Учение об отношениях Церкви и государства в рамках обсуждения данного вопроса на Поместном Соборе 1917-1918 годов

По мнению профессора протоиерея В. Цыпина: «Эти определения составили настоящий кодекс Русской Православной Церкви, заменивший «Духовный регламент», «Устав Духовной Консистории» и целый ряд более частных актов Синодальной эпохи. В решении вопросов всей церковной жизни на основе строгой верности православному вероучению, на основе канонической правды Поместный Собор обнаружил незамутненность соборного разума Церкви. Канонические определения Собора послужили для Русской Православной Церкви на ее многотрудном пути твердой опорой и безошибочным духовным ориентиром в решении крайне сложных проблем, которые в изобилии ставила перед ней в последствии жизнь». Однако, не смотря на глобальные преобразования в области церковного управления, многие из этих «Определений» осуществить не удалось из-за неблагоприятных условий. С приходом к власти большевиков и образованием СССР Русская Церковь столкнулась с рядом трудностей. Времена относительного спокойствия сменились бурей поэтапных гонений на Православную Церковь и широкой атеистической пропагандой. Представителям церковного управления пришлось искать «общий язык» с новым правительством, но это было довольно сложно, так как безбожные власти смотрели на Церковь как на враждебный для нового социально-государственного строя пережиток капитализма и оплот российской монархии. «На Церковь так же смотрели, как на источник беспрепятственного наполнения государственной казны, - пишет русский церковный историк М. В. Шкаровский. - В 1919 году начались внешнеторговые операции со спекуляцией ценностями в том числе церковными…».

13 (26) ноября Собор приступил к обсуждению доклада о правовом положении Церкви в государстве. По поручению Собора профессор С. Н. Булгаков составил Декларацию об отношениях Церкви и государства, которая предваряла «Определение о правовом положении Церкви в государстве». В ней требование о полном отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, «чтобы солнце не светило, а огонь не согревал. "Церковь по внутреннему закону своего бытия не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами. В частности, и государственность она ищет исполнять своим духом, претворять ее по своему образу". "И ныне,-- говорится далее в декларации,-- когда волею Провидения рушилось в России царское самодержавие, а на замену его идут новые государственные формы, православная Церковь не имеет суждения об этих формах со стороны их политической целесообразности, но она неизменно стоит на таком понимании власти, по которому всякая власть должна быть христианским служением... Как и встарь, православная Церковь считает себя призванной к господству в сердцах русского народа и желает, чтобы это выразилось и при государственном его самоопределении". Меры внешнего принуждения, насилующие религиозную совесть иноверцев, признаются в декларации несовместимыми с достоинством Церкви. Однако государство, если оно не захочет отрывать себя от духовных и исторических корней, само должно охранять первенствующее положение Православной Церкви в России. В соответствии с декларацией Собор принимает положения, в силу которых "Церковь должна быть в союзе с государством, но под условием своего свободного внутреннего самоопределения". Архиепископ Евлогий и член Собора А. В. Васильев предлагали слово "первенствующее" заменить более сильным словом "господствующее", но Собор сохранил формулировку, предложенную отделом.

Особое внимание было уделено вопросу о предполагавшемся в проекте "обязательном православии главы Российского государства и министра исповеданий". Собор принял предложение А. В. Васильева об обязательности исповедания православия не только для министра исповеданий, но и для министра просвещения и для заместителей обоих министров. Член Собора П. А. Россиев предлагал уточнить формулировку, введя определение "православные по рождению". Но мнение это, вполне понятное по обстоятельствам предреволюционной поры, когда православие принималось порой не в результате религиозного обращения, все-таки не вошло в положение по догматическим соображениям. Согласно православному вероучению, крещение взрослого столь же полно и совершенно, как и крещение младенца. Острый спор возник вокруг вопроса о предполагавшемся в проекте «Определения» обязательном Православии Главы государства и министра исповеданий. Член Собора профессор Н. Д. Кузнецов сделал резонное замечание: «В России провозглашена полная свобода совести и объявлено, что положение каждого гражданина в государстве... не зависит от принадлежности к тому или иному вероисповеданию и даже к религии вообще... Рассчитывать в этом деле на успех невозможно». Но предостережение это не было учтено.

Свое окончательное видение государственно-церковных отношений Собор сформулировал в своем определении «О правовом положении Православной Российской Церкви», принятом 2 декабря 1917 г. Оно было составлено буквально в повелительной к новой (советской) власти форме и начиналось такими словами: «Священный Собор Православной Российской Церкви признает, что для обеспечения свободы и независимости Православной Церкви в России, при изменившемся государственном строе, должны быть приняты Государством следующие основные положения...».

