Современные течения и школы теологии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Современные течения и школы теологии

Современная теология: богословские школы и течения и их представители.

Отрасли (дисциплины) богословия:

Фундаментальное (теоретическое) или систематическое богословие:

триадология - учение о Святой Троице,

ангелология - учение об ангелах,

антропология - учение о человеке,

Хамартология - учение о грехе,

понерология - учение о зле,

христология - учение о природах и лице Иисуса Христа,

сотериология - учение о спасении,

экклезиология - учение о Церкви,

иконология - учение об иконе,

сакраментология - учение о таинствах,

эсхатология - учение о последних судьбах мира.

Догматическое богословие (догматика) - системная интерпретация догматов вероучения.

Апологетическое богословие (апологетика) - обоснование вероучения с помощью рациональных средств.

Сравнительное богословие - компаративный анализ базового вероучения с основоположениями других религий.

Пастырское богословие:

литургика - теория и практика богослужения,

гомилетика - теория и практика проповеднической деятельности,

катехитика - первоначальное учение о вере,

каноника - теория церковного права.

Нравственное богословие - учение Церкви о нравственном сознании и нравственном поведении человека.

Библейское богословие.

Библейское богословие (библеистика) - экзегетика, герменевтика, исагогика - методология истолкования библейских текстов.

Историческое богословие:

церковная археология - история церкви, история Библии и её истолкований и др.,

библейская история,

история Древней Церкви,

византология,

история поместных церквей,

история РПЦ,

Диалектическая теология К. Барта.

В начале 20 в. в протестантизме усилилось ортодоксальное направление, обвинявшее либеральную теологию в отступлении от вероучения. В США оформился так называемый фундаментализм (от выпускавшегося с 1912 г. издания «Основы»), который занял неприязненную позицию по отношению к модернизации христианства и потребовал принимать в качестве фундамента вероучения богодухновенность канонических книг Библии, учение о божественной природе Иисуса Христа, о его непорочном зачатии, искупительной жертве, телесном воскресении и втором пришествии. В 1919 г. была создана Всемирная христианская фундаменталистская ассоциация. Решающую роль в подрыве влияния либеральной теологии в Европе сыграла Первая мировая война, а в США - кризис 1929-1933 гг., которые показали утопизм исторического оптимизма, идеи гуманистического царства Божия на земле. В Европе, а затем и в США признание получает «теология кризиса», или «диалектическая теология», которая подчёркивает кризис, разрыв между откровением и естественным познанием и использует экзистенциальную диалектику Серена Кьеркегора, фиксирующую парадоксальные противоречия трагического индивидуального существования.

Создателем диалектической теологии был Карл Барт, швейцарский реформатский священник, профессор систематической теологии в германских университетах. За сопротивление вмешательству национал-социалистов в дела протестантской церкви, участие в основанном Мартином Нимёллером антифашистском движении Барт был выслан из Германии и с 1935 г. жил и работал в Базеле. Концепция Барта осуществляет на новом уровне возврат к протестантской ортодоксии, поэтому диалектическая теология обозначается часто также как неоортодоксия.

Ещё в 1919 г. Барт опубликовал «Послание к римлянам», в котором резко критиковал либеральную теологию и настаивал на том, что откровение принципиально противостоит всякой философии, естественной теологии и религии, являющейся продуктом стихийного мифотворчества и философского конструирования. Бог, подчёркивает Барт, настолько запределен, что человек вынужден постигать его откровение только в антиномиях и парадоксах, которые воспроизводят непреодолимую границу между человеком и Богом и кризис всех человеческих усилий. С конца 20-х годов Барт разрабатывает систему христианской теологии с целью определить, как божественное откровение входит в человеческую историю. Плодом этих трудов стала многотомная «Церковная догматика». Центром теологии, по Барту, является христология, только в Иисусе Христе постигается человеком бытие Бога и предопределение - божественный выбор рода человеческого как партнёра завета любви и боговоплощение в Иисусе. Мысль об абсолютной трансцендентности Бога доводится в теологии Барта до вывода о том, что ничто в мире не может быть признано божественным, ни один социальный институт и движение не могут приблизить мир к царству небесному. Вместе с тем бартианство не было призывом к пассивности. Христиане, подчёркивал Барт, должны занимать критическую и ответственную позицию, даваемую сознанием того, что всё подлежит суду Божию. Дистанция и оппозиция к грешному миру открывала возможность нравственной ответственности в политике, критики тоталитаризма и экстремизма.

