Проблема спасения в "Протестантской этике" Макса Вебера

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эссе

на тему: «Проблема спасения в «Протестантской этике» Макса Вебера»

Проблема спасения не является новой для нашего общества. Во все времена люди интересовались вопросами, а есть ли что-то после смерти, а что необходимо сделать для того, чтобы «спастись».

Несмотря на свою ясность и кажущую понятность, слово "спасение" понимается по-разному не только разными мировыми религиями, но даже и родственными христианскими конфессиями, потому что вопрос "что есть спасение?" тут же обрастает целым рядом других вопросов: спасение от чего, для чего, спасение кого или чье спасение, спасение кем и какими средствами.

Спасение - избавление человека от вечной смерти, то есть от греха и его последствий, и дарование ему вечной святой жизни в общении с Богом. Оно заключается в восстановлении единения с Богом, Источником жизни.

Это соединение было расторгнуто грехопадением первых людей, из-за которого человечество оказалось повреждено злом - подвержено греху, проклятию и смерти. В этом поврежденном, ветхом состоянии, люди неспособны исправить сами себя, бессильны против живущего в них греха.

Согласно преобладающему религиозному мнению, спасение - это не некое механическое действие Бога, не зависящее от состояния души человека. Жизнь в раю будет доступна только для душ, излечившихся молитвой и покаянием от своих страстей. А тот, кто предстанет на Божий суд, отягощённый нераскаянным грехами, сам не будет способен принять спасение, воспринять рай, в силу своей духовной болезни.

За все время развития религиозного мировоззрения сформировалось чрезвычайно большое количество религиозных систем и верований. Для упрощения изучения их современной социологической наукой, они требуют определенного упорядочения. Следует отметить, что современная социология разработала несколько подходов к классификации религиозных систем. Основную из них, по нашему мнению, и по мнению большинства специалистов, сформировал М. Вебер, который разделил религии по принципу религиозного поведения, необходимой для спасения души. В данном контексте он выделяет два типа религиозных систем - те, которые исповедуют пассивный образ спасения души (мистицизм) и те, которые исповедуют активный образ спасения души (аскетизм).

Современной цивилизации во многом свойственен принцип «творения через разрушение». Так С. Лем полагал, что альтернативу «либо разрушение, либо творение» человеческий ум признал аксиомой тогда, когда понял, что смертен и этому противопоставил волю к жизни. Наука, как и религия, стремится удалить из видения мира слепую, непредсказуемую случайность как причину событий. Развитие цивилизации на сегодняшний день приобрело такие формы, что традиционное материалистическое объяснение событий во многих случаях становится недостаточным в плане определения смысла происходящих событий и целостного, гармоничного мироощущения человека. Морально-этические установки так же, как и религиозные, оказывают значительное влияние на варианты цивилизационного развития. Ярким примером здесь служат идеалы протестантизма, которым уделял большое внимание М. Вебер.

М. Вебер изучает главным образом религии развитых обществ, т. е. мировые религии, предполагающие сравнительно высокий уровень социальной дифференциации, значительное интеллектуальное развитие, появление личности, наделенной ясным самосознанием. На огромном материале высокоразвитых форм религиозной жизни путем эмпирического наблюдения и сравнения ученый фиксирует, где и при каких социальных условиях, среди каких социальных слоев и профессиональных групп преобладает в религии ритуалистически-культовое начало, где -- аскетически-деятельное, где -- мистико-созерцательное, а где --догматическое.

Так, согласно М. Веберу, магические элементы наиболее характерны для религии земледельческих народов и -- в рамках высокоразвитых культур -- для крестьянского сословия; вера в судьбу, рок характерны для религии народов-завоевателей и военного сословия; рационалистический характер носит религия городских сословий, в частности ремесленников, которые в меньшей степени, чем земледельцы, зависят от внешних, природных условий и в большей -- от ритмически правильного, рационально организованного трудового процесса. Однако поскольку мировые религии, как правило, возникают и распространяются не среди одного такого сословия, то в них присутствуют в своеобразных сочетаниях различные моменты.