В окончательном виде определение Собора гласило: 1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское государство... 2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти. 3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя православной Церковью... равно и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы. 4. Государственные законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью... 6. Действия органов православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам, в судебно-административном и судебном порядке. 7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными. 8. Во всех случаях государственной жизни, в которых государство обращается к религии, преимуществом пользуется Православная Церковь. Последний пункт определения касался имущественных отношений. Все, что принадлежало "установлениям православной Церкви, не подлежит конфискации и отобранию, а самые установления не могут быть упразднены без согласия церковной власти". Отдельные статьи «Определения» носили анахронический характер, не соответствуя конституционным основам нового государства, новым государственно-правовым условиям, и не могли претвориться в жизнь. Однако в этом «Определении» содержится бесспорное положение о том, что в делах веры, своей внутренней жизни Церковь независима от государственной власти и руководствуется своим догматическим учением и канонами.

РПЦ предполагалось дать публично-правовой статус «первенствующей» в стране конфессии, обеспечить право на самоопределение и самоуправление, предоставить возможность законотворческой государственной деятельности (в тех случаях, когда постановления правительства затрагивали церковные интересы). Имущество РПЦ признавалось не подлежащим конфискации и обложению налогами, со стороны государства ожидалось получение ежегодных ассигнований в пределах церковных потребностей. Священнослужителей и штатных церковнослужителей предполагалось освободить от различных повинностей (в первую очередь от воинской), православный календарь возвести в ранг государственного, признать церковные праздники неприсутственными (выходными) днями, оставить за церковью право ведения метрических книг, обязательный характер преподавания Закона Божия для православных учащихся во всех образовательных учреждениях и проч. В целом концепция церковно-государственных отношений, выработанная Поместным собором, не учитывала наличие в государстве монарха - «внешнего епископа», «ктитора» церкви.

При этом один из пунктов соборного определения являлся буквально вызовом новой власти. Он гласил: «Глава Российского Государства, Министр Исповеданий и Министр Народного Просвещения и их товарищи (заместители) должны быть православными». При том, что глава сформированного 26 октября (8 ноября) 1917 г. советского правительства - Совета народных комиссаров В. И. Ульянов (Ленин) и нарком просвещения А. В. Луначарский были атеистами, а Министерства исповедания образовано не было, да и в планах учреждение его не предполагалось. В целом соборный проект напрямую шел вразрез с программой захватившей власть партии большевиков, в которой говорилось о необходимости отделения церкви от государства и школы от церкви. Буквально через несколько недель духовенство ожидали не намеченные им, а принципиально новые отношения с властью.

7 декабря 1917 г. Поместный собор принял определение, касающееся церковного управления: «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» (титул Синода был изменен: прежний перешел к патриарху). Этим двум органам, совместно с патриархом, было присвоено право управления церковными делами. Все они были подответственны перед периодически созываемыми Всероссийскими Поместными соборами, которым обязаны были представлять отчет о своей деятельности за междусоборный период. На следующий день, 8 декабря, на соборе было принято определение «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления». Согласно ему, решению Священного синода подлежали дела, преимущественно относящиеся к внутренней жизни РПЦ: вероучению, богослужению, церковному просвещению, церковному управлению и церковной дисциплине. И в частности: «высший надзор и попечение о нерушимом сохранении догматов веры и правильном их истолковании в смысле учения Православной Церкви; ...охранение текста Богослужебных книг, наблюдение за его исправлением и переводом». До революции же «верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры, блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния», как помазанник Божий, был император. К ведению Высшего церковного совета, согласно соборному определению, стали относиться внешние дела: церковной администрации, церковного хозяйства, школьно-просветительские, ревизии и контроля, а также юрисконсультские (ранее во многом исполнявшиеся обер-прокуратурой).

Таким образом, церковные полномочия царя в полной мере перешли к духовенству. По причине же того, что дом Романовых фактически не отрекался от престола (о чем подробно уже говорилось), то можно утверждать, что это был не «естественный» переход церковных прав царя к духовенству, а едва ли не насильственное изъятие, осуществленное под прикрытием революционных светских властей. Иными словами, на Поместном соборе духовенством было осуществлено юридическое «изъятие» в пользу высших органов церковной власти прерогатив императора в области церковно- правительственного управления (юрисдикции), охраны вероучения и контроля за церковным благочинием.