Его философские идеи тесно сплетены с теологическими. Барт подверг ревизии теологию, какой она сложилась в истории и какой она предстала в XX в. Центральным пунктом этого пересмотра явился вопрос о том, как Бог одних людей предназначает к добру и святости, а других - к мукам ада (Erwahlung durch Gott). Человек, согласно Барту, не заслужил одобрения Бога. Напротив, Бог по праву дистанцируется от человека. Но в лице Иисуса Христа Бог берет на себя это неодобрение, в силу чего для всех людей все-таки открывается милость Божья. В ранний период творчества Барт акцентирует идею Бога-судьи. Отсюда - радикальное "Нет!" как главная идея его ранней теологии. В поздний период творчества Барт выдвигает на первый план идею милостивого, прощающего Бога. Отсюда - радикальное "Да!" в его поздней теологии. Но в обоих случаях решающая роль принадлежит суверенности Бога. Соответственно в ранний период творчества в диалектике Барта преобладает методология противопоставления, в поздний - методология примирения, опирающаяся на поиски соответствия между Богом и человеком.

В целом Барта считают "эксклюзивным" теологом Откровения. Это значит, что человек, согласно Барту, исключен из дела Бога. Отсюда - отрицание Бартом всякой "натуральной теологии". Она - ничтожное творение человека. Подобную же негативную оценку Барт дает философии, что не мешает ему пользоваться философскими понятиями, например, понятием "аналогия" - с тем, чтобы на место analogia entis, аналогии бытия, идущей от мира, поставить analogia fidei, или relationis, т.е. аналогию веры и отношения, исходящую от Бога.

Концепция демифологизации христианства Р. Бультмана

Рудольф Бультман (1884-1976), немецкий лютеранский теолог, профессор теологии Нового Завета в Марбурге, выступил в 20-е годы с позиций, близких к Барту, критиковал либеральных теологов за то, что они брали из евангельских сказаний только моральную проповедь Иисуса и игнорировали эсхатологию. Но уже в своей первой работе «История синоптической традиции», принимая во внимание критику новозаветных текстов, которая показала, что они включают заимствованные сказания различных народов и воспринимаются как фантастические мифы, Бультман подчёркивает, что главная задача теологии состоит в выявлении глубинного смысла этих сказаний. В 1942 г. в программном сочинении «Новый Завет и мифология» Бультман обрисовывает проблему демифологизации новозаветного благовестия и развивает идею в своих трудах «Теология Нового Завета», «Вера и понимание». Бультман испытал влияние М. Хайдеггера, согласно которому подлинное существование человека, экзистенция, не является выражением предзаданной ему природы, но создаётся в актах решения, выбора. Поэтому человека можно постичь только в свете некоторого отношения, предваряющего все прочие. По мнению Бультмана, это - отношение к Богу, которое проявляется в вопросе о Боге, заключённом в человеческом существовании. Бультман называл теологию «понятийным изложением определённой Богом экзистенции человека». Теология, подчёркивал он, неизбежно приобретает герменевтическую функцию и может говорить о Боге, только говоря одновременно о человеке. Подлинный смысл Евангелия, согласно Бультману, экзистенциален: он выявляет самопостижение человека в его отношении к бытию. Бультман рассматривает библейские сказания не как рассказы о подлинных событиях, но как способ трансляции человеку экзистенциального содержания и различает «миф» и «керигму». Керигма - это сущность христианского вероучения, слово Божие к человеку, которое можно усвоить только верой и которое имеет непреходящее значение. Демифологизация состоит тем самым в переводе библейских сказаний на язык современного человека.