Хочется выразить мысль о том, что Макс Вебер принадлежит к числу наиболее влиятельных и одновременно еще слишком мало известных у нас социологов двадцатого столетия. Мировую славу этому ученому принесли его исследования культурно-духовных источников новоевропейского капитализма, труды по истории хозяйства и хозяйственной этики мировых религий, новаторские открытия в области социологической и политологической теории.

В нашей работе мы попытаемся рассмотреть вопрос о спасении в произведении этого известного философа «Протестантская этика и дух капитализма».

Говоря о создании этого произведения, отметим, что над рукописью «Протестантская этика и дух капитализма» М. Вебер работал в течение 1903 1904 годов. Такие достаточно сжатые сроки в определенной степени обусловлены стремлением автора «подготовить», как он сам говорил своим современникам, журнал «Архив социальных наук и социальной политики». Данная работа М. Вебера направлена ??не на обоснование того или иного варианта философии истории, а на решение чисто эмпирической проблемы - объяснения механизмов влияния религиозных мотиваций личности на ее экономическое поведение.

В работе «Протестантская этика и дух капитализма» немецкий социолог М.Вебер отмечает, что «трудовая этика» протестантизма предъявляла к своим последователям требования трудолюбия, аскетического образа жизни, верности профессиональному долгу, совершенства в избранном деле, расчетливости, бережливости, честности и т.п., которые воспринимались как религиозно-этические ценности, определяющие сотериологический путь спасения души. Эти ценности, по мере их распространения в Европе и Северной Америке (особенно - в англосаксонских странах), как подчеркивает Вебер, произвели «коперниковский переворот» в мировоззренческих ориентирах христианского «мира» по отношению к традициям латино-католической конфессиональной субкультуры, став конститутивной основой нового - капиталистического строя.

Краеугольным камнем этой работы является мысль о том, что характерное для буржуазии поведение, нацеленное на увеличение прибыли, может получить объяснение лишь в условиях полностью развитого капитализма, когда оно обусловлено ??очевидной необходимостью выживания в борьбе с конкурентами, и не может получить объяснения на ранних стадиях капиталистического развития. Оно является следствием индивидуального стремление накапливать гораздо больше, чем это необходимо для нужд личного потребления, - стремление, которое с исторической точки зрения является уникальным. Источником этого стремления Вебер считал «мировой аскетизм» реформированного христианства с его двойным императивом методической труда как основного жизненного долга и ограниченного удовлетворения плодами этого труда. Невольным следствием этой этики, усиленной общественным и психологическим давлением на верующих для того, чтобы те подтверждали свое стремление к спасению (но не заслуживали его), и было накопление богатства для инвестирования.

Проблема спасения -- одна из центральных во всех мировых религиях. М. Вебер анализирует религиозно-этические установки в зависимости от того, какие пути спасения они предлагают. Возможны два варианта: спасение через собственные действия, как, например, в буддизме, и спасение с помощью посредника -- спасителя (иудаизм, ислам, христианство). В первом случае методами спасения являются либо ритуальные действия и церемонии, либо действия социальные, либо, наконец, самоусовершенствование. Во втором случае (спасение через спасителя) также возможно несколько вариантов: через институционализацию (принадлежность к церкви как условие спасения в католицизме); через веру (иудаизм, лютеранство); через милость предопределения (ислам, кальвинизм).

Наконец. М. Вебер различает пути спасения, зависящие уже не столько от выполнения заповедей и ритуальных действий верующих, сколько от их внутренней установки. Здесь он также обнаруживает два разных тина: спасение через активное этическое действие и через мистическое созерцание. В первом случае возможны два варианта, определяемые целью: бегство от мира или преобразование. Второй -- созерцательный -- путь предполагает достижение состояния мистического просветления, покоя в божественном. Средством же достижения цели и в первом, и во втором случае служит аскеза, носящая рациональный характер, т. е. рационально-аскетическое поведение.

Таким образом, метод сравнения и классификации, к которому прибегает М. Вебер, требует постоянного различения, противопоставления феноменов религиозного сознания. Основанием для этого у М. Вебера служат идеальные тины, выступающие как рациональное, харизматическое и. наконец, традиционное начала.