С особой остротой на Соборе обсуждалась инструкция Наркомата юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства». Согласно этой инструкции духовенство лишалось всех прав по управлению церковным имуществом. Единственно законным органом, имеющим право на получение от государства в аренду церковных зданий и прочего церковного имущества, были объявлены группы мирян, - состоящие не менее, чем из 20 человек - «двадцатки». Участники Собора были обеспокоены тем, что передача всех прав мирянам приведет к проникновению в церковные общины атеистов, деятельность которых будет направлена на разложение Церкви изнутри. Такого рода опасения были рассеяны выступлением митрополита Сергия, только что вернувшегося из поездки в свою Владимирскую епархию. Выступая на заседании Собора, он обратил всеобщее внимание на то, что в условиях разворачивающихся гонений только преданные Матери-Церкви миряне согласятся взять у государства храм на свою ответственность. «Члены «двадцаток», - говорил владыка, - будут первыми, кто примет на себя удар безбожной власти». Митрополит Сергий призвал епископов вместо бесконечных словопрений на Соборе отправиться в свои епархии и заняться выработкой местных инструкций по применению новых законов.

К сожалению, гонения, секуляризация, церковные расколы, всяческие выпады против Русской Православной Церкви, спровоцированные Советской властью, не могли позволить Церкви развиваться в намеченном на Поместном Соборе 1917 - 1918 года русле.

3. Обращения и ходатайства Поместного Собора к советскому руководству

Первые декреты Советской власти были чисто демократическими: о рабочем контроле, о семье и браке, о бесплатном медицинском обслуживании, о страховании, об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. Уместно остановиться на послании Собора Российской Православной Церкви от 11 ноября 1917 г. Это послание начинается с оценки октябрьских событий и действий большевиков, пришедших к власти без значительного сопротивления. В послании говорится: «Одна часть войска и народа, обольщенная обещаниями всяких земных благ и скорого мира, восстала на другую часть». Собор дал оценку и действиям Советского государства по национализации земли: «Давно уже в русскую душу проникают севы антихристовы, и сердце народное отравляется учениями, ниспровергающими веру в Бога, насаждающими зависть, алчность, хищение чужого». Негативное отношение к национализации земли было легко объяснимо, если учесть тот факт, что после Октября было национализировано более 8 млн. десятин (8275 тыс.) церковной земли, именно такое количество, которое было секуляризовано Екатериной II в 1764 г. в пользу государства. В послании содержалось неприятие выхода России из войны с Германией. Правительство, объявившее о прекращении войны, объявлялось «изменниками Родины, которые чинят неслыханное предательство России и верных союзников наших».

Непонимание собственного народа зашло настолько далеко, что 19 января 1918 г. патриарх Тихон в послании к архипастырям и всем верным чадам Российской Православной Церкви не только проклял Советскую власть, но и призвал к открытому сопротивлению и организации Союза духовных бордов. При этом указывалось, что противостояние предстоит не мирное и не духовное: «А если нужно будет, и пострадать за дело Христово зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою». На фоне этого бескомпромиссного воззвания Декрет СНК об отделении Церкви от государства и школы от Церкви от 23 января 1918 г. выглядит весьма либеральным и мягкотелым. Он ввел Православную Церковь в рамки буржуазно-либеральных норм и гарантировал, что «каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются». Вводилась возможность замены (по решению суда), в силу религиозных воззрений, одной гражданской обязанности (несение воинской службы) на другую.

Опубликованный 23 января в газетах окончательный проект декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви», первоначально называвшийся «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» выглядел значительно серьёзнее, в нём уже не говорилось о золоте на митрах и клобуках и не отстаивалось право граждан на сжигание трупов, но именно он заложил основы будущего, почти бесправного положения Церкви, хотя и содержал целый ряд демократических положений, в том числе и о свободном исповедании любой религии. Однако в декрете были пункты, не связанные прямо с его основным смыслом: запрещение религиозным обществам владеть собственностью, лишение их прав юридического лица и национализация всего церковного имущества. Эти положения декрета шли в явном противоречии с принципом, что религия есть частное дело граждан, т.к. частные общества сохраняли свои права. Такое явление было вызвано в первую очередь идеологическими соображениями и по мысли авторов должны были приблизить полное отмирание религии в новом обществе. Декрет не предусматривал также переходного периода. «В распоряжении Церкви, таким образом, было очень мало времени на реорганизацию своих материальных средств на новых началах, да и очень мало возможностей стать на собственные ноги в материальном отношении, не имея никакого имущества и даже права владения им».