В 1941 г. он выступил с программным докладом «Новый завет и мифология», в котором представления о космической, исторической, социально-осуществимой в этом мире эсхатологии были решительно отброшены как мифологические. Библейская и новозаветная эсхатология вместе с представлениями о трехэтажной вселенной, добрых и злых духах или о грядущем на облаках Сыне Человеческом - это, согласно Бультманну, лишь часть архаической картины мира, которая уже давно отжила свой век. Сохранять ей верность сегодня бессмысленно и невозможно. Бессмысленно, потому что в этой мифологической картине мира нет ничего специфически христианского: это просто космология донаучной эпохи. Невозможно, потому что никто не может принять картину мира актом воли, ибо картина мира уже определена для человека тем местом в истории, которое он занимает. Такое принятие было бы связано с отказом от мышления и могло бы привести только к своеобразной форме шизофрении и неискренности. Это означало бы, что в области веры и религии мы бы опирались на картину мира, которую отрицаем в своей повседневной жизни. Современная естественнонаучная картина мира не оставляет места для вмешательства Бога или дьявола и его демонов в ход истории. Ход истории рассматривается как непрерывное, неразрушимое единство, которое замкнуто, целостно и завершено в самом себе. Именно непрерывность и взаимосвязанность исторического процесса и дает право говорить об ответственности человека перед историей. Во всяком случае, ход истории в современном его понимании опроверг мифологическую эсхатологию. Мир по-прежнему стоит на своем месте, второго пришествия не произошло, поколение первых христиан умерло с той же естественной необходимостью, с какой умирали люди до них и после них. История не пришла к концу и, как знает каждый школьник, она и дальше будет продолжаться. Даже если мы и допускаем, что мир, в котором мы живем, придет к концу во времени (например, в результате ядерной войны), то мы знаем, что этот конец примет форму естественной катастрофы, а не мифического события, вроде того, что ожидает Новый Завет. И если мы объясняем второе пришествие в терминах современной научной теории и пытаемся согласовать его, скажем, с угрозой ядерной катастрофы, то мы тем самым занимаемся все той же - хотя и не сознательной! - критикой мифологии Нового Завета. Это вовсе не означает, оговаривается Бультманн, ни редуцирования, ни вычитания христианской мифологии в современном христианстве. Мифология Нового Завета должна быть не отброшена, но экзистенциально интерпретирована. Миф нуждается не в космологическом, а экзистенциальном толковании - только так он может рассказать нам о специфической действительности человека, о его самопонимании перед лицом трансцендентного и, таким образом, поставить перед решением в пользу подлинного иди неподлинного существования. Так, христианская эсхатология, но Бультманну,- это экзистенциальное событие, совершающееся здесь и сейчас в самом акте веры отдельного человека. Своим выбором, решением, своим «да» он вступает в осуществленность ожидаемого «еще не». Возвещая свою веру, он реализует конец власти мира сего и его ценностей. Ибо для того, кто действительно верит в абсолютную суверенность Бога, мир уже подвергся суду, его конец уже наступил, и всякие мыслимые и немыслимые космические катастрофы ничего не в состоянии к этому добавить.

«Теология надежды» Ю. Мольтмана

Эрнст Блох разрабатывал эсхатологическую «теологию надежды», соединяя представление о неотчуждённом цельном человеке с философским и социологическим анализом существования человека, истории как движения к совершенному будущему, которое входит в настоящее, определяет его и предвосхищается в надежде. Теологическую модификацию этого учения Блоха представляют работы Юргена Мольтмана, немецкого реформатского богослова, профессора систематической теологии в Тюбингене. В книге «Теология надежды» он утверждает, что надежда на спасение оказывает сильнейшее влияние на восприятие человеком реальности. С ней связана, по Мольтману, историчность человека. Мольтман подчёркивает политический аспект эсхатологии, освободительную функцию надежды в истории. Поэтому его теология надежды рассматривается и как разновидность политической теологии. Революция, освободительное движение угнетенных слоёв общества и народов понимаются им как возможные конкретные манифестации эсхатологической революции. Мольтман говорил о сходстве между эсхатологической миссией христиан и революционными движениями в истории и указывал на «социализацию человечества» в качестве аспекта христианской надежды на спасение, наряду со справедливостью, гуманизацией человека и миром всего творения. В 1967 г. Мольтман оценил социализм в качестве несовершенной фазы революционного процесса освобождения человека, а в 1972 г. в работе «Распятый Бог» он назвал социализм «символом освобождения человека из дьявольского круга бедности».