За этими идеальными типами стоят ценности: 1) этика братской любви (добро): 2) освобожденный от ценностей и ставший чисто функциональным разум, т. е. формальная рациональность: 3) стихийно-экстатическое начало, харизма, основа магических религий (иррациональная сила, стихийная мощь, красота, на стороне которой самая иррациональная жизненная сила -- половая любовь).

Несомненно, что эти три начала -- идеальные типы, не встречающиеся, как правило, в чистом виде в эмпирической реальности. Однако нет сомнения и в том, что они представляют собой базовые ценности, которые так же тяготеют друг к другу и противостоят друг другу, как и сконструированные в соответствии с ними идеальные типы. М. Вебер рассматривает религию как последнюю основу ценностей. При этом примирение враждующих ценностей, по М. Веберу, невозможно: никакое научное мышление, никакая философская медитация не в состоянии найти достаточное основание Д1я предпочтения одной группы ценностей другой. Разум в социологии М. Вебера противостоит как Добру, так и Красоте.

Учение о религии становится у Вебера не чем-то прикладным, дополнительным в его общей концепции понимающей социологии, а ее важнейшей составной частью, очень близкой к теории социального действия. Именно с помощью социологии религии ученый пытался раскрыть суть этой теории, поскольку ив той и в другой предметом рассмотрения является субъективно подразумеваемый смысл, вкладываемый людьми в свои действия и поступки, и его понимание (постижение). Так же как в общей концепции Вебера интересовало, прежде всего, понимание поведения индивида, при исследовании религии он исходил из принципа изучения отдельного индивида и его переживаний, целей, представлений.

Он характеризует религию и религиозную этику не только в связи с экономической и хозяйственной жизнью и деятельностью, но и с правом, искусством, философией, наукой, властью и т.д.

Главное здесь для социолога - понять смысл совершаемых индивидом действий, т.е. мотивов человеческого поведения с учетом религиозного момента. При этом Вебера интересуют только те мировые религии, которые предполагают сравнительно высокий уровень социальной дифференциации, значительное интеллектуальное развитие людей.

С чем связан такой избирательный интерес к религиям? Несмотря на то, что в религиях развитых обществ, как и в иных, неразвитых, также содержится немало обрядов и ритуалов, в них все же возрастает значение догматических и этических элементов. А это значит, что ослабевает роль группового начала и усиливается значение индивидуального. Здесь Вебер на основе эмпирических наблюдений и сопоставлений дает глубокий сравнительный анализ высокоразвитых форм религиозной жизни, показывая, где и среди каких социальных и профессиональных групп доминирует ритуальное, обрядовое, культовое начало, либо интеллектуально-догматическое содержание.

Так, он доказывает, что магические элементы характерны больше для земледельческих народов, для крестьянства, вера в судьбу присуща религии народов-завоевателей и военного сословия, рационалистический характер отличает религию городских сословий и ремесленников, которые меньше зависят от внешних, природных условий и больше - от ритмически, рационально организованного трудового процесса.

Вебер характеризовал индивидуальный облик мировых религиозно-этических систем и давал их классификацию в соответствии с тем, какие социальные слои были главными носителями этих систем. Носителем конфуцианства он считал организующего мир бюрократа, носителем индуизма - упорядочивающего мир мага, носителем буддизма - странствующего по миру монаха-созерцателя, ислама - покоряющего мир воина, христианства - бродячего ремесленника.

Как уже неоднократно отмечалось в нашей работе, одна из центральных в религиозной этике проблем, интересовавших Вебера, - спасение. "Потребность в спасении, - пишет социолог, - сознательно культивируемая в качестве содержания религиозности, всегда и повсюду возникала как следствие попытки систематической практической рационализации реальностей жизни, хотя такое соотношение не во всех случаях было одинаково различимо».

Вебер анализирует религиозно-этические установки в зависимости от того, какие способы спасения они предлагают. Здесь речь идет о двух вариантах: один - спасение через собственные действия (например, буддизм), другой - с помощью посредника-спасителя (иудаизм, ислам, христианство).

В первом случае методами спасения являются культовые действия, церемонии, социальные акции (например, благотворительность), самоусовершенствование.