На своём заседании от 25 января Поместный Собор составил постановление, в котором говорилось: «1.Изданный Советом Народных Комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против неё гонения. 2.Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73 правилу святых апостол и 13 правилу VII Вселенского Собора).» Подобная деятельность Поместного собора значительно повлияла на обострение взаимоотношений Церкви и государства. Именно этот период отмечен значительным накалом непонимания в действиях двух сторон. Узнав о воззвании, В.И. Ленин дал поручение В.Д. Бонч-Бруевичу, возглавлявшему комитет по борьбе с погромами: «Сообщите ему (Тихону), что Советская власть не собирается надевать на его голову венец мученичества, но все те, кто буду распространять его произведения, будут арестовываться и предаваться суду...» В официальной прессе также появилось множество материалов направленных на дискредитацию священноначалия Русской Православной Церкви. Так, откровенное непонимание и нелояльность властей поставили Православную Церковь в тяжёлые правовые условия, ибо правительство смотрело на неё как на очаг контрреволюции.

Одновременно нарастало недовольство самой Церкви религиозной политикой новых властей не только в центре но и в провинциях. Так, на состоявшемся в феврале 1918 года «местном церковном соборе» в Красноярске было заявлено о несогласии с основными положениями декрета Совнаркома от 23 января. Сильное возмущение православного духовенства вызвало заявление Наркомюста, что в соответствии с декретом об отделении Церкви от государства имущество всех монастырей переходит в ведение Совдепов и потому они должны быть закрыты до «особого» распоряжения.

Недовольство вызвало и постановление Наркомпроса от 18 февраля 1918 года за подписью А.В. Луначарского о запрещении преподавания в школе религии. А уж тем более духовенство считало незаконным решение властей о закрытии духовных семинарий. По этому вопросу в апреле 1918 года Поместный собор направил в Совнарком специальное письмо, в котором отмечал, что подготовка священников - внутреннее дело самой церкви. Ответа на это письмо не было, так же как и на другое, направленное в СНК позднее, в мае 1918 года, по поводу закрытия женских епархиальных училищ.

На Соборе в Москве были выдвинуты предложения приступить к выработке нового декрета, определяющего деятельность Церкви в обществе. В состав комиссии предлагалось обязательно включить представителей духовенства и верующих. Для того чтобы выразить эти пожелания правительству, в начале февраля 1918 года в Петроград прибыла специальная депутация Всероссийского церковного собора в составе личного представителя патриарха профессора Московской Духовной Академии Н.Д. Кузнецова, А.Д. Самарина, крестьян Малыгина и Юрьева. Проведя в Совнаркоме определённое время, они были вынуждены вернуться, их никто не принял. Однако в марте того же года очередную делегацию Собора приняли представители СНК Курский, Елизаров, Бонч-Бруевич. Они заверили её, что все остальные декреты Совнаркома, касающиеся вопросов Церкви, будут разрабатываться непременно с участием представителей религиозных организаций. Такие же обещания Совнарком дал уполномоченным и других церквей и конфессий, обратившимся по подобному вопросу. 8 апреля 1918 года СНК принял решение об образовании в Наркомюсте комиссии по выработке инструкции по проведению отделения церкви от государства. В неё предписывалось включить представителей всех заинтересованных организаций, ведомств, компетентных лиц, но ничего не было сказано о необходимости привлечения для работы над проектами документов духовных лиц и верующих.

27 января 1918 г. Собор выпустил воззвание, где опять прозвучал призыв к сопротивлению: «Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание». Для всех этих документов характерна еще одна особенность: это отсутствие какой-либо критики предшествующего строя, более того, утверждалось, что «доселе Русь называлась святою». Причиной событий, сотрясавших Россию, назывались всенародные грехи. Открыто объявляя себя врагами Советской власти, высшее руководство Православной Церкви поставило под удар весь клир, поскольку с начала Гражданской войны духовенство расстреливалось по принципу принадлежности к организации, открыто заявившей о своей борьбе с новой властью еще в мирный период. Только поражение белых армий заставило патриарха Тихона выпустить послание от 8 октября 1919 г. с призывом о невмешательстве в политическую борьбу и подчинении Советской власти. В этом послании он писал, что Церковь «подпала под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению Советского строя». Если принять во внимание предыдущие послания, то говорить о «скрытой контрреволюции» не приходится, позиция была самая, что ни на есть открытая. К концу 1920 г. Гражданская война была закончена и большевики решили, что настало время, когда можно вплотную заняться воплощением уже своей, чисто марксистской, доктрины. Именно с этого момента начнется откат назад -- от народовластия к деспотическому режиму.