Правильно понять историческую реальность и открыть в надежде путь к преобразованию общества помогает, по мнению Мольтмана, учение о страдании Бога вместе со всем страждущим человечеством. «Вопль о свободе, - писал Мольтман в 1977 г. в статье «Вера в божье освобождение», - несётся не только от человечества, это также и собственный вопль Божий. В стенаниях голодных, в мучениях узников, в безмолвном умирании природы стенает, голодает и воздыхает сам Дух Божий». Представляя Бога источником надежды и свободы человека, изображая его становящимся и развивающимся на пути к свободе через страдания, Мольтман сводит социальную проблематику к богословской. Грех оценивается Мольтманом как отчуждение человека от его богозданной сущности; по мнению Мольтмана, грех выражается в глубоко укоренённом изначальном страхе, который делает людей агрессивными. Проистекающий из греха страх является источником всех страданий людей в условиях патриархата, капитализма, тоталитаризма и нигилизма. Освобождение понимается Мольтманом как духовное, нравственное преображение человека. «Свобода как завершённый процесс освобождения, - утверждает Мольтман, - является для христиан надеждой, эсхатологической целью первого творения Божия». Эти идеи проводятся Ю. Мольтманом и в его работе «Человек. Христианская антропология в конфликтах современности».

В последующих работах - «Триединство и Царство Божие», «Бог в творении» и др. Мольтман стремится ориентировать теологию на жизненную практику человека, экологическую и культурную проблематику. Будущее, проистекающее из свободы Бога, по мнению Мольтмана, изменит и трансформирует природу самого человека и весь мир. Новое является чудом, продолжающимся творением из ничего. Мольтман называет будущее «новой парадигмой трансценденции». В теологии Мольтмана человек, живущий в надежде христианской веры, предстаёт как счастливое, играющее существо, которое уже сейчас может в предвосхищении пережить совершенное, освобождённое от отчуждения состояние. Праздник ещё не рай, но надежда на спасение, и эта надежда переживается уже сейчас как радость и полнота бытия. Христианская надежда помогает, по Мольтману, уже в этой земной жизни предвосхитить полноценное человеческое существование в эсхатологическом Царстве Божьем.

Теология «освобождения»

В это понятие входит целый ряд богословских направлений. Прежде всего, это, так называемая, «блак теолоджи» (black theology). Это теология темнокожего населения нашей земли. Второе, это феминистская теология (теология женского населения Земли). И третье, это теология стран третьего мира.

Что объединяет все эти направления богословской мысли?

Во-первых, все они считают, что основная проблема человека - это угнетение, порабощение, эксплуатация слабых сильными. И потому спасение понимается как освобождение от угнетения, от рабства, от порабощения, от эксплуатации. Все эти виды богословской мысли возникли на волне либерализма. Уже изначально чувствуется приземленность подобной позиции. Здесь явно видна попытка решить проблему спасения человека самим человеком, его участием в социальных вопросах. Другими словами, проблема спасения рассматривается только на горизонтальном уровне. Мы решим наши социальные проблемы и, тем самым, построим Царствие Божие на Земле.

Представители этого направления считают, что их позиция находит очень серьезное библейское обоснование. Если бросить взгляд на историю народа Божия, то мы видим, что народ Божий всегда был гоним, он всегда был в рабстве. Сначала, это Египетское рабство, потом порабощение ассирийцами, вавилонянами, филистимлянами. Народ Божий всегда боролся за свое освобождение, боролся против угнетателей и поработителей. Спасение - это избавление от ига порабощения, вот почему книга Исход - самая любимая книга представителей этого направления.

Или возьмите социальный состав церкви. Апостол Павел в 1-Кор. 1:26-28 подчеркивает: «...и немощное мира сего избрал Бог, чтобы посрамить сильное». То есть, эти богословы хотят сказать, что народ Божий - это люди, которые всегда были в презрении и поношении. Это люди не знатные, не великие, это «не мудрые мира сего». Это люди, которые призваны освободиться от угнетения, от порабощения со стороны богатых, великих, мудрых. Вот так понимается спасение, спасение, как освобождение. Библия не рассматривается представителями этого направления, как универсальный источник истины. Библия - это просто собрание историй, описывающих попытки народа Божия освободиться от ига, от порабощения, от угнетения. Спасение представителями этой школы не понимается, как, скажем, жизнь после смерти, как нечто будущее, выходящее за рамки этой земли. Спасение понимается, как установление Царства Божьего здесь на земле, установление равенства и справедливости между людьми.

Одним из ведущих представителей этого направления в современной теологии и сотериологии является Gustavo Guterierreз. Латино-американец, римско-католический священник и богослов, он выразил эти идеи в своей знаменитой книге «Теология освобождения» (1973). Вот примерно, как звучат эти идеи в устах другого католического священника Кардонеля, который в 1968 году, выступая в Париже говорил: «только революционной волей и в революционном действии Бог ныне присутствует и действует среди нас. Дело в том, чтобы все довести до конца, чтобы сделать эту землю окончательно обитаемой для нас. Мы не идем по направлению к другому миру. Нет неба, нет потустороннего, нет ничего иного, а только полное углубление того, что уже есть».

