с фр., вступ. ст. и примеч. А. Б. Островского]. - М. : Республика, 1994. - 384 с. - (Мысли ХХ века).

14. Леви-Строс К. Структурная антропология / К. Леви-Строс ; [пер. с фр. под ред. и с примеч. В. В. Иванова ; редкол. сер.: Ю. В. Бромлей и др. ]. - М. : Наука, 1983. - 536 с. - (Этнографическая библиотека).

15. Мосс М. Социальные функции священного / М. Мосс. - СПб. : Евразия, 2000. - 448 с.

16. Моуэт Ф. Люди оленьего края / Фарли Мак-Гилл Моуэт. - М. : Изд. иностр. лит., 1963. - 316 с.

17. Найдыш В. М. Тайна как феномен культуры / В. М. Найдыш // Человек. - 1999. - № 2. - С. 85-102.

18. Наука и квазинаучные формы культуры : [монография] / [отв. ред. Найдыш В. М.]. - М. : СигналЪ, 1999. - 308 с.

19. Павловские клинические среды : в 3-х т. - М. - Л. : Изд-во АН СССР, 1954-1957-Т. 1. - 1954. - 185с

20. Савастьянова М.В. Перспективы человека разумного: эволюция или адоптация? / М.В. Савостьянова. - К.: Парапан, 2005. - 168 с.

21. Токарев С. А. Сущность и происхождение магии / С. А. Токарев // Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. - М., 1952. - С. 5-95.

22. Шаманизм. По ту сторону. - Минск: Плопресс, 2003. - 416 с.

23. Tugendhat E. Die anthropologische Wurzel der Mystik / E. Tugendhat // Information Philosophie. - 2007. - № 2. - S. 7-17.

Размещено на Allbest.ru