6 (19) апреля 19-18. г. Собор откликнулся на опасные случаи обращения некоторых православных (от епископов до мирян) для решения церковных дел к враждебной Церкви гражданской власти. Это был тревожный симптом, показывавший, что традиции подчинения Церкви государству оказывались живучими даже в условиях правления богоборческого правительства, не скрывавшего своих антиклерикальных настроений. Спустя несколько лет гражданские власти сами начнут активно участвовать в церковных делах, стремясь, по известному принципу, «разделять и властвовать». В 1918 г. этого еще не было. Однако опасность возможного «сотрудничества» людей Церкви с антихристианским «миром» Собор уже почувствовал. Именно поэтому его члены предлагали епископа, противящегося высшей церковной власти и обращающегося за содействием к власти гражданской, или священнослужителя, а также низших клириков, противящихся своему епархиальному архиерею, находящемуся в единении с высшей церковной властью, наказывать вплоть до извержения из сана, а мирян - вплоть до отлучения от Церкви. Так же предполагалось наказывать службу в противоцерковных учреждениях, а равно и содействие проведению в жизнь враждебных Церкви положений Декрета о свободе совести и аналогичных ему актов.

Позиция советского правительства к Церкви во многом основывалось на неправильном взгляде на нее, как на фрагмент прежней политической системы. Поэтому идейная борьба с легкостью перешла в область политической. В советском же государстве, как государстве политическом, а не правовом, в случаях, когда действующее законодательство (советское и международное) вступало в противоречие с «политической целесообразностью», предпочтение отдавалась последней. И, если первоначально со стороны нового правительства, как, например, М. Ларсона, заместителя Дзержинского по ВЧК, высказывались идеи поддержки «прогрессивного духовенства» советским государством, при условии, если оно пойдет по намеченному им пути. Позднее советское правительство окончательно отказалось от такой идеи, подвергнув ее критике. «Советскому государству не нужна помощь духовенства, и ни какое духовенство не может быть прогрессивным», - писал наркомюст П.Красиков. Эта политика государства к Церкви сохранилась в течение всего его существования. Одно из первых действий государства против Церкви была кампания по вскрытию мощей. Задачей не только «разоблачить контрреволюционную сущность Православной Церкви», но и лишение Церкви материальных доходов, так как они рассматривали мощи как «средство извлечения монастырями и храмами огромных доходов». Кроме того, против Церкви развернулась и юридическая кампания, начавшаяся декретом об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, который в сущности своей не несет противоречия международным демократическим понятиям. Но прежде этого Временное правительство уже принимало Постановления «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» и «О свободе совести». От 23 января 1918г. принят ленинский декрет не только отнявший у Церкви имущество и банковские вклады, но и право приобретать имущество. Даже в период спада накала в антицерковной борьбе (вторая половина 1923г.) советское правительство в лице Бухарина опровергает утверждение об отказе российских коммунистов от представлений о контрреволюционном характере любой религии. Религия во взглядах ВЧК - КГБ всегда будет рассматриваться как враг, хотя именно из их рядов будут раздаваться «трезвые» голоса о бессмысленности или бесперспективности борьбы с религией и о необходимости «лояльной режиму Церкви». Обвинение в терпимости к Церкви стояли в ряду политических преступлений. Определение ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929г. «О религиозных объединениях» законодательно закрепило ставшее к концу 20-х годов распространенным мнение, что религиозные общества не в праве заниматься какой-либо активной и социально-значимой деятельностью. Одной из главных идей постановления была резервация деятельности Церкви в рамки молитвенных зданий, не выходящая за пределы удовлетворения религиозных (обрядовых) потребностей граждан. В частности, п.12 гласит: «Общее собрание религиозных обществ и групп верующих проходит с разрешения … волисполкома или… адмоотдела». П.17: «Религиозным объединениям воспрещается: а) создавать кассу взаимопомощи … пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей … б) оказывать материальную поддержку своим членам, в) организовывать как специальные детские, юношеские собрания и т. п. П. 22: «Религиозные съезды и избираемые ими исполнительные органы не имеют прав юридического лица. 3) Обладать культовым имуществом … заключать какие бы то ни было договоры и сделки. Также была принята поправка к статье 4 Конституции РСФСР где «свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды» была заменена «свободой религиозных исповеданий и антирелигиозной пропагандой». Отношение к Церкви меняется только в период пред- и послевоенный, когда государству было необходимо получить перед лицом войны поддержку всего народа. Но, и это изменение не было кардинальным и внутренним, т.к. толчком послужил внешний фактор. Именно в конце 1939 года со страниц главного партийного журнала «Большевик» прозвучит утверждение, что сплошное закрытие храмов это «опаснейший авантюризм» раскалывающий «морально-политическое единство советского народа». Положение Церкви временно улучшилось, тем более что этого требовала зарубежная общественность как условие для открытия второго фронта. С этим же связаны планы Сталина о послевоенном переделе мира. Он подписал постановление ГКО, в котором религиозные организации оказались в сфере интересов советской внешней разведки. Разрешенный в то время (1943г.) социальная деятельность Церкви: выборы Патриарха, издание ЖМП и т.п. мало что изменило. Советский союз успешно использовал церковные каналы для своих наступательных планов. Московская Патриархия осуществляла контроль над Православными Церквями Восточной Европы, оказывало влияние на русскую эмиграцию, служило каналом проникновения на Ближний Восток. Кроме того, как утверждает архивист Шкаровский, на основании архивов, предпринимались попытки сделать ее центром Всемирного Православия, своеобразным «Московским Ватиканом»