Следующее направление - экзистенциальная теология.

Богословие двадцатого столетия находится под очень сильным влиянием экзистенциальной философии. Представители этой философии смещают акценты с попыток постичь суть вещей на человека и его существование. Главное в философских исканиях экзистенциалистов - это не стремление постичь суть вещей, а понять существование человека, понять человека. То есть, все акценты смещены на человека, это первое. Второе, экзистенциальная философия пытается понять смысл жизни и существования человека. И третий, очень важный момент - это подчеркивание элемента свободы каждой человеческой личности.

Ярким примером влияния экзистенциальной философии на христианскую теологию является Рудольф Бультман, известный немецкий протестантский богослов, профессор Марбургского университета. Он находился под влиянием философа-экзистенциалиста Мартина Хайдеггера который также преподавал в Марбургском университете. Рудольф Бультман заимствует у него теорию об аутентичном или подлинном и не аутентичном, не подлинном существовании человека. В чем это проявляется?

Согласно Хайдеггеру, как и всей философии экзистенциализма, человек, в отличие от других существ, обладает свободой выбора. Природа человека заключается в том, что он выбирает. Человек постоянно стоит перед проблемой выбора. И это накладывает на него определенный отпечаток. Человек находится постоянно в состоянии тревоги.

Известный писатель- экзистенциалист Жан Поль Сартр называл это состояние мукой. Человек находится в постоянном страхе, ему приходится выбирать и он не знает последствий своего выбора. Если человек смиряется со своим существованием и перестает делать выбор, то есть живет в какой-то общей струе, со старыми понятиями, традиционными подходами, одним словом отказывается от выбора, это означает, что он отказывается от своего предназначения. Он живет не аутентично, ведет не настоящую жизнь, не подлинную жизнь. Человек призван к реализации себя, к творческому осознанию себя. Он должен постоянно выбирать, это и есть аутентичное состояние.

Бультман, как христианин, эти категории (аутентичного и не аутентичного существования) переводит на христианское основание и говорит о том, что наша не аутентичность, не подлинность заключается в том, что мы выбираем не то, что угодно Богу. Когда человек пытается реализовать себя, бороться за свое счастье, за свою безопасность, когда он пытается преодолеть в себе чувство тревоги, страха, он все равно движим эгоистичными интересами, он думает о себе. Подобное существование не может быть аутентичным. Даже тогда, когда человек пытается себя реализовать, проявляет себя творчески в этой жизни, но без Бога, он все равно живет не аутентично, не по-настоящему. "Аутентичное, - заявляет Бультман, - возможно только в Боге. Только Евангелие раскрывает истинную природу человека и его предназначение".

Итак, спасение для Бультмана - это переход от не подлинного, не аутентичного существования к аутентичному, к осознанию своего истинного «Я» в Иисусе Христе. В связи с подобным пониманием спасения, я хотел бы показать как это отражается на понимании миссии, совершенной Иисусом Христом. Бультман верил в Иисуса Христа, но он верил в Него, как в человека, как в историческую личность. Описание евангельских событий не следует пониимать буквально. Почти все евангельские сюжеты - это мифы, сложившиеся в раннехристианской общине.