Во втором - спасение осуществляется через веру (иудаизм, лютеранство), милость предопределения (ислам, кальвинизм), принадлежность к церкви (католицизм, православие).

Наконец, в рамках проблемы спасения стоял еще один вопрос, рассматривавшийся Вебером, - о путях спасения.

Вебер начинает с утверждения, что одной из основных доктрин кальвинизма является учение о предопределении - одних людей к спасению, других - к осуждению. И сам человек изменить этот заранее предопределенный приговор Бога не в силах. Конечно, для православия этот тезис совершенно неприемлем. Но Кальвин на нем настаивает и надсмехается над св. Иоанном Златоустом, особенно выдвигавшим свободу человека и его огромную ответственность в своем спасении или погибели. Интересно, что Вебер говорит о «патетической бесчеловечности» концепции предопределения. Разумеется, за этим стоит не солидарность с православием, а просто гуманизм атеиста. Но из безусловности предопределения Вебер выводит, что для кальвиниста вечной головной болью было выяснение вопроса, спасен он или отвергнут. Он пишет: "Совершенно очевидно, что рано или поздно перед каждым верующим должен был встать один и тот же вопрос, оттесняющий на задний план все остальные: избран ли я? И как мне удостовериться в своем избранничестве?". Утверждение далеко неочевидное, ибо Кальвин утверждал, что отличить избранного от осужденного по внешним признакам невозможно (и об этом упоминает сам Вебер). Но Вебер предупреждает: «Мы считаем необходимым с самого начала обратить внимание на то, что будем здесь заниматься не личными взглядами Кальвина, а кальвинизмом, причем в том его облике, какой он принял в конце XVI и в XVII в. в сфере своего господства и преобладающего влияния, которая была одновременно и очагом капиталистической культуры. Германия сначала остается в стороне, так как кальвинизм никогда не имел здесь широкого распространения. Совершенно очевидно, что «реформированное» учение отнюдь не тождественно «кальвинистскому».

Как считает Вебер, уже последователи Кальвина корректирую своего учителя: "Для них уверенность в спасении в смысле возможности установить факт избранности приобрела абсолютную, превышающую все остальные вопросы значимость".

Безусловно, вопрос уверенности в своей избранности кальвинистов волновал. В Вестминистерском исповедании (1643-1649) и в решениях Дортского Синода (1618-1619) проблема уверенности в спасении достаточно заинтересовано обсуждается. Но говорить, что этот вопрос приобрел «абсолютную» значимость для кальвинистов нельзя. Слишком категоричное утверждение Вебера опять-таки выдает его индивидуалистическое мировоззрение.

Рассмотрим далее профессиональное призвание как знак избранности.

В своей работе Вебер делает следующий шаг - он выдвигает тезис, что для кальвинистов уверенность в спасении дает «неутомимая деятельность в рамках своей профессии. Она, и только она, прогоняет сомнения религиозного характера и дает уверенность в своем избранничестве". И снова это очень и очень смело, поскольку опять-таки у Кальвина мы ничего подобного не находим. Как замечает сам Вебер, Кальвин давал указание, «согласно которому доказательством избранности служит устойчивость веры, возникающая как следствие благодати». Но, говорит Вебер, это хорошо для мистических настроенных лютеран, а для рациональных реформатов «вера должна найти себе подтверждение в объективных действиях". Почему так? Вебер объясняет: «виртуоз религиозной веры может удостовериться в своем избранничестве, ощущая себя либо сосудом божественной власти, либо ее орудием. В первом случае его религиозная жизнь тяготеет к мистическо-эмоциональной культуре, во втором -- к аскетической деятельности». Второе - удел кальвинистов. И Вебер продолжает: «Если же далее спросить, каковы плоды, по которым реформаты безошибочно судят о наличии истинной веры, то на это последует ответ: поведение и жизненный уклад христианина, направленный на приумножение славы Господней». Но теперь встает вопрос, чем же приумножить славу Господню?