Большинство обращений и ходатайств делегации Поместного Собора к советскому руководству в первой половине 1918 года сводились в основном к предложениям правительству, в первую очередь, отказаться от осуществления декрета 23 января 1918 года и пересмотреть всю религиозную политику. С осени 1918 - начала 1919 годов, как Высшее церковное управление, так и в целом духовенство на местах все более решительно требовали от государственных органов точного выполнения положений именно декрета об отделении церкви от государства и других актов, принятых властью в религиозной сфере. Фактически это означало постепенный отход церковных кругов от бойкота религиозной политики государства, который, как показал опыт первых месяцев 1918 года, в условиях разрастания гражданской войны неизбежно вел к усилению противостояния Церкви и Советской власти и ненужным жертвам со стороны духовенства и верующих. Отход от бойкотирования советской религиозной политики особенно ускорился после принятия народным комиссариатом юстиции 3 января 1919 года циркуляра по вопросу об отделении церкви от государства, опубликованного в «Известиях» 5 февраля того же года. В циркуляре отмечалось, что «не все работники на местах правильно понимают задачи Советской власти в деле отделения церкви от государства». Наркомюст в этом циркуляре также ориентировал местные власти при осуществлении декрета об отделении церкви от государства и инструкции от 24 августа 1918 года воздерживаться от репрессивных мер в отношении духовенства и верующих и не оскорблять их религиозных чувств. В связи с этим циркуляром Наркомюста Священный Синод в марте 1919 года обратился в управлении делами Совнаркома с заявлением, составленном в весьма корректной форме. Синод, в целом положительно оценив содержание циркуляра, назвал «особенно полезными и безотлагательно необходимыми» те его пункты, которые предусматривали корректное отношение органов власти к духовенству, «а также к местам и предметам религиозного культа». Синод также приветствовал содержащийся в циркуляре «призыв со стороны центрального правительства к представителям местной советской власти… правильно понимать задачи Советской власти в деле отделения церкви от государства».

6 июля 1918 года, в день, когда было получено известие о расстреле императора Николая Второго, состоялось третье заседание последней сессии Поместного Собора РПЦ. Тогда же возникла дискуссия об уместности совершения по бывшему императору панихиды, продолжавшаяся и на следующий день. «Через две минуты после того, как частное совещание принимает решение о совершении панихиды, Собор объявляется открытым, и Святейшим патриархом Тихоном панихида совершается». Этому предшествовало трагическое сообщение, в результате которого большинством голосов было принято предложение о совершении Собором панихиды об упокоении души Николая второго. Среди выступавших в поддержку панихиды были не только церковные «консерваторы», но также и те, кто считался «либералами». Например, профессор Титлинов полагал, что мало не только одной, но даже и сорока панихид: «Нравственное достоинство Собора обязывает его к тому, чтобы заклеймить это преступление и соответствующим словом. Долг Собора пред лицом русского народа и пред лицом всего мира возвысить голос против акта неслыханной жестокости». Другие выступавшие обращали внимание на то, что бывший государь - помазанник Божий, молитвенно помянуть которого требует правда Божия. В итоге, 8 июля 1918 года патриарх за литургией произнес проповедь, осуждавшую совершенное злодеяние. Святейший открыто заявил, что с убийством Николая Второго (о расстреле вместе с ним семьи и слуг тогда не говорилось) христианская совесть примириться не может: «Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заключают в тюрьмы, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: Блаженны слышащие слово Божие и хранящие его». На следующий день член Собора протоиерей Лахотский призвал Собор присоединиться к словам патриарха, как ранее Собор присоединился к посланию 19 января 1918 года «об анафематствовании». По результатам работы Комиссии по канонизации святых Архиерейский Собор 2000 года одобрил к канонизации 1154 угодника, из которых 1090 были новомученики и исповедники, пострадавшие в 20 веке гонений на религию и Церковь в СССР. Среди канонизированных были император Николай Второй и его семья.