В связи с подобным пониманием спасения, я бы хотел отметить принцип, который предложил Рудольф Бультман, принцип толкования Священного Писания, который известен как «демифологизация». В своей известной книге «Керигма и миф» (керигма - это греческое слово, которое означает «весть») Бультман говорит о том, что Библия не утверждает какую-то объективную истину в отрыве от нашего существования и все, что написано в Библии, мы должны рассматривать в контексте человека, его существования. То есть Библия - это чисто человеческий документ. Речь не идет о каком-то вдохновении, о том, что Бог каким-то образом влиял на сознание людей, пророков, которые записали волю Божью. Библия - это древнейший памятник литературы наравне со многими другими. Это классическая либеральная позиция. И потому, заявляет Бультман, целый ряд моментов в жизни и служении Иисуса Христа, мы должны освободить от той мифической оболочки, в которую последователи Иисуса Христа, его ученики, заключили все эти события. Например, крестная смерть Сына Божия. Бультман говорит, что идея о том, будто бы один умер за всех, это миф, который сложился в раннехристианской общине. Мы не можем понимать смерть Сына Божия, как смерть за нас, как заместительную жертву. Это миф. Значение вести о кресте в том, говорит Бультман, что мы должны умереть для себя, для своих попыток самим решить свои проблемы. Текст Гал. 2:20 показывает, как нам нужно понимать смерть Сына Божия на кресте. « И уже не я живу, но живет во мне Христос....». Я умер для себя, для своих эгоистичных желаний и попыток утвердить себя, и теперь во мне живет Христос. Вот так мы понимаем смерть Иисуса Христа, говорит Бультман. Или воскресение Иисуса Христа, буквальное и реальное. Это тоже миф, который придумали ученики. Мы должны очистить от мифа эту часть евангельского повествования и понимать воскресение, как наше собственное воскресение, когда мы полагаемся верою на Бога (Римл. 6:11). Будучи мертвы по преступлениям нашим, мы оживаем верою во Христа. Только во свете нашего собственного опыта следует рассматривать вопрос о воскресении. Вот так Бультман, как представитель экзистенциальной теологии, одного из либеральных направлений в современной христианской теологии, понимает спасение.

Подводя итог, следует сказать, что спасение теологами экзистенциальной школы понимается не как оправдание или искупление, не как внутреннее перерождение, «рождение свыше», не как будущая вечная жизнь, а просто как радикальное изменение в существовании человека (Existence, означает «существование». Отсюда и название самой этой школы экзистенциальной философии). Это переход от не аутентичного существования к аутентичному. Иисус Христос - единственный, Кто жил аутентичной жизнью, подлинной жизнью. Он для нас - нравственный эталон.

Очень близка к подобному пониманию спасения другая школа - это секулярная теология.

Секулярный буквально означает мирской, светский. Хотя непонятно, как наука о Боге может быть светской? Тем не менее, именно эта теология определяет сегодня сотериологическую позицию очень многих христиан. Вы, наверное, знаете, что в последние два столетия, начиная с эпохи Просвещения, произошла серьезная переориентация человека от Бога к человеку. Что способствовало этому?

Конечно же, этому способствовала научно-техническая революция, попытка научно объяснить свое происхождение, происхождение жизни. Этому способствовало и то, что человек постепенно научился быть независимым от стихий природы. Если, скажем, во времена древнего Израильского народа Анна была вынуждена идти в храм и молиться о рождении сына, то сегодня медицина пытается решить проблему бесплодия путем искусственного оплодотворения.

Современному человеку кажется, что в своей жизни он спокойно может обойтись без Бога. Бог ему уже не нужен. Человек как бы вырос, стал взрослым и больше не нуждается в Боге. Человек стал секулярным. Это не означает, что человек стал атеистом в своем мировоззрении - нет. Он верит в существование Бога, но Богу просто нет места в его жизни. Человек не нуждается в Нем, поэтому многие, сегодня говорят, что мы живем в постхристианскую эпоху.

Многие страны Европы, о которых раньше можно было говорить, как о христианских, или протестантских, сегодня это секулярные страны. Религией люди больше не интересуются. Принадлежность к церкви стала формальной. Как церковь реагирует на секуляризм? Хочу отметить здесь два вида реакции. Поначалу, церковь конечно же выступила против секуляризма. Церковь говорила о несовместимости христианства и секуляризма, пыталась противостоять секулярным тенденциям, постоянно подчеркивая, что гуманизм, несмотря на то, что подчеркивает ценность человека, человеческих качеств, все равно не может ответить на все наши вопросы, не может решить все наши проблемы. Есть проблемы, которые может решить только христианство. Это первый подход, который демонстрирует несовместимость христианства и секуляризма.