И здесь Вебер вспоминает о лютеровом «профессиональном призвании». По его мнению для кальвинистов слава Божия преумножается «подлинными, а не мнимыми добрыми делами», которыми «является неутомимая деятельность в рамках своей профессии. Она, и только она, прогоняет сомнения религиозного характера и дает уверенность в своем избранничестве".

Все это выглядит крайне шатко, ибо ни один из вероучительных документов протестантов - ни Вестминистерское исповедание, ни решения Дортского Синода, оснований для таких выводов не дают. В последнем документе об уверенности в спасении говорится, что «эта уверенность происходит (…) от веры в обетования Божии, (…) от свидетельства Святого Духа (…) и, наконец, от серьезного и святого следования чистой совести и добрым делам». С профессиональной деятельностью уверенность в спасении никак не связывается. Тут Веберу приходится снова апеллировать к различию между догматикой и вероисповедной психологией. Может быть, именно этот шаг у Вебера наименее достоверен.

По мнению К.Улих, в православии труд остался актом, не имеющим прямого отношения к добродетели. Позитивного включения мирской жизни в православное учение, сравнимого с тем, что имело место в кальвинизме, не произошло. Православие не отказалось от оправдания бездеятельности, при этом созерцательный путь к так называемому спасению не предполагает обязанности трудиться.

Четкое разделение материальной и духовной субстанций человека приводит к тому, что совершенствование его духовного начала видится лишь в служении высшим силам, для чего необходимо отказаться от всего мирского, в том числе и от труда как деятельности, приносящей материальные выгоды. Говоря словами Вебера, здесь возникает религиозность чувства, которая препятствует рациональной систематизации и организации индивидом своей жизни, а значит, и всей экономической жизни общества. Отсюда, как представляется, и те серьезные различия между так называемыми западной и восточной цивилизациями в организации своей хозяйственной жизни, начиная от общих целей и заканчивая формами и методами ее осуществления.

Определяя глубокую внутреннюю несовместимость между экономическим рационализмом и откровенно иррациональными мотивами поведения человека, стремящегося к потустороннему спасению, исследователь на основе фактического документального материала показывает, как внутренняя логика развития аскетического протестантизма - в частности учение о Предестинации - стимулировала формирование представлений о профессиональном призвании и профессиональной самореализации, под влиянием которых складывался новый стиль жизненного поведения экономически активных слоев населения.

Говоря о спасении, Вебер отмечал, что интеллектуалы всегда были носителями рационализма, но пути его реализации различны в различных интеллектуальных слоях. Здесь выделяется, прежде всего, религиозное состояние (жрецы, духовенство), которое разрабатывало и сохраняло учения. Интеллектуализация религии спасения, а также этики приводит, с одной стороны, к эзотеричности религиозных верований, с другой - к созданию аристократической сословной этики образованных интеллектуалов в рамках официальной религии. Спасение, к которому стремится настоящий интеллектуал, всегда является спасением "от его внутренних проблем и бед", он ищет свой смысл жизни на путях, идущих в бесконечность, стремится к единству с самим собой, людьми, космосом. Именно он превращает концепцию мира в концепцию смысла. Чем больше интеллектуализм оттесняет веру в магию, и тем самым "расколдовывается", теряют свое магическое содержание события в мире, тем настойчивее становится требование, чтобы мир и жизнь в целом были подчинены значимому и осмысленному порядку. Но это требование противоречит реальности, что служит причиной типичного для интеллектуалов "бегства от мира".

И далее Вебер дает важное пояснение: «Только аскетический протестантизм действительно покончил с магией, поисками спасения с интеллектуальным наблюдательным «просветлением», что является его наивысшей формой, только он сотворил религиозные мотивы того, чтобы именно в усилии внутренне мировой «профессии», в методично рационализованной реализации профессии, - искать спасения. Тогда как для азиатской народной религиозности каждого её вида мир оставался волшебным садом, а почитание или изгнание «духов» или ритуалистический способ спасения - путем практического ориентирования и гарантирования в нем для почестей - потусторонний мир».

В своей работе Вебер говорил, что добрые дела нечестивых также находят вознаграждение, но в земной жизни, и не приносят им спасение на том свете. Как видим, данная мысль является неновой, однако в устах немецкого философа она приобретает особого звучания, так как выглядит как своего рода итог его крупномасштабных исследований различных мировых религий.