Неблагополучное духовное состояние общества и Церкви проявилось на Поместном Соборе 1917-1918 годов. Он собрался не потому, что пало препятствие в виде монархии, а потому, что церковная общественность почувствовала необходимость срочно реагировать на развивавшиеся революционные события. И, конечно же, на этом Соборе проявили себя делегаты разного духа. Поэтому при своих многих положительных достижениях, из которых главным было восстановление Патриаршества, Собор продемонстрировал и явно либеральный дух. Вот лишь несколько примеров: не было осуждено свержение православной государственности - власти Помазанника Божия; Поместный Собор 1917 - 1918 гг. не выступил в защиту арестованной Царской семьи; и даже когда Царскую семью расстреляли - была целая дискуссия, в какой форме реагировать на это преступление (некоторые выступления делегатов стыдно читать); была признана свобода политических взглядов для духовенства, что означало также реабилитацию некоторых священников, примкнувших к революционному движению, - и это открыло дорогу будущему сотрудничеству с большевиками духовенства с соответствующими «политическими убеждениями»; не была дана необходимая соборная оценка большевицкому режиму как богоборческому, хотя его антихристианская идеология была хорошо известна и он уже тогда достаточно проявил себя зверскими убийствами духовенства; хотя и были тайно приняты решения по сохранению Церкви в предвидении нарастания гонений.

Заключение

Поместный Собор 1917 - 1918 годов проходивший в Москве не смог по объективным причинам довести свою работу до конца, однако успел сделать главное, а именно избрать патриарха и таким образом восстановить древний канонический принцип управления в Православной Церкви. Промыслом Божиим на патриаршию кафедру был избран человек, оказавшийся воистину Божиим Избранником в то нелёгкое для Церкви время. Патриарх Тихон (Василий Иванович Беллавин) в течении семи с лишним самых трудных для Церкви лет являлся тем светлым ориентиром, на который смотрели все здоровые силы, пытающиеся спасти Русскую Церковь от полного уничтожения. Непомерная тяжесть легла на плечи 52-х летнего патриарха после его избрания: лишение Церкви статуса юридического лица, закрытие монастырей, духовных учебных заведений, разграбление церковного имущества, вскрытие и осквернение мощей и других святынь - вот неполный перечень проблем с которыми ему пришлось столкнуться.

Одной из главных проблем вставших перед святителем Тихоном с первых дней его патриаршества, стало налаживание нормальных отношений между Церковью и Советским государством. Первые его послания заключают в себе обличение принципов, по которым пытался существовать новый строй, призывы прекратить насилия и произвол, чинимый властями, по отношению не только к Церкви, но и всему народу. Однако с начала 1919 года характер посланий патриарха резко меняется в сторону выражения лояльности к существующему строю. В первую очередь это было выражено в послании от 8 октября 1919 года с призывом к духовенству не участвовать в гражданской войне на стороне какой-либо противоборствующей силы. Но особенно чётко политика лояльности патриарха к государству проявилась после его выхода на свободу из заключения в 1923 году, когда перед Православной Церковью встала угроза не только уничтожения от внешних врагов, но и разложение её изнутри, вследствие так называемого обновленческого раскола. В данной работе предпринята попытка проследить, как на протяжении всего периода патриаршества святителя Тихона развивались взаимоотношения Церкви и государства, какие методы использовало последнее в борьбе с Церковью и как руководство Церкви, в лице патриарха пыталось найти разумные варианты этих взаимоотношений.

Итак, проблема взаимоотношения Церкви и государства следует рассматривать только через призму двойственной природы первой, причем в их совокупности. Увлечение любой из них неизбежно приведет к государственному и церковному кризису. Как пример можно вспомнить Женевский кантон Кальвина, где были запрещены танцы и нарядные одежды. Или наоборот, реформу Петра I, где в Церкви, возглавляемой Святейшим Синодом, видели в основном, опору государства. Так богословская проблема в Церкви полностью упирается в проблему Богочеловечества Христа. Однако, одной постановки проблемы недостаточно, Церковь своими членами живет в этом мире, соприкасается, сообразуется с ним, что в свою очередь, ставит вопросы о характере этих взаимоотношений, об их допустимости, в какой степени.

религиозный государство советский духовный

Список источников и литературы

1. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной Власти. 1917 - 1943. / Сост. М.Е. Губонин. - М., 1994.

2. Деяния Священного собора Православной российской церкви 1917--1918 гг. М, 1994.

3. Иоанн Златоуст, свт. Полное собрание творений. СПб.: 1898.

4. Канонник. - М.: Изд. Московского Патриархата, 1986. - 592 с.

5. Священный собор Православной российской церкви. Деяния. Кн. 1, вып. 1. М., 1918.

6. Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918. М., 1994 [репринт с изд.: М., 1918]. Вып. 2.

7. Абросенко К. П. Религия на службе контрреволюции в Сибири. Иркутск, 1938.

8. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М., 1989.

9. Алексеева С. И. Институт синодальной Обер-Прокуратуры и обер прокуроры Святейшего Синода в 1856-1904 гг. Оп.: Нестор. - 2000. - №1.