В последнее время, точнее, во второй половине двадцатого века, стала утверждаться другая позиция: секуляризм и христианство примеримы. Ряд богословов говорят, что секуляризм - это зрелое выражение христианской веры. Одним из самых ярких представителей подобных идей является немецкий богослов либеральной школы, известный своей мученической кончиной в застенках гестапо - Дитрих Бонхоффер. Дитрих в своих, известных письмах из тюремной камеры выдвинул такое понятие как «безрелигиозное христианство». Он говорит о "повзрослении" человечества, которое заключается в его независимости от Бога. И он сравнивает это с семьей, с мудрыми родителями. Подобно тому, как родители, воспитав детей, перестают контролировать каждый их шаг, предоставляют свободу своим детям - и в этом заключается как бы определенная родительская мудрость, - точно также и Бог: он не держит нас постоянно в каких-то рамках, Он предоставляет нам свободу. Сегодня человечество уже как бы выросло и не нуждается в Его опеке, как это было в прошлом. Сегодня человек должен почувствовать эту свободу и независимость от Бога. Бонхоффер говорит о том, что «быть христианином, не значит быть религиозным человеком, это значит быть просто зрелым человеком». Секулярный человек - это христианин, который не осознает себя христианином. Он говорит о том, что не нужно секулярного человека делать христианином, он уже христианин. Освобождение от зависимости от Бога - это, своего рода, дар Божий, заявляет Бонхоффер.

Бонхоффер выступил против понимания спасения, как личного опыта с Богом, выступил против личностного аспекта христианской веры и понимания спасения, как внутреннего духовного опыта. Бога нет, как трансцендентного существа. Бога нет ни в богослужениях, ни в личных молитвах. Бог - в движении за гражданские права, Он в социальном движении. И только когда мы участвуем в борьбе за социальную справедливость, мы, тем самым исповедуем Бога, и, таким образом, решаем проблему своего спасения.

Итак, подводя итог секулярному пониманию спасения, мы говорим, что секулярная теология отрицает традиционное понимание спасения, как отказ от греха, как принятие сверхъестественной благодати Божьей, и утверждает спасение не через религию, а от религии.

Реализация своих способностей, утверждение своей независимости от Бога, «возмужание», самоутверждение, вовлеченность в этот мир - вот, что есть истинное значение спасения.

Вот так понимает спасение секулярная теология.

Современная римско-католическая теология

Традиционно теология римско-католической церкви была единой и монолитной, но после второго Ватиканского собора (1962 - 1965) происходит значительное расслоение в понимании спасения богословами римско-католической церкви. Римско-католическая церковь веками утверждала, что спасения вне церкви нет. Только церковь есть единственный канал передачи Божьей благодати через таинства. Следовательно, находящиеся вне церкви, вне благодати Божьей, должны погибнуть. Только церковь обладает этим исключительным правом передавать Божью благодать людям.

Известный католический богослов, Карл Ранер, бросил вызов подобному пониманию спасения. Эту же позицию фактически занял и второй Ватиканский собор, который сделал утверждение, что церковь не имеет исключительного права на передачу спасения. Благодать Божия присутствует и вне римско-католической церкви. Она присутствует в природе, в людях. Можно найти доброе и в других религиях, не только в христианских. Согласно позиции второго Ватиканского собора, народ Божий не ограничен только видимой, иерархической церковью.

Есть три категории народа Божия:

истинные католики, которые являются членами римско-католической церкви;

другие христиане (протестанты, православные...), они тоже имеют право на спасение;

не христиане (мусульмане, буддисты...). Карл Ранер называет их «анонимными» христианами. Они тоже имеют благодать Божию и имеют право на спасение.

Удивительно, как изменилось представление римо-католической церкви о спасении по сравнению с временем Реформации. Когда Мартин Лютер, Кальвин, Цвингли выступили против римско-католической церкви, церковь понимала спасение, как эксклюзивное право римско-католической церкви. Т.е. разрыв с церковью автоматически означал вечную погибель, т.к. вне церкви спасения нет. Сегодня эта, бывшая некогда нетерпимой церковь, после второго Ватиканского собора, меняет свое отношение не только к другим христианам, но вообще ко всем верующим и смотрит на тех же протестантов не как на еретиков, а как на своих братьев и сестер, которые находятся в дочерних церквах и которые тоже могут быть спасены.

Евангелическая теология

Понимание спасения евангеликалами. Что такое евангелическая теология, и кто такие евангеликалы? В середине XIX столетия, в самый разгар либеральных тенденций, расцвета либеральных школ, возникает реакция определенной части христиан на проникновение в христианскую церковь либерализма. Эта реакция проявлялась прежде всего в возврате традиционного понимания Священного писания как Слова Божия, как Божественного откровения, а также к традиционному пониманию спасения как восстановления разорванных по причине греха отношений человека с Богом. Т.е. возврат назад к вертикальной плоскости. Это движение было названо евангелическим. В него вошли представители самых разных протестантских церквей. Во время формирования этого движения адвентистская церковь только зарождалась. В своем отношении к Слову Божьему и ко спасению наша церковь ближе к евангеликальской позиции, то есть к консервативной. Хотя мы не во всем согласны с ними.