Стоит упомянуть также и то обстоятельство, что пуританская система ценностей, наиболее адекватная духу капитализма, сама по себе весьма неоднозначна, и прямое подражание ее может привести к выводам, которые трудно согласовать с гуманностью.

В своей работе Вебер приходит к выводу, что различные взгляды на вопрос о спасении связан с определенными особенностями самой христианской религии и спецификой ее укоренения в хозяйственной и культурной жизни Запада. Каждая из влиятельных мировых религий, к числу которых относится и христианство, имеет свою специфическую хозяйственную этику - систему предписаний, которые определяют отношение верующего к труду, материальным ценностям, богатству, вопросам спасения, жизни и смерти и т.д.

Содержание таких предписаний, как правило, имеет аскетическое направление. Каждая из мировых религий признает, что по сравнению с Божьим совершенством мир всегда несовершенен, поэтому поведение того, кто хочет спасения, должно в какой-то степени быть, как говорят, «не от мира сего». Каждая из мировых религий на свой лад устанавливает направление и степень такого дистанцирования от мира. Определенную роль здесь играет и такой фактор, как социальная позиция носителей того или иного вероучения - тех, среди кого оно наиболее распространено.

Попытку применить веберианский подход к исследованию хозяйственной этики и практики русского православия Нового времени и современности предпринял И. Забаев в статье, опубликованной в интернет-издании «Социальная реальность» (2007. № 9/10) Фонда «Общественное мнение». Как отмечает И. Забаев, в трудах Вебера, посвященных сотериологическим религиям, основной вопрос этики трансформируется в вопросы о принципиальном благе и принципиальной возможности его достижения (категория предопределения); и о конкретной форме человеческого действия, способствующего достижению принципиального блага (категория призвания). То есть для христианства основной вопрос этики -- как посредством человеческого действия достичь принципиального блага -- трансформируется в следующие вопросы. Что нужно делать человеку, чтобы спастись? Зависит ли вообще его спасение от его действий? И если зависит, то какова доля человеческого действия в соделывании своего спасения (в сопоставлении с действием Бога)? Сравнивая протестантизм и православие, отечественный исследователь видит главное различие в присутствии священства как посредника между человеком и Божеством. На то, что протестант делал под влиянием внедренной в его сознание проповедью доктрины, православный должен был получить благословение священника и пр.

Забаев пишет: «Действующий (протестант) полностью оторван от Бога: Бог его не слышит, молитва Богу не имеет смысла. Часть людей изначально предизбрана к спасению, и эта предизбранность проявляется в мирской жизни в виде благоденствия, успеха. Самой простой единицей для измерения благоденствия полагается при этом внешний достаток, легко выражаемый в денежном эквиваленте. Соответственно кто благоденствует в миру, тот будет спасен. Далее Вебер предполагал, что каждый человек, находясь в такой ситуации, захочет проверить, предизбран он или нет. Способом проверить это является попытка честным трудом добиться благоденствия в этой жизни. Если человек успешен, значит, он избран. Таким образом, предельно простая схема состоит в том, что хозяйство является средством на пути к Богу (спасению).

Следует подчеркнуть, что абсолютно по-другому устроена схема мотивации хозяйственной деятельности в религиозной этике русского православия. Действующий (православный христианин) воспринимает свою хозяйственную деятельность не как средство угодить Богу или достичь спасения -- он воспринимает эти две вещи достаточно независимо. Важно, что Бог при этом остается предельно значащей ценностью. Далее у православного христианина возникает вопрос: как нужно хозяйствовать в ситуации, если хозяйство и предельные ценности не являются связанными каким-то определенным образом? В этом случае у православного христианина по сути есть два основных варианта. Для обоих вариантов осевой является идея послушания. Первый вариант -- наиболее последовательный и логичный -- это уход в монастырь… Второй вариант выбора жизненного пути, состоящий в мирской жизни, по сути, отличается только значительно более высокой степенью “внутримирской ответственности” автора в своей деятельности, в том числе хозяйственной… Действующий православный мирянин, вынужденный работать, не рассматривает свою трудовую деятельность как средство спасения, угождения Богу в том же смысле, что и веберовский протестант... Основной смысл соотнесения Бога и трудовой экономической деятельности состоит в том, что православный христианин просит Бога в помочь, для того, чтобы его работе, его трудовой деятельности сопутствовал успех… Помимо “обращения” к Богу напрямую используются и своего рода посредники -- начиная от церковных священников и заканчивая просто старшими по статусу (профессиональному, семейному, какому-либо еще).