10. Андреева Л.А. Сакрализация власти в истории христианской цивилизации. М.: Ладомир, 2007. 304 с.

11. Бабкин М.А. Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX в. -- конец 1917 г.): [моногр.]. /М.А.Бабкин. Гос. публ. ист. б-ка России. - М., 2007. - 532 с.

12. Бовкало А.А. Февральская революция и проблемы взаимоотношения Церкви и государства //Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях. СПб. 1996.

13. Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви в 4 т. М.: 1994.

14. Бонч-Бруевич В.Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973.

15. Гидулянов П.В. Восточные Патриархи в период четырех первых Вселенских Соборов. - СПб. 1994.

16. Градовский А. Начала русского государственного права. СПб., 1875.

17. Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., 1984.

18. Казанский П. Е. Власть Всероссийского императора. - Одесса, 1913.

19. Карташев А. В. Очерки по Истории Русской Церкви. - М.: 1997.

20. Карташев А.В. Временное правительство и Русская церковь //Из истории христианской Церкви на родине и за рубежом в XX столетии. М., 1995. С. 10 - 27.

21. Кашеваров В. Высшее церковное управление в 1918 1922 гг. // Русская Православная Церковь в ХХ в. Материалы конференции. Петрозаводск, 2002.

22. Кирилл, архиепископ Смоленский и Вяземский. Доклад об уставе Русской Православной Церкви. // Поместный Собор Русской Православной Церкви., Троице-Сергиева Лавра 6-9 июля 1988года. Материалы., М. 1990.

23. Кравецкий А. Г. Священный Собор 1917-1918 годов о расстреле Николая Второго. - М.: Российский Православный университет ап. Иоанна Богослова, 1995. Ученые записки. Выпуск 1.

24. На страже единства / Русская Православная Церковь 988 - 1988. Вып.2. Очерки истории 1917 - 1988. - М., 1988.

25. Назаров М. Русское Зарубежное Православие в эпоху ускорения апостасии // Русская Православная Церковь в ХХ в. Материалы конференции. Петрозаводск, 2002.

26. Нетужилов К.Е. Император Николай I и Русская Православная Церковь // Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях. СПб. 1996.

27. Павлов А. С. Курс церковного права. - СПб.: Издательство «Лань», 2002. - 379 с.

28. Польский М., протопресвитер. Новые мученики Российские. Первое собрание материалов. Т. 1. Б/м. 1949.

29. Поспеловский Д. Тоталитаризм и вероисповедания. М.: ББИ, 2003.

30. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. - М.: Республика, 1995.

31. Русская Православная Церковь в советское время (1917 - 1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. Кн.1. - М.: Пропилеи, 1995.

32. Смолич И. История Русской Церкви. - М., 1996.

33. Соловьев И. Предисловие // Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. Kusnacht (Schweiz), 1978.

34. Соловьев И., дьякон. Собор и патриарх: дискуссия о высшем церковном управлении //Церковь и время. М., 2004. № 1 (26). С. 168 - 180.

35. Суворов Н. С. Курс церковного права. Ярославль, 1889.

36. Тихомиров Т., священник. На приходе. - М.: 2002.

37. Филиппов Б.А. Государство и Церковь: детерминанты политики. //Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях. СПб. 1996.

38. Фирсов С. Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996.

39. Фирсов С. Л. Некоторые аспекты церковно-государственных отношений в России начала ХХ века. // Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях. СПб. 1996.

40. Фирсов С. Л. Русская Церковь накануне перемен. (Конец 1890-х -1918 гг.). - М.: Круглый стол по религиозному образованию и диаконии, 2002.

41. Фирсов С. Л. Церковь в Империи. Очерки из церковной истории эпохи Императора Николая II. - СПб.: САТИСЪ, ДЕРЖАВА, 2007.

42. Цыпин В. А., протоиерей. Церковное право: 2-е изд. - М.: Изд-во МФТИ, 1996. - 426 с.

43. Цыпин В., протоиерей. Взаимоотношения Церкви и государства. Канонические принципы и историческая действительность. // Православная электронная библиотека pravmir.ru [сайт]. URL: http://lib.pravmir.ru/library/book/323

44. Шадымов Д.В. Социальное служение религиозных объединений в Российской Федерации. // Православие и социальное служение. Н.Новгород. 1997.

45. Шефтель М. Церковь и государство в императорской России. // Альманах «Диа-логос. Религия и общество». - М.: Издательство «Истина и жизнь». 1997.

46. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь и советское государство в 1940 - 1950-х гг. //Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях. СПб. 1996.

47. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М. 2000.

Размещено на Allbest.ru