Евангеликалы очень серьезно относятся к проблеме греха. Они понимают грех не так как либералы, (т.е. как проблему в горизонтальном измерении, проблему взаимоотношений между людьми, проблему угнетения, порабощения, эксплуатации и т.д.), а как разрыв отношений человека с Богом. Т.е. это очень серьезное отношение ко греху. Смерть понимается как следствие греха. Как результат грехопадения, у человека отмечается постоянная склонность ко греху. Человек по природе своей грешен и добрым быть просто не может, и поэтому все человеческие проекты (гуманистические по сути своей) направленные на решение проблем, желание построить на Земле рай - утопические и обречены на провал. Единственное спасение от греха и его последствий - это Иисус Христос. Спасение евангеликалами мыслится как оправдание. Бог оправдывает нас в Сыне своем, Иисусе Христе. Он объявляет нас, грешников, праведными и усыновляет нас, возвращает в лоно своей семьи такими какие мы есть. И это Божие оправдание мы принимаем верой. И веры достаточно для нашего спасения.

Современная православная теология

христианство теология богословие

Поскольку мы живем в православной культуре, нам необходимо познакомиться и с сотериологическими тенденциями, преобладающими в современной православной теологии. Следует сказать, что до последнего времени, до начала столетия, в православии преобладали те же черты, и те же мотивы в понимании спасения, что и в западной сотериологии. И хотя мы не можем уравнивать понимание спасения Восточной церковью с протестантской или католической позициями, тем не менее было очень много общего в понимании спасения православными богословами начиная с падения Константинополя в XV в., когда православная церковь, находясь на территории турков не могла уже свободно существовать и развиваться. Идеологически она вынуждена была питаться за счет Западной теологии, тем самым усвоив схему юридического понимания спасения, т.е. понимания спасения как оправдания и искупления. Нельзя сказать, что эта система не является библейской: Священное Писание говорит об оправдании и об искуплении. Священное Писание использует эти категории для объяснения того, что происходит с человеком при его спасении. Но тем не менее еще в прошлом и особенно в наше время целый ряд православных богословов стали подчеркивать то, что подобный взгляд на спасение ограничен, недостаточен. И ограниченность эта обуславливается подчеркиванием лишь негативного аспекта спасения, т.е. этот взгляд показывает как решается проблема греха, но ничего не говорит о том, что происходит дальше. Спасение обязательно должно включать в себя не только элемент оправдания и искупления человека, но и позитивный аспект: что происходит с человеком дальше - последующее возрастание человека в Боге, приближение его к Богу, его единение с Богом и т.д. Одним словом, они стараются расширить понимание спасения и говорят, что до пленения православного богословия западным мышлением (Флоровский), православная церковь понимала спасение шире и вот сейчас они пытаются использовать так называемый неопатристический синтез, (возврат назад к творениям святых отцов церкви, к прошлому), чтобы предложить более сбалансированную сотериологическую схему, которая была бы лишена недостатков узкого, по их мнению, юридического понимания спасения.

Известный православный богослов, бывший митрополит и патриарх Московский и всея Руси, Сергий Страгородский в 1898 в Казанском университете в своей магистерской диссертации под названием “Православное учение о спасении” подверг резкой критике западную схему спасения понимаемого лишь как юридическое оправдание. Но интересно то, что в этой диссертации не предлагалась какая-то другая альтернатива.

Последующее поколение православных богословов, таких как Иоанн Мейендорфф, проживавший и преподававший в православной семинарии в Америке, Владимир Лосский - русский богослов, также проживший почти всю жизнь на западе (Франция), Георгий Флоровский, русский богослов, Христос Янарас - современный греческий богослов, Джон Жижоулас - редставитель греческо-православной церкви - выражают сотериологическую позицию православной церкви в одном понятии, которое по-гречески называется теозис или, по-русски, “обожение” человека. Это понятие включает в себя не только элемент оправдания, но и элемент внутреннего преобразования человека. Человек в процессе спасения становится как Бог, он уподобляется Богу.

Православные богословы любят повторять выражение, заимствованное у Афанасия Великого и касающееся тайны боговоплощения, “Бог очеловечился для того, чтобы человек мог обожиться”.

Размещено на Allbest.ru