Критики М. Вебера - особенно те, кто придерживался марксистской ориентации, - неоднократно упрекали его в преувеличении значения религиозных факторов социальной жизни и в попытке выдать протестантизм за единственную причину появления капитализма. Как упомянуто выше, автор «Протестантской этики» никогда не стремился подменить одностороннюю «материалистическую» интерпретацию причинной связи истории культуры таким же односторонним «спиритуалистическим» объяснением.

Он исходил из того, что и то, и другое объяснение одинаково возможно, учитывая невероятное многообразие и сложность явлений истории и культуры и их взаимное влияние друг на друга.

Следует отметить, что вопросы, осветленные в «Протестантской этике» уже при жизни М. Вебера вызвали оживленную дискуссию среди немецких гуманитариев.

Веберовский труд стимулировала многочисленные исследования процессов рационализации в различных сферах общественной жизни и культуры. Социологи «франкфуртской школы» сделали попытку найти общие моменты между веберовской концепцией и психоанализом, сосредоточившись на изучении влияния последствий рационализации на процессы формирования личности в рамках европейской культурной традиции.

Как видим, вопрос о спасении, затронутый Максом Вебером в его работе «Протестантская этика и дух капитализма», является актуальным и для нашего времени, о чем свидетельствуют многочисленные исследования, посвященные его работам. Ценность и актуальность его работы для нашего времени и для нашего поколения обусловлена тем, что она касается тех извечных вопросов религии и общества, которые волнуют человеческие души и сердца независимо от их вероисповедания, места проживания и возраста.

В своей работе Макс Вебер говорит о том, что с помощью денег можно достичь почестей и славы, однако спасение будет даровано тем, кто заслужил его перед Богом, а не перед людьми.

религиозный спасение грех протестантизм

Список используемой литературы

1. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем./Сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. -- М.: Прогресс, 1990. --808 с.

2. Гайденко П.П. Давидов. История и рациональность.- М., 1994.

3. Карпец А. «Иной» Макс Вебер «Протестантская этика и дух капитализма»: похороны мифов // Газета «День» №39, 3 марта 2007

4. Кравченко А.И. Социология Макса Вебера: труд и экономика.- М.: На Воробьовых, 1997.

5. Макаренко В.П. Вера, власть и бюрократия: критика социологии Макса Вебера.- М., 1988.

6. Ожиганов З.Н. Политическая теория Макса Вебера.- М., 1986.

7. Патрушев. В.Д. Расколдованый мир Макса Вебера.- М., 1992.

8. Раймон Арон. Этапы развития социологической мысли.- М.: Прогресс, 1993.

9. Розенберг Н., Бирдцелл Л.Е. Как Запад стал богатым.- Новосибирск.: Экор, 1995.

10. Соловьев В. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев В. С. Сочинения в двух томах. I. М. 1989. С. 5 -- 171.

11. Чистозвонов А.Н. Генезис капитализма.- М., 1985.

12. Bendix R. Max Weber. An Intellectual Portrait. London, 1977.

13. Buss A. Russian Orthodox Tradition and Modernity. Leiden ; Boston, 2003.

14. Hobson J. M. The Eastern Origins of the Western Civilization. Cambridge University Press, 2004.

15. Marianne Weber. Max Weber: A Biography. Seccion de obras de politica y derecho. History Sociology. Harry Zohn, Transaction Publishers, 1975

16. Weber, Max. 2001. Max Weber: Gesammelte Werke und Schriften. Edited and compiled by Karsten Worm. Charlottesville, VA: InteLex.

Размещено на Allbest.ur